Возникновение и развитие территории, населения и экономических связей дореволюционной Москвы

Возникновение и развитие территории, населения и экономических

связей дореволюционной Москвы

Москва принадлежит к числу древнейших городов нашей страны. В старину Россия за рубежом часто называлась Московией, страной московитов. К. Маркс употреблял для эпохи средневековья термины «Московия» и «московиты».

Это название Русского государства — Московия — подчеркивает особо большую роль Москвы в образовании самого государства. Впервые Москва упоминается в Ипатьевской летописи под 1147 г., который условно и считается годом основания Москвы, хотя она существовала еще до этого.

Москва в летописи упоминается в связи со встречей двух князей — Юрия Долгорукого и Святослава Северского — в усадьбе Юрия Долгорукого, находившейся иа крутом левом берегу Москвы-реки. Как говорит об этом летопись, Юрий Долгорукий пригласил к себе Святослава Северского следующими словами: «приди ко мне, брате, в Москов».

Таким образом, первоначальное название нашей столицы было не Москва, а Москов.

О происхождении названия города было высказано много предположений. Интересной надо признать точку зрения Ф. И. Салова. Он считает, что «ков» («хов») есть существительное, означавшее в глубокой древности «укрытие», «крепость» (до сих пор сохранился глагол «ховаться» — укрываться, прятаться).

Многие старые русские города имеют до наших дней окончания «ков» (Псков и др.), «хов» (с этой точки зрения интересно название Гороховца, т. е. города, на горе укрывшегося). «Мск», «Моск» — на старославянском языке означает «кремень» (камень).

Название Москов относилось к территории, богатой залежами камня. С территории это название перешло на р. Смородинку — нынешнюю Москву-реку. От реки затем слово Москов («город, что на Москве») перешло и на новую крепость, которую Юрий Долгорукий основал на месте, принадлежавшем боярину Кучке.

В древнерусской повести «О зачале царствующего великого града Москвы, како исперва зачатся» оказано, что Юрий Долгорукий велел «соделати мал древян град и прозва его званием реки тоя Москва град по имени реки текущия под ним»[2]

Усадьба Юрия Долгорукого не была единственным поселением на берегах Москвы-реки и ее притоков — Яузы и Неглииной (в пределах современной иам городской территории); об этом говорят следы почти десятка древних «городищ» — поселений, окруженных земляными валами.

В упоминавшейся выше древнерусской повести также сказано, что Юрий Долгорукий «прииде на место, иде же ныне царьствующий град Москва, обо полы Москвы реки села красныя, сими же селы владающу тогда болярину некоему богату сущу, имянем Кучку Стефану Иванову»[3].

В результате археологических раскопок 1946–1952 гг. в Зарядье, к востоку от современного Кремля, была обнаружена часть торгово-ремесленного Великого Посада XI–XII веков. Оказалось, что поселения на территории современной Москвы были уже в XI–XII вв. торговыми и ремесленными с производствами металлургическим, кузнечным, кожевенным и другими. Иначе говоря, Москва уже с. XI в. была поселением городским, жители которого, однако, были еще связаны и с сельским хозяйством.

Нет оснований считать, что Москва XII в. была окружена непроходимыми лесами: вокруг нее были и поля и луга, леса вырубались, через них проходили дороги. Леса были не только хвойные — сосновые боры, но и смешанные — с дубом и липой. Судя по раскопкам в Зарядье, охота в подмосковных лесах в XI–XII вв. уже не имела сколько-нибудь значительного экономического значения. Население древней Москвы, помимо других занятий, промышляло рыболовством.

Уже в 1156 г. Юрий Долгорукий огородил часть поселения, расположенную наиболее высоко, деревянной стеной и превратил ее в крепость, сделав, таким образом, поселение «градом». Юрий Долгорукий — основатель Москвы-крепости.

В 1954 г. ему сооружен памятник в центре Москвы на Советской площади, напротив здания Московского Совета депутатов трудящихся.

Юрий Долгорукий создал крепость («кремль»), как уже говорилось, не на «чистом месте», а среди ряда поселений и в центре торгово-ремесленного Великого Посада. Таким образом, он увенчал крепостными стенами и башнями уже ранее существовавшее городское торгово-ремесленное поселение, сделал крепость его центром. Эта крепость сыграла исключительно большую роль в формировании Москвы и в ее возвышении.

Археологические раскопки последних лет в Зарядье позволили также установить, что для Москвы XII в. и более поздних веков был характерен северорусский тип жилища (тогда как в Суздале и в Рязани преобладал южнорусский тип), обязательно с глинобитной печью, с дверью на металлических петлях, которая запиралась на замок (замки и ключи в обилии найдены во всех «культурных слоях» Зарядья, от XII до XVII в. и далее), с дощатым полом, с баней.

В XIV–XV вв. в Москве появляются большие дворы феодалов, включавшие группы хозяйств зависимых от них ремесленников[4]. Деревянный Кремль был выстроен при впадении в Москву-реку небольшой речки Неглинной, совсем недалеко от устья другого притока Москвы-реки — р. Яузы,

которая своим верховьем очень близко подходит к р. Клязьме.

Между реками Яузой и Клязьмой, у Мытищ, был небольшой сухопутный волок, в 25 км от устья Яузы.

Река Клязьма в древности служила очень важным транспортным путем через междуречье Волги и Оки: во-первых, Клязьма представляла более прямой путь на восток по Междуречью, чем извилистая Ока, делающая большую петлю на юг; во-вторых, оиа пересекала местность, хорошо защищенную с юга лесами и болотами; в-третьих, она протекала по южному краю плодородного и наиболее густо населенного и сильнее всего распаханного (в первые века заселения Междуречья) Владимирского Ополья.

В бассейне Клязьмы на южной окраине большого массива черноземовидных почв Ополья вырос город Владимир, уже в XII в. имевший замечательные памятники каменного зодчества, в глубине Ополья — города Суздаль и Юрьев-Польской, а на его северо-западной окраине (недалеко от того места, где близко сходятся верховьями впадающая в Клязьму и пересекающая Ополье р. Нерль с другой р. Нерлью, вытекающей из Переславского — Плещеева — озера и впадающей в Волгу) возник город Переславль Залесский.

Москва долгое время оставалась деревянной. Первая каменная постройка появилась в ней к концу XIII в., хотя основатель Москвы Юрий Долгорукий создал в другой своей усадьбе — в Кидекше (в 5 км от Суздаля) — и в Переславле Залесском в 1152 г. великолепные каменные постройки, причем камень для них приходилось возить издалека, а в Москве камень был близок и доступен. В конце XII в. во Владимиро-Суздальском княжестве появились такие произведения каменного зодчества, имеющие мировое значение, как Дмитриевский собор во Владимире, Покров на Нерли у Боголюбова (вблизи Владимира) и многие другие постройки. Около Москвы много известняка — хорошего строительного камня; мастера Владимиро-Суздальского княжества умели строить каменные дворцы, стены, башни и церкви, и то, что в Москве долго не было каменных строений, отчасти свидетельствует еще о малом, по сравнению с Владимиром, Суздалем, Переелавлем, ее значении: Москва была более этих городов удалена от земледельческого Ополья — основы хозяйства междуречья Волги и Оки в XII–XIII-веках.

Москва-река, на берегу которой вырос город Москва, уже в далекие от нас времена приобрела большое транспортное значение, в связи с усилением транспортной роли Волги.

Путей от Москвы к Волге было несколько. Самый прямой шел по Москве-реке — Рузе — Озерне — волоку длиной 12 км (волоку Дамскому) — Ламе и Шоше к Волге; другой путь шел по Москве-реке — Рузе до ее верховьев в по волоку к притоку Волги — Держе. Верховья Москвы-реки были связаны несколькими волоками с Гжатью, впадающей в приток Волги — Вазузу. Целая система волоков связывала верховья небольших притоков Москвы-реки — Истры, Сходни и Яузы — с притоком Волги Дубной (с Сестрой и Яхромой) и с Клязьмой.

В болотах, в которых переплетаются верховья небольших речек, принадлежащих к бассейнам разных рек, прорезались «борозды», а по ним шли ладьи с товарами. М. М. Пришвин описал одну из этих борозд в дубеноких болотах: «Через заросшее озеро Поймо в далекие от нас времена был канал для лодок, существующий и теперь под названием борозды. Вероятно, не очень легко было вначале прорезать верхний слой болота и так сделать этот канал-борозду… До проведения Савеловской железной дороги борозда была частью пути местных кустарей-башмачников в Москву для сбыта товаров и для сезонных работ в Москве, что называлось походами… Эти давние походы… дают полное представление о передвижениях древних новгородцев: через Дубенские болота, по многим свидетельствам, пролегал их путь. И если бы теперь школьный учитель пожелал наглядно показать своим ученикам, как наши предки славяне тащили свои суда волоком, то наш нынешний Дубенский путь бороздой ему должен служить примером этого древнего переволока»[5]

Нынешний, сооруженный в 1937 г. канал им. Москвы прошел по многим из этих переволок и болот, по линиям древних путей. Москва-река в давние времена была соединена удобными путями и с системой Днепра как через верхнюю

Оку, приток которой р. Жиздра близко подходит к притоку Десны — Болве, так и через волоки, соединявшие Москву-реку с притоком Угры — Ворей, а Угра в свою очередь многими волоками была соединена непосредственно с Днепром (через Вязьму), с верховьями Десны и с верховьями Болвы.

Таким образом, удобные пути по рекам с юго-запада и запада (из Киева, Чернигова и Смоленска) на восток (к Владимиру, Суздалю и Ростову Великому) лежали через системы рек Москвы и Клязьмы. На контакте бассейнов этих рек и развивалась торгово-ремесленная Москва, в XII–XIII вв. служившая лишь западными «воротами» Владимира. Затем она быстро перегнала Владимир в экономическом и политическом отношениях.

Помимо водных путей, через Москву проходили и очень древние сухопутные или смешанные, сухопутно-водные дороги. Одна из них, от Новгорода до Рязани, шла к Москве через Волоколамск (отчего и называлась «Волоцкой»), другая — из Киева и Смоленска до Владимира, Суздаля и Ростова Великого.

Стоит вглядеться в историческую карту XII–XIII вв., чтобы понять, что на территории Руси в те времена немало было городов, выгодно расположеиных или в узлах водных путей, или на перекрестках сухопутных дорог. Резко выраженная сезонность водных путей делала особенно важными в экономическом и политическом отношениях те из русских городов, которые сочетали водные пути сообщения с сухопутными. К числу таких городов принадлежала и Москва.

Еще в период, предшествовавший татаро-монгольскому нашествию, между княжествами Северо-Восточной Руси, достигшими высокого для своего времени уровня экономической и культурной жизни, появляется известное хозяйственное разделение труда, а вместе с ним и торговля. Москва, удачно расположенная на важных путях между многочисленными княжествами[6], взаимно связанными некоторым зачаточным разделением труда, начинает постепенно развиваться.

Вокруг Кремля — к востоку и к северу от него — разрастаются торгово-ремеслевные посады. В окрестностях Москвы (на современной нам городской территории) растут многочисленные села с пашнями и лугами. В XIII–XIV вв. на окраинах начинают строиться монастыри.

Помимо того что Москва использовала к своей выгоде хозяйственное разделение труда между расположенными вокруг нее княжествами, она и сама участвовала в торговле разнообразными товарами, которые производились в Московском княжестве. Этому благоприятствовало то обстоятельство, что Москва скрепляла местности с весьма различными природными условиями и экономическими возможностями.

Как ни важно было торгово-транспортное положение Москвы, но оно лишь одно из условий развития города и не может полностью объяснить неуклонного роста Москвы. Гораздо важнее то, что Москва рано стала крупным центром ремесла. Ее окружали древние ремесленные пункты. Поэтому Москва участвовала в хозяйственном разделении труда между княжествами как центр растущего района народных промыслов — металлических, деревообрабатывающих, камнетесных, гончарных и других, для которых разнообразные природные ресурсы бассейна Москвы-реки (руды, известняки, глины, песчаники, лес и т. д.) создавали хорошую сырьевую базу. Феодальная раздробленность Руси облегчила победу татаро-монгольских полчищ над русскими князьями. Разоренная в 1237 г. монголами, Москва сравнительно быстро оправилась, что опять-таки было связано с сильным развитием в ней ремесла и торговли. В тяжелых условиях татаро-монгольского ига Москва стала собирать Русь, постепенно превращаясь в ее самый крупный политический, экономический и культурный центр.

Почему именно Москва, а не Владимир, Рязань, Тверь или другой какой-либо город, объединила Русь?

Каковы условия и причины возвышения Москвы в эпоху борьбы русского народа за независимость, против татаро-монгольского ига? Как справедливо писали об этом многие наши историки и иеторико-географы, вопрос о возвышении Москвы является очень сложным и к нему постоянно, вновь и вновь, возвращается мысль ученых.

Конечно, не может быть одной какой-либо причины возвышения Москвы — здесь действовали их сочетания, причем на разных исторических этапах развития Москвы на первый план выдвигалась то одна, то другая конкретная причина и имело значение то одно, то другое условие.

Раньше чем рассмотреть непосредственные причины развития Москвы, разберем условия возвышения Москвы.

Рассмотрим прежде всего значение природных условий района, в котором возникла Москва, и не столько для транзитной торговли, сколько для развития производства — для ремесла.

Остановимся сначала на условиях, характерных для значительно большего района, чем тот, в котором возникла и выросла Москвa, — на климатических условиях.

К. Маркс в «Капитале» специально останавливается на большой разнице между периодом производства и рабочим периодом в северных областях Европейской России (в частности и в области Москвы), связанной с их умеренным континентальным климатом: «Там в некоторых северных областях полевые работы возможны только в течение 130–150 дней в году. Легко представить себе, какой потерей было бы для России, если бы 50 из 65 миллионов населения ее европейской части оставалось без занятия в течение шести или восьми зимних месяцев, когда должны прекращаться всякие полевые работы. Не считая 200 000 крестьян, работающих на 10 500 фабриках, в деревнях России повсюду развилась своя домашняя промышленность. Существуют деревни, где все крестьяне из поколения в поколение являются ткачами, кожевниками, сапожниками, слесарями, ножевщиками и т. п.; в особенности это наблюдается в губерниях Московской, Владимирской, Калужской, Костромской и Петербургской. Кстати сказать, эта домашняя промышленность все более и более вынуждается служить капиталистическому производству: ткачам, например, основа и уток доставляются скупщиками или непосредственно, или при посредстве торговых агентов… Отсюда видно, что расхождение периода производства и рабочего периода, причем последний образует только часть первого, является естественной основой для соединения земледелия с подсобными сельскими промыслами и что, с другой стороны, эти последние, в свою очередь, дают точку опоры капиталистам, которые сначала проникают сюда в качестве скупщиков».

В междуречье Волги и Оки эта естественная основа для соединения земледелия с подсобными сельскими промыслами, охватывающая большую часть территории Европейской России, соединилась с разнообразием сырья для ремесла, удобством густой сети речных путей для осуществления перевозок товаров, т. е. для хозяйственного разделения труда, а также с разнообразием природных условий для различных видов сельского хозяйства.

Какие особенности природной среды обеспечивали разнообразие естественных ресурсов Междуречья для ремесла, а позже и для мануфактур и затем, отчасти, для крупной промышленности?

П. П. Семенов-Тян-Шанакий высказал соображение о важности положения Москвы в центре геологического бассейна: «Подобно тому как Париж, Лондон и Вена лежат как раз в центрах геологических бассейнов, а именно в центрах бассейнов третичной формации, получивших название Парижского, Лондонского и Венского, Москва находится в центре обширного геологического бассейна, а именно так называемого Московского бассейна каменноугольной формации»[7]

Совершенно ясно, что природные богатства геологических бассейнов могут влиять на развитие городов только через производство, т. е. их влияние на рост городов исторически изменчиво, связано с уровнем и характером производства. Важно отметить, что город, расположенный в центре геологического бассейна, т. е. как бы в центре выходящих на поверхность земли колец и полуколец (в плане, если смотреть на нее сверху) разнообразных горных пород, может, таким образом, при благоприятных экономических условиях, лучше реализовать разнообразные природные ресурсы геологического бассейна. Как это видно на геологическом профиле через Московский бассейн каменноугольной системы, к северу и к югу от Москвы на небольшом расстоянии на поверхность выходят, быстро сменяясь, глубинные осадочные породы меловой, юрской, каменноугольной и девонской систем, каждая из которых имеет свои природные богатства: железные руды, известняки, песчаники, глины, соли и т. д. Таким образом, Москва с Подмосковьем имела на ранних этапах своего экономического развития, благодаря своему положению в центре колец разнообразных пород и полезных ископаемых, значительное преимущество в возможности добычи сырья для различных промыслов.

Важным условием развития промыслов было также то обстоятельство, что Москва лежит на границе между полосой хвойных лесов и болот (где сельскохозяйственные возможности были невелики и где естественная основа для земледелия не была широкой) и полосой широколиственных лесов, переходной к лесостепи (где сельскохозяйственные возможности были значительны).

Такой контакт двух полос благоприятствовал разделению труда между местностями промысловыми и местностями» земледельческими. Московский геологический бассейн, расположенный в центре Русской равнины, резко выделяющийся по разнообразию полезных ископаемых среди многих других местностей Русской равнины, стал областью расселения русского (великорусского) народа, освоившего эту обширную, разнообразную и богатую природную область еще в течение IX–XII вв., предшествовавших татаро-монгольскому нашествию. На само расселение русских в пределах Московского геологического бассейна его строение оказало весьма косвенное влияние, связанное отчасти с обусловленным геологической историей рельефом и с очертаниями речной сети[8]. На определенной же ступени экономического развития богатства этого бассейна были реализованы густым населением его территории.

Важную роль в возвышении Москвы сыграло ее центральное положение по отношению к исторически сложившейся области расселения русского (великорусского) народа, причем связь здесь обоюдная: русский народ создал в центральной части области своего расселения экономически наиболее сильный из городов — Москву, и в свою очередь Москва, сплачивая русский народ, собрала раздробленные русские княжества, объединила воедино эту область расселения русского народа.

На возвышение Москвы оказало большое влияние то обстоятельство, что она «по центральному своему положению относительно Владимира, Рязани и Твери: и вообще всех окраин Великорусской области, наиболее была обеспечена относительно внешних нападений, а потому около Москвы должно было сгуститься великорусское племя как около пункта, наиболее безопасного в целой стране»[9].

В XIII и XIV вв. Московское княжество было одним из самых «глубинных» в междуречье Волги и Оки, самых безопасных при набегах татар из Орды и при нападениях

литовцев, немецких рыцарей и шведов. Жители Киева, Смоленска, Чернигова, Владимира, Юрьева, Суздаля, Ростова, Мурома и многих других городов и селений спасались в Московское княжество, увеличивали: его население, основывали в нем новые населенные пункты, пополняли саму Москву. Более сильный рост населения Московского княжества в тяжелое время татаро-монгольского ига был одной из весьма важных причин возвышения Москвы.

Сгущение народа вокруг Москвы имело большое экономическое значение, способствовало развитию хозяйства, и прежде всего промыслов, накоплению в Москве значительных богатств, что дало ей перевес над многими другими русскими городами.

Густое население Московского княжества удачно использовало природные условия, благоприятствовавшие развитию промыслов. В нем раньше и сильнее, чем во многих других русских княжествах, развился промысел, возникла новая производительная сила — промысловый крестьянин с промышленными трудовыми навыками.

Город силен своими «корнями» — связями с окружающей его территорией и ее производительными силами. У Москвы промысловые «корни» были глубокими, и в этом отношении она превосходила, например, Владимир, который опирался не на промысловый район, как Москва, а на земледельческий район Ополья. Промысловый крестьянин и вознес Москву, выделил ее из числа многих других русских городов: он пополнял ряды ремесленников московских посадов, он создал промысловое окружение города, он ковал оружие для защиты от врагов и он же становился в первые ряды защитников Москвы и брал в руки выкованное им оружие из выплавленного им железа — из добытой им же железной руды на выжженном им же древесном угле.

В том хозяйственном разделении труда, которое продолжало складываться между русскими княжествами также и в период татаро-монгольского ига, Московское княжество было наиболее промышленным, притом исстари промышленным — в значении этого слова в то время. Поэтому не случайно, что в XIV в. именно промышленная Москва выступила инициатором решительной битвы с татарами. Московский князь Дмитрий Донской разбил в 1378 г. татар в битве на р. Воже («Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими», — писал К. Маркс), а через два года он же одержал решающую победу над татарами на Куликовом поле.

Победа русских войск, которые собрал и возглавил московский князь, над татарами необычайно подняла авторитет Москвы. Москва уже бесповоротно становится основой объединения разрозненной Руси в единое государство, ее политическим, экономическим и культурным центром. На большое значение новой культуры Москвы, победившей татар на Куликовом поле, указывает появление в самом начале XV в. произведений великого русского художника-гуманиста москвича Андрея Рублева (родился около 1370 г.).

И. В. Сталин писал в своем приветствии Москве в день ее 800-летия:

«Заслуга Москвы состоит, прежде всего, в том, что она стала основой объединения разрозненной Руси в единое государство с единым правительством, с единым руководством. Ни одна страна в мире не может рассчитывать на сохранение своей независимости, на серьезный хозяйственный и культурный рост, если она не сумела освободиться от феодальной раздробленности и от княжеских неурядиц. Только страна, объединенная в единое централизованное государство, может рассчитывать на возможность серьезного культурно-хозяйственного роста, на возможность утверждения своей независимости». Появление в Москве единого правительства сильного централизованного государства оказало в свою очередь большое влияние на ее дальнейший рост, на развитие ее экономических, политических и культурных связей со всей страной.

Постепенно возраставшая политическая роль Москвы улучшала ее экономико-географическое положение, так как окрепшая Москва начинает проторять от себя многочисленные пути, завязывает связи с другими частями Руси, создает тот «костяк» дорог, который закрепляет ее центральное полигичеокое и экономическое положение. Москва умело использовала свое географическое положение в центре Русской равнины и в центре Московского геологического бассейна, в верховьях густой сети рек, в середине области расселения русских, в фокусе промысловых районов междуречья Волги и Оки, чтобы твердо стать основой и центром государства, которое она объединила.

В конце XV в. Москва становится столицей Русского централизованного государства. Ее экономические связи становятся еще разнообразнее, культурная роль еще значительней.

Водные пути, сыгравшие большую роль в возникновении и первоначальном росте Москвы, уступили затем первое место сухопутным дорогам, хотя надо заметить, что подвоз водой зерна (пшеницы, овса, гречи), леса и некоторых других грузов был значителен еще долгое время и даже в некоторые годы XVIII в. превышал подвоз гужом.

Железные дороги, появившиеся в России в XIX в., прошли по тем же исстари проложенным грунтовым путям или рядом с «ими, в направлении исторически сложившихся экономических связей, так что Москва и в этот период снова оказалась самым крупным транспортным центром сухопутных дорог страны, каким была в раньше.

В результате воинских подвигов и многовекового напряженного труда русского народа Москва проложила от своих крепостных ворот пути во все концы Русской равнины и далеко за ее пределы. Москва стала самым важным транспортным узлом на Русской равнине, стала ее центром не толыго в смысле географическом, но и в смысле транспортном — превратилась в центральный узел сети путей сообщения всей этой равнины. Москва «расчертила» ее радиальными линиями дорог, она соединила далекие окраины страны; в ней стали встречаться товары севера и юга, запада и востока.

По радиальным дорогам в Москву издавна сходился народ, привозились товары, собирались накопленные ценности. Сюда стекались и прибыли торгового капитала, и оброчные деньги с крепостных крестьян, и всякого рода подати и сборы.

Начиная со второй половины XIX в., по радиальным железным дорогам в Москву пошло промышленное сырье и топливо, а из Москвы потекли в другие районы страны самые разнообразные промышленные изделия.

Соединение промысловых трудовых навыков крестьян и городских ремесленников междуречья Волги и Оки с накопленными в Москве и других центральных городах Междуречья большими денежными средствами и с разветвленной сетью путей сообщения, обеспечивающей поступление сырья и сбыт готовой продукции, привело к тому, что в XVIII–XIX вв. Междуречье стало важнейшим районом сосредоточения капиталистических мануфактур, а затем и фабрик, стало одним из первых районов обрабатывающей промышленности России.

Вокруг Москвы за несколько веков сложился крупный Центрально-промышленный экономический район. В своем замечательном труде «Развитие капитализма в России» В. И. Ленин писал о Центральном районе в конце прошлого века:

«Если сравнивать Россию с западно-европейскими промышленными странами (как у нас нередко делают), то надо сравнивать эти страны с одним только этим районом, ибо только он находится в приблизительно однородных условиях с промышленными капиталистическими странами».

Развитие Москвы и в капиталистическую эпоху было неразрывно связано с ростом производительных сил междуречья Волги и Оки и, шире, всего Центрально-промышленного района.

Таким образом, жизнь Москвы, ее возвышение, ее промышленное развитие, рост ее производительных сил неотделимы от развития Центрально-промышленного района нашей страны.

* * *

Небольшая усадьба Юрия Долгорукого, обнесенная в 1156 г. бревенчатой стеной и окруженная торгово-ремесленным Великим Посадом и промысловыми и пашенными селами, через три с половиной столетия превратилась в главный на Руси город. Рост городской территории и застройки Москвы был тесно связан с ее экономическими и политическими успехами, которые выразились прежде всего в объединении Руси, борьбе с татаро-монгольской Золотой ордой и образовании Русского централизованного государства.

При Иване Калите, добившемся больших успехов в деле объединения княжеств Северо-Восточной Руси и сделавшем Москву столицей Московского великого княжества, Кремль был расширен и обнесен новой дубовой стеной с башнями (1339–1340 гг.). При внуке Ивана Калиты — Дмитрии Донском — Москва нашла силу и средства для сооружения каменных крепостных стен и башен из мягкого подмосковного, белого с небольшой желтизной, известняка, который выходит на поверхность по долинам Оки, Москвы-реки и Пахры. Строительство белокаменных стен Кремля было связано с тем, что Москва систематически готовилась к решающему сражению с Ордой, чтобы избавить Русь от татарского ига. При сооружении белокаменных стен (1367–1368 гг.) территория Кремля снова расширилась на восток. Белокаменный Кремль хорошо был защищен с юга Москвой-рекой, с запада — р. Неглинной.

При Иване III, завершившем создание Русского централизованного государства, которое стало играть большую роль в истории Европы, Москва превратилась в один из крупнейших к исходу XV в. городов земного шара. Москва стала великолепным городом, раскинувшимся по обоим берегам Москвы-реки, главным образом к северу от нее, по левому берегу реки.

Именно об этом времени К. Маркс писал, что «Изумленная Европа, в начале царствования Ивана едва замечавшая существование Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была поражена внезапным появлением на ее восточных границах огромного государства, и сам султан Баязет, перед которым трепетала Европа, впервые услышал высокомерные речи московита» (Цит. по «Истории СССР» (под ред. Б. Д. Грекова, С. В. Бахрушина, В. И. Лебедева), т. I, 1947, стр. 289.)

Политическое и экономическое могущество Москвы Вызвало крупное городское строительство.

В 1485–1495 гг. Кремль обнесен стеной кирпичной, с кирпичными же башнями, и снова при этом расширен на север. Кремль занял в конце XV в. ту территорию, которую ен занимает и до сих пор. В Кремле и за его пределами в XV в. стало возводиться много каменных построек, и не только церквей, но и жилых домов.

Вокруг Кремля строились преимущественно деревянные дома, сгущавшиеся главным образом вдоль идущих от Кремля дорог. Остальное пространство было занято пашнями и лугами, подходившими в некоторых местах даже к самому Кремлю. Постепенно сельскохозяйственные угодья застраивались, на их месте появлялись густо заселенные районы; слободы, села, деревни соединялись друг с другом и вливались в город.

К концу XV в. более плотная застройка дошла до современного бульварного кольца. Строения размещались в посадах по радиальным улицам и соединяющим их переулкам. Эти переулки, сливаясь, как в природе соединяются верховья притоков рек, образовывали на плане Москвы кольца и полукольца. Так начала складываться радиально-кольцевая планировка Москвы.

В XVI в. (1534–1538 гг.) была обнесена сравнительно низкой (9 м), но очень мощной (толщина до 6,5 м) каменной стеной с 12 башнями примыкавшая к Кремлю с востока территория Китай-гор ода (70 га). В конце этого же века (1586–1593 гг.) каменной стеной длиной 9 км (на месте старого земляного вала) русский «каменных дел мастер» Федор Конь обнес еще более обширную территорию Белого города, заселенную до XVII в. преимущественно ремесленниками. Белогородская стена была кирпичной, выбеленной. Над ней возвышалось 28 башен, ив которых 9 имели проездные ворота.

Китай-город и Белый город, как и Кремль, были расположены на север от Москвы-реки, так как город рос в это время в северном направлении.

Рост города на север объяснялся причинами военными (с юга грозила наибольшая опасность татарского нападения) и главным образом причинами экономическими: с севера Москва получала основное сырье (металл и металлические изделия, лен и другое. сырье, в том числе и товары заграничные, приходившие через архангельский порт) для своих промыслов, для которых в XVI–XVII вв. местное сырье уже начинает терять свое былое значение.

В конце XVI в. в очень короткий срок (1591–1592 гг.) городские посады, расположенные за стеной Белого города, были опоясаны еще одним окраинным укрепленным рубежом — земляным валом с деревянной (дубовой) стеной и 57 башнями. Крепостная стена впервые перешла Москву-реку и включила в городскую черту Замоскворечье — слободы, лежавшие к югу от Москвы-реки, на ее правом берегу.

Территория, расположенная между стеной Белого города и Земляным валом с деревянной стеной, получила название Земляного города.

Кольцеобразные стены Земляного и Белого городов в местах пересечения с радиальными дорогами имели башни с воротами. Так росла Москва не только по радиальным дорогам-улицам, но и кольцами: Кремль, Китай-город, Белый город, Земляной город. Чтобы войти в Кремль с востока, надо было преодолеть укрепления четырех крепостных стен, увенчанных поднимающимися ввысь 120 башнями.

Такой была «Белокаменная», когда Петр I перенес столицу из Москвы, расположенной в глубине страны, в новый город Петербург, поставленный иа берегу морского залива, сильно вдающегося внутрь России, — Финского залива Балтийского моря.

Древняя столица страны Москва на двести лет уступила права столичного города Петербургу, оставаясь второй столицей России. Соперничество Москвы и Петербурга на отдельных этапах истории нашей страны отмечалось выдающимися людьми нашей Родины. Пушкин, воспевая Петербург, писал:

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова.

В заметках «Путешествие из Москвы в Петербург» (1833–1835 гт.) Пушкин отметил, что «Некогда соперничество между Москвой и Петербургом действительно существовало», но затем Москва уступает первое место столице на Неве: «Упадок Москвы есть неминуемое следствие возвышения Петербурга. Две столицы не могут в равной степени процветать в одном и том же государстве, как два сердца не существуют в теле человеческом». Пушкин видел и более серьезную причину тогдашнего состояния Москвы — сильнейшее обеднение русского дворянства, раздробление и исчезновение «с ужасной быстротою» дворянских имений, окружавших Москву со всех сторон.

Это было время, когда дворянство уже теряло свои экономические позиции и ие могло уже так, как раньше, строить и украшать Москву, а нарождавшаяся буржуазия только еще начала брать в свои руки крестьянский домашний промысел подмосковных сел, создавая в них капиталистические мануфактуры и затем фабрики.

Постепенно вокруг Москвы стала нарождаться новая, капиталистическая промышленность, завоевывавшая подмосковные города и промысловые села. Одновременно промышленность смело вошла и на московские улицы.

«…Россия явилась вдруг с двумя столицами — старою и новою, Москвою и Петербургом», — писал В. Г. Белинский в 1844 г. и, сравнивая Москву с Петербургом, говорил о большом будущем первой в развитии промышленности: «Москва мало-помалу начала делаться городом торговым, промышленным и мануфактурным. Она одевает всю Россию своими бумажнопрядильными изделиями; ее отдаленные части, ее окрестности и ее уезд — все это усеяно фабриками и заводами, большими и малыми. И в этом отношении не Петербургу тягаться с нею, потому что самое ее положение почти в середине России назначило ей быть центром внутренней промышленности».

Различие культурного развития Петербурга и Москвы было весьма заметным. В Петербурге — Академия наук, в Москве — созданный Михаилом Васильевичем Лсмоносовым первый русский университет. Московский университет был более национальным, более прогрессивным и свободным от печати формализма и казенщины, чем Петербургская Академия наук. Москва значительно превосходила Петербург и как сокровищница русского искусства: в Москве творческий гений русского народа создал «Дом Щепкина» (Малый театр) и «Дом Станиславского» (Художественный театр); в Москве была собрана П. М. Третьяковым непревзойденная русская национальная картинная галлерея.

Бурный рост промышленности и культуры Москвы во второй половине XIX в. снова вызвал соперничество между двумя столицами России, причем Петербург, начиная с послереформенного времени, стал также сильно расти в промышленном и торговом отношении и опять несколько перегнал Москву[10]

Необходимо отметить, что между Москвой и Петербургом существовало не только «соревнование», но и разделение труда — одно из важных звеньев исторически сложившегося хозяйственного разделения труда между различными районами России. Петербург был морским портом Москвы, а Москва — главным центром внутреннего рынка России; Петербург с окружением стал центром судостроительной промышленности, а округа Москвы — железнодорожного машиностроения; Петербург с прилегающим районом сосредоточил преимущественно крупное прядильное хлопчатобумажное производство, а также производство ниток, а Москва с ее окружением — главным образом отделку хлопчатобумажных тканей.

Возникновение, начиная со второй половины XIX в., множества хлопчатобумажных текстильных фабрик в Центрально-промышленном районе (в Иванове, Шуе и многих других городах и промышленных селах, главным образом к востоку и к северо-востоку от Москвы) повернуло направление важных экономических связей Москвы. Соединение Москвы железной дорогой с крупнейшей в стране Шуйско-Ивановской группой текстильных фабрик усилило экономические позиции древней столицы: через Иваново и Кинешму промышленная Москва вышла к Волге.

Русский драматург А. Н. Островский писал в 1881 г.:

«Население Москвы преимущественно купеческое и промышленное… Москва уж теперь не ограничивается Камер-коллежским валом, за ним идут непрерывной цепью, от московских застав вплоть до Волги, промышленные фабричные села, посады, города и составляют продолжение Москвы. Две железные дороги от Москвы, одна на Нижний-Новгород, другая на Ярославль, охватывают самую бойкую, самую промышленную местность Великороссии. В треугольнике, вершину которого составляет Москва, стороны — железные дороги, протяжением одна в 400 верст, а другая в 250, и основанием которому служит

Волга на расстоянии 350 верст, — в треугольнике, в середину которого врезается Шуйско-Ивановско-Кинешемская дорога, промышленная жизнь кипит… Все это пространство в 60 тыс. с лишком кв. верст и составляет как бы посады и предместья Москвы и тяготеет к ней всеми своими торговыми и житейскими интересами; обыватели этой стороны — богатые купцы обязательно проводят часть зимнего сезона в Москве; средней руки купцы и фабриканты и даже хозяйчики и кустари бывают в Москве по нескольку раз в году… Они не гости в Москве, а свои люди; их дети учатся в московских гимназиях и пансионах; их дочери выходят замуж в Москву, за сыновей они берут невест из Москвы…

Москва — город вечно обновляющийся, вечно юный; через Москву волнами вливается в Россию великорусская, народная сила… Все, что сильно в Великороссии умом, характером, все, что сбросило лапти и зипун, все это стремится в Москву…»[11]

Развитие хозяйства и культуры Москвы после переноса столицы России в Петербург изменило ее облик.

В XVIII в. за ненадобностью стена Белого города была разобрана, а в XIX в. исчез и Земляной вал; на их месте были разбиты широкие бульвары и проложены кольцевые улицы. Еще раньше сложившаяся радиально-кольцевая структура плана Москвы стала с этого времени более отчетливой.

Путешественники и историки XVI–XVII вв. поражались величине Москвы. В начале XVII в. иноземные путешественники считали, что в Москве живет от 500 тыс. до 1 млн. жителей, но вернее считать, что население Москвы в то время составляло около 200 тыс. жителей. После перенесения столицы из Москвы в Петербург число жителей Москвы упало (в первой половине XVIII в. — около 140 000), но далее, в связи с развитием торгово-промышленной жизни, росло следующим образом: в 1810 г. — 260 000 человек, в 1835 — 340 000; в 1860 — 360 000; в 1885 — 800 000[12], в 1897 — 1 035 000; в 1910 г. — 1 500 000 человек.

Сильно увеличивалась, хотя и не так быстро, как население, площадь города.

В XII в. город занимал небольшую площадь. К XIV в. его территория увеличилась до 1,02 кв. км и к XVI в. — до 5,4 кв. километра. Москва XVII в. выросла до 19 кв. км (площадь в черте Земляного города). Официальная городская черта в XIX и начале XX в. — «Камер-коллежский вал» — окаймляла площадь в 71 кв. километр.

Купеческая московская городская дума энергично противилась дальнейшему расширению городской черты, так как с каждым таким расширением Москва принимала в свои пределы неблагоустроенные рабочие окраины: Лишь в 1917 г. граница Москвы была проведена по кольцевой Окружной железной дороге, соединяющей подходящие к городу радиальные железнодорожные магистрали, и площадь Москвы расширилась зразу втрое — до 228 кв. километров.

В Кремле XVI в. помещался двор, высшее духовенство. В Китай-городе, являвшемся центром московской торговли, находились бояре, дворяне, духовенство и некоторая часть богатых купцов. В Белом городе, кроме домов дворян с их челядью, были размещены и некоторые производства, например производство оружия на р. Неглинной (отсюда название улиц в центре Москвы: Пушечная и Кузнецкий мост). Ремесленное и стрелецкое население сосредоточивалось за стеной Белого города, в Земляном городе (до XVII в.), а затем за Земляным валом. Ремесленники жили слободами. Наименования их занятий до сих пор сохранились в названиях многих улиц и переулков Москвы, по которым можно, как по книге, читать историю города. Так, например, в пределах Земляного города между дорогой на Смоленск (теперешний Арбат) и дорогой на Новгород (ул. Герцена) находилась Поварская слобода; к Поварской улице (теперь ул. Воровского) прилегают переулки с характерными названиями — Скатертный, Столовый, Хлебный и др. Между дорогами на Новгород и на Тверь находилась слобода мастеров оружия, памятником чего являются сохранившиеся названия Бронных улиц. За Тверской улицей (теперь ул. Горького) расположены Ямские улицы и Каретный ряд, Каретные переулки, Дегтярный переулок и т. д.

Более или менее точную картину социального состава населения Москвы можно видеть по данным петровского учета московских дворов, произведенного в 1701 г., т. е. в момент, предшествовавший переносу столицы из Москвы в Петербург. По данным этого учета, духовенству, дворянам, дьякам, дворцовым чиновникам принадлежало 48 % дворов (в том числе дворянам — 20 %), посадским людям и мастеровым (т. е. торговцам и ремесленникам) — 42 %; остальные 10 % принадлежали прочим категориям (стрельцам, иноземцам).

Дворянские дворы-усадьбы XVIII в. были наиболее крупными по величине, определявшими облик Москвы. Наряду с дворянами крупной силой в Москве было духовенство, а также постепенно набирало силу купечество. Московское купечество торговало не только со всей Россией, но и со многими иноземными странами. Обилие базаров, лавок и уличных торговцев поражало всех приезжих и иностранцев.

После основания Петербурга и перенесения туда столицы Москва стала городом, в котором сосредоточивались дворяне, так или иначе остававшиеся «не у дел», а частью опальные и недовольные, и торговцы. В конце XVII в. — начале XVIII в. на окраинах города, преимущественно вдоль рек Москвы и Яузы, появляются первые крупные мануфактуры (полотняные, суконные, шелкоткацкие, канатные, кожевенная и др.)[13], а во второй половине XVIII в. — первые хлопчатобумажные мануфактуры. К концу XVIII в. число мануфактур увеличивается до 293, в том числе 163 — текстильные мануфактуры (113 шелковых, 29 суконных, 18 хлопчатобумажных, 3 полотняных)[14]. Вокруг этих предприятий на окраинах города складывается промышленная полоса с рабочим населением.

Состав населения Москвы конца XVIII в. (конец 1780-х — начало 1790-х годов) указывает на две интересные его особенности: во-первых, на резкое преобладание мужчин над женщинами (почти вдвое), что было связано с притяжением в Москву из деревень значительного числа отходников (крестьян, отпущенных для заработков на оброк) и, во-вторых, на увеличение числа дворовых и крестьян (115 тыс. человек из 175 тыс. всего населения)[15].

Резкий перелом в социальном составе населения Москвы произошел в начале XIX века. Этот переход от дворянской к капиталистической Москве особенно остро почувствовал А. С. Пушкин, оставивший нам характеристику Москвы того времени («Путешествие из Москвы в Петербург»): «Некогда в Москве пребывало богатое неслужащее боярство, вельможи, оставившие двор, люди независимые, беспечные, страстные к безвредному злоречию и к дешевому хлебосольству; некогда Москва была сборным местом для всего русского дворянства, которое изо всех провинций съезжалось в нее на зиму… Ныне в присмиревшей Москве огромные боярские дома стоят печально между широким двором, заросшим травою, и садом, запущенным и одичалым. Под вызолоченным гербом торчит вывеска портного, который платит хозяину 30 рублей в месяц за квартиру; великолепный бельэтаж нанят мадамой для пансиона — и то слава богу! На всех воротах прибито объявление, что дом продается и отдается внаймы, и никто его не покупает и не нанимает.

…Но Москва, утратившая свой блеск аристократический, процветает в других отношениях: промышленность, сильно покровительствуемая, в ней оживилась и развилась с необыкновенною силою. Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством…»

Со словами Пушкина перекликается характеристика Островского (1881 г.):

«Лет 40–50 назад в Москве была публика преимущественно дворянская; из ближних и дальних губерний в зимнее время съезжались в Москву помещики для того, чтобы вывозить своих дочерей в Благородное собрание… В двадцатых годах настоящего столетия, вследствие особо благоприятных условий для торговли и фабричного производства, предприимчивые кустари и всякого рода промышленники из промысловых губерний наполнили предместья, окраины и окрестности Москвы фабриками и всякого рода промышленными заведениями».

В 40-х годах XIX в. в Москве было уже 44 тыс. рабочих (в том числе в текстильном производстве — 36 тыс.); это был весьма крупный отряд пролетариата.