Смерть Птолемея XIV

Смерть Птолемея XIV

Она вновь была в столице, в своем дворце. Казалось, сами стены дворца вселяли в сердце уверенность и покой. Клеопатра ходила из комнаты в комнату, осматривая любимые, знакомые с детства, уголки просторного дома.

Неужели все позади? Сначала тяжелые последние месяцы потери взаимопонимания и нежности Цезаря, бесконечное решение чужих проблем, которые неожиданно оказывались собственными проблемами, боль отчаяния и уколы ревности, любовь...

С того дня, когда она покинула дворец, казалось, прошли годы. Клеопатра, мельком проходя мимо зеркала, взглянула в него. Тяжесть пережитого наложила своеобразный отпечаток на лицо. Это нисколько не портило внешность, просто делало ее другой. Жестче стал взгляд, резче движения, стремительней и тверже походка. Как захотелось вдруг в зеркале увидеть ту девочку, которая, пробегая по покоям дворца, пряталась от надоевших служанок, стремившихся усадить ее за книги, ту девушку, которая мечтала о любви, веря и надеясь на прекрасное царское будущее с сильным супругом рядом. Как Осирис и Исида...

Клеопатра вошла в тайные покои. Только здесь она могла встретиться с друзьями, не боясь быть услышанной более никем. В комнате ее уже ждали. Верные друзья (о, Боги, как их немного) встали, увидев царицу. «Приветствуем тебя, Великолепная», – прозвучал приглушенный хор голосов.

Клеопатра оглядела стоящих перед ней мужчин. «Я тоже приветствую вас, друзья. У нас много новостей, которые мы можем сообщить друг другу. Те из вас, кого не было со мной в Риме, уже знают, что мы неожиданно пережили смерть великого Цезаря, да поможет ему Осирис. Эта смерть не станет для нас причиной уныния, а лишь причиной скорби. Ради нашего сына Птолемея Цезаря мы будем идти дальше. И о том, какой выбрать путь, чтобы не ошибитьс, я хочу услышать от вас. Те, кто оставался здесь сейчас, могут сообщить нам новости».

Минутное молчание прервал Сейтахт – самый старших из присутствующих: «У нас есть много слов, которыми мы хотели говорить с тобой о смерти Цезаря, царица, но ты не такая, как те женщины, которые теряют себя, теряя мужчин. Все наши слова не восполнят потери. Но если ты имеешь в себе силы, надо говорить о дне сегодняшнем. Необходимо подумать о твоем муже, Клеопатра. Он скоро вырастет и станет мужчиной по нашим законам. Не возникнет ли тогда такой ситуации, при которой твои враги в Александрии или Риме потребуют, чтобы ты отреклась от престола и передала власть мужу? Ты всю жизнь стремилась к царствованию. Ты угодна тем, кто любит тебя и верит в справедливость твоего правления. Что будет с тобой, если твой муж станет полновластным правителем?» В зале воцарилось напряженная тишина. Сюда не проникали звуки, так же как и отсюда не мог проникнуть ни один звук, ни одна мысль... Менафт, вернувшийся вместе с Клеопатрой из Рима, прервал молчание: «Что вы можете предоставить в доказательство этих предположений?» К нему повернулся начальник охраны, которая была верна Клеопатре: «Менафт верит мне на слово? Тогда послушай, что я скажу. В Александрии неспокойно. Не все хотят видеть на троне Клеопатру. Люди глупы, они не знают, кто будет править ими после царицы. Глупых людей легко поведут за собой те, кто хочет уничтожить власть Великолепной. Вот, читай, Менафт, это только малая толика того, что читают сейчас те, кто может постичь написанное на папирусе».

В руки Менафту лег лист дешевого папируса. Он взглянул на Клеопатру и, повинуясь легкому кивку головы, начал читать вслух: «Вот восстали бедняки и стали богатыми. И богатые теперь в горе, а бедняки радуются. Каждый в городе говорит: „Пойдем побьем наших знатных!“

Не различают сына знатного отца от человека, не имеющего такового. Вот дети князей побиты об стены...

Вот законы суда выброшены, и люди рвут их, ходят по ним ногами...

Смотрите, делаются вещи, которые не случались никогда: царь захвачен бедняками.

Смотрите, тот, кто ничего не имел, стал владельцем богатства, и князь его восхваляет.

Смотрите, владевшие одеждами теперь в лохмотьях, а тот, кто не ткал для себя, теперь владеет тонкими тканями...» Менафт не дочитав, вдруг в раздражении порвал папирус и бросил к ногам сидящих: «Проклятые рабы! Они не знают, о чем говорят. Прости, царица, что принудил тебя слушать это!»

Клеопатра молчала. Она как будто не слышала страшных слов, прочитанных Менафтом. Тонкие изящные руки поднялись к лицу, на секунду все подумали, что царица плачет, но совершено сухие глаза взглянули на притихших мужчин, спина выпрямилась: «Поговорим же сейчас о моем сыне. Приемный сын Цезаря Октавиан не питает к Птолемею Цезарю никаких добрых чувств. На его поддержку мы рассчитывать не можем. Мой муж и соправитель в своей слабости стал опасен для меня. Несколько лет назад мой малолетний брат и муж, погибший в войне, да пребудет с ним Осирис, уже стал знаменем моих врагов. Не сможет ли повториться эта история и сейчас? – Клеопатра помолчала, перевела дыхание и уже совсем спокойно продолжила. – На трон в качестве моего соправителя должен взойти мой сын. Это моя единственная надежда и любовь».

Мужчины переглянулись. Глядя прямо перед собой, Клеопатра твердо закончила: «Но двух соправителей у меня быть не может».

В абсолютной тишине, сопровождаемая Менафтом, царица вышла из тайной комнаты...

Птолемей XIV умер через несколько дней.

Сразу после траурной церемонии Клеопатра возвела на престол нового соправителя, разделив трон со своим сыном Птолемеем Цезарем. Для этого соправителя избран был титул «Божественный, Возлюбивший отца и мать» – Филопатор, Филометор. Имя Филопатор должно было подчеркнуть, что именно Птолемей – сын Цезаря, а не Октавиан. Птолемей XV стал последним наследником трона и потомком древней династии. Оставалась только Арсиноя, за действиями и жизнью которой зорко следила Клеопатра.

Вскоре после коронации трехлетнего Птолемея Цезаря на стене храма богини Хатхор в Дендере был сделан большой рельеф. Надпись на египетском языке о совместном правлении Клеопатры и ее сына также украсила стены храмов. Рождение Цезариона было еще раньше увековечено в храме Гермонтиса – Храме Рождений. Там он уподоблялся богу Гору. В окружении богинь была изображена и мать-Клеопатра. Над ее головой золотом сияла надпись «Мать бога Ра». Жрецы хотели придать рождению сына Клеопатры характер важного официального торжества. Культ Исиды, Осириса и Гора становился все более популярен, он был главной господствующей религией, и Клеопатра сыграла в этом не последнюю роль. Она продолжала мудрую политику, начатую еще в первые годы царствования, демонстрируя приверженность местным богам, чтобы стать ближе к своим подданным, представлявшим ту силу, на которую она могла опереться в случае политической катастрофы.

В случае отождествления Цезариона с Гором все сразу стали говорить о великой миссии Гора, которая состояла в том, чтобы отомстить за убийство отца. Это был вызов Октавиану, который тоже претендовал на месть за Цезаря.

Самое важное для Клеопатры было то, что она наконец достигла желаемого, оставаясь единовластной правительницей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.