Зерцало истинного покаяния

Зерцало истинного покаяния

Начинается пролог книги, названной «Зерцало истинного покаяния»

Преподобный учитель церкви мессер святой Иероним говорил: «Poenitentia est secunda tabula post naufragium», – покаяние есть вторая доска после кораблекрушения¹⁵.

Святой ученый муж не всуе уподоблял покаяние доске. Если в кораблекрушение попадает осторожный и предусмотрительный человек, то при первой же опасности он крепко хватается за любую отлетевшую от корабля доску и благодаря ей даже в сильнейшую бурю в открытом море не утопает и среди бушующих волн не погибает, а благоуспешно достигает до берега или до тихой гавани и избегает тем самым опасностей бурного моря.

То же происходит и в море нашей жизни, которую мы называем морем, поскольку и в ней беспрестанное движение и переменчивая погода, и в ней происходят бурные несчастья, и в ней подстерегают грозные опасности, и большинство людей в них погибает. И так уж устроено море нашей жизни, что невозможно плыть по нему без приложения труда: удержаться на воде не позволяет нам и тяжесть нашей плоти, и груз первородного греха, и греха нынешнего, что лежит на плечах сыновей Адамовых, и сила роковых волн соблазна, и мирские и плотские испытания¹⁶.

Лишь нашему Спасителю Богочеловеку Иисусу Христу было дано легко пересечь это море. Повествуется в Писании, что к ученикам своим в страшную непогоду и в сильный противный ветер плывшим в лодке в море Галилейском, Он пришел без труда по волнам бурного моря; чего не мог совершить святой Петр и ко дну пошел бы, если бы не простер к нему свою добродетельную десницу Иисус Христос. Из этого евангельского рассказа надлежит понять, что всякий утонет в грозных водах житейского моря, если не снизойдет к нему десница благодати Божьей¹⁷.

Во спасение рода человеческого благодать Божия измыслила легкий и прочный челн, а Христос Спаситель сотворил его своими руками: из святого крестного дерева своего сложил, острыми гвоздями страстей своих сбил, драгоценной кровью своей омыл и окрасил. Этот чёлн есть не что иное, как невинность во крещении, в которую входит каждый, крестимый крещением Христовым. Целым и невредимым он приведет в гавань вечной жизни того, кто станет его хорошо вести и править и радеть о нем будет, как истинный и праведный христианин.

В этом едином и крепком челне через море нашей жизни проплыла Пресвятая Богородица Пречистая Дева Мария, проплыл в нем святой Иоанн Креститель, проплыли в нем и другие святые, освященные еще во чреве материнском и хранимые благодатью Божией и убереженные ею от впадения в слабость смертного греха¹⁸.

Проплывают в нем и все, нареченные невинными. Невинные суть те, которые, не научившись еще по состоянию своему различать доброе и злое и потому не впавшие в губительное зло греха (а к нему гораздо более, нежели к творению добрых дел, склоняется человек по порочной природе своей), сразу после принятия благодатного таинства крещения бывают поглощены естественной смертью или же принужденной обстоятельствами телесной жизни. Но не их заслуга, что без малейшей помехи и благовременно достигают они до надежной гавани вечного небесного града, поскольку не могут желать и уметь смотреть вперед и вести прекрасный челн благодати Божьей. Заслуга эта принадлежит Хозяину и Творцу челна: это Он своей благодатью и своим пребыванием ведет и правит его.

Иногда (и настолько, насколько простираются возможности свободной воли) небесный Господин препоручает человеку и управление, и заботу о движении, и ведение этого челна. Самого человека всеблагой Бог делает кормчим тогда, когда тот достигает такой степени возраста, что может и желает усердно грести веслом и выносить все тяготы охранения и ведения столь драгоценного судна.

Но из небрежения или из невежества, из пустого удовольствия или из порочной похоти, из самонадеянности или из неосторожности, или из дерзновенных помыслов – словом, из-за своего малого провидения – человек забывает о премудростях осторожного и осмотрительного управления и гоняет без удержу это судно по бескрайнему морю. И челн невинности безвозвратно гибнет либо измотанный противными ветрами, либо пробитый острыми камнями, либо выброшенный на коварную мель, либо увлеченный стремительным потоком, либо заверченный свирепым смерчем, либо опрокинутый буйной волной, либо раздавленный тяжелым валом, либо поглощенный морской пучиной, либо сбившийся с пути в ночной темноте, либо испугавшийся лютых чудовищ, либо опьяненный сладкоголосыми сиренами, либо захваченный жестокими разбойниками, либо обманутый ложными друзьями.

В перечисленном надлежит увидеть корни пороков и грехов. А еще понять, что грехи и пороки подтачивают и разрушают челн чистой невинности. И чем тяжелее и сквернее они, тем скорее рушится и гибнет он. И тогда человек лишается милости и блага; и нечем залатать пробоины, и не вернуть былую прочность; и остается закоренелый грешник наг и одинок посреди бурного моря, и последний луч надежды гаснет, и неоткуда ждать помощи¹⁹.

Одно только спасительное прибежище создал человеколюбивый и милосердный Бог, ибо Он не желает человеку погибели, даже когда тот по своей вине губит измысленный для него благодатью Божией крепкий и легкий челн невинности. Это прибежище и есть покаяние, за которое каждый потерявший святую невинность и думающий о спасении должен ухватиться и крепко держаться. Об этом прибежище и думал блаженный учитель наш святой Иероним, когда уподоблял его второй доске после кораблекрушения, то есть после разрушения и гибели судна первой святой невинности. <…>

Так, после потери первой невинности, за вторую доску покаянную, в которой единой спасение и духовное здравие человеческого рода, предусмотрительно ухватилась Мария Магдалина, ухватился святой Павел; ухватившись за нее, спасаются все, кому милостью нашего Ходатая отпускаются их греховные деяния.

Задумаемся, возлюбленные братья, как и нам, грешным, взойти в их круг, дабы избежать погибели в грозящем потопить нас зыбком и тревожном мире временной жизни, ибо выбросило нас из единого и прочного судна первой невинности, и мы тонем в пучине тварного мира и плутаем в волнах греховной запутанности. Отвергнем же и мы, грешные, всякое небрежение и невежество и в пламенном и едином стремлении к нашему духовному спасению станем предусмотрительными, протянем руки и ухватимся за покаяние, как потерпевший кораблекрушение хватается за спасительную доску и всеми силами своего существа за нее держится, если хочет спастись; она вынесет нас из бездны греха и препроводит в гавань божественной благодати²⁰, и я, меньший из братьев-проповедников²¹ флорентиец Иаков Пассаванти, движимый сугубым попечением о спасении грешных душ и верный предписаниям моего ордена, который видит первейшую из своих обязанностей в пробуждении людей от греховного усыпления, замыслил особый трактат о покаянии.

Побуждаем я был и многими благочестивыми и добродетельными людьми. Зная, что вот уже много лет – и особенно в Великий Пост нынешнего года, одна тысяча триста пятьдесят четвертого от Рождества Христова – я читаю проповеди о покаянии, они призывали меня, к пользе их и утешению, также к пользе утешению всех, кто пожелал бы их прочесть, изложить мои проповеди на бумаге в строгом порядке и на нашем народном флорентийском наречии, поскольку на народном наречии они произносились. Не желая отказывать в том, что долг милосердия велит исполнить к вящей славе Господней, и отвечая на дружеские побуждения, пишу этот трактат, как и прошено было, на народном наречии – дабы понятен был простым людям, и на латыни – дабы полезен был людям духовного звания, а, следовательно, и не только им, но и всем, кого они станут поучать, или кому станут читать проповеди, или кого станут наставлять на путь истинный, или чьи исповеди станут слушать²².

Уповаю при этом на величайшего из проповедовавших покаяние, отца всех братьев-проповедников, мессера святого Доминика²³. Смиренные надежды возлагаю на труды великого учителя церкви мессера святого Иеронима, чьи житие и учение являют образец совершенного и истинного покаяния и отражают его, как чистейшее из зеркал.

Смиренно прошу читающего эти строки вознести ко Господу кроткое моление о рабе Божием Иакове Пассаванте, поведать Ему о моих проповеднических трудах и о бдении над этой книгой о покаянии и просить Всевышнего, чтобы даровал мне милость до конца дней моих жить в усердном и ревностном покаянии и ниспослал мне в мой смертный час Свою благодать и спасение. Аминь.

Итак, теперь перейдем к книге, в которой мы намерены показать, что надлежит делать для истинного покаяния и чего надлежит остерегаться. Названа эта книга «Зерцало истинного покаяния»²⁴.

Часть первая

Глава I. В соответствии с избранным порядком расскажем прежде всего, что такое покаяние

Святой Амвросий говорил: «Poceitentia est main proeterita plangere, et plangenda iterum non committere», что значит: покаяние есть оплакивание прошлых злодеяний, то есть содеянных грехов, и несовершение впредь того, о чем придется горько плакать. Подобно говорил и святой Григорий: «Poeni-tere est ante acta peccata flere, et fienda iterum non committere» – мысль святого Григория подобна изречению святого Амвросия. А святой Фома, разъясняя эту мысль, разделил ее на два суждения²⁵. Первое – касательно прежнего греха: надлежит оплакивать прежние грехи. И второе – касательно греха, который принесет время: надлежит бежать грехов, которые придется горько оплакивать. Второе суждение святого Фомы предусматривает крепкое намерение имеющего в сердце истинное покаяние и горько сокрушающегося о содеянных грехах впредь исправиться и уберечь свою душу от повторного впадения в грех.

Если же грешник повторно согрешает, первое его покаяние все же следует считать действительным, а в каждом новом грехе следует каяться каждый раз заново. Хотя, похоже, есть люди, которые утверждают обратное и ссылаются, как Магистр сентенций, на слова святого Августина, святого Исидора, святого Григория и некоторых других, о которых упоминается и в декрете, и в трактате о покаянии²⁶.

Когда наши Святые Отцы говорили, что совершенный грех надлежит оплакивать и иметь твердое намерение не совершать более греховных деяний, они говорили не про единожды совершаемое покаяние, но про покаяние, разнесенное во времени. Верно, когда человек сокрушается и плачет о грехе, он должен не просто не совершать, но даже не помышлять о совершении подобного или другого тяжкого греха. Но если случится, что несмотря ни на что, человек все же впадает в грех такой же или другой, и первое, и второе, и все покаяния до самой его телесной смерти будут действительными и должны считаться таковыми.

Человек слаб, и поэтому милостью Божией ему дано единожды принять Святое Таинство Крещения, но многажды – Святое Таинство Покаяния. Дано ему столько раз приносить покаяние, сколько раз согрешать будет. Не об этом ли говорил Иисус Христос святому Петру, когда тот приступил к нему с вопросом: «Quoties peccabit in me frater meus, et dimittarn ei? usque septies? – Non dico tibi usque septies, sed septuagies septies». Вопрошал святой Петр: сколько раз должно прощать грехи и достаточно ли семи раз? А всещедрый и милосердный Иисус отвечал ему: не семь, но семьдесят раз по семь. Вот и выходит, что Господь завещал столько раз прощать грешнику, сколько раз согрешит или согрешить сможет, лишь бы каждый раз тот преисполнялся покаянным чувством до самой глубины своего сердца.

Если после покаяния человек совершает повторное грехопадение, то оно гораздо тяжелее прежнего. Причин тому множество, но первейшая из первейших коренится в человеческой неблагодарности. По порочной природе своей человек не может благодарно внимать ниспосланной ему благодати. И хотя прежде оплаканный грех не возвращается, как прощенный в искренне высказанном покаянии, последствия этой неблагодарности безмерно тяжелы, гораздо тяжелее, чем последствия прежнего грехопадения. Ибо говорил Иисус Христос в Евангелии: «Cum immundus spiritus exierit ab homine ets., et adducit alios septem spiritus nequiores se ets., et fiunt novissima hominis illius peiora prioribus». Говорил Он, что злонравный дух, исторгнутый покаянием и возвращенный новым грехопадением, семикратно злонравен, а положение падшего хуже прежнего. Об этом же Он говорил одержимому болезнью, им излеченному: «Vade, et amplius noli peccare ne deterius tibia liquid contingat» – «Иди, и не хоти больше грешить, дабы с тобой не случилось худшее». Видите, Христос сказал «noli» и не сказал «non pecces» – «не согреши». А смысл в этом заключен такой: чтобы покаяние было действительным, достаточно иметь твердое намерение не хотеть более грешить, даже если после все же согрешаешь. <…>

Часть вторая

Глава II, в которой говорится о том, что страх Божий подвигает нас к покаянию

Второй причиной, подвигающей нас к покаянию, мы назвали страх Божий, то есть боязнь суда Божиего, ибо каждого, кто в телесной жизни не обеспокоится и не очистится от греховной скверны, по смерти ожидает суровый и беспощадный суд Божий.

Для очищения нам дано единое средство, и это средство – покаяние. Покаянием единым человек себя судит, осуждает и наказывает за свои злодеяния. Покаянием единым человек избегает небесного судилища, ибо сказано в Писании: «Да не будет наказано дважды одно злодеяние». Об этом говорил мессер апостол святой Павел: «Si nosmetipsos judicaremus, non utique judicaremur» – «Если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы». А святой Григорий говорил: «Всесильный Господь и милосердный судья охотно принимает наше покаяние и скрывает от Своего суда наши грехопадения». Святой Августин учил нас: «Воссядь в уме своем на трон судии и поставь себя, преступного, перед собою, своим судиею. И не хоти стать позади себя, ибо Бог ставит тебя перед Собою». Итак, человек должен сам себя судить покаянным судом, чтобы не осудил его Господь своим суровым и беспощадным судом. Ибо говорил премудрый Екклезиаст: «Si poenitentiam non egerimus, incidemus in manus Domini» – «Если не покаемся, падем в руки Божии». Сказано в Евангелии Иисусом Христом: «Nisi poenitentiam habueritis, simul omnes peribitis» – «Если не покаетесь, все погибнете. А святой Августин предупреждал: «Кто истинно кается, тот не оставляет безнаказанным злодеяние свое; и кто сам себе прощения не дает, получает его от Бога, ибо никому не суждено избежать суда Божиего!».

Не жалейте себя, грешные, столь жестокой жалостью! Не убойтесь столь малого страдания в земной жизни! Ибо придет час праведного суда Божиего, и будете осуждены на вечные муки геенны огненной!²⁷

Вот пример, о котором повествуется в книге «Семь даров»: «Один юноша из богатой и знатной семьи, привыкший к неге, довольству и холе, неожиданно для всех вступил в орден братьев-проповедников. Узнав об этом, и отец, и родня, и друзья – все воспротивились и принялись обольщать юношу и призывать вернуться в мир. Они искушали его душу лестью и обманом, они говорили ему, что он, мол, такой нежный, хрупкий и слабый, что он не сможет перенести все тяготы монастырской жизни. Но юноша им ответил: “А я вступил в орден потому, что понял, что слишком нежен, хрупок, слаб. Если я страдаю от простых неудобств в земной жизни, как же я буду страдать в аду от бесконечных и неисчислимых мук? Нет! Уж лучше пострадать немного здесь, на земле, чем гореть в аду! И я не отступлю от своего решения!” Нечего было возразить на такие слова. Пришлось и отцу, и родне, и друзьям оставить того юношу в покое» <…>²⁸.

Глава V, в которой говорится о том, что к покаянию нас подвигают трудности приступления к нему после долгого коснения в грехе

Пятая причина, подвигающая к скорому покаянию, есть трудность приступления к нему после долговременной привычки коснеть в грехе. Святой Августин говорил: «Если не противоборствовать привычке, она станет потребностью». Привычка, по всем известному выражению, вторая натура; потому склонные к злодейству и пороку не могут удержаться от греховного соблазна. Их разум затуманен гнусными пристрастиями и подвластен им, а свободная воля несвободна и устремиться к благу без нисшествия особой благодати не может. Такие люди не в состоянии преодолеть греховную томительно-болезненную суету и подобны больным, в которых закоренели тяжкие недуги: лечить их поздно, а вылечить совсем нельзя. Поэтому свой греховный недуг следует сразу лечить лекарством покаяния, а не дожидаться, пока он разрастется, пустит корни и застареет.

Святой Григорий говорил: «Грех, не отмытый покаянием, своей тяжестью к новому греху склоняет». Грех к греху, растет бесчестие, и много бед наживает себе грешник. Первейшая из этих бед такая: чем дольше грешит человек, тем более отдаляется он от Бога и тем большим временем придется возвращаться к Нему. Кто же до смерти или до старости откладывает свое покаяние, тот сам у себя крадет драгоценное время! Правда, Господь даровал спасение некоторым грешникам, покаявшимся перед самой смертью. Но, скажите, зачем испытывать терпение Божие? Ведь говорил святой Иероним: «Льгота для немногих не есть закон для всех». И святые учат, что не являет Господь Свою благодатную помощь тем по смерти, кто в жизни ее попирал.

Вот пример, о котором повествует святой Григорий: «Один человек умер после тяжелой болезни. А перед самой смертью он видел, что за его душой явилось множество чертей во главе с самим диаволом. Они тянули его душу из тела, а он что было сил кричал: “Подождите! Дайте срок! Ну, хоть до утра!”. Напрасно: черти его не слушали. Наконец, они вытянули душу и поволокли ее в пекло. И грешник умер, стеная, рыдая и мучась»²⁹.

Другая беда состоит в том, что чем долее человек откладывает свое покаяние, тем больший грех он совершает. А чем больший грех он совершает, тем сильнее тяготит его греховное бремя. Оно непрерывно растет и достигает таких размеров, что может раздавить грешника. Потому проникнись советом, данным святым Павлом: «Deponentes omne pondus, et circumstans nos peccatum» – «Cвергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех».

Вот пример, о котором повествуется в «Жизнеописании Отцов»: «Святому Арсению послышался однажды голос: “Иди, я укажу тебе дела людские”³⁰. Святой Арсений послушал, пошел и увидел человека, рубящего дерево. Нарубит, наложит, вознамерится поднять и не может: слишком велико бремя, а сил таких нет, и обратно на землю кладет, и снова рубит, подкладывает, тщится поднять и не может, и опять рубит, и опять добавляет, и опять хочет поднять и падает. Голос сказал святому Арсению: “Те это, которые к грехам грехи добавляют, и унести не могут, и гибнут под их тяжестью”. Потом святой Арсений увидел всадников, везущих бревна поперек седла и желающих въехать в храм, и не могущих. Голос сказал: “А это те, которые праведность своих дел несут в гордыне”. Еще увидел святой Арсений: на берегу бескрайнего моря стоит человек и без отдыха черпает воду и льет ее в бочку, а та вся в дырах и трещинах, и вода выливается обратно в море. И снова сказал голос: «А это те, которые имеют добрых дел малость и топят их во множестве злых».

Да не увеличим грехов наших! Да убудет их тяжесть! Ибо об этом греховном бремени вопиял пророк Давид³¹: «Quoniam iniquitates meoe supergressoe sunt caput meum, et sicut onus gravatoe sunt super me» – «Беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя отяготели на мне». Безрассудны те люди, которые оставляют старости и смерти свое греховное бремя, ибо ни старость, ни смерть удержать его на себе не могут.

Еще одна беда состоит в том, что чем долее человек грешит, тем сильнее он искривляется и затвердевает и тем труднее ему склоняться и распрямляться. Так, старое трухлявое дерево скорее рассыплется или сгорит, чем согнется и распрямится. Внемлем же совету святого Петра: «Poenitemini igitur, et convertmini, ut deleantur peccata vestra» – «Покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши». Скорее это надо делать, как учил пророк Иоиль³²: «Nunc convertimini ad Dominum Deum vestrum, quoniam benignus et misericors est» – «Теперь без промедления обратитесь ко Господу Богу вашему, ибо Он благ и милосерд». А святой Августин, объясняя псалом, говорил: «Твое покаяние, дабы плоды принесло, не должно опоздать. Ныне исправься, грешник! Ибо тот, кто завтра будет твоим судией, Иисус Христос, ныне твой защитник». Ибо благовествовал святой Иоанн³³: «Advocatum habemus apud patrem lesum Christum iustum» – «Перед Отцом Небесным мы имеем истинного ходатая в лице Иисуса Христа». На него мы возлагаем нашу веру и веруем, что Его милостью в нашу сторону склонится судная чаша.

Посему, возлюбленные братья, научимся призывать Христа в милосердные Ходатаи, чтобы Он предъявил за нас Свои крестные страдания, которыми искупил все наши непотребства, а всемилостивый Бог простил нам наши падения и принял в Свое милостивое внимание нашу естественную слабость и обвинил врагов наших. Да не отложим покаяние, а углубимся в него с плачем, ибо придет суровый судия и учинит праведный суд нашим беззакониям.

Часть третья

Глава II, в которой говорится о том, что страх отвращает человека от покаяния

Второе препятствие покаянию есть страх, то есть малодушная боязнь всерьез ворошить свою жизнь и налагать на себя телесную муку.

Люди своевольные, склонные к мирским утехам, забавам и плотскому сладострастию, страшатся потерять даже часть своих незаконных наслаждений, отвергнуть которые велит самое таинство святого покаяния. Но падким на наслаждения обязательно надо испытать духом и плотью хоть немного страданий, чтобы уравновесить непотребства своего тела и беззакония своего ума и понять, что своевольничая – грешат³⁴.

Против этой суетной, отвращающей от покаяния боязни есть единое средство: проникнуться мыслью, что ни один грех не остается незамеченным Богом, что всякий грех будет непременно наказан, а кара Божия неизбежно настигнет грешника либо в этой жизни, либо в иной. В этой жизни наказанием служит епитимия³⁵, налагаемая вслед за покаянием, в иной – наказание назначает суд Божий. И воистину, уж лучше какой-нибудь час помучиться покаянными муками здесь на земле, чем всю жизнь, а может, и всю вечность мучиться невыносимыми и страшными муками в аду. Ибо в аду муки наивысшие, беспредельные и всеобъемлющие.

Не мудро поступает тот, кто пренебрегает недолгой покаянной мукой на земле и идет в ад на вечные пламенные муки. А что муки ада вечны, неизбежны и нестерпимы, тому нас научают и назидания Священного Писания, и святых пророков, и многие примеры, нами слышанные и виденные. Вот назидательный пример из «Жизнеописания Отцов»: «В праведных странствиях по пустыне святой Макарий³⁶ однажды набрел на череп человека. Он ткнул его посохом и спросил, заклиная ответить, чьей головой он был. Череп ответил святому Макарию, что при жизни был головой языческого священника, а вот теперь обречен на вечную муку. “А что за наказание тебе дано?” – спросил святой Макарий. Череп ответил: “Все пространство, какое ни есть от земли и до неба, заполнено для меня одним испепеляющим огнем, и жар от него никогда не ослабевает. Куда ни глянь – и снизу и сверху – только один огонь. И я не один так страдаю, но все, как и я, не ведавшие всемогущего Бога. Под нами же, в еще большем огне, страждут тьмы скверных христиан. И наказание их ужаснее нашего”».

Подобное же назидание содержится и в следующем примере: «Повествуется, что в Париже жил некий учитель логики и философии по имени Серло, у которого было много учеников. Один из них, выделявшийся большой сообразительностью и умением тонко вести ученый спор, как впрочем, и непомерной гордыней и порочным образом жизни, умер. И вот однажды ночью, спустя несколько дней после смерти ученика, когда учителю Серло совсем не спалось и он даже решил подняться и сесть за занятия, ему явился образ умершего. Серло узнал его и очень испугался. Однако набрался сил и спросил, что с ним сталось после смерти. “Я осужден”, – отвечало видение. Серло снова спросил, правда ли, что тяжелы мучения в аду. Ученик ответил, что бесконечно тяжелы, гораздо тяжелее, чем думают люди, и не хватит никаких слов, чтобы описать их, но знак их тяжести он может показать. “Смотри, – он сказал, – какое на мне платье. Кажется, что оно соткано из софизмов. Оно давит на меня так, будто я держу на своих плечах самую большую башню Парижа или самую большую в мире гору. А самое ужасное – я никогда не смогу снять с себя этот груз. Это наказание назначено мне Божественным судилищем за мое тщеславие. И по заслугам: мне всегда казалось, что я знаю больше всех, что я лучше других умею складывать тонкие софизмы, то есть аргументы для победы в споре. Наказанное мне платье все полно ими, и всегда мой позор перед моими глазами, а совесть моя постоянно тяжко смущает меня”. Потом он отвернул полы плаща и проговорил: “Видишь, какой он изнутри? Пышет жаром и горит огнем. И ни минутки, чтобы дух перевести! Беспрерывно горю и жарюсь! Это наказание дано мне за то, что я бесчестно купался в подлом плотском грехе до самой смерти. И даже на смертном одре я не пожелал принести покаяние, а в сердце у меня не было даже самого слабого намерения оставить порочное житие. Я бы и желал жить еще. Но если бы и жил, то для греха, и вновь впал бы в духовное усыпление. Воистину, по заслугам меня покарал суд Божий. Я заслужил мои бесконечные и беспрерывные страдания. Бедный я человек! Только теперь я осознал, как глубоко мое падение. Только теперь я понял, что в земной жизни умел разбираться в тонкостях софистики и логики, но не понимал главного: за свои грехи человек получает на Божественном судилище бесконечные муки ада! Я не хочу, чтобы мое появление прошло для тебя без благовременного поучения, ты его получишь в благодарность за твои поучения. Дай мне руку, добрый учитель!”.

Учитель Серло протянул ему руку, и с горящего пальца умершего ученика на его ладонь упала крошечная капелька пота. Насквозь она прожгла ладонь учителя! Словно остроконечная и горящая стрела, его пронзила мучительная боль. “Теперь и ты попробовал мучений ада!” – сказало видение и исчезло со скорбными криками, оставив учителя одного в ужасе и смятении. До самой смерти Серло так и не смог отыскать лекарство, чтобы залечить ужасную рану.

Для многих этот случай послужил поучительным уроком к исправлению жития. Сам учитель Серло в глубоком душевном сокрушении, вызванном видением и телесным страданием, убоявшись ужасных мучений, которые ему довелось испытать на себе, и по зрелом размышлении решил оставить свою школу и уйти от мира. На следующее утро он вошел к своим ученикам, рассказал о видении и показал прожженную руку. А на прощание произнес им два стиха, сложенные ночью в думах об оставлении мирской суеты:

Linquo coax ranis, ora corvis, vanaque vanis;

Ad loycam pergo,quae mortis non timet ergo —

Пусть лягушки квакают, а вороны каркают, пусть суета мирская останется суетным людям;

Я же ухожу туда, где логика не боится вывода о смерти, то есть к святой религии.

Вот так он оставил все попечения, обратился к Богу и прожил в святости до конца дней своих».

Если же найдется такой человек, который скажет: «Я никогда в жизни не буду каяться, а покаюсь перед самой смертью и пройду муки покаяния в чистилище, – то этот человек глуп. Мы говорили уже, что не всякий человек, надеющийся на добрый конец, получает его. Многие, однако, тешут себя пустыми упованиями. Чаще всего бывает, что по жизни и смерть: как человек живет, так и умирает. Святой Григорий говорил: «Грешник, в жизни забывший Бога, на праведном суде забывает себя самого». Но предположим, что человек уверен в своем предсмертном покаянии. Как же глупо тогда желать проходить муки покаяния в чистилище! Святой Августин учил, что они страшнее любой из земных мук. Грешник, зачем не пострадаешь покаянной мукой здесь, на земле? Ведь покаяние само из твоей души вырастает, ты сам, по своей воле искупаешь свой грех, мука от такого искупления ничтожна. А на муки чистилища ты обречен по необходимости, и они безмерны. К тому же, в чистилище у тебя не будет ни места, ни времени стяжать себе прощение!

А что муки чистилища тяжелы, научают нас все святые. И в каком бы месте ни было назначено чистилище, будь то ближе к центру земли, где преисподняя и где душа будет очищаться тем же пламенем, что и грешники в аду, будь то в любом другом месте на земле, указанном праведным судом, – муки там будут очень тяжелы. Если чистилище будет в межземельном пространстве, где горит пламень ада, то нет никакого сомнения, что душе будет безмерно тяжело гореть этим пламенем. Если чистилище будет определено в других местах на земле – либо для пребывания в месте совершения греха, либо для взывания к помощи родных и близких, либо для назидания живущим, либо по другому неведомому суждению Божиему – бесспорно то, что и в этих местах муки будут очень тяжелы. Ведь суд Божий определяет наказание чистилищем для омовения от греховной скверны, исходя из числа и характера грехов.

Из множества примеров, подтверждающих эту истину, я приведу только один, из Элианда: «Недалеко от Ниверсы жил бедный угольщик. Был он человеком богобоязненным и добрым христианином. Однажды вечером он как обычно разжег свою угольную яму и отправился спать в сторожку, что стояла рядом. Вдруг в самую полночь раздались истошные крики. Угольщик выскочил из своей сторожки наружу и увидел страшное видение: к его яме, что есть силы, бежит нагая и растрепанная женщина, криком исходит. Следом на страшном коне вороном скачет рыцарь с кинжалом в руке. У коня из глаз, из ноздрей, из ушей вырываются языки яркого пламени. Женщина подбегает к самому краю ямы, видит раскаленные угли, отступает и бежит вокруг. Рыцарь настигает женщину, хватает за волосы и вонзает свой кинжал ей в грудь. Из раны кровь рекой, женщина падает на землю. Рыцарь хватает ее за окровавленные волосы и со всего размаха бросает в яму с горящими углями. И час и больше стоит над нею. Потом вытаскивает ее, всю обугленную, взваливает на коня и, безутешно рыдая, мчится прочь – туда, откуда явился.

И на вторую и на третью ночь страшное видение повторилось. Но угольщик уже не мог вынести таких страстей и отправился к своему господину графу Ниверсы, поскольку ему были известны доброта и набожность графа. Пришел и обо всем рассказал. Выслушав угольщика, граф воскликнул: “Я своими глазами хочу увидеть это видение!” – и поехал с ним. Вот уже вдвоем спрятались в сторожке. Время полночи наступило, и все случилось по рассказу: и женщина убегала, и рыцарь догонял, и все остальное тоже повторилось. Граф трепетал, но ему очень хотелось понять, отчего все так происходит, и когда безжалостный рыцарь уже отправлялся в обратный путь со своей ношей на коне, граф вышел из сторожки и, заклиная рыцаря остановиться, обратился к нему с просьбой объяснить видение. Тот повернул своего коня и в горьком рыдании поведал: “Знай, мой граф, раз уж ты захотел узнать о наших мучениях, которые Господь пожелал открыть тебе: именем я Джуффреди, я был твоим рыцарем, у твоего стола кормился. А женщина, которую я столь безжалостно мучаю – это донна Беатриче, бывшая женой твоему славному рыцарю Берлингьеру. Знай, что нас соблазнила низменной похотью преступная любовь, и мы впали в тяжкий плотский грех. И чтобы никто не мог мешать нам предаваться постыдным удовольствиям, она убила своего супруга, твоего славного рыцаря Берлингьера. И купались мы в своем грехе, пока не настал наш смертный час. Но на смертном одре сначала эта женщина, а потом и я поплакались перед Господом, покаялись и исповедались. Всеблагой Бог принял наше предсмертное покаяние, смилостивился и простил нам вечные муки ада и назначил временные муки чистилища. Потому знай, мой граф, мы не обречены, и во искупление нашего греха в этом месте нам назначено чистилище. Вот что ты видел. За тяжкий грех плоти еженощно мы совершаем эту страшную погоню. А освобождены от этих ужасных мук будем, когда того пожелает Господь”.

Чтобы лучше понять смысл наказания, граф снова обратился к рыцарю за разъяснением. Тот отвечал со многими слезами и воздыханиями: “Этой женщине, поднявшей руку на своего мужа из любви ко мне, дано такое наказание: еженощно принимать смерть от моей руки, от моего кинжала. Суд Божий постановил еще, чтобы она, питавшая ко мне любовь блудливую, еженощно была мною кидаема в жаркие угли этой ямы. Ты это видел. И как прежде мы смотрели друг на друга со страстным вожделением и предвкушением греховных утех, так ныне с отвращением и ненавистью преследуем друг друга. И как один был причиной воспламенения бесчестной любви другого, так ныне один есть источник мучений другого. Ибо всякая мука, испытуемая ею, есть и моя мука. Когда вонзаю в нее свой кинжал, все вокруг обращается для меня в негаснущий огонь. Когда кидаю ее в жаркие угли, сам начинаю гореть тем же пламенем. Конь же мой – это диавол, которому мы даны для терзаний. Таковы наши суровые кары. Как мы несчастны! Граф, прошу вас, молите Господа нашего, известите о нас ему в мессах, раздайте милостыню нищим. Да облегчит Он нам эти тяжкие муки!” – проговорив это, рыцарь растаял, как вспышка молнии».

Да не убудет от нас, возлюбленные мои, претерпеть на этом свете данную нам за грехи епитимью, да избавим себя от великих мук и от горьких терзаний, которые – хотим мы того или не хотим – ожидают нас по смерти³⁷.

Глава III, в которой говорится о том, что тщетное упование отвращает нас от покаяния

Третье препятствие покаянию есть упование на милость Бога. Человек говорит: «Велика милость Божия, Он любит нас, Он искупил наши грехи Своей драгоценной кровью, Он не даст нам заблудиться», – и не кается, и коснеет во грехе. Против таких людей сказано в Священном Писании: «Maledictus omnis qui peccat in spe» – «Проклят Богом грешащий в надежде». Размышляя об этих словах, святой Бернард говорил: «Кто грешит в надежде, у того неверная вера, достойная проклятия».

Истинно названы люди достойными проклятия, потому как богохульствуют и глумятся над безграничной милостью и великой добротой Божией. Казалось бы, в милости и доброте они должны увидеть силу и величие Божественного водительства, причину и повод для противоборствования греху. Нет! Грешат! Грешат без оглядки!

О таких людях говорил святой Павел: «An ignoras quod benignitas Dei ad poenitentiam te adducit» и дальше, как прежде мы говорили. Святой Павел указывал также на тяжесть подобного греха: «Irritam quis faciens legem Moysi et spiritui gratioe contumcliam fecerit»³⁸. В «Толковании» об этих словах так сказано: «Грешащий в надежде на милосердие Божие, дух благодатный и кровь Христову попирает и посрамляет». Человеку следует остерегаться греха, прежде всего во имя милосердного Бога, ибо еще говорил святой Павел: «Господь Бог спас нас по милости Своей». Так поступает всякий, у кого сердце возвышенное и кто бежит греха не из страха, а из любви. Кто же поступает противно и согрешает, наказан будет, как сказано в Писании.

Кто по собственной воле впал в глубокую пропасть греха и уповает на милость Божию, тот попирает Бога, и милостью Божией тот будет обойден. Самое же страшное, что милость Божия оставит его в час наивысшей надобности, в смертный час. Свидетельствуют об этом многие примеры, почерпнутые из житий святых, из жизнеописаний Святых Отцов, из рассказов святого Григория. Мы не станем их все пересказывать, они есть и в других книгах, да и наш трактат слишком бы удлинился.

Против тщетной и высокомерной надежды сказано в Писании: «Не скажи: велика милость Господня, Он не помянет мои грехи. Знай, столь же скор Он на гнев и на мщение, сколь и на милость». Воистину, Бог милостив, но Он не желает быть попранным в доверии. Оттого и говорил святой Григорий: «Веруя, что Бог справедлив, да не оставим без покаяния грехи наши; веруя, что Он милостив, да не впадем в отчаяние». Только жаждущий исправить свою жизнь может уповать на милость Божию, но не желающий купаться в злодеяниях!

Тщетна вера человека, который питает глупую надежду жить долго и кончить свои дни в благости. И все же многие откладывают покаяние, не проникаются словами Писания, изреченными устами премудрого Екклезиаста: «Ne tardes converti ad Dominum,et ne differas de die in diem; subito enim veniet ira illius, et in tempore iracundiae disperdet te» – «Не опаздывай с обращением к Богу, не перекладывай со дня на день, чтобы не обрушился на тебя гнев Его и не потерял Он тебя в час гнева и мщения. Не обрекай себя в свой, смертный час, когда судим будешь», – увещевал премудрый Екклезиаст³⁹. А святой Григорий говорил: «Сразу бывает украден тот, кто долго был поддерживаем». Сразу – так скоро, что и представить невозможно, – бывает украден смертью и представлен суду Божиему тот, кого долгое время Бог поддерживал выжидании к покаянию. Вот пример, о котором повествует Петр Дамьяни⁴⁰. «В городе Салерно жил благородный, по мирскому мнению, и богатый правитель. Он долгие годы купался в преходящем благополучии здравия, богатства и плотских утех, привык к этому и любил повторять: кто имеет благо на этом свете, тот имеет его и на том свете, – понимая благо в его плотском, вещественном значении, а не так, как правильно надо понимать. Когда он достиг, по его представлению, наивысшего мирского благополучия, какого у него еще никогда не было, случилось ему однажды утром взглянуть из своего дворца на гору Этну, на Монджибелло, и увидеть, что необычайно велики вырывающиеся из горы искры и языки пламени. Тотчас он созвал свою семью; и всех слуг и объявил им: “Скоро умрет кто-то богатый и могущественный. Я видел, как Монджибелло подавал огненный знак, он ждет очередного грешника, чтобы засосать его в пекло через свою огнедышащую пасть”.

А когда Монджибелло выпускает необычайно много огня, в тех местах говорят, что вскоре должен умереть какой-нибудь богатый грешник, поэтому Монджибелло готовится принять его. Местные люди считают, что через эту гору проходит одна из дорог в преисподнюю.

Вот и князь, о котором наш рассказ, поспешил объявить о скорой смерти богатого грешника, когда увидел необычайно яркие вспышки огня. Но о том, что этот грешник он сам, и это его готовится принять подземное царство через свои огнедышащие ворота, он даже и подумать не пожелал. Поэтому ночью, как обычно, самодовольно и самоуверенно он улегся в кровать с одной из своих женщин, и в самом греховном действии, которое совершал многие годы, испустил дух! Вот так тот, кто еще накануне был жив-здоров и даже ночью не один лег в постель, утром оказался совершенно бездыханным!» <…>

Часть четвертая

Глава III, в которой говорится о том, что вызывает в нас сокрушение

Перейдем теперь к третьей части нашего рассказа о сердечном сокрушении и ответим на вопросы: что вызывает в нас сокрушение, или какими путями входит в нас сокрушение, и сколько этих путей? Святые ученые мужи утверждают, что таких путей шесть.

Первый путь – это воскрешение в памяти содеянных грехов. О нем говорил пророк Исайя в обращении к Богу: «Recogitabo tibi omnes annos meos, in amaritudine animoc meoe» – «Я подумаю и положу их все перед Тобой, все мои годы, в горечи души моей, то есть с горькой скорбью». Про этот путь мы уже говорили в других местах нашего трактата. Вспомните пример о знаменитой блуднице Таис; о блуднице, у которой от преисполнения скорбью разорвалось сердце; о рыцаре, который отрекся от Христа, но не отрекся от Богородицы.

Второй путь, следующий за воскрешением в памяти грехов, – это стыд. Царь Соломон говорил в своих притчах: «Putredo in ossibus eius qui confusione res dignas gerit» – «Гниют кости совершающего деяния, достойные стыда и смущения». «Гниют кости» – это внутренняя скорбь, она облегчает тяжесть последствий греховных деяний, которых человеку надлежит смущаться и стыдиться. Пророк Аввакум говорил: «Ingrediatur putredo in ossibus mei» – «Боль проникла в кости мои, то есть в сердечные пристрастия, и они не причастны более греху, и нечего мне стыдиться».

Третий путь, вводящий в нас сокрушение, – это низость греха, ибо грех делает человека омерзительно подлым. О низости греха, обращаясь к грешной душе, говорил пророк Иеремия: «Quam vifis facta es, iterans vias tuas» – «О, до чего же ты низка, когда каждый день воскрешаю в памяти пути твои!» О грешниках говорил псалмопевец: «Corrupt! sunt, et abominabiles fact! Sunt in studiis suis» – «Они тленны и омерзительны в занятиях своих, то есть в скверных делах, творимых с усердием».

Четвертый путь – это страх Божиего суда и вечной муки. Об этом говорил святой Петр: «Impius et peccator ubi pare-bunt?» – «Нечестивые и грешные где предстанут (словно хотел сказать: не будет им места, где достойно предстать пред гневным судией) и смогут ли они вынести вечные невыносимые муки ада?» Вот пример: «Во Франции жил один богатый человек, любивший земные богатства и мирскую суету. Однажды он задумался, смогут ли через тысячу лет прекратиться мучения тех, кто осужден на муки ада? И сам себе ответил, что не смогут. Тогда он снова спросил сам у себя:

“А через восемьсот тысяч лет?” И вновь дал неутешительный ответ. Потом он подумал: “А через тысячу тысяч лет смогут ли освободиться грешники?” И снова сказал себе: “Нет, не смогут!” «А через столько лет, сколько капель в море?» И снова отвечал отрицательно. От таких мыслей он пришел в сильное волнение, сердце его преисполнилось скорбью, и он горько заплакал в глубоком сердечном сокрушении. Поразмыслив, он решил оставить суету этого мира и сказал: «Как глупы и как ничтожны люди: ради преходящих наслаждений в этом бренном мирe они обрекают себя на бесконечные муки в аду!»

Пятый путь, который вводит в нас сокрушение, – это скорбь от того, что теряем небесный райский град и наносим оскорбление Богу. Ибо надлежит его слушаться как Творца, почитать как Небесного Отца, любить как Ходатая и Спасителя, отдавшего за нас свою драгоценную кровь. Святой Петр и святой Иоанн говорили: «Dilexit nos, et lavavit nos a peccatis nostris in sanguine sua» – «Иисус Христос возлюбил нас и омыл грехи наши кровью своей». Размышление о том, что человек марает и пачкает срамотой своего греха очищенную и омытую кровью Христа душу, должно вводить в нас печаль и скорбь о грехе.

Шестой путь, вводящий в нас сокрушение, – это упование на отпущение грехов, на ниспослание благодати, ради которой избираем доброе, и на увенчание славой, к которой нас ведет Господь. О благодати и славе говорил псалмопевец: «Gratiam et gloriam dabit Dominus» – «Господь даст нам благодать и славу свою»⁴¹.

Выше всех путей, вводящих в нас совершенное и истинное сокрушение, вознесена горячая и преданная молитва, ибо только молением Господь ниспосылает в наше сердце дар сокрушения, а без усвоения благодати и милости Божией сокрушению не быть ни совершенным, ни истинным. Да и самое обретение сокрушения невозможно без особой благодати Божией; и вот, чтобы обрести его, человек возносит преданную молитву. Посему, всякий жаждущий благодати во имя спасения, приступи к молению и живи так, чтобы моление твое было достойным исполнения, а еще проси Господа, чтобы Он даровал тебе благодать жить в благости и усердно молиться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.