«Девяносто шесть дней и вся жизнь»
«Девяносто шесть дней и вся жизнь»
По неясным для нас причинам мы не получили ни одного ответа на наши письма от родных Вани Малюты. Поэтому наш очерк о разведчике Иване Малюте состоит из материалов, ранее напечатанных в различных изданиях Ростова?на?Дону.
Чистый свет пронизывает комнату. Широко разливается по стенам, полу, потолку. Свет льется из больших окон. А за окнами — звенящий мир. До краев наполненный бегущей жизнью. Весна шагает по земле. Странное ощущение, но в этой комнате с большими окнами исчезает восприятие времени. Кажется, время необратимо остановилось.
Огромный портрет на стене. Гитара. Полки с книжками. Много книг. Ванины любимые. Про мужество, армию, подвиг. Он мечтал стать офицером.
На том огромном портрете Ваня еще совсем мальчишка. Удивительно мягкие, правильные черты лица. Улыбка, добрая и чуть застенчивая, едва касается губ. А в глазах навечно застыла просьба: «Мои хорошие, любимые, родные, ну не надо грустить…»
Его комната. Его дом. Он очень любил свой дом. Здесь расцветала юность. Здесь родился сын. Взять его на руки не пришлось. Не успел…
Обо всем остальном расскажут письма.
Из писем жене, Светлане Григорьевне
«25 декабря 1983 года.
Как там поживает наш Димка? Растет? Силенок набирается? Жаль, что увижу его не скоро… Сегодня 25 декабря. Сегодня вечером уезжаю в Афганистан. За меня не волнуйтесь. У меня все будет в полном порядке. Встречайте весной 1985 года. А пока ждите писем из „края чудес“».
Ваня писал много. По слогу чувствуется, обдумывал каждое слово и фразу. Оберегал покой домашних. Старался беречь…
«Без даты.
…Эх, посмотреть бы сейчас на Димку! Какой он, наш малыш? Уже подрос, наверное. Смотрит на мир и воспринимает его таким, как есть. Он не знает еще плохого и хорошего. Мы с тобой вырастим из него человека — мужчину, рядом с которым другим будет хорошо и спокойно. А самое главное, чтоб в будущем наш малыш не увидел войны.
Знаешь, до армии понятие о войне было у меня каким?то неопределенным. Теперь знаю, что это такое. Видел своими глазами и не хочу, чтобы это же увидел когда?нибудь сын.
Я много встречал наших с тобой ровесников, чья жизнь будет уже неполноценной. Молодые ребята, но без рук и без ног. Видел гробы… Но не страх появляется. Желание свести счеты с теми, от чьих рук люди гибнут…»
Он очень любил жизнь. До самозабвения. До гранитной уверенности — в этой жизни с ним ничего не случится. Ничего. Он счастливый. Он богатый на счастье. У него есть дом, любимая, есть сын, мама, отец, сестренка… А уезжая в Афганистан, дал слово себе: «Я вернусь. Обязательно вернусь!». У счастливых людей всегда так бывает…
«21 января 1984 года.
…Была небольшая командировка. Целыми днями и ночами лазили по горам, сопкам и равнинам. По камням и пескам. Каждый день и каждую ночь, пока мы мотались по этим афганским прериям, в мыслях со мной была ты.
Ночью сидишь на камнях — холодина, аж судорога сводит, а как подумаешь, что у меня есть ты, сын, — сразу теплее становится.
Сидишь, вслушиваешься в ночную тишину и все думаешь, думаешь. А звезды падают одна за другой. И за ночь можно загадать кучу желаний. И я загадываю: „Жить, жить…“»
«25 февраля 1984 года.
Не волнуйтесь за меня, ведь я же счастливый. Вы с Димушкой всегда со мной… Так хочется написать тебе много?много нежных слов, а начинаю писать — ничего не выходит. Получаются какие?то обрубки слов.
Извини меня, любимая моя, огрубел я, наверное, совсем».
«1 июня 1983 года.
…О чем я думал перед расставанием? А что думает человек, когда прощается с близкими и любимыми ему людьми? Я думал о том, что не видеть мне тебя целых два года, и я жадно ловил твой взгляд, черты твоего лица. Ты тоже была не очень веселой и, честно говоря, я думал еще о том, что, может быть, тебя никогда не увижу. Я ведь тогда знал, что еду в Афганистан».
Мать Вани, Галина Романовна, до сего дня не может простить себе, что даже попытки не сделала вернуть сына из проклятого «края чудес».
Сын призвал себя в Афганистан сам. Просьбы, рапорты и снова просьбы, просьбы: «Отправьте… Пошлите… Я там нужнее…»
Из писем матери, Галине Романовне
«Без даты.
…Мамочка, хлопотать о том, чтобы перевели служить в Союз, не надо. Мне нравится здесь служить. Нападать, тем более стрелять по нашему батальону душманы не будут. Боятся. Знают, чем для них это может кончиться. А знаешь, как они нас зовут? „Шурави“. А из?за тельняшек — „полосатый шурави“. И говорят: „Это очень плохой шурави“.
Не волнуйтесь за меня. Все будет в порядке. Я же у вас счастливый сын».
«Без даты.
Привет из солнечного Джелалабада!
Можете меня поздравить с повышением в звании — теперь я младший сержант. Прошу, за меня не волнуйтесь. Все у меня будет как надо…»
«Без даты.
… Здесь я нашел много хороших друзей. И в любой город Союза можно ехать в гости.
Эх, а домой?то как хочется!
Служить осталось год с небольшим. И долго это, и не очень. Но летом 1985 года обязательно буду дома».
«25 ноября 1984 года.
…Да, кстати, познакомьтесь. Рядом со мной на фотографии мой друг Эльдар Асанов. Парень отличный!».
В записную книжку Иван Малюта записал свои стихи:
Монолог после года службы
Еще остался год, и мало, и немало.
Еще остался год до нашей встречи там,
Куда душа зовет, и по ночам, бывало,
Во сне я шел туда, к родимым мне краям.
Где ждет отец и мать, жена и сын?малышка.
Где тишина и мир, где нет давно войны.
…Чем выжечь ту жестокость,
во мне что зародилась?
Как с рук смыть кровь врагов?
Чем воскресить друзей?
Об этом не забудешь — на сердце зарубились
Два года испытаний для юности моей.
1984 год, Джелалабад
Из писем жене, Светлане Григорьевне
«27 января 1984 года.
…Сон приснился, будто послали нас не в Джелалабад, а в Союз. Мы подъехали к Ростову. Узнал, что пару суток здесь побудем, и отпросился у взводного домой. Не иду — бегу через весь город, а мысль одна — вот сейчас увижу тебя и Димку, и вдруг проснулся.
Не знаю, почему проснулся, ведь никто не мешал. Как я жалел, что это был лишь сон. Подумалось: странно, что увижу вас только через год и два месяца.
Да, интересно, а как Димка воспринимает меня? Как скоро привыкнет? А сегодня он даже представить не может, что отец считает где?то дни в Афганистане…»
«3 апреля 1984 года.
…Почти целыми днями летаем на вертолетах, все ищем, ждем крупный караван. Должен тут пройти такой с оружием…»
«6 апреля 1984 года.
…Целыми днями то на выездах, то на облетах. Комбат у нас — мужик мировой…
Извини, Светочка, очень спешу, снова выезжаю с комбатом…»
Это письмо было последним. Через день, 8 апреля 1984 года, младший сержант Иван Малюта погиб.
Девяносто шесть дней прошагал по пыльным дорогам «края чудес» славный, улыбчивый парень. А обещал вернуться. Дому обещал и себе…
А к ночи того дня снова падали звезды. И кто?то снова загадывал желание: «Жить, жить, жи?и?и?ть…»
…Нам не хочется верить, что будем забыты.
Нам так хочется верить, что вернемся назад…
(Из стихов однополчан, посвященных И. Малюте)
Отряд специального назначения, в который входили Иван Малюта и его друг Эльдар Асанов, вел бой у населенного пункта Бадкаш?Бара?Кала.
Ваня и Эльдар, обеспечивая прикрытие с фланга, оказались отрезанными от основных сил. Десантники, хладнокровно отстреливаясь, перебегали от одного укрытия к другому. Меняли позиции, не давая душманам возможности пристреляться и зайти в тыл.
Сколько это длилось? Пять, десять минут? Может быть, больше? Они не замечали времени, но твердо верили, что в беде их не оставят, и потому понимали лишь одно: надо беречь патроны. Иван лично вывел из строя несколько мятежников, но сам был ранен.
Друзья?десантники не выпускали оружие из рук до тех пор, пока не опустел последний магазин. Оглянувшись назад, они увидели бездонную пропасть каменного каньона. Отступать было некуда.
Подпустив поближе душманов, Иван Малюта и Эльдар Асанов подорвали себя гранатами…
Я остался один, в кольцо душманами взятый,
Кровью залит приклад, и обоймы пусты.
Пусть подходят поближе. Я тяжелой гранатой
Разорву тишину этих гор золотых…
Взрыв отозвался в глубине каньона, заглушив автоматные очереди спешивших на помощь товарищей. Они не успели совсем чуть?чуть…
В неравном бою 8 апреля 1984 года погибли, проявив мужество и героизм:
старший сержант АСАНОВ Эльдар,
рядовой БОРЕЦ Александр,
младший сержант МАЛЮТА Иван,
лейтенант СКУРИГИН Олег,
рядовой УЧАНИН Андрей.
* * *
Звезды над Кабулом неживые,
Кто?то зажигает их в ночи.
Были вы такие молодые…
Вспомним ваши лица, помолчим.
Может быть, ни разу еще в жизни
Не узнали женского тепла.
Надо ехать, позвала Отчизна.
Надо ехать, не нужны слова.
Писем вы отсюда не писали,
Строчки писем матерей не жгли.
Почему вы рано так упали,
Оторвавшись от родной земли?
Звезды над Кабулом неживые,
Кто?то зажинает их в ночи.
Были вы такие молодые…
Вспомним ваши лица. Помолчим…
Из письма однополчан В. Сетенсева и М. Мирисманова
«…Когда Ваня еще был здесь, мы с ним говорили о смерти, ведь никто из нас не застрахован. Ваня говорил, что если придется умереть, то он унесет с собой в могилу столько врагов, сколько будет видеть их перед собой, чтобы было не обидно умирать. Он до конца остался верен своему слову, военной присяге, которую мы вместе давали Родине…»
В доме родителей Вани все так, как много лет назад. Как будто он только?только вышел. Память о сыне в сердце его родителей. Не высохли слезы поседевшей матери. Ваня так и остался навсегда юным. А Димка, который никогда не видел своего отца, все чаще замирает у его огромного портрета, что на стене комнаты, пронизанной светом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.