«Отцы» и «дети»

«Отцы» и «дети»

В научном коллективе важно правильное взаимоотношение между молодыми учеными и их старшими товарищами, т. е. правильное решение проблемы «отцов» и «детей». Как известно, ученые в пожилом возрасте имеют большой опыт научной работы, эрудицию и мудрость, что позволяет порой намного быстрее, чем научной молодежи, решать сложные задачи. Поэтому важно передать молодежи опыт и знания, создать для молодежи такие условия, при которых всемерно развивались бы научный энтузиазм и творческая активность, устранялись бы попытки превратить молодых ученых в подсобную, лаборантскую силу. А еще важнее превратить разнородный коллектив молодых талантливых людей в единый взаимосвязанный организм, обладающий высокой эффективностью научных исследований, высокими нравственными качествами.

В то же время молодые ученые в силу их молодости обладают огромным запасом энергии, идей, планов, пополняя и двигая этим запасом науку. Получается, что опыт и знания старших коллег, умноженный на творческий энтузиазм, рискованность и смелость молодежи, в конечном счете и является замечательным двигателем успехов коллектива.

Научная молодежь не только добивается хороших результатов в научной деятельности, впитывает все лучшее, что накопило старшее поколение ученых, но и оказывает на них определенное положительное влияние. Академик П. Л. Капица отмечал, что по мере того, как учитель становится старше, только молодежь, только его ученики могут спасти от преждевременного мозгового очерствения, и каждый ученик, работающий в своей области, конечно должен знать больше, чем знает в этой области его учитель. Кто же учит учителя, как не его воспитанники? Учитель, благодаря своему опыту, руководит направлением работы, но, в конечном счете, его учат его ученики. Они углубляют его знания и расширяют его кругозор.

Влияние учеников на своего учителя бывает иногда настолько сильным, что руководитель порой меняет даже собственные методы исследований. Это, по признанию известного физика-теоретика, академика НАН Украины, лауреата Ленинской премии Александра Сергеевича Давыдова, он ощутил на собственном опыте.

Необходимость работы с молодыми учеными подчеркивал и тридцатипятилетний, но уже всемирно известный Нильс Бор 15 сентября 1920 года при открытии Института теоретической физики в Копенгагене. В научной работе, – говорил он, – нельзя делать уверенных прогнозов на будущее, так как всегда возникают препятствия, которые могут быть преодолены лишь с появлением новых идей. Поэтому важно полагаться на возможности и силу определенной группы ученых.

Задача постоянного привлечения новых, свежих молодых сил и ознакомление их с достижениями и методами науки ведет к дискуссиям и к вкладу молодых ученых – именно так вливаются в мир новые идеи и новая кровь, – отмечал Нильс Бор.

Большой вклад в развитие науки внес умерший в 1960 г. на восьмом десятке лет крупный советский ученый, академик Абрам Федорович Иоффе, известный своими исследованиями в области физики кристаллов и полупроводников. Он вырастил замечательную плеяду советских физиков. Поэтому поучителен его подход к воспитанию научной молодежи. На первый взгляд кажется, что Иоффе предъявлял слишком жесткие требования. Каждый начинающий молодой физик обязан был еженедельно приходить к нему и делать краткий, но ясный отчет о проделанном за неделю: изложить почерпнутые сведения и принести аннотации прочитанного. Последние он обязательно хранил у себя. Кроме того, сотрудники должны были ежедневно бывать в библиотеке и просматривать научные журналы, на страницах которых часто можно было прочитать надписи, сделанные А. Ф. Иоффе: «Курчатову», «Александрову», «Кобеко»… И если бы кто-либо не прочел адресованных Абрамом Федоровичем статей, то последовало бы неприятное объяснение. Еженедельно А. Ф. Иоффе на час-второй заходил в лабораторию, интересовался сделанным.

Стиль работы Э. Резерфорда с молодыми исследователями был несколько иным. У него было правилом, чтобы раз в год начинающий ученый давал письменный отчет о проделанной работе, которая затем возвращалась с резолюцией Резерфорда. Кроме того, создатель теории атомного ядра раз или два раза в год, почти всегда без предупреждения посещал каждого на рабочем месте. Он сначала осматривал приборы, а затем садился на табурет и засыпал вопросами: «Что именно Вы делаете? Как? Почему?». В конечном итоге это быстро переходило к требованию: «Ну, а теперь посмотрим результаты». Несколькими точными и ясными вопросами Резерфорд сразу же проникал в сущность вещей и явлений, намного глубже представлений его учеников о проблеме, и умел стимулировать мысль для дальнейшего поиска. Он был, – по мнению его ученика С. Дэвонса, – прекрасным учителем, а не критиком, и результаты его бескомпромиссного, но дружеского опроса, несомненно, оказывали благотворное воздействие. Резерфорд считал, что начинающему ученому не следует давать технически трудную задачу. Для начинающего работника, даже если он и талантлив, нужен успех, не то может произойти необоснованное разочарование в своих силах. Если у ученика есть успех, то надо его справедливо оценить и отметить.

Резерфорд, как учитель, старался выявить у своих учеников творческую индивидуальность, самостоятельность мышления, инициативу. И делал все возможное, чтобы эти цели претворить в жизнь. Выступая в Лондонском королевском обществе 17 мая 1966 г. с воспоминаниями о Резерфорде, академик П. Л. Капица вспомнил такой пример. Однажды он как-то сказал Резерфорду: «У нас работает Х., он работает над безнадежной идеей и напрасно тратит время, приборы и прочее». «Я знаю, – ответил Резерфорд, – что он работает над безнадежной проблемой, но зато эта проблема его собственная и если его работа у него и не выйдет, то она научит его самостоятельно мыслить и приведет к другой проблеме, которая уже будет иметь экспериментальное значение». Так оно потом и оказалось.

Крупный ученый всегда оказывает огромное влияние на своих учеников. В этом убеждается каждый, кто имеет счастье общаться с таким ученым. Учитель, как правило, все свои знания и опыт бескорыстно передает последователям, учит их проникать в скрытую сущность изучаемых вещей и явлений природы.

Так поступал известный советский физик, академик, бывший президент Академии наук СССР Сергей Иванович Вавилов (1891–1951), воспитавший целый ряд известных сегодня ученых. Среди них П. А. Черенков, И. М. Франк, Е. М. Брумберг, А. Н. Севченко, С. Н. Вернов, Н. А. Толстой и многие другие.

Сергей Иванович использовал разные методы передачи своих богатых знаний ученикам и сотрудникам. Одним из важных методов были регулярные коллоквиумы, посвященные общим вопросам физики или специальным вопросам люминесценции. Они проводились с большим мастерством. Особенное значение имели подробные заключения, которые делал ученый по окончании докладов. Они выясняли для слушателей, а иногда и для самого докладчика, достоверность и ценность сообщаемых результатов. Нередко значение доложенного представлялось после выступления С. И. Вавилова в совершенно ином свете.

Однако он не довольствовался общением с научными сотрудниками только на коллоквиумах. Личные беседы с сотрудниками, непосредственный контакт с ними в лабораторной обстановке составляли важнейшую сторону руководства С. И. Вавилова. Предметом беседы были и темы новых работ, и соображения о методике проведения эксперимента, и подробные и всесторонние обсуждения проведенных исследований.

С. И. Вавилов умел ставить задачу широко, если сотрудник был изобретателен и мог сам найти пути к конкретному решению, и предлагал сделать частный опыт с указанием мельчайших деталей, если сотрудник был начинающим или безынициативным работником.

Характерно, что каждый новый проект, каждую новую идею он обычно подвергал суровой критике и совершенно точно сообщал автору, кто и когда за последние тридцать или сорок лет пытался заниматься подобными вопросами, почему это не вышло тогда и отчего не выйдет сейчас, советовал сделать по-другому. Значительная часть задуманного после такой критики отвергалась раньше, чем сотрудник успевал бесполезно затратить на нее время.

Но если человек упорствовал и начинал исполнять задуманное, то Сергей Иванович не пользовался своими правами начальника. Он терпеливо выжидал, пока не случалось одно из двух: либо он, Вавилов, оказывался прав, что было чаще, либо прав был ученик. Во втором случае Сергей Иванович не только не проявлял недовольства, но наоборот заставлял сотрудника форсировать работу и доводить ее до конца.

Очень важно, чтобы молодежь до многого доходила сама, изменяя свои, пусть еще не лучшие, но самостоятельные решения. Это после первых неуверенных шагов даст возможность молодым ученым почувствовать свою силу, свои способности, хоть с трудом, но уже самостоятельно шагать в науке. Поэтому опытные учителя дают им задачи не с очевидным ответом, а такие, которые требовали бы серьезных размышлений, коренного изменения и усовершенствования методики работы и глубокого самостоятельного анализа. Особенно это относится к темам кандидатских диссертаций. Этим принципам всегда следовали известные русские и советские ученые.

Павел Карлович Штернберг (1865–1920), занимаясь на первом курсе математического отделения физико-математического факультета Московского университета, стал посещать Московскую обсерваторию по разрешению известного русского ученого, профессора астрономии Федора Александровича Бредихина (1831–1904).

Федор Александрович, как правило, давал инструмент и предоставлял будущего астронома самому себе, но не упуская его из своего поля зрения. Такой подход он мотивировал тем, что кто любит науку и обладает способностями, преодолеет все встречающиеся затруднения и выберется на дорогу; иначе научный пыл у начинающего остынет и он примется за дело, которое ближе подходит к его натуре. Это нежелание насиловать свободу человека и сознание, т. к. искусственными мерами нельзя заставить его приобрести знания, резко сказывалось на переходных экзаменах.

Н. П. Дубинин в своей книге «Вечное движение» вспоминает, что он с величайшим интересом много раз перечитывал статью своего учителя С. С. Четверикова «Некоторые моменты эволюции с точки зрения современной генетики». Однако рассмотрение вопроса о роли изоляции вызвало у него чувство неудовлетворенности. Вопрос явно не решался с позиций теории учителя, на экзамене Н. П. Дубинину среди прочих пришлось отвечать и на него. Экзамен превратился в научный диспут. Сергей Сергеевич Четвериков (1880–1959) вначале спорил, потом стал внимательно слушать, а под конец сказал: «Не уверен, Дубинин, что вы правы, однако, пожалуй, здесь что-то есть. Займитесь этим вопросом». И за мотивированное научное несогласие с ним поставил Дубинину отличную оценку.

Молодому ученому следует постоянно работать над собой, формировать свое общественное сознание, высокие моральные качества. Сегодня, когда научный поиск стал трудом коллективным, успех во многом определяется умением жить среди людей, а это также сложная наука, которую, кстати, постигают только в трудовом коллективе.

Понятно, что молодой талант во многих научных сообществах оберегают, растят. Но, выросши в тепличных условиях, вряд ли он начнет отдавать свои знания, умения и навыки другим. Нужно учиться жить мыслями и заботами коллектива, овладевать навыками управления научным поиском, уметь вести людей за собой. Эти качества приходят с опытом и во многом их приобретение связано с воспитательной ролью ученых старшего возраста.

Старшее поколение во многом определяет лучшие человеческие черты молодых научных сотрудников. Особое значение придается воспитанию у них одного из важнейших качеств ученого – научной щедрости, готовности поделиться со своими коллегами по лаборатории и творческими замыслами, не подчеркивать особой значимости своих усилий в совместном коллективном труде и т. д.

Но воспитать эти качества у молодежи может только тот, кто сам их имеет, кто щедро делится с молодыми сотрудниками накопленными знаниями и опытом, у кого превыше всего интересы развития науки. К сожалению, иногда встречаются ученые, которые боятся «потерять» не только научную мысль, но и мелкое научное решение. Как правило, такой ученый никогда не имеет своей школы, у него есть в лучшем случае только группа учеников, которые порой под таким влиянием оказываются не в состоянии стать учеными.

Не случайно поэтому, наверное, все чаще встречаются печальные примеры, когда молодой ученый не имеет научной щедрости, не только не делится с другими своими замыслами, идеями, но и стремится отвоевать себе право быть единственным автором работы, в которую вложены непосредственный труд и научные идеи других членов коллектива, подчеркивает свою исключительную роль в коллективном труде. Не поэтому ли иногда возникают конфликты в коллективе? Не поэтому ли иногда после защиты научной работы наступает регресс творческой активности?

Молодой ученый нуждается в помощи администрации и своих учителей по многим вопросам. Но последнее место занимают среди них перспективы роста, творческого и служебного. И это вполне понятно. Какой солдат не мечтает стать генералом. Однако дело не в мечте и не в том, что в науке продвигаться трудно. Продвижение здесь необходимо, наверное, больше, чем где-либо. На практике это означает, прежде всего, испробовать свои творческие силы, иметь возможность самостоятельно вести «свою» тему, «заразить» своими идеями группу исследователей, получить в свое распоряжение лабораторию или группу.

Мы говорим, что научные кадры, в конечном счете, являются основой развития нашей науки. И поэтому уже сейчас должны думать о том, кто возглавит науку, через 20–30 лет, кто будет ее определять и развивать. Ныне это студенты, аспиранты, младшие научные сотрудники. Чтобы они к тому времени стали не только большими учеными, но и ее организаторами, им необходим опыт руководящей работы уже сегодня.

Всемирно известный ученый, один из основателей химической физики, академик Николай Николаевич Семенов вспоминает, что в прошлом в члены-корреспонденты избирались ученые среднего, а часто и молодого возраста, обратившие на себя внимание талантом и пусть немногими, но оригинальными и глубокими работами какого-либо нового направления. Выборы в члены-корреспонденты означали, в известной мере, первичный отбор для выборов в академики, если эти талантливые люди в дальнейшем дадут действительно работы мирового значения.

Сейчас, по мнению Н. Н. Семенова, выборы в члены-корреспонденты скорее носят характер присуждения звания за сумму научных и научно-организаторских заслуг. Чем старше человек, тем, естественно, у него накапливается больше таких заслуг. Молодому ученому с ним трудно конкурировать. Это является одной из причин, что средний возраст членов-корреспондентов превышает 60 лет.

Аналогичная картина наблюдается и в следующем, так называемом руководящем звене – среди заведующих лабораториями. Средний их возраст в уже «пожилых» институтах составляет около 50 лет и более. А почему бы не доверить молодому талантливому ученому небольшую группу, лабораторию и дать возможность работать самостоятельно над каким-то направлением? Не надо бояться доверять молодым. Не надо забывать, как об этом говорит Николай Николаевич Семенов, что старшее поколение ученых выдвигалось на руководящую работу куда быстрее, чем сейчас.

Несомненно, вопросы роста молодых научных кадров сложные. Но там, где ими занимаются не только те, кто сам недавно пришел в науку, но имеется самое пристальное внимание ученых советов вузов и научно-исследовательских учреждений, они, как правило, решаются успешно.

В Институте экспериментальной медицины бывшей АМН СССР оправдала себя практика формирования при старших научных сотрудниках групп, подотчетных руководителю научного подразделения и ученому совету. Руководитель группы проходил проверку на способность генерировать идеи и делится ими, на способность принимать решения и проводить их в жизнь. И, конечно, выявлялись его научно-организационные возможности, умение увлечь идеей и воспитывать молодых исследователей. Те, кто возглавляет группы, – потенциальные руководители более крупных подразделений. Группы могли быть и расформированы, причем исследователь не лишался своего места ни в науке, ни в штате если для дела он оказывался более полезным в роли члена коллектива, а не его руководителя.

По данным директора этого института, члена-корреспондента АН и АМН СССР Натальи Петровны Бехтеревой, за пять лет существования таких групп при старших научных сотрудниках трое их руководителей получили лаборатории, причем этот переход оказался логичным и удачным не только в научном, но и в научно-организационном направлении.

Большое внимание творческому и служебному росту молодых научных кадров уделялось в некоторых академических и отраслевых научно-исследовательских институтах республики, особенно по новейшим направлениям науки. Эти вопросы находили свое положительное решение в Институтах технической кибернетики, математики АН БССР, НИИ электронных вычислительных машин и в других. Думая о завтрашнем дне науки, здесь постоянно заботились о молодых исследователях, предоставляя хорошие возможности для творческого и служебного роста.

Однако становление ученого должно иметь и обратную связь. Тем не менее, приходится сталкиваться со случаями, когда молодой человек, став заведующим лабораторией, сектором, не умеет разумно распоряжаться предоставленной ему властью, начинает по-другому относиться к своим коллегам.

Наблюдается и другая тенденция. Вопросы работы лаборатории (кадры, темы, оборудование и т. д.) настолько поглощают время молодого заведующего, что он постепенно начинает деградировать как ученый, все меньше и меньше появляется его статей, авторских свидетельств и патентов, и все больше проводится заседаний и осуществляется решений других технических и организационных проблем.

Эта тенденция во многом напоминает еще одну, также связанную со снижением научной активности.

Практика показывает, а исследования науковедов подтверждают, что творческая активность исследователей до защиты диссертации иногда намного выше, чем после нее, и только единицы продолжают работать на прежнем уровне. Характерно, что до защиты, как правило, имеются определенные творческие замыслы, огромнейшее желание осуществить их, авторские свидетельства. Но после защиты порой проходит два-три, а иногда и больше лет, а некоторые пополнившие семью кандидатов не сделали ни одной заявки на изобретение, не написали ни одной научной статьи, не провели самостоятельно ни одного эксперимента. Вроде бы еще кандидатов наук прибавилось, а есть ли польза от этого науке?

Постоянное внимание и забота старших коллег о творческом и служебном росте молодых ученых в определенной мере может избавить их от этих нежелательных явлений.

О том, какие должны быть взаимоотношения учителя и ученика в науке хорошо сказал известный советский химик, первым из наших ученых получивший Нобелевскую премию, лауреат Государственной премии, академик Н. Н. Семенов. Чины, возраст, научные заслуги, – считал Николай Николаевич, – не должны иметь никакого значения в научном общении учителя с учениками, как бы молоды они не были. Ученый должен говорить с ними как равный с равными. В свете факта истины важны лишь те аргументы, которые учитель приводит ученикам, а они – учителю. Хорошо, когда такая дискуссия ведется в коллективе.

Н. Н. Семенов искусство руководства сотрудниками сводил к следующим простым требованиям: подбирай по возможности только способных, талантливых учеников, и притом тех, в которых видно страстное желание к научному исследованию, потому что могут быть способности, но если нет страсти – толку не будет.

В общении с учениками будь прост, демократичен и принципиален. Радуйся и поддерживай их, если они правы, сумей убедить их, если они не правы, научными аргументами. Если ты хочешь, чтобы ученик занялся разработкой какой-либо новой твоей идеи или нового направления, делай это незаметно, максимально стараясь, чтобы он как бы сам пришел к этой идее, приняв ее за свою собственную, пришедшую ему самому в голову под влиянием твоего разговора. Никогда не приписывай своей фамилии к статьям учеников, если не принимал как ученый прямого участия в работе.

Не увлекайся чрезмерным руководством учениками, давай им возможность максимально проявлять свою инициативу, самим справляться с трудностями. Только таким образом ты вырастишь не лаборанта, а настоящего творческого ученого. Давай возможность ученикам идти их собственным путем.

Ценно, что опытный учитель не считает зазорным вести дискуссию со своим учеником, считая его равным с собою. Он терпеливо выслушивает возражения, убеждает сам, но не подавляет оппонента, если даже эти возражения, эти мнения и расходятся с его собственными воззрениями. Не стесняясь, он может и отказаться от своего мнения под влиянием доводов собеседника. Требование от сотрудников слепого подчинения своему мнению – просто преступно.

В своей деятельности ученый поступает так, чтобы всегда быть доступным, всегда и везде найти время поговорить с молодежью, не ссылаясь на свою занятость или просто усталость.

Говорят, что настоящий ученый всегда хочет себя повторить в своих учениках. И это так на самом деле. Не поэтому ли лучшие свои качества и качества своих коллег по науке они стараются передать последователям, стараются показать настоящий смысл и значение науки, ее особенности. Академик Борис Иванович Степанов часто, например, напоминал своим ученикам, что наука и ремесленничество несовместимы. И чтобы стать настоящим ученым, нужно любить науку и отдать ей все силы своего ума и сердца.

В научном коллективе исключительно ответственное место принадлежит их руководителям. XX век родил новый тип ученого-руководителя, ученого-организатора, способного направить усилия всех членов коллектива на исследование крупных научных проблем, органически увязывать передовые теоретические идеи с научными потребностями народного хозяйства, имеющего большое чувство ответственности за уровень исследовательской работы, нравственную закалку научных сотрудников, особенно молодых, обеспечивающего правильное сотрудничество ученых старшего поколения и молодых специалистов.

Время уже решило вопрос: кто должен руководить работой творческого научного коллектива? Сами ученые. Правда, созданием атомной бомбы в США руководил не ученый, а генерал Гровс. Но правда и то, что в руководстве были и видные ученые, в частности – изветнейший физик Роберт Оппенгеймер (1904–1967). В целом же вопрос решен в пользу ученого-организатора. И главное требование к нему это то, что его роль должна быть творческой, а не чисто административной. Он должен ясно и четко понимать смысл и цель решаемых научных проблем, правильно оценивать творческие возможности каждого члена коллектива, распределить обязанности и задачи в соответствии с творческими запросами и подготовленностью к решению поставленных задач.

В то же время он должен быть не только талантливым ученым, но и широко эрудированным как в узких, так и в смежных областях науки, мыслить масштабно, объемно, уметь учитывать в работе различные социальные, возрастные, психологические особенности коллектива исследователей.

Истории науки известны примеры, когда большой ученый в то же время являлся и большим организатором научного коллектива. Прежде всего это Э. Резерфорд, Э. Ферми (1901–1954), А. Ф. Иоффе, И. В. Курчатов, С. П. Королев (1906–1966) и многие другие.

Сейчас с каждым годом все больше к руководству новыми научными подразделениями приходят молодые научные кадры. Способный и энергичный молодой ученый уже через несколько лет после начала работы поднимается наверх по ступенькам организационной лестницы и становится руководителем отдельной группы, лаборатории, отдела. В связи с этим намного возрастает у него объем чисто организаторской деятельности и все меньше времени остается для непосредственного участия в экспериментальной работе. Ясно, это не приносит пользы развитию науки. Где же выход? Только ли в том, чтобы самостоятельно выбрать свой путь в науке и его разрабатывать? Наверное, нет.

В настоящее время организация науки настолько шагнула далеко вперед, что требует специальной подготовки ученых-организаторов. Учеными подсчитано, что только за счет улучшения организации науки можно повысить производительность на 300–400 процентов без дополнительных капитальных вложений. Понятно, что решающую роль в этом деле имеет целенаправленная и планомерная подготовка кадров руководителей научных коллективов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.