Глава 44. Сингапур

Глава 44. Сингапур

Есть места на Земном шаре, коим предначертано жить припеваючи. Это тот же Портсмут, Кейптаун, Гонконг и Сингапур. Это как торговая лавка: разместишь на перекрестье покупательских троп – будешь всегда в выигрыше. Стоит сместить точку на 50-100 метров, как дела пойдут в упадок. Сингапур занимает просто исключительное место перекрестий даже не троп, а океанских трасс. Синга-Пур: город-лев. Так же именуется островок, занимаемый городом, а заодно и речушка-ручеёк. Отвоёвываются золотоносные прилавки-рынки у местного населения за понюшку табаку, либо стакашек виски. Далее идут в ход кулаки – это конкурентам. Мы обогнули земной шар, но агрессивней торгашей, нежели англичане не сыскать. Как только португальцы, либо голландцы что изыщут, обустроят, как мигом появляются англичане. И весь голандско-португальский труд идёт насмарку.

Довольно постранствовав меж островов и островков Индонезии, наш фрегат не без труда вышел на рейд Сингапура. Два фактора толкнули миссию в эту всемирное вавилонское столпотворение. Первым из них был риск отправиться к праотцам с полным бесчестием от рук местной мафии. Вначале команде корабля туземцы предлагают совершенно бесплатно «для дегустации» восточные фрукты. В итоге все странствующие засыпают, чаще – навечно. Корабль грабят, оживших препровождают в рабство, судно топят за акваторией Явы. Вторым фактором было царское задание миссии: максимально исследовать торговые пути и рынки Дальнего Востока. Сингапур был своеобразным алмазом на торговом раскладе всего Юго-Востока и Европы. А это тот самый «Париж, стоящий мессы». Это были набобы и бонзы всего мира и народностей. Они обладали несметными богатствами, коллекциями флоры и фауны, цветущими садами и изумительной красоты цветниками и вопиющая нищета кули – носильщиков и рикш – бегунов, развозящих по городу и весям любого состоятельного господина. Дворцы с павлинами и золотыми рыбками в бассейнах, контрастирующие со зловонными китайскими трущобами.

Утром 25 мая 1853 года нас на рейде окружила целая флотилия лодок, джонок и бог весть какого наименования плавсредств, доверху гружёных снедью чего-то такого, чего мы отродясь не видывали. Позже разузнали их наименования: ананасы (что наша репа, но безумно сладкие), баньяны (теперь просто бананы), гранаты и ещё, ещё разные разности, коим мы и названия не ведаем. Торговцы лезли как полевые мыши в дырявый амбар, и матросам стоило немалого труда согнать их на ют и выдворить за борт. А что за физиономии на лодках: смоляной старый индиец, заросший как Дед Мороз, но беззубый, краснокожий с отливом малаец, китаец с косой на макушке и с лицом скопца, опять вроде китаец, но совершенно лысый и толстый «мандарин» и ещё не перечесть. Наречия столь же бесчисленные. И все кряду, перебивая друг друга, просто умоляют купить у них хоть самую малость…, потом ещё. Довелось спросить одного: «Ты индиец?

– Нет, я брамин! Да, да! Брамб, индус!» – вот и разбери тут: «ислам-мусульман» из Пондишери, но не индиец!! С другими ещё сложнее, но ведь торгуют, причём довольно бойко. Огромные пакгаузы стоят угрюмо, запертые на замки. Но завтра придут корабли за ждущим их там товаром и тысячи кули предложат свои услуги. Такими пакгаузами занято всё на суше и даже на плаву. Всё кипит торговлей. Возвращение на фрегат было самое приятное время в прогулке. Прямо на голову текли лучи звёзд, как серебряные нити. Но вода была лучше всего: вёсла с каждым ударом черпали чистейшее серебро, которое каскадом ссыпалось и разбегалось искрами далеко вокруг шлюпки. На сей раз мы возвращались под впечатлением сказочных богатств, умело представленных китайским бизнесменом Вампоа, безусловно, миллиардером даже по тем временам. В конце беседы не утерпел от вопроса: «Как 400 человек европейцев мирно уживаются с шестьюдесятью тысячами народонаселения при резком различии их в вере, понятиях, цивилизации?»

Он сказал, что полиция, которая большею частью состоит из сипаев, то есть служащих в английском войске индийцев, довольно многочисленна и бдительна, притом все цветные племена питают глубокое уважение к белым. Иван Александрович заключил: «Я рад, что был в Сингапуре, но оставил его без сожаления; если возвращусь туда, то без удовольствия и только поневоле».

27 мая 1853 года.

Сингапур.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.