Казацкие восстания против Польши

Казацкие восстания против Польши

Казачество в степной Украине по Днепру и его притокам год от году росло. Со времени Люблинской унии особенно усиливается прилив населения в степи. В это время польско-литовское правительство и дворяне сильно хлопочут о прикреплении крестьян к земле, положение их ухудшается, и побеги становятся все чаще и чаще. Степное приволье манит беглецов со всех сторон, и степи быстро заселяются. Но тучная степная почва, как сказано уже раньше, привлекает и дворян-панов, понявших всю выгоду земледельческого промысла; стремятся и они завладеть приднепровскими землями, выпрашивают себе у правительства грамоты на них. Поселенцам, раньше занявшим эти земли, приходилось или снова подчиняться помещичьей власти, или уходить от нее бездомными скитальцами дальше, поближе к татарам. Понятно, какую вражду к панам уносили эти любители свободы.

Не только крестьяне-беглецы и свободные земледельцы и промышленники, спасавшиеся от закрепощения, уходили в степи, но нередко шли сюда казаковать мещане [горожане] и шляхтичи, мелкие дворяне, служившие в тех вооруженных отрядах, какие окружали обыкновенно южно-русских и литовских панов, и польские солдаты, и жолнеры, кроме войны да грабежа, ничего не знавшие.

Буйная казацкая вольница, беспрерывно ездившая «шарпать» (грабить) турецкие берега, не прекращавшая борьбы с татарами, вызывала много неприятностей польскому правительству, султан беспрестанно корил его за своевольство и разбои казаков; не раз эти разбои выставлялись причиною войны. Напрасно польское правительство отказывалось от всякой связи с казаками, называя их степными разбойниками; султаны не принимали этих доводов, они знали, что с польским войском в случае войны почти всегда были казаки, – знали, что на них возлагалась степная сторожевая служба.

Польский король Стефан Баторий первый задумал прибрать казаков к рукам, обратить эту буйную вольницу в покорную силу Польши. Для этого он велел выделить всех лучших казаков и занести их в список (реестр), а остальных приписать к крестьянству. Всех реестровых казаков набралось 6 тысяч; они были разделены на шесть полков (Переяславский, Черкасский, Каневский, Белоцерковский, Корсунский и Чигиринский). Полкам этим, занимавшим целые области, по городам которых они получали название, давалось право выбирать самим свою старшину, т. е. начальников. Полк распадался на сотни, курени и околицы. Местом жительства главного начальника (гетмана), столицею казацкою был признан город Трахтемиров. Казаки обязывались вполне повиноваться своему начальству и охранять границу.

Каждый казак должен был иметь лошадь, ружье, пику и получал в год червонец жалованья и кожух (тулуп). Предводителю казаков король прислал особые знаки гетманского достоинства: королевское знамя, бунчук (булаву с конским хвостом), начальнический жезл, или булаву, и войсковую печать. Все казаки, не попавшие в реестр, должны были считаться простыми крестьянами. Очевидно, король думал своим распоряжением ослабить казацкое войско, уменьшить число настоящих казаков и притом вольных воинов обратить в своих наемников. Но затея эта ему не удалась: хотя и нашлись охотники получать королевское жалованье, но немного набралось желающих из вольных казаков обратиться в крестьян.

В одной украинской песне так вспоминается о Стефане Батории. Собирает гетман раду и говорит: «Вот, братцы, король прислал нам великий дар: золотую булаву, серебряную хоругвь (знамя) и косматый бунчук.

Хочет он, братцы, храбрые мои товарищи, чтобы мы ему, королю, верно служили, поляков не били и с ними как с родными братьями жили. Пусть, говорит он, твои казаки-товарищи служат мне верой и правдой, а если не будут мне служить верой и правдой, то я пришлю им не такой подарок, – бедою тяжкой, невыносимой порадую я их тогда!» Казаки на это так отвечали гетману: «Король польский нам великий подарок прислал, чтобы мы служили ему верой и правдой, а если не послужим, то и бедой какой-то нас порадует! Какою же это бедою? Уж не свободой ли? Если свободою, то нам, казакам, иных даров и не надо». Сказавши это, казаки замолчали…

Эта песня, сложилась ли она в народе или какой-либо книжный человек, украинец, придумал ее, прекрасно выражает задушевную мысль и чувство казацкой вольницы. Свобода, воля, такая же широкая, беспредельная, как та бесконечная степь, какая раскинулась пред глазами казака, – вот что было задушевною мечтою его!..

Наряду с реестровыми казаками (лейстривиками), несмотря на все усилия польского правительства, продолжали действовать казаки свободные, не попавшие в реестр. Они выбирали сами себе вождей, которые по-прежнему водили их на татар, на турок, а затем и на поляков…

Чем сильнее паны притесняли крестьян, стараясь их всеми мерами прикрепить к земле и закабалить, тем больше беглецов скоплялось и в Запорожской Сечи, и по степным окраинам. Мирному люду, крестьянам, да не только им, но и всем промышленникам, в пределах Речи Посполитой жилось очень незавидно. Здесь всякими правами и преимуществами пользовались паны. Богатейшие из них жили настоящими владетельными князьями, и для них никакие законы, никакие суды не были страшны, – творили эти паны, что хотели. Мелкие дворяне-шляхтичи тоже пользовались всякими вольностями, с презрением смотрели на «хлопов», т. е. на народ, презирали всякий труд, только военное дело считали для себя почетным, подходящим занятием и в то же время по бедности своей большей частью пресмыкались пред богатыми магнатами, шли к ним на службу в те отряды, какие обыкновенно магнаты держали при себе. Паны беспрестанно между собой враждовали и вели усобицы, «делали наезды» друг на друга. Соберет пан свою военную команду, шляхтичей и вооруженную челядь и нагрянет невзначай на владение своего соперника, и пойдет тут грабеж и погром: увозят ценные вещи, угоняют и панский скот, да разом и крестьянский. «Хлопам», конечно, доставалось тут пуще всего, спуску никому не давали; недаром сложилась на Украине пословица: «Паны дерутся, а у хлопов чубы болят». Насилие и грабежи, таким образом, паны производили не хуже украинских казаков или татар. Жизнь «хлопа» ни во что не ставилась: довольно сказать, что любой пан имел право не только всячески истязать, но даже убить своего крестьянина. Понятно, почему эти хлопы толпами бежали на Украину, понятно также, почему год от году росла казацкая сила и крепла непримиримая вражда к Польскому государству с его панским строем.

После Люблинской унии, в конце XVI в., начались враждебные движения казаков против Польши, которые становились все грознее и грознее. В 1593 г. явился у казаков смелый вождь – Косинский; родом был он шляхтич русской веры. Он кликнул клич, и к нему стала со всех сторон стекаться казацкая вольница. Немало собралось у него удальцов, готовых на все. Выслан был военный отряд разогнать скопище мятежных казаков, но Косинский разбил его. Восстание быстро разрасталось. Казаки нападали на панские и шляхетские дворы, грабили и беспощадно опустошали их, особенно старательно истребляли разные дворянские документы и грамоты, казаки со злобой и ненавистью всегда относились к тому, что поддерживало и давало права панству, господству одних над другими. Повсюду в панских имениях хлопы, почуяв свободу, приставали к казакам и помогали им грабить своих господ…

Косинский овладел Киевом, затем Белой Церковью и другими городками. Казаки не только разбивали и грабили панские дворы, но брали и королевские замки и города и принуждали всех присягать казацкому войску; противников убивали и мучили. Уже в эту пору восставшие казаки помышляли отделить Украину от Речи Посполитой и сделать ее вполне независимой, прогнать с земли дворянство, а все остальное население привести к присяге казацкому войску. Восстание главным образом было направлено против дворянства. Дворяне поняли, какая беда грозит им; на время прекращают свои распри и соглашаются действовать заодно против общего врага; составляют ополчение из дворян и наемников и близ Житомира, у местечка Пятки, наносят поражение казакам. Они принуждены были в договоре обещать прекратить нападение на панские земли, возвратить беглых крестьян и добычу. Вскоре после того Косинский погиб в одной схватке.

Памятник Петру Сагайдачному в Киеве

Четыре года спустя поднимается новое казацкое восстание – восстание Лободы и Наливайки. Первый из них был признан начальником реестровых казаков, второй был избран, помимо правительства, казацкой вольницей. Сначала они вместе ходили в походы на Молдавию и Трансильванию без разрешения от польского правительства. Это вызвало большое неудовольствие султана. Затем Наливайко направил свои силы уже прямо против правительства; напал на Луцк и страшно ограбил его. В это время уже известно было о замысле Кирилла Терлецкого подчинить православную церковь папе, и злоба казаков и приставших к ним русских людей особенно обратилась на сторонников и слуг Терлецкого. Наливайко звал к себе в казаки всех охотников до вольной и боевой жизни. Шли к нему толпами; он делил их на отряды, на сотни, давал им казацкое устройство. Кто не потакал казакам, тех били и грабили. Наливайко врасплох взял еще город Слуцк, с бою занял Могилев, который был почти истреблен пожаром. После нескольких удачных для казаков действий, которые все сильнее привлекали к ним народ, польскому правительству удалось наконец и на этот раз смирить казацкое восстание. Жолкевскому, который раньше потерпел неудачу в борьбе с казаками, посчастливилось окружить их под Лубнами.

Казаки огородились табором из возов в четыре ряда, оградили свой стан валом и рвом, поставили на валу орудия и стали мужественно отбиваться. Они беспрестанно делали вылазки. Выйдя ночью из своего укрепления, копали в поле ямы, прятались там с ружьями и при всяком удобном случае выскакивали оттуда и стреляли в своих врагов. Поляки не знали покоя ни днем, ни ночью; каждую минуту им приходилось быть настороже: того и гляди, что враги выскочат из табора и нападут. Казаки держались стойко, и, быть может, долго еще полякам не удалось бы сломить их, да, на беду, начались в казацком стане сильные нелады между Наливайкой и Лободою, – дело кончилось тем, что последнему отрубили голову. Но раздоры продолжались. Жолкевский велел привезти большие пушки и стал громить казацкий стан; вдобавок у казаков не стало вовсе воды. На бурной раде они порешили выдать полякам Наливайку как главного виновника восстания. Наливайко силою отбивался от враждебных ему казаков; наконец его одолели, связали и выдали Жолкевскому; но польский военачальник этим не удовольствовался – он потребовал, чтобы они выдали не только свои пушки и знамена, но и всех присоединившихся к ним панских людей, беглых хлопов. Пришлось казакам выдать половину товарищей на жестокую расправу панам.

– Мы лучше все здесь пропадем до единого, – отвечали казаки, – а будем обороняться!

Поляки сделали общий приступ, одолели противников; немногим из них в общей суматохе удалось пробиться и убежать; большая часть легла на месте битвы, многие попались в руки поляков.

Важнейших из казаков, взятых в плен, отправили в Варшаву; там всех немедля казнили смертью, кроме Наливайки. На него слишком злобились поляки как на заклятого врага панского сословия; засадили его в тюрьму, подвергали изысканным мучениям; подле него были поставлены два литаврщика, которые били в литавры, не давая ему заснуть. После разных истязаний, какие были в ходу в те грубые времена, его казнили. Самое распространенное сказание говорит, будто его посадили в медного быка, нарочно сделанного для этого, а под ним разложили огонь и медленно жгли несчастного; долго были слышны стоны его; тело его превратилось в пепел.

Кто кого больше ненавидел – казаки ли панов или паны казаков, – трудно решить!

После поражения казаков под Лубнами двадцать лет с их стороны не было движения против Польши. Но сила казацкая все растет; толпы недовольных все идут да идут на Украину и особенно на Запорожье. Запорожцы предпринимают целый ряд морских походов то на Турцию, то на Крым. Чего только не делает польское правительство, чтобы обуздать запорожцев! Издается против них множество указов (универсалов); учреждается пограничная стража, чтобы не пропускать на Запорожье ни хлеба, ни оружия; строится целый ряд крепостей, между прочим Кременчуг, который должен был порвать сообщение по Днепру…

На Запорожье в 1607 г. является даровитый вождь, который придал казацкому делу еще большую силу, – Петр Конашевич Сагайдачный, православный дворянин, родом из Червонной Руси. Учился он в Острожском училище. В начале XVII в. он является в Запорожье. Ум, военные способности и образование скоро выдвинули его вперед. В первый раз он прославился смелым морским походом в 1605 г., когда ему удалось завладеть сильной турецкой крепостью Варной; на следующий год он совершает новый удачный поход; в 1606 г. запорожцы под начальством Сагай-дачного напали на Кафу, сожгли здесь турецкий флот, овладели крепостью и освободили из неволи множество христиан-пленников, свезенных сюда для продажи. Не раз и после того Сагайдачный делал походы на турецкие берега и всегда с блестящим успехом. Имя его гремело по всей Украине. Польское правительство не могло в это время помешать усилению казачества. Сигизмунд в начале XVII в. напрягал все силы, чтобы воспользоваться смутами в Московском государстве и завладеть им. Самозванцы вербовали свои шайки на Украине, где всегда было среди казаков много буйного, гулящего люда, готового идти, куда угодно и на кого угодно, лишь бы была в виду богатая нажива да разгулье. Хотя польское правительство издавало ряд грозных указов против своевольных казаков, но, не подкрепленные силою, указы эти не имели никакого значения.

Когда Владислав предпринял поход на Москву в 1618 г. и чуть было не попал в беду, так как большая часть его войска, не получая жалованья, ушла от него, выручил королевича, как известно, Сагайдачный: он привел на помощь полякам 20 тысяч казаков. За эту услугу польский король благосклонно смотрел на Сагайдачного, а тот вернулся из московского похода уже не в Запорожье, а в Киев и стал заправлять с титулом гетмана всей казацкой Украиной. У него под руками были такие военные силы, что полякам трудно было бы и спорить с ним. Пользуясь своим выгодным положением, Сагайдачный взял под свою охрану гонимое православие. В 1620 г. он убедил иерусалимского патриарха, приехавшего в это время в Киев, рукоположить нового православного митрополита и епископов для всех православных епархий. Таким образом, под охраной казацкого оружия православное духовенство стало оправляться и входить в силу. Заботился также Сагайдачный и о процветании православных школ.

Поляки не могли помешать этому: в то время страшная беда грозила Польше. Огромное полчище турок стояло уже на Днестре, готовое вторгнуться в ее пределы и разгромить ее. Польша могла выставить сравнительно ничтожное войско. Опять пришлось просить помощи у Сагайдачного; тот выговорил разные льготы Украине и привел к крепости Хотину 40 тысяч казаков. Все усилия турок взять крепость и сломить казацко-польское войско оказались напрасными. Опытность и храбрость Сагайдачного спасли и в этот раз поляков; но дорого поплатился он за свою услугу: еле живой, весь израненный, вернулся он домой, лежа в карете, но и перед смертью он больше всего думал об Украине, о православии и незадолго до кончины написал королю следующее письмо:

«Я, вашего королевского величества ноги смиренно обнявши, покорно и слезно прошу, чтобы творимые казакам бедствия и злоба высоким и грозным приказом вашего наияснейшего королевского величества были запрещены и укрощены. Особенно чтобы уния у нас, с позволения вашего величества снесенная святейшим Феофаном (иерусалимским патриархом), не возобновлялась и своих рогов не возносила. Имеют, думаем, отцы-иезуиты и все духовенство римской церкви кого к своей унии привлекать, те народы, которые вовсе не ведают и не верят в Христа, а мы, православные, древних святых апостольских и отеческих преданий и догматов без всякой унии придерживаясь, не отчаиваемся достигнуть спасения и вечной жизни. Сии два мои желания вашего слуги если исполнишь и детям своим прикажешь всегда соблюдать, то и панование их и целой короны в тишине… всегда пребудет».

Скоро после того (10 апреля 1622 г.) Сагайдачный скончался в Киеве. Пред смертью он разделил по завещанию все свое имущество между женою и братскими школами – киевскою и львовскою.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.