Краснопресненский райсовет

Краснопресненский райсовет

Все входы были перекрыты. Мы подошли к оцеплению, надеясь прорваться внутрь, вместе с депутатами Моссовета, которые в свое время сформировали группу Смена в Моссовете. Один из них был с мегафоном и громко призывал ОМОНовцев подчиниться законной власти. Цепь и окружающие ее возмущенные люди на это реагировали достаточно активно, и поэтому ОМОНовцы, чтобы пресечь бунт, профессионально отделили его от толпы, завели внутрь оцепления и, как потом выяснилось, сильно избили.

Я вступил в полемику с ОМОНовским офицером, опять же мне попался достаточно совестливый, он оправдывался и говорил о том, что никаких превышений власти с их стороны не было, но в его голосе была неуверенность. А в это время в толпе началось новое движение. Появился еще один возмутитель спокойствия. Какой-то толстый дядька с большой видеокамерой, которая тогда была еще в новинку, выкрикивал угрозы, обещая опозорить омоновцев на весь мир и все заснять. Судя по отдельным фразам, получалось, что его дочь, здесь, только что двумя часами раньше жестоко избили.

И действительно, следы побоища мы увидели на станции Баррикадная. Многие плафоны на эскалаторе были разбиты, на ступеньках была кровь. Судя по рассказам очевидцев, ОМОНовцы преследовали тех, кто пытался пройти к Белому Дому даже в метро. Это было что-то новенькое. ОМОН изменил тактику и начал активно избивать всех, кто пытался прорваться к Белому Дому. Кто-то отдал приказ ОМОНу действовать жестоко, чтобы вызвать ответную неадекватную реакцию и под этим предлогом начать штурм Парламента.

Впервые за много дней я ночевал дома, а на следующий день мы пришли в Краснопресненский райсовет.

Районы в Москве были упразднены, а райсоветы не распущены, таков был странный выверт реформы управления в Москве, организованный в свое время Поповым. Я упоминал об альтернативном законе «О Москве», которым мы хотели это безобразие пресечь. Хочу добавить только один факт, как вспоминал позднее Г. С. Жуков, когда он пытался объяснить всю нелепость и вредность данного решения, ему Попов с Собчаком откровенно заявили о том, что на самом деле, все это не важно, главное систему сломать.

Но все поломать не удалось, Краснопресненский райсовет возглавлял Александр Краснов, который выступил в поддержку Парламента. Мы с ним были неплохо знакомы, так как с его помощью проводили кое-какие мероприятия, в частности праздник «Смены» в доме Кино, и вот теперь снова пришлось повстречаться уже в экстремальных условиях. Райсовет находился недалеко от Белого Дома и поэтому немудрено, что при поддержке Краснова он стал основным местом сбора всех защитников Верховного Совета, которые уже не могли попасть в Белый Дом.

В частности был там Николай Харитонов — ныне деятель компартии, через 10 лет в 2003 году он баллотировался от КПРФ в Президенты, а тогда аграрий, своеобразный дядька от сохи, с оригинальным умом и типичной крестьянской хитринкой.

У него, кстати, остались многие документы нашей работы, и впоследствии он постоянно заявлял мне о том, что все это надо перелопатить и издать.

Документы, действительно были. Краснов предоставил нам помещения, оргтехнику. Мне, например, достался потрепанный компьютер, на котором я мог печатать различные материалы. Мы стали быстро налаживать работу.

Во-первых, каждое утро готовились бюллетени по ситуации в стране и городе, которые мы выдавали журналистам (они быстро пронюхали про «филиал» Белого Дома на Красной Пресне и стали здесь появляться), проводя по утрам пресс-конференции.

Во-вторых, сочинялись и печатались листовки, которые добровольцы распространяли по городу, направляли в информационные агентства, в субъекты федерации. Так я познакомился с Тимуром Семеновым, молодым ученым, который просто приехал на своей машине и сказал, что может клеить листовки. С тех пор мы дружим уже 20 лет.

Телефоны в Белом Доме уже были отключены, но некоторые, номера которых начинались с других цифр и, видимо, были подключены к другой телефонной станции, работали. Так отрезанный от всего мира Белый Дом выдавал нам информацию, а мы, как могли, ее распространяли. При этом приходилось идти на всяческие хитрости. Вероятнее всего, эти телефоны прослушивались, и для того, чтобы затруднить положение слушающим разговоры, решили вести их на национальных языках. Благо, среди осажденных были башкиры и чуваши, татары и якуты. В райсовете они тоже находились и потом все переводили на русский язык.

Я был по уши занят сочинением бюллетеней и листовок, по существу став своеобразным пресс-центром «филиала», и в эти 2–3 дня и в основном находился в здании. А вокруг шли нешуточные баталии. Виктор Анпилов со своей «Трудовой Россией» повсюду организовывал демонстрации и пикеты, которые разгонялись с особой жестокостью.

Помню, как принесли с пробитой головой бывшего союзного депутата В. Алксниса, Он пытался распропагандировать ОМОНовцев и его за это угостили резиновой дубинкой.

Добровольные медики оказывали ему медицинскую помощь. Люди, собравшиеся в райсовете, были порой очень разных политических взглядов: от демократов, которые не могли простить узурпаторские подвиги Президента, до юных коммунистов идеалистов из общества БКНЛ (Братство Кандидатов в Настоящие Люди[63]).

Кроме пропагандистской работы, мы пытались, как то объединять разные очаги сопротивления. Помню, как ездил в Моссовет, где выступал перед депутатами вместе с нашим коллегой, который накануне пытался с мегафоном прорваться через оцепление.

Он показывал свою исполосованную «демократорами» спину. Журналисты, которые были и в Моссовете, все это послушно снимали на видеокамеры, но, конечно же, ничего этого, по телевизору не показывали.

По телевизору показывали все с точностью до наоборот, как «вооруженные до зубов» враги демократии избили мирных омоновцев.

По-моему это было 1-го октября на Садовом кольце, и мы вечером с Андреем Головиным приехали на место этой стычки демонстрантов с ОМОНом.

Там, действительно, люди впервые за время событий дали наглым избивающим граждан бандитам в форме массовый отпор. Получилось так, что где-то рядом была стройка и возмущенные демонстранты, когда на их глазах убили старика ветерана, вооружились арматурой и заставили стражей порядка позорно ретироваться.

Всюду виднелись следы побоища: битое стекло, палки и т. д.

Обо всем происшедшем нам рассказывал знакомый Андрея еще по народному фронту из Зеленограда. Как рассказал мне Головин, в Зеленограде всегда было много «демократов», и он был, когда-то одним из самых ярых, а теперь не мог выражаться по поводу Ельцина без идиоматических выражений. Инженер, электронщик, сотрудник НИИ, перебивавшийся теперь с хлеба на квас, сполна вкусивший реформ на собственной шкуре. Потом его не нашли ни живого, ни мертвого. Ничего удивительного, ведь после событий, чтобы скрыть масштабы своих преступлений, «победители» очень много трупов тайно вывезли и сожгли.

В воздухе витало предчувствие чего-то грозного и неумолимого.

Президент внёс поправку в Указ 1435, в которой говорилось о том, что определенные в нем льготы не распространяется на тех, кто до 4 октября не напишет заявление о сдаче полномочий.

Значит 4-го что-то готовилось. Это должно было стать логическим продолжением действий Ельцина.

Дело в том, что моральный авторитет Белого Дома все больше возрастал, избиения граждан в защиту демократии вызывало все большее их недовольство.

Чем дольше шло противостояние, тем больше проигрывала президентская сторона, которой очень хотелось все решить силовым методом, им был нужен только повод.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.