2

2

Помните, как нам лет десять-пятнадцать назад вбивали в голову: «Миру-мир!», «Мы за мирное сосуществование», «Нет войне!»? И двадцать, и тридцать лет назад — тоже. А потом, после 1985-го, нас стали убеждать в том, что нас окружают добросердечные, ангелоподобные соседи, для коих святые «права человека» превыше всего?

Тот, кто это делал, своего добился. Миллионы русских стали смотреть на армию как на какое-то досадное излишество, как на ненужную роскошь, как на прожорливого и бесполезного нахлебника. Мы все прочно забыли одну простую, но жестокую истину: мир — это война. А вся история человечества — вечная борьба народов и государств за место под солнцем, за право быть. Забыли о том, что на этом свете участь слабого и кроткого — горькая участь рабов.

В 490 году до рождества Христова пришедшие из-за Альп кельты разбили легионы еще молодого и слабого Рима. Чтобы спасти свой священный город от взятия и разграбления, римляне предложили кельтам золото. Те согласились. Но, когда положенную сумму стали отвешивать на весах, кельтский вождь Бренн, отстегнув с пояса тяжелый меч, бросил его на чашу с гирями. А возмутившимся римлянам бросил в лицо: «Горе побежденным!».

Сей принцип действует вот уж пять тысяч лет обозримой человеческой истории. Пусть боевые колесницы сменяются танками, мечи — автоматами, а кони — истребителями, а клич «Горе побежденным!» звучит и будет звучать над миром.

Сию истину хорошо понимают власть имущие в Америке. В 1964 году, объявляя о начале войны во Вьетнаме, президент Линдон Джонсон отчеканил афористически: слабость не гарантирует мира, а отступление — безопасности.

Сие — аксиома. Тогда Америка в нее не поверила. Но именно слабость и отступление избирали все наши вожди, начиная с 1985 года, все эти Горбачев, Ельцин и иже с ними.

«Горе побежденным!» Эти слова, завуалированные цветистыми дипломатическими фразами, мы слышим теперь в наш адрес. Ибо нет ничего более жестокого для слабого, нежели международная политика. По сравнению с ней даже нравы уличных банд кажутся чуть ли не рыцарскими.

Увы, наши коммунистические, а потом и либерально-рыночные идеологи от Суслова до Яковлева и Гайдара проповедовали и проповедуют пацифизм кастратов и полумужчин. Они давили и давят на корню то, что делает державу сильной — культ военных героев.

Нам нужна была совсем иная идеология, и ее надо было распространять с экранов ТВ и с газетных полос. «Мы — особая, русско-православная цивилизация, окруженная кольцом ненавидящих глаз. Мы живем среди врагов, которые завидуют нашей силе, славе, колоссальным ресурсам, здоровью и неиспорченности нашего великого народа. Они сами погибают от разврата, продажности и наркотиков, и русские им — как бельмо в глазу. Они не остановятся ни перед чем, чтобы нас уничтожить, и мирные они лишь снаружи, пока мы мускулисты и можем сокрушить их огнем да мечом. И если ты русский — делай все, чтобы быть сильным».

Мы называли фашизмом любые утверждения о том, что война — это наивысшее испытание сил и мужества каждого народа. Но разве это не так? Разве не на войне выдвигаются герои, слетает вся шелуха с трусов, бездарей и предателей? Разве при долгом мире не плодятся подхалимы, канцелярские крысы и крючкотворы, угодники и прочая мелкотравчатая мразь?

Да, сие жестоко. Очень жестоко. Но война — это неизменная вещь. Она играет роль волка в природе, который очищает ее от больных и выродившихся особей. Война требует храбрых, энергичных, преданных державе людей, которые в мирное время тонут в массе подлой слизи. А значит, как это ни жестоко звучит, войны закаляют и укрепляют нацию.

Но мы все послевоенные годы провозглашали анафему войне. Отчасти причиной тому — отражение состояния души нашего народа, вынесшего на себе тяжесть самой кровавой битвы в истории. «Только не было б войны!» Мы не можем их винить. Мы понимаем их.

Но законы жизни наций и государств неумолимы, как и законы физики. Нам может не нравиться принцип всемирного тяготения или старения человеческого организма. Однако брошенные вещи от этого не перестанут падать вниз, и люди не станут бессмертными. Впрочем, иные фронтовики писали стихи:

«Мы умрем на подступах к Нью-Йорку…»

Проповедь пацифизма и «мирумирства» сделала свое черное дело. Мы забыли о том, что Империи нужны прежде всего воины. Мы поступали по марксистско-ленинским канонам — и развалили страну. В какие-то три года, потеряв все, ради чего рвали жилы в 1941-1945 годах. Мы превратили Великую Победу в Великое Напрасно.

Если Россия возродится, то да начертит она на своих устоях надпись, которая украшает памятник адмиралу Макарову: «Помни войну!» Тем более, что в конце XX века весь мир снова начинает вползать в полосу кровавых передряг.

Сейчас я включаю телевизор и вижу, как продолжается та же разрушительная работа. Мультики для деток, «Сказки Новой России». Детский голосок лепечет: «Однажды птицы решили доказать всем остальным, что они самые храбрые, самые сильные, самые честные…» Маршируют по экрану колонны существ с ястребиными головами, изрыгают огонь боевые вертолеты, и мелькают мечи. «… Самые умные, самые красивые…, — продолжается лепет. — Мама, они что, дураки?»

Так борются с «фашизмом» какие-нибудь очередные шендеровичи. А проще говоря, делают из русских детей бледных слизняков, которые будут беззаботно веселиться, пока где-то очередные изуверы станут жечь русских заживо или распиливать на циркулярных пилах. Как это уже было в Таджикистане и Молдавии, в Чечне и Азербайджане. Так уничтожают в корне основу основ здорового народа — его боевой дух. Из нас делают похотливых и трусливых тварей, изнеженных, мягкотелых.

И пока наших чад пичкают «Сказками Новой России», жены афганских талибов или чеченских боевиков учат своих детей: мы — самые умные, самые смелые и стойкие. Они привьют своим сыновьям любовь к винтовке и кинжалу, к гранате и пулемету. Они воспитают их на примере отцов, державших в страхе целые русские города. Сделают их беспощадными ко всем, кто не из их роду-племени. Тысячи раз расскажут о том, как они храбро повергли на колени этих вялых, спившихся, превратившихся в продажных баб русских. Как сам Ельцин принимал их вождей в Кремле.

Нет, читатель. Новая Россия должна быть страной воинов. Иначе ей не жить. Иначе быть ей добычей молодых, злых и сильных племен.

Мы медленно и верно становимся элоями — слабыми и поидиотски беззаботными существами из уэллсовской «Машины времени». Элоями, которых пожирали выходящие по ночам из подземелий потомки рабочих — морлоки. Только в роли обиталищ последних ныне выступают южные и юго-западные порубежья бывшей Империи. Завидна ли такая участь — развлекаться истово, любою ценой, и каждую минуту ждать, что тебе придется погибнуть от взрыва бомбы в метро или гореть заживо, мучительно и страшно?

Нет, господа, русские должны стать суровыми и сильными воинами, жестокими и беспощадными тогда, когда на их страну посягает любой враг. И всякий уничтожающий наш боевой дух — сам подлежит уничтожению.

Пацифизм, возведенный хотя бы даже на словах в ранг государственного принципа, сотворил вещь чудовищную. СССР на деле много воевал. Но при этом прятал и забывал своих героев. Он не создавал культа воинской славы и мощи Империи. А это, как мы уже знаем, не менее важно, нежели создание авианосцев или эскадр сверхзвуковых бомбардировщиков.

Одно из самых сильных средств создания такого имперского культа — это сохранение реликвий войн и проявлений героизма своего народа.

Посмотрите на Японию. Она сберегла броненосец «Микаса», на котором адмирал Того разбил русский флот в 1904-1905 годах. В храме Ясукуни, где хранятся таблички с именами всех погибших в последней войне, стоят и человеко-торпеда «Кайтен», и самолет смертника-камикадзе. Железные реликвии, памятники безумной отваги людей, «потрясателей неба» и детей «священного ветра».

Даже страны, давно распростившиеся с имперским величием, даже те, кто олицетворяет антиимперскость — и те хранят боевые реликвии. Американцы и англичане, например.

А мы? У нас как бы невзначай, но на самом деле — спланированно и целенаправленно (с дальним прицелом!) жестокой рукой уничтожались боевые имперские святыни.

При Хрущеве — безжалостно разрезан на металл первый русский броненосец «Петр Великий», прослуживший во флоте 80 лет. А еще — первый в мире мощный ледокол «Ермак», спроектированный самим адмиралом Макаровым, героем войн 1877-1878 и 1904 годов. То было ритуальное убийство памятников, олицетворявших неразрывную связь царской и Красной Империй.

При Хрущеве разделали на металл первые и единственные русские дредноуты, уцелевшие после 1917-го года. Все три! Пущены на слом уникальные, проплававшие сорок лет русские эсминцы типа «Новик». При Хрущеве и Брежневе отправлены на заклание все советские эсминцы, воевавшие в Отечественную, ходившие в страшные походы, сквозь смерть и бешеные атаки немецких «Юнкерсов».

Были превращены в плавучие мишени и расстреляны крылатыми ракетами гвардейские крейсеры «Красный Крым» и «Красный Кавказ» — реликвии ожесточенной борьбы за Черное море, огненных десантов в Крыму и обороны Севастополя.

Пошел на слом в 1974-м первый советский крейсер «Киров» — герой обороны Питера. Как и множество субмарин Великой Отечественной — «щук» и «катюш», «малюток», «декабристов» и «эсок».

Исчезли почти бесследно гордость и краса имперских ВВС 30-х годов — четырехмоторные гиганты ТБ-3. Те, что летали на полюс, били японцев на Халхин-Голе и выбрасывали первые воздушные десанты. А потом, устарев, гибли в неравных схватках с гитлеровскими «Мессершмиттами». Не сохранилась ни одна русская «летающая крепость» Пе-8, которая бомбила Берлин. Почти полностью исчезли легенды битв, над морями и полями — штурмовики Ил-2 и торпедоносцы Ил-4.

У Петра Сажина в «Севастопольских хрониках» есть пронизывающий душу эпизод. 1968-й год. Седые ветераны во главе с адмиралом Ворковым плачут, прощаясь с эсминцем «Сообразительный». Со своим гвардейским кораблем. Вспыхивает неумолимый автоген, вгрызаясь в борта славного пенителя морей.

Убивали того, который прошел шестьдесят три тысячи миль под огнем и бомбами. Доставлял в осажденный немцами Севастополь войска, вывозя оттуда раненых, детей и женщин. Высаживал четыре десанта. Уничтожил десять батарей, 30 танков и восемь батальонов пехоты врага. Сбил пять самолетов. Выдержал сотни торпедных и бомбовых атак.

Зачем? Ведь тогда СССР производил больше всех в мире стали. Так расчетливо убивали память. Уничтожали святыни Цивилизации героев…

Мы потеряли из-за этого намного больше, чем кажется на первый взгляд. Ведь Россия, например, сегодня — это не просто страна, существующая, скажем, 1 июня 1996 года. Каждая держава как бы обращена в прошлое, она простирается на века назад. И русский народ — это не только совокупность людей, которые живут в стране, скажем, на 1.06.96 г., но и все наши предки, наши мертвые. Те, кто отдавал свои жизни и силы, защищая, расширяя и укрепляя державу. И потому у народа, который забывает прошлое, нет будущего. А у того, кто режет на части свою историю — тем более.

Мы — страна, которая воевала со страшными врагами «со времен оных». И потому все эти реликвии, погубленные нами, были связующими, мистическими звеньями с миром предков. Касаясь старого оружия, мы впитываем память прошлых эпох, обретая единство с нашими пращурами, вбирая их честь и доблесть.

Сохрани мы старых свидетелей жестоких битв — и миллионы мальчишек побывали бы на них, в их сердца вошел бы таинственный заряд. Души предков, касавшихся этой же брони, этих же рычагов и штурвалов.

Знаю это на собственном опыте. Знаю, какой трепет охватывает тебя, когда рука твоя касается замка морского орудия с выгравированным на нем «Императорскiй Обуховскiй заводъ». Когда в глазах твоих словно вспыхивают картины: языки огня, командир на мостике среди свистящих осколков, фонтаны снарядных всплесков и трепещущий на ветру непобедимый андреевский флаг…

…Уничтожая живое прошлое и самих свидетелей славы нашей, кремлевская субпассионарная мразь взамен лицемерно громоздила безликие истуканы из бетона. Лицемерно же крича: «Никто не забыт. Ничто не забыто».

А сегодня то же самое делают Лужков да Церетели.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.