Глава 2.3 Дубно

Глава 2.3 Дубно

В планах командования вермахта львовское направление было всего лишь полосой вспомогательного удара. Главные события должны были развернуться на фронте 6-й Армии, которой предстояло прорвать приграничные укрепления у реки Буг и ввести в прорыв два корпуса 1-й Танковой группы. В утвержденных 2 мая 1941 г. командованием 6-й Армии «Указаниях по выдвижению» задача одного из этих корпусов формулировалась так:

«48-й Танковый корпус захватывает переправы через р. Буг с обеих сторон Сокаля, прорывает приграничные позиции противника и открывает путь для своих моторизованных соединений через Тартаков, Стоянув, Радзехув для продвижения через Лешнев на Дубно («центральная танковая дорога»). Важно как можно быстрее (внезапно) захватить переправы через р. Стырь у Шуровице и Берестечко.

11-ю танковую дивизию держать как можно ближе к Сокалю, чтобы после взятия пехотными дивизиями восточного берега Буга ее можно было в случае необходимости быстро подвести для прорыва глубоко эшелонированных позиций противника. После прорыва моторизованные силы корпуса могут быть направлены на Радзехув также и через Крыстынополь». [187]

Прорыв к Берестечко

Задача, особенно на первом этапе ее решения, была непростой: предстояло форсировать реку Буг, прорвать укрепления Струмиловского УРа, форсировать реку Стырь; лишь после этого открывалась возможность выйти на асфальтированную ленту шоссе Броды — Дубно. (Рис. 17.)

Рис. 17. Полоса наступления 48-го танкового корпуса вермахта

Местность в полосе от Буга до Стыри — это влажная луговина, лес, местами заболоченный, множество мелких речушек; дорог с твердым покрытием мало или их нет вовсе. Основное «шоссе» от Сокаль на Радзехув, Берестечко описано в ЖБД службы тыла 1-й ТГр вермахта (запись от 24 июня) следующим образом: «Хотя начальник отдела тыла едет на мотоцикле с коляской и нигде не ждет, на проезд 30 км у него уходит 4 часа. Различие между шоссе и проселочной дорогой состоит только в том, что шоссе шире…» [230]

Для немцев условием достижения успеха в такой ситуации становился высокий темп наступления — им надо было захватить переправы на р. Стырь (60 км к востоку от границы) раньше, чем захваченный врасплох противник (Красная Армия) успеет подтянуть резервы и организовать устойчивую оборону. И при взгляде на ситуацию с другой стороны фронта главным становился фактор времени: смогут ли расположенные у границы войска совместно с гарнизонами укрепрайона задержать противника на время, необходимое для выдвижения на рубеж р. Стырь подвижных противотанковых соединений.

В силу незавершенности развертывания войск Юго-Западного фронта 22 июня у границы, в полосе Сокаль, Крыстынополь оказалась одна-единственная 124-я стрелковая дивизия (27 СК, 5-я Армия) и 21-й корпусной артполк. Предотвратить прорыв фронта такими силами было невозможно — на другой стороне Буга командование вермахта сосредоточило четыре (111, 75, 57, 297-я) пехотные дивизии. Задержать противника, снизить темп его продвижения теоретически представлялось возможным — принимая во внимание наличие речной преграды и железобетонных ДОТов укрепрайона. Струмиловский УР ничем принципиально не отличался от Рава-Русского, те же по конструкции и вооружению ДОТы, примерно в том же количестве (строилось порядка 180, построили и вооружили на 100 меньше) — но там не нашлось своего генерала Микушева. Результат отчетливо виден в записях Журнала боевых действий 48-го Танкового корпуса вермахта:

«03.15. Противник полностью захвачен врасплох и поначалу практически не оказывает сопротивления. Важнейший мост в районе Сокаль находится в наших руках в неповрежденном состоянии. Форсирование Буга проходит без происшествий…

05.00. Организованного сопротивления противника все еще не наблюдается…

09.45. Наступление пехотных дивизий развивается успешно. Части 57 пд ведут бой за высоту 234 севернее Переспа… 75 пд продвигается в направлении Тартаков (н.п. в 12 и 8 км к востоку от границы. — М.С. ). В этом районе противник отступает на восток. Военные мосты в полосе 57-й пд и 75-й пд уже построены.

11.55. Командующий корпусом оценивает состояние противника как состояние полной растерянности, отмечает отсутствие организованного сопротивления, а также отсутствие у противника свежих резервов… Мост у Крыстынополь также был захвачен неповрежденным…

13.30. К настоящему времени еще продолжается сопротивление ДОТов в районе колонии Rawszczyn; эти огневые точки держат под обстрелом некоторые участки дороги, предназначенной для передвижения танков. ДОТы построены по последнему слову инженерной науки…

15.00. Пехотные дивизии достигли первого рубежа наступления (дорога Тарктаков — Переспа)…

20.00. Разведывательным подразделениям 57 пд удается продвинуться в направлении Торки (н.п. в 20 км к востоку от Сокаль. — М.С. ).

Общая оценка ситуации:

Первый день боев принес полный успех. Сильные укрепления противника по р. Буг были прорваны в результате смелой атаки наших войск, которые сумели вклиниться в расположение противника на глубину до 20 км…» [188]

В создавшейся ситуации еще оставалась возможность отвести сохранившие боеспособность части 124-й сд на восток и перейти к подвижной обороне — благо лесисто-болотистая местность со множеством речных преград благоприятствовала обороняющейся стороне. Однако утром 23 июня командующий 5-й Армией в Боевом приказе № 3 потребовал от 27-го стрелкового корпуса «перейти в решительное наступление на всем фронте». [189] Владимирский (на момент начала войны — зам. начальника оперативного отдела штаба 5-й Армии) в своем исследовании, правда, утверждает, что «генерал-майор Потапов не строил иллюзий относительно исхода предстоящих действий», а приказ о наступлении отдал во исполнение указаний командования фронта. [43] Как бы то ни было, попытка наступать дезорганизованными силами на превосходящего в численности противника закончилась тем, что к исходу дня 124-я дивизия была отброшена на рубеж Печихвосты, Дружкополь (н.п. в 20 км восточнее линии Тартаков, Переспа), а затем окружена и разгромлена в районе Милятин [74].

В документах противника боевые действия пехотных частей за 23 июня отражены следующим образом:

«Положение пехотных дивизий:

57 пд преодолела незначительное сопротивление противника, достигла рубежа Переспа, Спасов (н.п. в 5 км восточнее Переспа. — М.С. ) и продолжает наступление… 75 пд также наступает в хорошем темпе, встречая при этом незначительное вражеское сопротивление.

17.00 57 пд, несмотря на плохое состояние дорожной сети, продолжила неустанное преследование противника, оказывающего лишь слабое сопротивление, и достигла рубежа Стоянув, Волица-Дружкопольска.

В 15.30 была обнаружена колонна из частей неприятеля (в их составе находятся и танковые подразделения), движущаяся из Порицк (н.п. в 20 км северо-восточнее Сокаль. — М.С. ) в западном направлении… По данным пленных солдат противника, в задачу этой колонны входит захват мостов в районе Сокаль. Против этих частей противника, угрожающих нашим флангам и линиям снабжения, корпус может противопоставить лишь ограниченные силы…» [188]

В то время как на левом (северном) фланге 48 ТК немецкая пехота «преодолевала незначительное сопротивление противника», моторизованные передовые отряды безостановочно продвигались на восток, причем мотоциклисты значительно обогнали танковые части, завязшие в болотистом районе северо-восточнее Радзехува. Первым (в 17.00, судя по записи в ЖБД корпуса) успеха добился мотоциклетный батальон 11-й танковой дивизии, «в ходе смелой атаки захвативший неповрежденными мосты через р. Стырь в районе Мерва (н.п. в 5 км юго-западнее Берестечко. — М.С. ) и Берестечко». Около 18–30 мотопехотный полк 11-й тд вышел к р. Стырь у Шуровице, где вынужден был остановиться перед взорванным мостом. В 9 часов вечера 23 июня разведбат 57-й пехотной дивизии форсировал Стырь в районе Пляшева (6 км вниз по течению от Берестечко, 65 км к востоку от границы).

Итоговая запись в ЖБД 48 ТК за 23 июня:

«В этот день дивизии корпуса показали выдающиеся достижения. Сегодня войска по-настоящему узнали, что значит русское бездорожье. Дивизии, двигающиеся в пешем порядке, вынуждены шагать в клубах пыли при сильной жаре по грунтовым дорогам рядом с шоссе, по которому идут танки. Да и шоссе имеет в основном грунтовое покрытие и вообще находится в плачевном состоянии…»

Командование 48 ТК считало, что его успехи могли бы быть еще большими, если бы не мешало вышестоящее руководство (штабы 1-й ТГр и 6-й Армии). Записи в ЖБД корпуса за 22 и 23 июня переполнены описанием споров с начальством по вопросу введения в бой танковых дивизий. В то время как командование корпуса уже в 6-30 22 июня предложило немедленно ввести в бой 11-ю танковую дивизию, высшее командование проявило осторожность (как показали дальнейшие события — излишнюю) и запретило использовать танковые соединения прежде, чем пехота закрепится на восточном берегу Буга. В конечном счете 11-я тд начала выдвижение через мосты у Сокаль лишь в 15–00 22 июня, и поздним вечером ее передовые подразделения дошли до Стоянув, Радзехув; полностью же дивизия перешла через Буг лишь к 5 утра 24 июня. Что же касается второй танковой дивизии корпуса (16 тд), то она получила приказ приступить к переправе через Буг в 14–00 24 июня.

Едва ли не главным препятствием, связанным с действиями противника, стали для немцев несколько узлов обороны Струмиловского УРа в районе Крыстынополь и Сокаль. Оказавшись в полном окружении, гарнизоны этих ДОТов в течение 4 дней вели бой. Запись в ЖБД 48 ТК от 25 июня: «Сопротивление оказывают примерно 20 ДОТов, противник обороняется исключительно упорно и сражается до последнего патрона. 51-й саперно-штурмовой батальон (специальное подразделение для уничтожения ДОТов. — М.С. ) все еще занимается подавлением отдельных огневых точек». Разумеется, забор, в котором из 10 досок отсутствуют 9, не может стать полноценной преградой, однако и героическое сопротивление в единичных точках фронта сильно мешало продвижению противника: «24 июня. 09.30. 16-я тд пока еще не может двигаться по шоссе Крыстынополь-Радзехув, так как вражеские ДОТы в этом районе не подавлены… Обойти ДОТы, используя лесные дороги севернее шоссе, совершенно невозможно ввиду их непригодности для продвижения моторизованного транспорта». [188]

И общие принципы оперативного искусства того времени, и вполне конкретный план прикрытия Киевского ОВО предполагали, что прорыв крупных моторизованных соединений противника будет отражен введением в бой подвижных резервов: ПТАБРов и мехкорпусов. «Задача противотанковых артиллерийских бригад — на подготовленных рубежах встретить танки противника мощным артиллерийским огнем и совместно с авиацией задержать их продвижение до подхода и контрудара наших мехкорпусов. Задача мехкорпусов — развертываясь под прикрытием противотанковых артиллерийских бригад, мощными фланговыми и концентрическими ударами, совместно с авиацией, нанести окончательное поражение мехчастям противника и ликвидировать прорыв». [190 )

Да, в сравнении с теми «крупными моторизованными соединениями противника», которые рисовали на картах предвоенных командно-штабных игр (по несколько тысяч танков на одном операционном направлении), реальная 11-я тд вермахта смотрится весьма бледно. В ее составе было всего 143 танка, из них только 67 — средние, с частичным противоснарядным бронированием (20 Pz-IV и 47 модернизированных Pz-III с 50-мм пушкой). Даже не упоминая более фантастические довоенные нормативы использования ПТАБР, уместно предположить, что одна противотанковая бригада (120 пушек калибра от 76 мм и выше) должна была если и не уничтожить полностью, то уверенно «ополовинить» 11-ю танковую дивизию.

Ничего подобного, однако, не произошло. Ни одна противотанковая бригада не помешала наступлению 11-й тд (а затем и всего 48 ТК в целом) на Берестечко, Дубно. И что самое удивительное — это никого не удивило. Ни командование Юго-Западного фронта (в известных документах июня 41-го нет даже малейших упоминаний этого вопроса), ни многотысячную армию советских военных историков. Для кого и для чего, в таком случае, составлялись предвоенные планы?

В Киевском ОВО в соответствии с апрельскими директивами Наркомата обороны создавалось пять ПТАБРов. [191] Две из них (3-я и 4-я) формировались в районе, соответственно, Гайсин и Винница, т. е. у южного основания «Львовского выступа»; привлечь их к боевым действиям у Берестечко, Дубно едва ли было возможно — не столько из-за расстояния и трудностей марша, сколько в силу озабоченности командования фронта угрозой со стороны мифической группировки танковых сил противника в Румынии. На правом (северном) фланге ЮЗФ теоретически могли быть введены в бой три бригады: 1-я, 2-я и 5-я. План прикрытия КОВО предполагал достаточно сложную «рокировку», а именно:

5-я ПТАБР из района Белокоровичи (60 км северо-восточнее Новоград-Волынского) форсированным маршем выдвигается на запад, к местечку Торчин у шоссе Владимир-Волынский, Луцк.

1-я ПТАБР из района Ровно, Луцк уходит на юг, к местечку Соколувка (севернее шоссе Буск, Броды).

2-я ПТАБР из района Тарнополь, Скалат выдвигается на запад в Винники (юго-восточный пригород Львова).

Фактически же 5-я ПТАБР к моменту начала войны не была укомплектована техникой и вооружением, да и по расчету времени не успела бы пройти 250 км до запланированного района сосредоточения. Исходя из этого, командующий 5-й Армией своей властью запретил «рокировку» 1-й ПТАБР на юг; бригада осталась в районе довоенной дислокации и вступила в бой на шоссе Владимир-Волынский — Луцк (об этих событиях пойдет речь в следующей главе). Оставалась, однако, 2-я ПТАБР и автомагистраль Тарнополь, Кременец, Дубно, по которой бригада могла выйти или непосредственно к Дубно, или через Кременец, Козин к Берестечко. Еще один возможный маршрут выдвижения — по шоссе от Тарнополь на Золочев, Броды, Лешнев. Расстояние и в том, и в другом случае не превышает 150 км, тихоходные тягачи при скорости в 8 км/час могли проползти его за один световой день, с поправкой на порядки и организованность Красной Армии — за двое суток.

Как «знают все», ПТАБРы до начала войны не успели получить положенные им средства мехтяги и вот поэтому-то не смогли воевать. К сожалению, никто еще не пытался ответить на вопрос: почему не успели? Что помешало? Для полного укомплектования по штатным нормам пяти ПТАБРов требовалось 825 тягачей. Еще один первоочередной получатель — мехкорпуса; их в КОВО было восемь (считая даже формирующийся 24-й, в котором и тягать-то было нечего), и для полного укомплектования им требовалось суммарно 2816 тягачей. В войсках округа числилось — еще до начала открытой мобилизации — 6865 тягачей. Где тут неразрешимая проблема?

Уместно также напомнить, что артиллерийский тягач — это не уникальная техника, не самолет, не танк и не радиостанция; в качестве тягача для орудий среднего калибра могли быть использованы (и повсеместно использовались на протяжении всей войны) обычные сельскохозяйственные трактора, которых на колхозных полях были многие тысячи. Наконец, для буксировки тех четырех дивизионов артбригады, которые были вооружены 76-мм пушками, мог быть использован любой грузовик (вес орудия — полторы тонны, как у легкового автомобиля без пассажиров).

Самое же главное заключается в том, что вся эта «теория» никакого отношения к практике боевого (не)применения 2-й ПТАБр не имеет: по состоянию на 18 июня в Скалат (т. е. в район дислокации бригады) из ресурсов центра было отгружено 25 тяжелых дизельных СТ-2 и 68 СТЗ-5, 250 трехтонных грузовиков ЗИС-5 и 200 «полуторок» ГАЗ-АА. [192] Таким образом, наличным количеством тягачей вопрос буксировки 72 орудий (еще не факт, что все они были в наличии) калибра 85 мм и 107 мм был решен полностью; оставшиеся без гусеничного тягача «трехдюймовки» могли быть перевезены (причем с гораздо большей скоростью) автомашинами. Увы, ничего этого в реальности сделано не было…

15-й мехкорпус

Как было уже сказано, «окончательное поражение мехчастям противника» в соответствии с предвоенными планами должны были нанести мехкорпуса. Ближе других к полосе прорыва 48 ТК вермахта находились 4-й мехкорпус (оперативно подчиненный командованию 6-й Армии) и 15-й мехкорпус (резерв командования фронта). Попытка действовать «по уставу» была предпринята — во второй половине дня 22 юня боевым распоряжением (б/н) ЮЗФ командующему 6-й Армией было приказано «частями 4-го механизированного корпуса из района Жолкев нанести сильный контрудар и уничтожить противника совместно с отрядом 15-го механизированного корпуса, выделенным для ликвидации авиадесанта противника в Радзехув». [193] Однако командующий 6-й Армией генерал-лейтенант Музыченко был не из тех, кто легко расстается со своим кровным; в результате для действий в «чужой полосе обороны» был направлен не мехкорпус, и не одна из его дивизий, а два танковых батальона 32-й тд и один стрелковый батальон 81-й мд.

Отметим характерную для взаимоотношений сталинских генералов деталь: в Оперсводке № 01 штаба 6-й Армии сказано: «В 16 часов 30 минут из состава 32-й тд выделено два танковых батальона и батальон мотопехоты от 81-й мд для контратаки в направлении Радзехув». [194]

Однако в докладе командира 32-й танковой дивизии указано совсем другое время: «В 23 часа третьи батальоны танковых полков на основании приказа командира 4-го механизированного корпуса выступили в район м. Холоюв с задачей разгрома противника в районе Радзехув». [181] Громили противника (с активностью и результатом, о которых будет сказано далее) они в течение одного дня 23 июня, а 24 июня получили приказ возвращаться в свои дивизии. Таким образом главным действующим лицом сражения у Радхезува, Берестечко предстояло стать одному 15-му мехкорпусу.

15-й мехкорпус уверенно входил в группу «трех богатырей» (4 МК, 8 МК, 15 МК) Юго-Западного фронта. Главной ударной силой корпуса была «старая» кадровая 10-я танковая дивизия под командованием генерал-майора Огурцова. По состоянию на 1 июня 1941 г. в дивизии в исправном состоянии числилось: 63 танка КВ (из них 57 единиц «1-й категории», т. е. совершенно новые), 38 танков Т-34 (все 1-й категории), 40 трехбашенных Т-28, 168 легких БТ-7, 25 Т-26 (в т. ч. 8 огнеметных), всего 334 танка. В два с лишним раза больше, чем в немецкой 11-й танковой дивизии при несравнимо более высоких ТТХ. А также: 56 пушечных бронеавтомобилей БА-10, 27 легких БА-20, 86 тягачей (в т. ч. 30 «Ворошиловцев»), 908 грузовых и 43 легковых автомобиля, 74 автоцистерны, 13 «полковых» раций 5-АК на автомобильном шасси и 4 мощные рации РСБ. [195]

Недавно сформированная (на базе 18-й танковой бригады) 37-я танковая дивизия под командованием полковника Аникушкина новой техники получила значительно меньше: 1 танк КВ и 34 танка Т-34. Основным вооружением были легкие танки: 254 БТ-7, 23 Т-26 (все «2-й категории»), всего в дивизии 312 боеготовых танков. Бронеавтомобилей было совсем мало: 14 БА-10 и 10 БА-20. Как и во всех новых механизированных соединениях, главной бедой была низкая укомплектованность автотранспортом и средствами мехтяги артиллерии; по состоянию на 1 июня в дивизии числились: 31 тягач, 329 грузовых, 154 специальных и 18 легковых автомашин, 86 автоцистерн (вот по этому показателю дивизия мало кому уступала). Средств радиосвязи было традиционно много: 17 раций 5-АК и 2 мощные, но технически на тот момент устаревшие 11-АК. [196]

Моторизованная дивизия 15-го мехкорпуса (212-я мд) была значительно слабее. Танковый полк дивизии находился на начальной стадии формировании и успел получить всего 32 БТ и 5 Т-26; разведбат дивизии, однако, был оснащен новейшими плавающими танкетками Т-40 по полной штатной численности (17 единиц). В августовском докладе командования мехкорпуса утверждается, что 212-я мд, «имея почти полную обеспеченность личным составом красноармейцев, не имела совершенно машин для перевозки личного состава и не могла даже обеспечить себя автотранспортом для подвоза боеприпасов, продовольствия и горюче-смазочных материалов… Артиллерийский полк имел 8 пушек 76-мм, 16 гаубиц 122-мм и 4 гаубицы 152-мм (до полной штатной укомплектованности не хватает восьми 152-мм гаубиц. — М.С. ) , а средств тяги было лишь на один дивизион и то без тылов».

Поверить в это трудно, т. к. существует «Ведомость наличия» от 1 июня 1941 г. В соответствии с этим документом в дивизии числилось (а к 22 июня могло стать еще больше) 174 грузовых и 64 специальных автомобиля, 53 тягача (2 °CТЗ-5, 27 «Комсомольцев» и 6 тяжелых «Коминтернов»). [206] В любом случае отсутствие всего положенного моторизованной дивизии автотранспорта едва ли существенно повлияло на боевые действия (здесь были бы очень уместны кавычки) 212-й мд: всю первую неделю войны она простояла в районе своей предвоенной дислокации у г. Броды, а затем растаяла, как туман.

К 22 июня укомплектованность соединений 15 МК заметно улучшилась (в сравнении с отчетом на 1 июня). Суммарное количество бронемашин выросло до 177, специальных автомашин стало 549, в графе «транспортные машины» (трудно сказать, были ли сюда включены тягачи и /или легковые автомобили) стоит число 1919. По численности личного состава (33 935 человек, т. е. 94 % от штата) 15 МК и вовсе оказался на первом месте среди всех мехкорпусов ЮЗФ. [197]

Как и от большинства других соединений ЮЗФ, первичных документов (приказы, оперативные сводки, боевые донесения) 15-го мехкорпуса почти не осталось (слово «почти» обозначает наличие в архивных фондах штаба фронта или автобронетанкового управления единичных разрозненных документов). Однако есть три огромных, на десятках страниц, доклада о боевых действиях корпуса и каждой из его танковых дивизий, составленных в августе 1941 г. [198, 199, 200] Составленных за Днепром, в сотнях км от места событий, после фактического разгрома и накануне расформирования соединений. Эти три доклада были включены в состав известной серии «Сборник боевых документов ВОВ», формально рассекречены аж в 1964 г., фактически опубликованы для широкой публики в начале 90-х годов. Они хрестоматийно известны специалистам, многократно цитировались в книгах, доступны в Интернете. К сожалению, это тот случай, когда от обилия слов неясного становится еще больше.

Первый по порядку вопрос связан с пространственным положением частей корпуса к моменту начала войны. Как было отмечено в предыдущей главе, 18–20 июня в соединениях (по крайней мере — в некоторых из них) 6-й Армии и 4-го мехкорпуса начался процесс сосредоточения и выхода войск в исходные районы, определенные планом прикрытия. Однако в 15 МК, непосредственно подчиненном командованию округа (фронта), ничего подобного почему-то не произошло. В результате к утру 22 июня танковые дивизии корпуса находились в местах своей постоянной дислокации: 10-я тд в Золочев, 37-я тд в Кременец, на расстоянии 75 км (по прямой, не по дорогам) друг от друга. При этом артиллерийский полк и зенитный дивизион 10-й тд находились на полигоне близ Янува (100 км к западу от расположения основных сил дивизии), а мотострелковый полк 37-й тд был в Бережанах (100 км юго-западнее Кременец). Понтонно-мостовые батальоны танковых дивизий находились на сборах на р. Днестр южнее Львова.

Боевая тревога была объявлена после фактического начала войны (в 4-45 по докладу мехкорпуса или в 5-45 по докладу 10-й тд). Командиры вскрыли «красный пакет» с заранее составленным приказом Военного совета КОВО от 31 мая 1941 г. Приказ для 37-й тд удалось найти в архивном фонде автобронетанкового управления ЮЗФ. Хотя документ украшен грифом «Особой важности. Совершенно секретно», ничего сенсационного там нет — вполне заурядные задачи, соответствующие общему плану прикрытия округа:

«1. Для прикрытия мобилизации, сосредоточения и развертывания войск КОВО приграничные части получили задачу — упорной обороной укреплений по линии Государственной границы не допустить вторжения противника на территорию округа.

2. 15-й мехкорпус с 1-й ПТАБР (резерв КОВО) сосредотачивается к 24.00 М-1 в районе Соколувка, Золочев, Броды.

3. 37-я тд, изготовившись по боевой тревоге, выступить через 3 часа после объявления тревоги из пунктов [постоянной] дислокации и сосредоточиться к 15.00 М-1 в районе… (далее идет перечень крохотных местечек в 5–10 км юго-западнее Броды)». [201]

К вечеру 22 июня передовые колонны танковых дивизий корпуса вышли на линию шоссе в полосе Олеско, Броды, при этом части 10-й тд прошли по 20–30 км, а части 37-й тд — более 50–60 км. 212-я мд, если верить докладу командования мехкорпуса, выдвинулась из Броды и заняла оборону по правому (восточному) берегу р. Стырь от Бордуляки до верховий.

Исключительная малочисленность немецкой авиации в полосе ЮЗФ позволила совершить этот марш с минимальными (в 37-й тд убито два человека) потерями от ударов с воздуха — и это в ситуации, когда зенитный дивизион 10-й тд оставался в Янув, а зенитный дивизион 37-й тд имел всего одну батарею (4 орудия) 37-мм пушек. Главные «потери» были обусловлены изначальной разбросанностью частей корпуса: 10-я тд выдвигалась без артполка, 37-я тд — без мотострелкового полка, а в артполку дивизии большая часть орудий (21 гаубица калибра 122 мм) была оставлена в месте расквартирования из-за отсутствия тягачей [75].

Исходя из условий местности и наличия дорог ввести в бой 15-й мехкорпус можно было, по меньшей мере, по двум вариантам. Разумный и осторожный вариант заключался в том, чтобы, используя магистральное шоссе Броды, Дубно и проселочные дороги, сосредоточить 15 МК в районе Лешнев, Острув в готовности контратаковать противника у переправ через р. Стырь. Другого пути на восток, кроме как через р. Стырь, у 48 ТК вермахта не было, а схема дорожной сети достаточно убедительно (даже без наличия штирлицев в немецких штабах) подсказывала, что противник пойдет к Берестечко и Шуровице. Решительный и смелый вариант предполагал бы выдвижение корпуса на запад по шоссе Броды, Буск, Львов и после этого, совместно с 4 МК, нанесение сокрушительного удара во фланг и тыл главной группировки противника вдоль одной из двух автомагистралей: Жолкев, Крыстынополь, Сокаль или, еще глубже, Жолкев, Рава-Русская, Томашув, Замостье.

В реальности же было принято другое решение. Никаких пояснений к нему (объяснений такого выбора) обнаружить не удалось. Складывается впечатление, что в штабе фронта посмотрели на карту, обнаружили, что три точки — район сосредоточения 15 МК, Радзехув и Сокаль — лежат на одной прямой, и решительно нарисовали красную стрелку. Далее «стрелка» превратилась в Боевой приказ № 01 штаба 15-го мехкорпуса от 9-00 23 июня. Предполагалось «ударом в направлении Радзехув, Бышув (н.п. в 8 км восточнее Переспа. — М.С. ) , Сокаль уничтожить Сокальскую группировку противника, не допустив отхода ее на западный берег р. Буг». [202] Вот так! Главное — чтоб враг не убежал…

На войне, однако же, кратчайшая дорога «из пункта А в пункт Б» не всегда проходит по прямой. Прежде чем вступить во встречный бой с противником у Радзехува, танковым дивизиям корпуса предстояло пройти 40–50 км по заболоченному лесу, прорезанному множеством мелких речушек. Непростая задача, особенно принимая во внимание отсутствие понтонно-мостовых батальонов и наличие на вооружении 50-тонных танков КВ. Трудно — не значит невозможно. Летом 1944 г. в ходе операции «Багратион» танковые соединения 1-го Белорусского фронта с боями прошли по абсолютному бездорожью белорусского Полесья более 400 км. В июне 41-го танковые части 48 ТК вермахта тоже ведь не по воздуху перелетели из Радзехува до Берестечко, из Берестечко до Дубно. В танковой дивизии — как немецкой, так и советской — абсолютное большинство личного состава находится вне танков, так что было кому заняться разведкой маршрутов продвижения, устройством гатей, переправ, проходов и просек.

Впрочем, и на этот раз «теоретические рассуждения» являются излишними. Возможность пройти 40 км по лесному массиву в междуречье Буга и Стыри была доказана практически, в первый же день войны. В докладе о боевых действиях 10-й тд читаем:

«В 9 часов 50 минут передовой отряд дивизии в составе 3-го батальона 20-го танкового палка и 2-го батальона 10-го мотострелкового полка выступил по маршруту Ожидув (н.п. у шоссе в 6 км западнее Олеско. — М.С. ) , Соколувка, Топорув, Радзехув с задачей ликвидировать авиационный десант противника в районе Радзехув… К исходу 22.6.41 г. передовой отряд занял Радзехув и перешел к обороне на северо-западной и южной окраинах Радзехув». И это еще не все. В тот же день «разведывательный дозор передового отряда в количестве 6 танков, выйдя в район Корчин (н.п. у дороги Крыстынополь, Радзехув в 12 км восточнее границы. — М.С. ) , в 22 часа встретился с противником силой до двух батальонов пехоты с противотанковыми орудиями; в результате боя уничтожено 6 противотанковых орудий противника и до взвода пехоты». [199]

Ранним утром 23 июня передовой отряд 10-й тд вступил в бой с подошедшими к Радзехуву частями 11-й танковой дивизии вермахта. Это был первый танковый бой в полосе ЮЗФ — и последний бой танков 15 МК с танками противника. Бой был неравным. Немецкой танковой дивизии (правда, на тот момент к Радзехуву подошла далеко не вся дивизия) противостоял не мехкорпус, и не одна из его дивизий, а всего лишь один танковый и один стрелковый батальоны, причем танковый батальон был «третьим». Это весьма важное уточнение. По штатному расписанию танковый полк советской танковой дивизии состоял из четырех батальонов. Первый — батальон тяжелых танков (31 КВ), второй и третий — батальоны средних танков (по 51 Т-34 в каждом), четвертый — батальон огнеметных танков (27 ОТ-26 и 11 пушечных Т-26). Но так как во всей 10-й танковой дивизии было только 38 танков Т-34, третьи батальоны были вооружены главным образом легкими танками БТ с противопульным бронированием.

В докладе 10-й тд танковый бой у Радзехува описан так:

«В 5 часов 15 минут передовой отряд атакован с направления м. Стоянув танками противника (до 100 штук) [при поддержке] до двух батарей тяжелой артиллерии и до дивизиона противотанковых орудий. В 6 часов 30 минут передовой отряд был атакован другой группой танков с направления Юзефув. Одновременно противник бомбил и обстреливал из пулеметов с воздуха (5 самолетов). Передовой отряд удерживал занимаемый им рубеж до 13 часов 30 минут и, израсходовав боеприпасы, отошел на рубеж Майдан Старый (н.п. в 14 км южнее Радзехув. — М.С. ) . Уничтожено до 20 танков противника и 16 противотанковых орудий». [199] Собственные потери не указаны, но в докладе мехкорпуса названы такие цифры: «потеряно танков БТ — 20 штук, Т-34 — 6 штук, убитыми 7 человек, ранено 11 и без вести пропало 32 человека». [198]

Описание боя в ЖБД 48 ТК вермахта совпадает с этим с точностью до минут. Правда, немецкое описание более пространное и эмоциональное:

«05.30. Танковый авангард корпуса выступил в район Радзехув и севернее этого населенного пункта натолкнулся на сопротивление моторизованных частей противника, действующего при поддержке танков. Наша воздушная разведка обнаружила перемещение этих соединений из района Холоюв и юго-восточнее в направлении на Радзехув. Части корпуса оказались вовлечены в первый для него танковый бой. 15-й танковый полк, заняв исходное положение охватывающим маневром, продвигается в сторону Радзехув. Противник оказывает упорное сопротивление и контратакует, невзирая на собственные потери.

Около 12.30 первый танковый бой в основном закончен, противник с большими потерями был отброшен на юг. На поле боя находится до 30 уничтоженных танков, но и собственные потери являются существенными. Однако сами результаты выигранного танкового боя вселяют в войска уверенность и поднимают боевой дух…»

Далее, в итоговом сообщении за 23 июня:

«…Опыт боевых действий:

1. Для наших войск явилось неожиданным фанатичное сопротивление русских танкистов. Наши танки и противотанковые средства явно превосходят легкие танки противника, тем не менее последние обычно продолжают атаковать, невзирая на потери. Даже если положение безнадежно, мотор и гусеницы разбиты, русский танк продолжает стрельбу до последнего снаряда или возобновляет бой, пропустив собственные танки. Почти всех танкистов в разбитых танках противника находят убитыми или сгоревшими [76].

2. Противник применяет быстроходные тяжелые танки, оснащенные 76,2-мм пушкой (это описание первой встречи с Т-34) , которые отлично поражают цели и на дальних расстояниях. Эти машины явно превосходят наши собственные танки (выделено мной. — М.С. ). Противотанковое орудие калибра 37 мм является эффективным только на малых дистанциях; зенитное орудие калибра 88 мм является полностью бесполезным на дистанциях выше средних». [188]

Появление нового, да еще и «явно превосходящего» типа советских танков не на шутку встревожило немцев. 24 июня отдел тыла 1-й Танковой группы отправляет в отдел тыла ГА «Юг» специальное донесение об этом; документ примечателен прежде всего тем, что в нем появляется конкретная цифра потерь танков 11-й тд в бою у Радзехува:

«11-я танковая дивизия в районе Стоянув-Радзехув имела боевое столкновение с русскими танками, в ходе которого 35 русских танков было подбито ценой 7 собственных. Среди русских танков [выявлен] новый тип, ранее не известный… Подготовить все необходимое для буксировки и ремонта». [203] Итак, бой между передовым отрядом 10-й тд 15-го мехкорпуса и 11-й немецкой танковой дивизией у Радзехува, вне всякого сомнения, был. Что касается участия в бою многократно упомянутой выше группы из двух танковых и одного мотострелкового батальонов 4-го мехкорпуса, то здесь возникают вопросы. В августовском докладе командира 32-й танковой дивизии он описан так:

«Два танковых батальона во взаимодействии с мотострелковым батальоном под командованием подполковника Лысенко с 7 до 20 часов вели бой с 65-м танковым батальоном и 25-й батареей противотанковых орудий противника в районе западная окраина Радзехув, Ганунин, где вела сдерживающие бои 10-я танковая дивизия. В результате боя уничтожено 18 танков противника, 5 противотанковых орудий, 10 орудий и взвод мотопехоты. Потери танковой группы составляют 11 танков». [181]

Соотнести это с документами противника, да и со здравым смыслом, сложно. Номера частей вермахта, названные в докладе 32-й тд, явно вымышленные и абсурдные (батареи ПТО не имели собственных номеров, отдельные танковые батальоны с собственными номерами были, но не в 1-й Танковой группе); названная продолжительность боя (с 7 до 20 часов) свидетельствует, скорее всего, о том, что составитель отчета никакой конкретной информации о событии не имел.

В ЖБД 81-й моторизованной дивизии указано другое и более правдоподобное время:

«В 15.00 23 июня 1-й батальон 323 МСП с двумя [танковыми] батальонами 32 ТД атаковал противника в районе Радзехув. Противник понес большие потери. 1/323 мсп потерял 13 человек убитыми и 18 ранеными. В 19.00 противник численностью до бригады пехоты с танками и артиллерией повел наступление на батальон. Батальон отошел на рубеж Воля Холоевска».

В ЖБД немецкого 48 ТК вовсе нет никакого упоминания, даже малейшего, о боевых действиях в районе Радзехува во второй половине дня 23 июня. Зато есть такая запись:

«18.30… Дивизия [11-я танковая] установила связь с передовыми подразделениями 297-й пд (правый сосед 48 ТК. — М.С. ), продвигающимися со стороны Павлув. Передовые части дивизии еще сегодня достигли Радзехув и сменили 231-й разведывательный батальон (11 тд) и роту 61-го противотанкового батальона (11 тд) , которые стояли там в охранении…» [188]

Итак, после завершения боя с передовым отрядом 10-й танковой дивизии немецкая 11-я тд оставила в Радзехуве заслон с минимальными силами: разведбат (т. е. пехотный батальон сокращенного состава) и одну роту (12 «колотушек») противотанкового батальона. Если бы этот заслон был в действительности атакован двумя танковыми батальонами 32-й тд (а это порядка 100 танков, большинство которых составляли Т-34) [77], то немцы бы такое незаурядное событие заметили, ощутили и отразили в документах. Наконец, сама интонация искреннего восхищения мужеством противника, с какой танковый бой у Радзехува описан в ЖБД немецкого танкового корпуса, заставляет предположить, что противник (т. е. подразделения Красной Армии) был в меньшинстве — едва ли немцы стали так восхищаться, если бы на них обрушился удар сотни «тридцатьчетверок»…

Скорее всего, участие боевой группы 4-го мехкорпуса в бою свелось к тому, что какая-то (меньшая) часть группы до Радзехува дошла и ближе к вечеру была атакована подошедшей к городу пехотой противника («противник численностью до бригады пехоты с танками и артиллерией» ); после короткого боя подразделения 4 МК откатились назад, на том все и закончилось.

Строго говоря, на этом закончилось и все участие 15-го мехкорпуса в «грандиозном танковом сражении на Западной Украине». Дальше началось нечто, уникальное даже для июня 41-го года. Две танковые дивизии корпуса долгих пять дней (23, 24, 25, 26, 27 июня) ползали по лесу, выписывая затейливые зигзаги, то приближаясь, то удаляясь от Радзехува (см. вкл., рис. 6). При первом взгляде на схему маршрут этого «наступления» напоминает рисунок 3-летнего ребенка, исчеркавшего цветными карандашами бумагу (5-летние уже рисуют что-то более осмысленное). Многократно перечитав описание этих маршей в докладах командования 15 МК, дотошный читатель сможет уловить и некую, весьма сомнительную «логику» произошедшего.

В самом кратком изложении дело было так: 10-я тд разделилась на две группы, ядром которых были 20-й и 19-й танковые полки. 19-й с ходу застрял в болоте у Турзе и провел там большую часть дня 23 июня, 20-й полк извилистым маршрутом через Топоров дополз до м. Холоюв и якобы (никаких упоминаний об этом в документах противника нет) пытался атаковать в направлении Радзехува. На следующий день высшее командование решило отвести мехкорпус на восток, к Броды, Радзивиллув, но потом передумало и приказало вернуться назад, к Холоюв и Охладув. Потом дивизия собиралась с силами для перехода в наступление, потом в мехкорпус поступил приказ об отходе аж к Заложцы-Нове (40 км южнее Броды), затем передумали и решили снова наступать; ранним утром 27 июня в корпус поступил печально знаменитый «стоп-приказ» командования ЮЗФ, немедленно отмененный пару часов спустя (об этом будет подробнее сказано ниже) и замененный приказом наступать на Берестечко. Тем временем 37-я тд, подгоняемая приказами корпуса и фронта, многократно переправлялась через речку Радоставка в разных местах и направлениях, то «наступая», то «прикрывая» 10-ю тд, то «атакуя» мифические немецкие танки южнее Топорува…

Противник с легким недоумением наблюдал эти странные «танкодвижения», не забывая, впрочем, выдвигать малочисленные пехотные заслоны к рубежам лесных речушек по линии Радзехув, Лопатин, Лешнев. В Журнале боевых действий 48 ТК вермахта читаем:

«24 июня.

Около 07.00 воздушная разведка в первый раз докладывает о большом скоплении танковых сил неприятеля южнее дороги [Радзехув — Шуровице], в качестве контрмер командование 11 тд выделяет одну танковую роту (оцените масштаб. — М.С. ) для прикрытия в районе южнее Лопатин.

…В течение дня наша воздушная разведка многократно получала сведения о скоплении большого количества танковых и моторизованных сил противника в районе южнее Радзехув и Лешнев… Ближе к вечеру 57 пд получает по телефону указание: 25 июня вслед за 297 пд взять на себя задачу прикрытия южного фланга корпуса. Для этого дивизия должна двумя усиленными батальонами поставить в районе Лопатин и Лешнев заслоны на дорогах, ведущих с юга.

25 июня

15–00. Усиленные батальоны 57 пд прибыли в Лопатин и Лешнев. Разведка установила наличие противника южнее переправ… Опасность для правого фланга корпуса устранена еще не полностью. Противник уже пытался наносить булавочные уколы малыми силами, которые были безуспешными в результате действий 57 пд». [188]

Упоминание о «булавочных уколах малыми силами», возможно, связано с двумя эпизодами действий 10-й тд. В августовском докладе командования дивизии они описаны так:

«25 июня… Для противодействия крупным разведывательным отрядам противника командиром 20-го танкового полка была выделена группа в составе 15 танков, а затем была проведена контратака силами 20-го танкового и мотострелкового полков при поддержке двух батарей 10-го гаубичного артиллерийского полка. В глубине противотанковой обороны противника наши части были встречены исключительно сильным артиллерийским огнем. С выходом наших танков танки противника (никаких немецких танков в районе Холоюв, Охладув уже давно не было, 11-я тд к тому моменту заняла Дубно, 16-я тд маршировала за ней, переправляясь через Стырь в районе Шуровице. — М.С. ) боя не приняли и отошли за линию высот, где у противника была организована сильная противотанковая оборона. В результате боя, по подсчету командиров укрепленного района (?), в районе атаки ими было насчитано 56 раздавленных и подбитых противотанковых орудий и 5 подбитых танков противника. Наши потери: 4 танка КВ, 7 танков БТ…

26 июня… 19-й танковый полк в 10 часов по частной инициативе (так в тексте. — М.С. ) командира полка подполковника Пролеева атаковал противника в районе высот юго-восточнее Радзехув. В районе Денбины Охладовские (н.п. в 3 км севернее Охладув. — М.С. ) полк был встречен организованным огнем противотанковых орудий. В результате атаки было уничтожено до 70 противотанковых орудий (т. е. противотанковые средства одной пехотной дивизии вермахта почти в полном составе. — М.С. ) , 18 танков (???) и до батальона пехоты. Потери полка: 9 танков КВ и 5 танков БТ-7… После частной атаки полк отошел в исходное положение…» [199]

Предположим, что в отличие от многого иного, сообщения о собственных потерях не являются вымыслом. В таком случае, аккуратно суммируя цифры из доклада, мы узнаем, что 10-я танковая дивизия в течение 23–26 июня потеряла в боях: 13 КВ, 6 Т-34, 32 БТ, а всего 51 танк. Задача для первоклассника — сколько танков осталось в дивизии? Ответ, содержащийся в докладе командования мехкорпуса — 39 (тридцать девять) единиц. «К исходу 26.6.41 г. части корпуса имели: 10-я танковая дивизия — танков КВ — 10, Т-34 — 5, Т-28 — 4, БТ-7 — 20 штук». [198] Принимая за исходное количество исправных танков, указанных в июньской (довоенной) ведомости, налицо безвестное отсутствие 244 танков, включая 40 КВ и 27 Т-34.

Боевых потерь (равно как и боевых столкновений с противником) в 37-й тд не было вовсе. 26 танков (1 КВ, 15 БТ-7 и 10 Т-26) было оставлено в районе довоенного расквартирования в г. Кременец. Из них в среднем ремонте числилось лишь 8 БТ; почему оставлены все остальные — в докладе не сказано. Но не будем придираться к мелочам, тем более, что «танковый падеж» в 37-й тд был весьма и весьма скромным: к утру 28 июня в дивизии числилось аж 211 танков, включая 26 Т-34. [200] Безвестно отсутствовало «всего лишь» 75 единиц. Разумеется, после первой же попытки перейти в решительное наступление (28 июня) размеры «падежа» резко выросли, но об этом будет сказано чуть позже.

В то время как ни одна противотанковая артбригада на пути продвижения 48-го танкового корпуса вермахта не появилась, а 15 МК метался по лесам и болотам, практически единственным противником немецких танкистов стала советская авиация. Даже при той интенсивности, с которой она использовалась (1 вылет на 2–3 самолета в день мог считаться редким достижением в бомбардировочных полках ВВС ЮЗФ), удары с воздуха оказались весьма ощутимыми. 24 июня командир 11-й танковой дивизии докладывал в штаб корпуса:

«Воздушные удары, нанесенные по сгрудившейся на одной маршевой дороге и движущейся через узкий проход танковой дивизии, кроме значительного замедления продвижения причинили большие потери в людях и имуществе. В дивизии до сих пор зафиксированы 10 убитых и 50 раненых, в большинстве тяжелораненых. Кроме того, по еще не полным данным, потеряно 16 машин, среди них ценнейшая матчасть, например тяжелые тягачи… Я настойчиво прошу позаботиться в вышестоящей инстанции о предоставлении достаточного истребительного прикрытия…» [204]

Просьба осталась безответной. В ЖБД 48 ТК читаем:

«24 июня

08.00 11 тд докладывает о постоянных налетах вражеской авиации на мосты в районе Шуровице и шоссе. Несмотря на то, что командование корпуса неоднократно запрашивало Танковую группу о воздушном прикрытии, истребители для этих целей выделяются в ограниченных масштабах…

Около 10.00 61-й мотоциклетный батальон выступил из района плацдарма в районе Острув, а 110-й мпп выступил из района плацдарма в районе Шуровице. Их продвижение по дороге сильно замедляется налетами вражеской авиации…

25 июня

Как и ожидало командование корпуса, русские ВВС, осознав создавшееся положение, с раннего утра постоянно атакуют далеко выдвинувшиеся вперед части корпуса. Наше наступление по-прежнему замедляется из-за этих атак…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.