Как появился гарем первых правителей Османского государства

Как появился гарем первых правителей Османского государства

На раннем этапе становления Османского бейлика его правители не могли обращаться к главам соседних, более крупных эмиратов для заключения междинастийных союзов, поскольку последние не воспринимали их как достаточно сильных союзников. Поэтому и Осман, и его сын Орхан выбирали себе жен либо из местных мусульманских семей равного им статуса, либо из дочерей управителей соседних христианских территорий¹³. В основном эти браки заключались исходя из политических интересов, что было типичным для подобных союзов.

По сведениям, сохранившимся в ранних османских хрониках, основатель бейлика Осман был женат на Рабиа-хатун (или Бала-хатун), дочери шейха Эде Бали, который был одним из лидеров организации ахи¹⁴, и на дочери правителя небольшого соседнего бейлика Умур-бея Малхатун¹⁵. Возможно у Османа, имевшего пять или шесть сыновей и одну дочь¹⁶, были также и другие жены и наложницы. Однако отсутствие достоверных сведений о самом бейлике и семье Османа осложняет работу исследователей, собирающих материалы о начальном периоде Османской династии. Для примера отметим, что в ряде хроник дочь шейха Эде Бали, которую вслед за Ашик-пашой-заде именовали Малхун-хатун¹⁷, была выдвинута на первый план как мать Орхан-бея. Между тем имя матери Орхана гораздо ближе по звучанию к имени дочери Умур-бея. Более того, историкам известно, что Рабиа-хатун родила другого сына Османа – Алаэддина Али¹⁸. Матери других его сыновей до сих пор неизвестны.

На основании разысканий А.Д. Олдерсона установлено, что Орхан-бей заключил официальные браки с шестью женщинами: дочерью управителя византийской крепости Ярхисар, Нилуфер; дочерью византийского императора Андроника Палеолога, Аспорча¹⁹; Билун (или Сийлун), чей отец неизвестен; дочерью византийского императора Иоанна VI Кантакузена, Феодорой²⁰; дочерью сербского короля Стефана Душана, Феодорой; дочерью своего дяди Гюндюза, Эфтендизе (или Эфенди)²¹.

Из них в ранних османских хрониках упоминается лишь Нилуфер, поскольку ее считают матерью следующего османского правителя, Мурада I²². Однако и это утверждение вызывает большие сомнения. Согласно приводимым рассказам, в 1299 г., отец Нилуфер (ее настоящее имя Глафира) собирался выдать ее замуж за управителя другого города-крепости – Биледжик. Опасаясь объединения сил двух византийских вельмож, Осман во время свадебного торжества совершил набег и захватил крепости Биледжик и Ярхисар. Глафира была взята в плен и выдана за Орхана²³, которому тогда было либо 12, либо 17–18 лет. Поскольку Мурад родился в 1326 г.²⁴, правильнее считать, что Нилуфер могла быть матерью старшего из сыновей Орхана – Сулеймана²⁵, так как, по мнению некоторых историков, он родился в 1306 г. Если принять во внимание то обстоятельство, что разница в возрасте Сулеймана и Мурада составляет около 20 лет, то, возможно, правы те исследователи, которые считают, что к 1326 г. Нилуфер-Глафира уже умерла, ибо ее имя не значится в вакуфной грамоте Орхана от 1324 г., где в качестве свидетелей могли выступать члены его семьи, достигшие совершеннолетия²⁶. Поэтому матерью Мурада могла быть наложница Орхана, имевшая то же имя Нилуфер, поскольку оно было типичным для невольниц того времени. Однако Нилуфер-наложница не была упомянута в указанной вакуфной грамоте 1324 г., возможно, она могла войти в семью Орхан-бея либо непосредственно перед рождением Мурада, либо после его рождения.

Важной особенностью династических браков Орхана было появление в его гареме дочерей византийских императоров и сербского царя, что по времени совпадало с завоеванием османскими войсками последних крупных византийских центров в Малой Азии и первыми их экспедициями на балканские земли (1331–1352 гг.). Та же традиция характерна и для гарема Мурада I. По сведениям историков, в нем наряду с наложницей Гюльчичек, матерью будущего султана Баязида I, дочерью одного из лидеров организации «ахи», и паша Мелек-хатун, дочерью Кызыл Мурада, находились также сестра болгарского царя Ивана Шишмана, Тамара (Мара), и одна из дочерей византийского императора Иоанна V Палеолога²⁷.

Состав гарема Баязида I имел свои отличия. В нем появляются наследницы правителей малоазийских бейликов, ставших вассалами Баязида. Так, его женой стала Девлетшах-хатун, дочь эмира Сулейманшаха из Гермияна. Вместе с ней к Османскому государству в качестве приданого отошла часть территории этого бейлика²⁸. Вслед за ней в гареме появилась Хафса-хатун, дочь Исабея, правителя княжества Айдын. Вместе с ними историки упоминают

Марию (Оливеру Деспину), дочь сербского царя Лазаря, еще одну дочь византийского императора Иоанна V Палеолога, наложницу по имени Девлет, родившую будущего султана Мехмеда I²⁹.

Обращает на себя внимание тот факт, что во второй половине XIV в. османские правители заключали браки в основном с принцессами соседних христианских государств. С конца XIV и в XV в. бракосочетания преимущественно заключались с принцессами других анатолийских мусульманских бейликов.

Новые династические браки явно свидетельствовали, что балканские и малоазийские династы пытались сохранить таким образом часть своей власти и своих доходов и одновременно защититься от других воинственных соседей или – вместе с Османами – самим напасть на соседей. Правители Османского государства заключили подобные союзы со всеми своими соседями в Малой Азии и на Балканах, и все их земли постепенно были присоединены к его территории³⁰. В других случаях подобные браки позволяли увеличить буферную зону, отделявшую их владения от сильных соперников. Так, женившись на дочери правителя княжества Джандар (Чандар), Мурад I обеспечил себе подобную зону, разделявшую его земли и владения Трапезундской империи. Баязид I, взяв себе невесту из бейлика Гермиян, увеличил союзную территорию, необходимую ему в конфронтации с сильным княжеством Караман.

Последний династический брак был заключен в 1435 г. между султаном Мурадом II и Марой, дочерью сербского деспота Георгия Бранковича. После этого Османы заключили еще три подобных брака, но они совершались не действующими правителями, а их детьми. В 1449 г. Мурад II женил своего сына Мехмеда (будущего султана Мехмеда II Фатиха) на Ситти-хатун, дочери правителя княжества Дулькадир, расположенного на юго-восточной окраине Османского государства³¹. В свою очередь, Мехмед II в 1467 г. женил своего сына Баязида (будущего султана Баязида II) на Айше-хатун, другой принцессе того же бейлика, чтобы обеспечить нейтралитет его правителей во время военной кампании против государства Аккоюнлу в 1468 г. Самый поздний пример подобной практики был отмечен в 1504 г., когда сын Баязида II Селим женился на Айше, дочери крымского хана Менгли-Гирея³².

Со второй половины XV в. начинает утверждаться другая традиция формирования султанского гарема, следовавшая за прекращением практики заключения династических союзов и возвращения к традиционному для мусульманских правителей обычаю проживания с наложницами без заключения с ними официального брака. Отчасти возрождение этого обычая было связано с тем, что складывавшаяся Османская империя поглотила большинство тех государств и княжеств, с которыми ранее заключались подобные союзы. После завоевания Константинополя его новые правители обрели имперские амбиции и стали смотреть свысока на своих соседей, так же как некогда эти соседи смотрели на самих Османов. Не только христианские короли и князья перестали считаться достойными для заключения с ними брачных договоров, но и представители именитых тюркских династий. Мехмед II Фатих и его преемники предпочитали опираться на людей, обращенных в ислам на основе практики «девширме», полагая, что эти подданные, получившие название «государевых рабов» (капыкулу) и находившиеся в полной зависимости от султана, будут верой и правдой служить ему. Они еще больше усилили систему девширме, возведя ее в ранг государственной политики и назначая капыкулу на самые высокие государственные должности. Через несколько десятилетий после завоевания Константинополя вся османская правящая элита, за исключением улемов, формировалась из «государевых рабов».

Вероятно, общее укрепление роли капыкулу в жизни государства наложило свой отпечаток и на практику сожительства султанов с невольницами, принявшими ислам, численность которых в гареме стала быстро расти. Уже Мурад II, а за ним и его сын Мехмед II Фатих почти не интересовались своими законными женами, проводя больше времени с наложницами. По свидетельству византийского историка Г. Сфранзи, сербская принцесса Мара во время своего пребывания в гареме так и не вступила в брачные отношения со своим мужем, поэтому не существовало препятствий, мешавших ей в дальнейшем выйти замуж за последнего византийского императора Константина IX Палеолога³³. По мнению М. Ч. Улучая, годы правления Баязида II (1481–1512) стали своеобразным «переходным периодом» от системы междинастийных браков к практике сожительства с наложницами³⁴.

В дальнейшем все заметнее становится схожесть состава Эндеруна и гарема. Хотя в школе Эндеруна теоретически могли заниматься и юноши из мусульманских семей, тем не менее персонал Эндеруна в большинстве своем пополнялся за счет бывших рабов и юношей, насильственно обращенных в ислам. Равным образом персонал султанского гарема состоял из бывших невольниц, принявших ислам. Как раз в то время, когда капыкулу стали играть все более важную роль в государственной политике, в гареме появились женщины, которые могли активно вмешиваться в дела управления государством. Теоретически невольница не имела никаких прав и не могла влиять на решения своего повелителя. Не могла она и оказывать воздействие на него во имя защиты интересов определенных категорий лиц. Однако наложница, родившая наследника престола, могла стать матерью следующего султана. И в этом качестве бывшая невольница обладала возможностями для влияния не только на своего сына, но и на государственную политику в целом.

Изменившиеся принципы формирования гарема определили и другую традицию его существования, заключавшуюся в получении мужского потомства от наложниц. С середины XV в. в жизни гарема установилась традиция, согласно которой каждая наложница не могла иметь от султана более одного сына. Матери сыновей всех детей Мехмеда II и Баязида II были разными³⁵. Принцип «одной наложнице одного сына», так же как и политика ограничения рождения детей от официальных жен из благородных семей, стал основным в репродукции османской династической семьи в конце XV – начале XVI в. Данный обычай соблюдался до правления султана Сулеймана³⁶.

В этих условиях появление в гареме потомственных мусульманок стало рассматриваться как нарушение существующего порядка. Поэтому понятна негативная реакция султанского двора на бракосочетание юного султана Османа II и Акиле, дочери шейх-уль-ислама Эсад-эфенди, ибо оно вело к появлению в гареме девушки из уважаемой мусульманской семьи³⁷. Единственными относительно свободными жителями гарема считались лишь дочери султанов и матери тех шахзаде, которые становились султанами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.