ВЕНГЕРСКИЕ СОЛДАТЫ НА СОВЕТСКОЙ СТОРОНЕ

ВЕНГЕРСКИЕ СОЛДАТЫ НА СОВЕТСКОЙ СТОРОНЕ

После предпринятой М. Хорти попытки заключить перемирие все большее число венгерских солдат стали переходить на советскую сторону. И это несмотря на то, что большинством из них двигали вовсе не антифашистские убеждения, а сознание того, что дальнейшее сопротивление было бессмысленным. В приказе от 23 ноября 1944 г. генерал-майор Корнель Осланьи ужесточает ответственность командиров за действия подчиненных:

«Подстрекательство к бегству или попытка дезертировать самому будет наказываться повешением. Командиры обязаны применять против дезертиров оружие. Сотрудники фельджандармерии должны прочесывать окрестные леса и расстреливать солдат, которые дезертировали и скрываются в них. Захваченных живыми следует передавать военному суду. Их имущество подлежит конфискации, а семьи подвергаются репрессиям. Перебежчиков также следует расстреливать. Причиной сложившегося положения является не противник, а тот факт, что войска заражены вражеской пропагандой, которая падает здесь на подготовленную почву. Командиры должны принимать против этого более решительные меры».

Число солдат, которые оставили свои части и прятались в Будапеште, приближалось к десяткам тысяч (! — Ред.). Наиболее изобретательные из них для прикрытия создавали фиктивные военизированные формирования. Помимо подразделений КИШКА сюда относился и «101-й призывной пункт», который служил лишь прикрытием для солдат-дезертиров. Советская пропаганда на переднем крае поощряла переход на свою сторону. Часто советское командование отправляло перебежчиков обратно, для того чтобы те уговорили перебежать тех, кто все еще продолжал оставаться в строю. За время осады советской стороной с такой задачей было направлено в город 739 венгерских и 53 немецких солдата, из них 580 венгерских и 27 немецких солдат вернулись обратно в советский плен и привели с собой соответственно 6208 и 219 своих товарищей. В конце января начался переход на сторону противника целыми подразделениями. По советским источникам, в этот период линию фронта перешли 74-й отдельный артиллерийский дивизион, 204-й дивизион и 2-я батарея 206-го зенитного артиллерийского дивизиона, 4-й отдельный моторизованный батальон корпусного подчинения, а также 1-й конный артиллерийский дивизион «Бем Йожеф».

В дальнейшем, пока шла осада города, перебежчикам часто предоставляли выбор между лагерями в Сибири и участием в боях против соотечественников. Поскольку многие еще помнили жизнь в русском плену во время Первой мировой войны, они обычно предпочитали второе. Впервые в истории венграм-перебежчикам позволили воевать вместе с русскими против своих бывших товарищей в Буде.

До этого по приказу Сталина даже те подразделения, что сдались в полном составе, отправляли в лагеря военнопленных, где набор в Венгерский легион и другие подобные этой организации был прекращен еще в конце 1943 г. Это объяснялось тем, что Советский Союз не испытывал желания делить лавры победы с кем бы то ни было, кто не был коммунистом. Причиной, по которой в конце января 1945 г. разрешили формировать венгерские добровольческие части, было то, что измотанная Красная армия нуждалась в подкреплениях, которыми ее собственное командование обеспечить было не в состоянии. (С начала блистательной Ясско-Кишиневской наступательной операции (20–29 августа 1944 г.) советские войска на южном участке советско-германского фронта (2-й и 3-й Украинские фронты) сражались практически без пауз. — Ред.) Успешная агитация среди венгерских солдат, казалось, создавала все предпосылки для того, чтобы давать перебежчикам в руки оружие. Более того, соглашение о прекращении огня, заключенное 22 декабря между Советским Союзом и Временным национальным правительством Венгрии, устранило все формальные препятствия на пути создания в новой Венгрии собственных боевых частей.

Венгерские добровольцы впервые вступили в бой вместе с солдатами советских 18-го и 37-го стрелковых корпусов. Один из очевидцев писал о том, что набор добровольцев шел довольно сложно:

«Многие, особенно офицеры, сначала не желали воевать на одной стороне с советскими войсками. Колебания в офицерской среде заставляли многих солдат отказываться от мысли вступить в добровольцы. Здесь, скорее, наоборот, многие офицеры были вынуждены стать добровольцами, следуя примеру своих подчиненных».

Гусарский лейтенант Аурел Шаламон вспоминает о проблемах с добровольцами:

«На следующее утро состоялось еще одно голосование. Солдаты качались от голода и жажды. Один или двое даже падали от недоедания, а может быть, это было вызвано нервами.

Офицер, который знал венгерский язык, встал напротив строя и решительно произнес: «Венгерские солдаты, желающие воевать против немецких фашистов вместе с Красной армией во вновь создаваемых венгерских частях, должны выйти вперед. За ними сохранят воинские звания и будут обращаться так же, как и с советскими солдатами».

Сначала лишь немногие откликнулись на этот призыв. Солдаты подозревали здесь какую-то ловушку и не спешили принимать решение. Ведь могло случиться так, что им придется стрелять в своих родственников. А может быть, их подразделения развернут между немцами и русскими…

Мы знали, что перед началом немецкой кампании великий Сталин ликвидировал тысячи своих самых подготовленных офицеров (за что потом расплачивался очень высокой ценой). Он не пощадил даже маршалов, опасаясь, что кто-то из них может стать советским Наполеоном… К тому же над всеми витала тень Катыни, где совершилось массовое убийство польских офицеров… (Серьезные исследования трупов расстрелянных показывают, что их убили после оккупации этого района немцами, а не в 1940 г., как писали Геббельс и его современные последователи. Поляки были расстреляны из немецкого оружия, руки убитых связаны немецким шпагатом, у некоторых сохранились личные вещи и даже письма, датируемые временем немецкой оккупации. Сам Геббельс после изготовления фальшивого «катынского дела» (как по заказу сделанного в начале 1943 г. перед отступлением немецких войск из этих мест) переживал, что все шито белыми нитками. — Ред.)

Венгерский солдат должен был сделать выбор перед лицом неизбежного. Он мог стать жертвой гитлеровской идеологии, как тысячи его товарищей, или закончить свою никчемную жизнь в одном из тех страшных лагерей для военнопленных, если когда-нибудь туда попадет (из 513 766 попавших в советский плен венгерских военнослужащих умерло 54 755 человек, то есть 10,66 процента, 45 901 человек (89,34 процента) вернулись домой. — Ред.).

Другим вариантом стала борьба против немцев. Чье сердце не тронул вид гордых мостов, обрушивающихся в воду, густые облака дыма, повисшие над городом? Эти бессмысленные преступления тщеславных наци…

Тех из венгров, кто еще колебался и кто был получше одет и экипирован, чем остальные, начали раздевать. Ко мне подошел пехотный младший лейтенант, который попытался расстегнуть на мне ремень. «Он тебе больше не понадобится, лейтенант», — бросил он мне с наглой ухмылкой. «Попробуй только тронь его, и я разобью тебе голову, — огрызнулся я в ответ этой гиене. — Я записываюсь в подразделение, которое будет биться с немцами». «Товарищ» сразу же исчез, поджав хвост. Именно это и послужило толчком к моему решению перейти на другую сторону.

Когда мародер отступил, вокруг меня начало собираться все больше народу. Трое или четверо гусар, в том числе и мой ординарец Миклош Крочкай, выбрали лагерь. «Миклош, — обратился я к нему, — ты пожалеешь об этом…» Но он не желал возвращаться на фронт. Что ж, пусть будет так. Мы обнялись, и это был единственный из всех остальных, кого мне удалось снова увидеть через три года. Двое других, Добош и Кошка, окончили свои дни в общей могиле в лагере.

Наши прогнозы оправдались. Количество тех, кто сгинул в лагерях, и тех, кто погиб на фронте, не так уж сильно и отличалось».

Подбросил идею создания первых (венгерских. — Ред.) добровольческих подразделений, скорее всего, переводчик при штабе советского 37-го стрелкового корпуса Ференц Крупицер (венгр еврейского происхождения). Затем, в ходе осады, было создано еще одиннадцать таких подразделений. После пары дней тренировок добровольцев определяли по разным группам, набранным из солдат-венгров, общим количеством до 183 человек, что соответствовало численности одной роты. Группа капитана артиллерии в резерве Казмера Варади первой вступила в бой 21 января на Фаркашретском кладбище, где понесла тяжелые потери: к концу осады погибли все ее солдаты, за исключением двух, которые были тяжело ранены.

Венгерских добровольцев отправляли на самые опасные участки, что очень сказывалось на тяжести потерь: некоторые роты теряли от 50 до 80 процентов личного состава. Советские командиры во всех отношениях обращались с ними как со своими товарищами. Например, начальник штаба 83-й бригады морской пехоты отдал специальный приказ относительно венгров, приданных к его части: «Снабжайте их как следует, относитесь как к равным. Старайтесь не грубить и избегайте любых инцидентов». Командир 37-го стрелкового корпуса генерал-майор Федор Семенович Кольчук неоднократно приглашал офицеров венгерских рот к себе обедать. Штабы многих советских частей охраняли венгерские добровольцы.

Всего на сторону противника перебежало более 2500 венгерских солдат, большая часть — в последнюю неделю осады. Они воевали на советской стороне у Южного вокзала, на улицах Неметвёлди, Белы Кирая, на горе Геллерт-Хедь и в районе Замка. Они были в венгерской форме, но на рукавах и на шапках носили полоски из немецкого красного парашютного шелка. Примерно шестьсот из них погибли. 15 февраля 1945 г. добровольческие роты были сведены вместе с созданным три дня назад добровольческим батальоном под командованием подполковника Оскара Варихази в 1-й венгерский добровольческий полк (позднее названный Будайским добровольческим полком). (После боев в Будапеште в этом полку было пять батальонов, насчитывавших 2334 человека. — Ред.)

За время двух последних недель осады венгерские солдаты массово сдавались в плен. 10-я пехотная дивизия старалась избежать боев с самого первого дня полного окружения столицы. Венгры подозревали, что немцы будут оборонять район Замка до самого горького конца. Поэтому дивизия переместилась с высоты Рожадомб, где занимала оборону, южнее, к площади Миклоша Хорти, а накануне прорыва начальник ее штаба капитан Дьёзё Бениовски направил немецким союзникам ложное донесение о том, что путь блокирован советскими танками. В результате утром 11 февраля примерно 6–7 тысяч венгерских солдат, в том числе некоторые подразделения дивизии — полностью, со всем оружием и техникой, например батальон связи и 6-й пехотный полк, попали в плен. Советские представители построили венгров и призвали их присоединяться к общей борьбе. Бениовски вспоминал:

«Русский капитан взобрался на стол и объявил, что желающие сражаться против немцев должны собраться справа. Когда туда направились все собравшиеся, он казался немного растерянным, так как, должно быть, не ожидал подобного успеха. Он сказал, что ему нужно боеспособное подразделение, и тогда батальон связи, который до этого не принимал участия в боях, превратился в добровольческую роту». Бениовски завязал разговор с советским подполковником, который пригласил его в Дебрецен, чтобы тот оказал помощь в формировании новой армии. Потом в обстановке неразберихи он был арестован советским сержантом, который усадил его в поезд для военнопленных. Варихази с подчиненными сначала тоже по ошибке посадили в камеру в Будафоке, где, по словам его адъютанта Дьюлы Летая, его «буквально раздели до нитки… Русские отняли даже кожаное пальто».

На следующий день русские снова стали спрашивать, кто готов воевать. Все, за исключением офицеров службы почты и копирования документов, вызвались добровольцами, а Летай даже уговорил присоединиться к ним двух военных капелланов-протестантов. В результате был сформирован первый добровольческий батальон: до этого на советской стороне венгерские добровольческие подразделения воевали в составе рот.

Добровольцы из Буды особенно активно проявили себя в противодействии прорыву из окружения. В качестве награды за это русские позволили им поднять над Королевским дворцом рядом с советским национальный венгерский флаг. Оборонявшее сам дворец немецкое подразделение 12 февраля сдалось группе добровольцев под командованием обер-лейтенанта Ласло Череснеша.

Поскольку сотрудники советской службы безопасности имели привычку без разбору отправлять в лагеря всех заподозренных в принадлежности к «опасным элементам», многие из солдат добровольческих подразделений впоследствии тоже стали военнопленными. И все же 15 февраля 2534 солдата и офицера Будайского добровольческого полка собрали в районе Келенфёльд, где разоружили, после чего направили в город Ясберень, в 80 км к востоку от Будапешта, где они влились во вновь создаваемую 1-ю пехотную дивизию.

Тот факт, что венгерские солдаты участвовали в войне на советской стороне, невозможно недооценить. Одно присутствие венгерских подразделений на фронте оказывало мощное воздействие на население. Добровольцы сумели предотвратить множество актов насилия, они убедили многих венгерских солдат прекратить сопротивление. Несмотря на огромные потери, их помощь позволила сократить время осады и тем самым уменьшить количество жертв.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.