«Участию великого князя Дмитрия Павловича в заговоре против Распутина в силу целого ряда причин я придавал большое значение…»

«Участию великого князя Дмитрия Павловича в заговоре против Распутина в силу целого ряда причин я придавал большое значение…»

Роль великого князя Дмитрия Павловича в убийстве Г.Е. Распутина нуждается в отдельном рассмотрении.

Он остался сиротой: его мать – греческая принцесса – скончалась при родах, а отец, великий князь Павел Александрович, в связи с морганатическим браком был выслан из России в 1902 г. Дмитрий Павлович был двоюродным братом Николая II, хотя по возрасту был ненамного старше дочерей императора.

После расставания с отцом Дмитрий Павлович воспитывался сначала в семье великого князя Сергея Александровича и великой княгини Елизаветы Федоровны, а после гибели великого князя в феврале 1905 г. – в семье царской четы. Он собирался получить военное образование в кавалерийской школе, однако в связи с тяжелым заболеванием во время учений прекратил свое дальнейшее военное образование.

Отношения с отцом у Дмитрия Павловича были прохладные. Во время поездок за границу для лечения легких великий князь часто писал Николаю II подробные родственные письма, в то время как своему отцу Павлу Александровичу посылал «сухой отчет о здоровье – и баста?!»[496]. Дмитрия Павловича стесняло не только общество отца, но и его новой супруги – кн. О. Палей. «Довольно редко видимся, и, во всяком случае, я от этого не страдаю», – писал он Николаю II[497]. Близость к императору позволила ему даже просить у него разрешения отправиться на Итало-турецкую войну на стороне итальянцев в 1911 г. Разрешение получено не было, но близость к царствующей семье сохранилась.

В 1912 г. старшая дочь Николая II Ольга была помолвлена с великим князем Дмитрием Павловичем, однако предполагавшийся брак не был заключен. Возможно, что одной из причин расстройства брака было неподобающее поведение великого князя. Шведский писатель и славист С. Скотт отмечает, что великий князь «кочевал между офицерским клубом и светской жизнью столь интенсивно, что это ставило под угрозу его деликатное здоровье»[498]. Впрочем, такое положение дел его вряд ли сильно расстроило. В том же году он выступал в составе русской сборной по конному спорту на Олимпийских играх в Стокгольме. Однако призовых мест ни команда, ни лично великий князь не заняли.

О деятельности великого князя во время Первой мировой войны мы уже писали выше.

Дмитрий Павлович был давним другом Феликса Юсупова. Неудивительно, что он оказался в компании заговорщиков, задумавших убийство Г.Е. Распутина.

К заговору великий князь Дмитрий Павлович, скорее всего, был привлечен князем Ф.Ф. Юсуповым, активно искавшем единомышленников. Сам князь писал: «Участию великого князя Дмитрия Павловича в заговоре против Распутина в силу целого ряда причин я придавал большое значение»[499]. Вероятно, с самого начала Ф.Ф. Юсупов не был уверен в том, что заговорщики останутся неизвестными. Поэтому защитить их от наказания могла лишь близость к императорской чете. С другой стороны, он надеялся, что участие великого князя в уничтожении Распутина сможет пробудить царя «от страшного распутинского гипноза»[500]. Наконец, депутат Государственной думы В.А. Маклаков, которому Ф.Ф. Юсупов первому предложил быть в заговоре против Г.Е. Распутина после его антиправительственной речи в Думе 3 ноября, сообщил, что Ф.Ф. Юсупов ожидал, что «участие в убийстве великих князей может произвести в обществе настоящую революцию»[501]. Таким образом, Дмитрий Павлович был для Ф.Ф. Юсупова не столько практическим помощником, сколько знаковой фигурой. Это было наиболее ярким проявлением потери великими князьями их политической значимости.

Мы не будем подробно останавливаться на том, как происходило убийство Г.Е. Распутина. С одной стороны, это связано с ограниченным кругом часто весьма ненадежных источников. С другой стороны, данная проблема является вопросом для специального исследования и затронута в работе только в той мере, в какой это убийство связано с великокняжеской оппозицией. Также необходимо отметить, что в последние годы появилось множество версий, большая часть которых не подкреплена достаточным количеством доказательств. Одной из последних является версия, согласно которой в убийстве Г. Распутина принимали участие офицеры британской разведки, более того, именно один из них произвел тот роковой выстрел, который убил старца. Автор работы «Убить Распутина. Жизнь и смерть Г. Распутина» Э. Кук в своем исследовании опирается на достаточно широкий круг источников и свидетельств, но, к сожалению, и он сам об этом пишет, «что касается документальных свидетельств, они давно уничтожены, если вообще когда-либо существовали»[502].

По-видимому, встреча Ф.Ф. Юсупова и Дмитрия Павловича произошла до 19 ноября, то есть еще до того момента, когда член Государственной думы В.М. Пуришкевич произнес свою антираспутинскую речь. Князь Юсупов замечал в своих воспоминаниях, что Дмитрий Павлович через несколько дней должен был отправиться в Ставку[503]. Между тем «Журнал пребывания Николая II в действующей армии» отмечает прибытие великого князя Дмитрия Павловича в Ставку утром 20 ноября и его пребывание там до середины декабря[504]. Таким образом, запись в дневнике В.М. Пуришкевича о том, что он познакомился с Дмитрием Павловичем у Ф.Ф. Юсупова 22 ноября вечером, не соответствует действительности, так как в этот момент великий князь находился не в Петрограде, а в Могилеве.

Реальная роль великого князя Дмитрия Павловича в убийстве Г.Е. Распутина вряд ли может быть выяснена полностью, поскольку основные источники, рассказывающие о его действиях в ночь убийства, – воспоминания князя Ф.Ф. Юсупова и дневник В.М. Пуришкевича, – вероятно, не вполне достоверны. Они могут быть ориентированы не столько на изложение действительных событий, сколько на их сокрытие.

Данные источники сводят роль Дмитрия Павловича в убийстве к нескольким действиям. Во-первых, он принимал участие в обсуждении плана заговора как минимум один раз, 13 декабря[505], оказав, таким образом, заговорщикам моральную поддержку. Во-вторых, Ф.Ф. Юсупов одолжил у него револьвер, из которого был произведен первый выстрел в Г.Е. Распутина. Но Дмитрий Павлович отдал его неохотно. В записках великого князя Николая Михайловича есть упоминание (со слов Ф.Ф. Юсупова) о том, что Дмитрий Павлович «долго не хотел отдавать [револьвер] Юсупову, но тот настоял на своем»[506]. В-третьих, вместе с доктором С. Лазавертом и женой В.М. Пуришкевича он должен был сжечь одежду Г.Е. Распутина, но не сделал этого, так как его шуба и калоши не влезли в вагонную печь санитарного поезда. В-четвертых, Дмитрий Павлович должен был предоставить автомобиль, на котором перевозили тело «старца». В распоряжении заговорщиков находился также автомобиль, приписанный все к тому же санитарному поезду. Более того, согласно свидетельству известного петербургского историка Р.Ш. Ганелина, автомобиль великого князя вообще не использовался. Труп Г.Е. Распутина от дворца князя Ф.Ф. Юсупова до места затопления везли на грузовой машине, с шофером которой Р.Ш. Ганелин беседовал лично.

Рассматривая значимость действий великого князя Дмитрия Павловича для выполнения заговора, нельзя не отметить, что он либо дублировал, либо не слишком удачно помогал другим заговорщикам, так во всяком случае это выглядит в воспоминаниях князя Ф.Ф. Юсупова и дневнике В.М. Пуришкевича. Насколько это является правдой, судить трудно.

Сам Дмитрий Павлович – в отличие от других участников заговора – не оставил об участии в убийстве воспоминаний. С. Скотт пишет, что «Дмитрий Павлович в течение всей жизни никому, даже сестре, словом не обмолвился о том, что произошло в ту ночь во дворце Юсупова на набережной Мойки в Петрограде. Он сожалел о своем участии»[507].

Не имея возможности выяснить, что же в действительности происходило в ту роковую ночь в особняке князя Ф.Ф. Юсупова, остановимся на том, что это убийство было представлено как политический акт, в котором роль организатора и вдохновителя отводилась князю Ф.Ф. Юсупову, «покровителя» – великому князю Дмитрию Павловичу и исполнителя – В.М. Пуришкевичу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.