Предисловие Чьим оружием оказалась наша историография и почему?

Предисловие

Чьим оружием оказалась наша историография и почему?

В отличие от чрезмерно отвлеченных теологических и философских учений, а также от абстрагированной художественной литературы, история есть почти единственная часть идеологии, где оперируют конкретными фактами действительности настоящего и прошлого… это действенное оружие идеологической борьбы – «политики, опрокинутой в прошлое».

М. А. Усманов; (109)

В книгах «Корона ордынской империи» (41) и «По следам черной легенды.» (42) нами были рассмотрены немаловажные и малоизвестные факты и сведения о подлинном уровне развития и характере Евразийской цивилизации Средневековья – Великой Татарии. В частности, в указанных книгах были приведены весьма малоизвестные и «не замечаемые» прозападными историками сведения о подлинных взаимоотношениях народов, объединенных в державу Монгол – федерацию «Вечного Удела»[1], – основанную средневековыми татарами. Это объединение, как мы имели возможность убедиться на основе достойных доверия фактов и сведений, было осуществлено отнюдь не в ходе «завоеваний полудикими кочевниками стран цивилизованных народов мусульманской Азии и христианской Европы». Держава Монгол возникла в силу того, что «Евразия представляет из себя некую географически, этнологически и экономически цельную систему, государственное объединение которой было исторически необходимо. Чингиз-хан впервые осуществил это объединение, и после него сознание необходимости такого объединения проникло во все части Евразии…» (Н. С. Трубецкой) (75, с. 94).

Одной из главных объективных причин, создающих эту необходимость объединения евразийских народов, как мы помним, был «натиск на Восток», который вели с XII–XIII веков некоторые западноевропейские страны, объединенные и руководимые Католической церковью. Результатом этого многовекового натиска явилось установление в России-Евразии[2] «романо-германского ига» в XVII веке, своеобразная ее полуколонизация, и полная колонизация большинства азиатских стран. Притом этот натиск, прикрытый лозунгами о «распространении слова Христова» – католической веры, и, соответственно, основанных на ней порядков – имел вполне прозаические и объективные цели и причины. Мы в данной работе в основном и рассмотрим противостояние наших предков этому натиску, и проясним, почему все же не удалась западноевропейцам полная колонизация Евразии-России.

Вообще-то, этот натиск (точнее, нашествие), велся по простой причине культурной и экономической отсталости средневековой Западной Европы от Востока, главным образом от «субконтинента Евразии», Великой Татарии, как западноевропейцы называли до XVIII века включительно территории, входившие в державу Монгол, в том числе большинство территорий современной России и «стран СНГ» (36, с. 33). То есть, вовсе не потому велся веками этот идеологический и политический натиск, что «западноевропейцы осваивали земли, населенные полудикими народами, и несли им духовную и материальную культуру и процветание» – как, по сути, это трактуется в европоцентристской исторической науке.

Католическая церковь представляла собой в Средневековье мощнейшую и самую влиятельную в Западной Европе организацию, разветвленную по многим странам. Ее столица в Ватикане, по выражению видных католиков того времени, стала центром по организации дела «уничтожения и сметания с лица Земли врагов Христовых, и подчинения всего мира единой Католической церкви»[3] (72). Соответственно, в Ватикане издавна внимательно изучали предстоящие покорению и использованию территории и народы, их населявшие. Изучались и, по мере надобности, перенимались научные достижения, методы и способы общественного устройства, опыт в управлении обществом, финансами и торговлей, всевозможные навыки и умения, обычаи народов Евразии-Татарии, особенно перенимались, по возможности, технологии производства как военной и военно-прикладной, так и другой необходимой продукции того времени.

Для осуществления указанных выше целей Католической церковью организовывались, помимо военных организаций (рыцарских Орденов), создаваемых с использованием опыта татарской Орды, также и Ордена, выполнявшие функции идеологического влияния, а также агентурной и силовой разведки.

Так Западная Европа, которая отставала от Востока в Средние века как по уровню материальной, так и духовной культуры (90), научилась многому у евразийских народов, потомкам которых достижения их же предков со временем были представлены как «достояния западной культуры».

Напомним, – учитывая распространенность легенды об имевшемся издревле «превосходстве Запада над Востоком», – на самом деле Западная Европа не имела своего сколько-нибудь серьезного конкурентоспособного производства вплоть до XVIII века (кроме рабов, практически ничего своего страны Европы не продавали), и торговля Западная Европа – Евразия-Татария характеризовалась пассивным торговым балансом именно для западноевропейских стран. То есть, предметы культуры, ремесленные изделия, ткани, одежда, оружие и многое другое – в общем, все необходимое для цивилизованного существования – западноевропейцы покупали в восточной части континента Евразия, вплоть до XVIII века (90, с. 63–69).

Составной частью «натиска на Восток», вернее, идеологической поддержкой оного, было начавшееся с конца XVI – начала XVII века создание идеологами западных колонизаторов основ своеобразной «историографии» – Черной легенды о Московии и Великой Татарии. Сочинялись и распространялись различные «исторические» и публицистические памфлеты для идеологической обработки наиболее активного и деятельного слоя предстоящих «покорению» народов Евразии, в первую очередь, русских и татар. Эта умело подготовленная, тщательно и всесторонне проводимая пропаганда, позже в определенной мере согласованная с известной уже нам персо-китайской «официальной историей о монголах» (41), (42), (43), преследовала две основные цели:

Первая: вызвать злобно-карикатурным описанием отвращение к Ордынскому периоду истории Евразии – Великой Татарии – точнее, к ордынцам, бывшим во власти вплоть до Смуты, начавшейся в конце XVI – начале XVII века, в результате чего власть в Московии перешла в XVII веке в руки Романовых. Независимые от западноевропейцев московиты и татары изображались в прозападной историографии в основном либо тиранами, обращающимися со своими подданными с невообразимой и необъяснимой никак жестокостью, либо бессловесными рабами, со скотской покорностью терпящими произвол и издевательства со стороны своих правителей – наследников Великой Орды Чынгыз-хана[4]. Впрочем, мы все «достижения» той историографии и поныне познаем-впитываем из нашего официального курса истории России и из произведений художественной литературы, кино, телевидения и т. п. на исторические темы.

И вот что примечательно: «доказательствами» в западнической историографии служат, в основном, отобранные с определенной пропагандистской целью (тенденциозно подобранные) сведения из сочинений посещавших Московию посланников западноевропейских государств, либо их сторонников или, выражаясь дипломатичнее, представителей конкурентов правивших тогда в Московии русских и татар – ордынцев. В этих сочинениях, публикуемых как в Западной Европе, так позже и на территории России, как и во всех пропагандистских произведениях, выполненных профессионалами идеологической войны, реальные факты были смешаны с изрядной долей вымысла, очерняющего наших предков-ордынцев и их соратников.

Позднее к «запискам путешественников и послов» были присовокуплены и более поздние «списки» – якобы копии «исторических документов», изготовленных на самом деле уже при правлении Романовых, не ранее XVII века, под редакцией западников. Как мы помним, экземпляры (тексты) летописей, которыми обосновываются антитатарские и антиордынские клише-страшилки официальных историков, написаны (якобы слово в слово «переписаны с оригиналов») именно не ранее XVII века – например, это Никоновская и Тверская летописи (42). Ниже увидим, что и другие фундаментальные антитатарские исторические источники составлены именно не ранее XVII века, а в основном значительно позже – в XVIII–XIX веках, когда активизировалось дальнейшее сочинение антиордынской «истории России» романовскими историками (81).

Вторая цель, которую преследовали очернители ордынского периода истории нашего Отечества: для максимальной идеологической подготовки колонизации Евразии необходимо было исключить из истории Московии-России ее татарскую составляющую, и не просто исключить, а показать роль татар, особенно татар-мусульман в истории России наиболее отрицательным, тем самым противопоставив татар русским, мусульман – христианам. Западноевропейские агитаторы-политологи умело, и притом в массовом количестве сочиняя и распространяя всяческие мерзости о «московитах и татарах» – представителях и сторонниках старой Ордынской власти, – в конечном счете, именно влиянием татар– ордынцев и их «продолжительным господством» и объясняли истоки «недостатков русских-московитов».

По достижении, в той или иной мере, двух первых целей, добившись соответствующей обработкой «смуты» в умах и душах московитов-русских и татар, стравливая их между собой, можно было постепенно продвигать во власть романовского правительства России своих людей. А через них – вводить свои порядки, выражаясь проще – получить возможность управлять в той или иной мере народами России-Евразии, Великой Татарии. И, соответственно, получить доступ к владению ее несметными природными богатствами, огромными и высококачественными людскими ресурсами – например, для использования их в добыче, переработке и вывозе тех же природных богатств, или в качестве «пушечного мяса» в войнах, которые практически непрерывно велись наиболее влиятельными из западноевропейских политических группировок в различных частях континента.

Таким образом, имелся особый смысл, а главное, была великая выгода западным колонизаторам в том, что в сочиненной ими историографии татарам была отведена роль отрицательного героя в истории Евразии.

Так был создан курс официальной историографии, в котором рассказывалось главным образом о том, что против татар, якобы прирожденных агрессоров, испокон веков, дескать, «воевали русские и прочие мирные народы и племена Европы и Азии».

Там, где нельзя было представить татар «отрицательными героями» и исключительно «врагами Московии и цивилизованного мира», татары, в основном татары-христиане (точнее, несториане), просто были заменены в историографии на «русских-московитов, освободившихся от татарского ига». А татары-мусульмане Московии были объявлены «побежденными, перешедшими на службу к русским – к вчерашним своим рабам», дескать, уже в свою очередь, «ставшим тиранами».

Притом, как мы помним, именно о взаимоотношениях русских и татар, в особенности периода Московского царства, почему-то, не сохранилось объективных доказательств того, что излагается в западнической историографии. Напротив – все документы были старательно уничтожены либо переписаны в XVII–XVIII веках, вплоть до родословных знати – русских и многих татар, особенно татар-христиан. Именно это, в первую очередь, и заставляет усомниться в правдоподобности излагаемых в официальной западнической историографии некоторых весьма расхожих сведений из сочинений о Московском государстве, включая, например, клеветнические мерзопакостные измышления западноевропейских «путешественников-очевидцев» о наших предках.

Отметим, что татары-мусульмане, в силу того, что хранили историю своего рода – родословные – также и отдельно от Московского государства, архивы которого в XVII–XVIII веках оказались полностью в распоряжении западников, сумели сохранить в определенной мере свои знания о предках. Хотя и татарские исторические источники в массовом порядке собирались и «выводились из научного обращения» романовскими и позднее советскими историками (109), (81), (41), (42), и знания татар-мусульман о своих предках – основателях государства Монголов («Вечных») – старательно вытравливали штатные мусульманские священники из романовского «Духовного управления мусульман».

Но все-таки, как увидим далее в данной работе, сохранилось достаточно сведений о том, что Монголо-татарская держава просуществовала вплоть до XVII века, сохраняя основные принципы своего общественного и политического устройства, установленные сподвижниками и соплеменниками Чынгыз-хана, их потомками и последователями. Последним правителем из них был в Московии царь Борис Годунов. И было в этой державе, «по меньшей мере, два языка – русский и татарский, который использовался наряду с русским… причем не только татары знали русский, как сегодня, но и русские – татарский» (80, с. 68–69); (42).

При внимательном и объективном рассмотрении сохранившихся в историографии сведений становится ясно, что, на самом деле, роль татар в жизни государства и общества России (до постепенного «изведения татар» Романовыми с XVII века) была не меньшей, чем роль русских. Достаточно вспомнить, что великороссы – этнос (народ), «сорок и более процентов» (П. Н. Савицкий) самого активного и влиятельного слоя которого составили татары. То есть, по меткому определению Мурада Аджи, значительную часть российского народа составляют «потомки ордынцев, родина которых южнее широты Москвы-реки»[5] (2) – точнее, потомки средневековых татар, основателей державы Монгол, родного этноса (народа) Чынгыз-хана (41), (42). Отсюда и положительная комплиментарность – подсознательная взаимная симпатия, определяющая деление на «своих» и «чужих» – между русскими и татарами, отмеченная Л. Н. Гумилевым (34). Несмотря на вековечные старания западников стравить друг с другом русских и татар, уровень их положительной комплиментарности остается-таки и поныне ордынской.

После установления «романо-германского ига» и европеизации-растатаривания России Романовыми и их подручными (с XVII века), роль татар в жизни страны существенно снизилась, но все же оставалась значительной, вспомним высказывание Л. Н. Гумилева: «Татары в нашей крови, в нашей истории, в нашем языке, в нашем мироощущении. Мне кажется совершенно естественным вот такое представление: какими бы ни были реальные различия с русскими, татары – это народ не вне, а внутри нас» (38, с. 261).

Следует отметить также, что роль татар в жизни России в значительной степени возросла после (вынужденного) определенного «сворачивания» своей антитатарской политики государством Романовых (вторая половина XVIII века), но, в принципе, и это сокрыто романовскими историками и их последователями от общественности.

Сведения, в которых достаточно объективно отражается роль татар в истории России-Евразии, содержатся в той или иной мере в работах многих историков, подлинных ученых– исследователей по призванию, например, В. П. Васильева, В. В. Бартольда, Ахметзаки Валиди Тугана, Л. Н. Гумилева, Мурада Аджи, Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко. Многие факты и сведения из трудов этих авторов были использованы в предыдущих книгах (41), (42), (43).

Правда, стоит отметить, что в трудах названных авторов не полностью отразились, точнее, не освещены полностью некоторые существенные факты. Поскольку относительно истории татарского народа эти авторы все же вынуждены были, по разным причинам, довольно часто ограничивать себя в высказываниях – в основном повторением формул-утверждений, «наработанных» западниками, господствовавшими веками в официальной исторической науке России. К тому же сочинителям истории России-Евразии удалось-таки в той или иной мере «завуалировать», а то и, как выражался выдающийся русский академик-востоковед XIX века В. П. Васильев, «сокрыть во мраке» истинную роль древнего татарского народа – родного народа (этноса) Чынгыз-хана, – по сути, скрыв само существование в Истории средневекового татарского народа.

Множество исторических фактов и сведений о народе средневековых татар были приведены и систематизированы в предыдущих книгах (41), (42), (43). Эти сведения из заслуживающих доверия источников – о самом существовании средневекового татарского народа, о подлинной роли татар в истории Евразии – тщательно скрывались веками разными способами и практически не упоминались как в научных работах по истории, так и в публицистике. В данной работе содержание указанных книг будет развиваться далее в хронологическом и тематическом плане, с привлечением новых материалов из разных источников.

Как отмечалось выше, некоторыми отечественными историками, например, В. П. Васильевым, В. В. Бартольдом, Ахметзаки Валиди Туганом, Л. Н. Гумилевым, Мурадом Аджи и др. было выявлено и изложено в своих трудах множество сведений о средневековых татарах – предках многих представителей нынешних тюркских народов, да и многих современных русских.

Притом множество сведений из работ указанных авторов согласуется с тем, что автор данной книги понятие «татары» объясняет несколько иначе, чем это толкуется в официальной истории. Например, к прямым потомкам средневековых татар можно отнести многих из тех, кто доныне называет себя по наименованию одного из кланов («племен») средневекового татарского народа, а сами были «приписаны» к другому «нацменьшинству». Это многие мангыты, или нугаи, и многие другие потомки представителей «племен (кланов), бывших опорой монголо-татарских ханов, под общим названием «Карачы», языком которых был самый известный говор Дешт-и Кыпчака, называемый «татарским» (18, с. 34–35). Потомки их, по сути, остаются и поныне представителями одного этноса. То есть, к данному, еще живому этносу средневековых татар, можно отнести не только тех, которые называют себя и поныне «татарами», но и многих других потомков средневековых татар, объединенных одним существенным этническим свойством – чингизизмом (42, с. 10–12).

Нами также было рассмотрено в (42), что «племя» (ыруг) в средневековом татарском народе являлось не «сообществом полудиких кочевников, пасущих стада на определенной территории» – как это объясняют официальные историки-европоцентристы. На самом деле «племена» средневекового татарского народа, количество и, соответственно, названия которых менялись со временем по мере «возникновения новых колен и ветвей» – то есть, новых поколений, – представляли собой своеобразные кланы-сообщества. Члены подобных племен-кланов были связаны между собой как родством, так и совместной деятельностью в определенной сфере деятельности – государственной, военной, торговой и т. п. (42). Это явление сохранено в определенной мере и поныне в татарском народе и в родственных татарам тюркских народах, а также и в русском народе – в виде родственных групп одной фамилии. Это в основном дворянские роды («фамилии»), представители которых склонны беречь свои родословные и историю своего рода, и во многих случаях и историю клана, к которому относился их род.

Отметим еще, что представителями этноса средневековых татар остаются и те, которые в то или иное время были официально «записаны» (или «названы») другим этническим наименованием, но сохранили самоназвание «татар» (как ни покажется кому-то странным, есть и такие). Как род «татар», например, у узбеков. Или как тадары-хакасы: именно так, – тадары – пишут их самоназвание и поныне, с легкой руки романовских специалистов по изведению татар и большевистских «уравнителей» – строителей «общества счастливых, одинаково мыслящих людей» без национальностей, да и без «излишних потребностей». Хотя понятно, что эти «хакасы» были и есть в большинстве те же татары, и язык их мало чем отличается от современного татарского, являясь, по существу, одним из его говоров (наречий).

Таких групп населения, разговаривающих и поныне именно на татарском языке, но «записанных» в «другие нацменьшинства», довольно много – как в России, так и за ее пределами – просто никто толком не занимался исследованием данного вопроса. Понятно, почему – это вело бы к «увеличению татар», притом в огромном количестве.

А надобно было «татар убавлять» – как романовскому государству, так и большевистской партократии, чуждым народам России. В принципе, так же, как необходимо было им убавлять и русских, помнящих свое родство и свою подлинную историю – так и убавляли и тех, и других в массовом порядке, и, как известно, весьма успешно.

Потому что «…сеять незнание было удобно. Именно на незнании и доверчивости людей правители выстраивали политический баланс на Евразийском континенте и в мире – определяли врагов, начинали войны. Ибо со времен Рима известно, что если народ лишить истории, то через два поколения он превратится в толпу, еще через два поколения им можно будет управлять как стадом. А людское стадо отличительно тем, что не угрожает пастухам. Наоборот, восторгается ими.» (2, с. 483). (Выделено мной. – Г.Е.). Полностью согласимся с приведенными словами Мурада Аджи, но позволим себе оговорить некоторые моменты в его работах, с которыми мы не полностью согласны.

Стоит отметить, что мы не можем согласиться, например, с тем, что все тюркоязычные народы (как прошлого, так и современности), в работах Мурада Аджи как бы «объединены» в один народ «кыпчаков» (или тюрок). И в результате народ средневековых татар как бы «исчез» в работах незаурядного тюрколога, – именно подобного «стирания» этноса средневековых татар, родного народа Чынгыз-хана, как нам уже известно, безуспешно добивались и добиваются как восточные, так и западные сочинители выгодной им «истории монголов». Этой «ложной историей монголов» (Л. Н. Гумилев), по сути дела, официальные историки и заменили подлинную историю татарского народа и огромную, самую значительную и существенную часть истории России и Евразии (41), (42).

Осмелимся заметить: увлекшись на первый взгляд довольно безобидным «обобщением» (средневековых) татар с «прочими тюрками», Мурад Аджи даже допустил искажение слов Марко Поло. Как известно, знаменитый путешественник, очень хорошо узнавший средневековых татар, сообщал, что отец и дядя Марко Поло «были люди разумные и по-татарски знали» (91, Глава VII). То есть, как видим, Марко Поло прямо указывал, что его дядя и отец разговаривали с Великим ханом державы Монгол на татарском языке, то есть на языке народа (этноса), представителями которого и были как сам Великий хан, так и его знаменитый дед Чынгыз-хан. А Мурад Аджи заменил выражение Марко Поло – «по-татарски» – собственным: «по-тюркски» (2, с. 942). Подобную замену выражения «татарский язык», часто встречающегося в исторических источниках, на «монгольский язык», или так же и на «тюркский язык», как мы помним из содержания предыдущих наших книг (41), (42), допускали частенько как «восточные авторы», так и историки романовской и партийно-советской эпох. Либо «по убеждению», либо вынужденно, дабы их работы были допущены к «защите» и (или) к изданию в печати.

Также Мурад Аджи, на наш взгляд, довольно преждевременно сделал вывод о том, что в Средневековье «термин «татары» был не этноним, то есть за ним не стоял отдельно взятый народ», хотя признает, что название «татары» упоминается еще в Орхонских надписях (2, с. 983). Кстати, язык этих надписей, которые относятся к VI–VIII векам, может понять и тот, кто достаточно хорошо владеет современным татарским языком (6, с. 6).

И мы уже знаем – хотя, возможно, не особо интересовался этим вопросом уважаемый Мурад Аджи, – что имеется достаточно достойных доверия сведений о том, что название и самоназвание «татар» было именно «названием народа, в котором родился Чынгыз-хан, и единоплеменных с ним поколений» (22). То есть, название «татар», известное человечеству, самое позднее, с VI века и по настоящее время, являлось и является именно этническим наименованием отдельного народа, и, главное, его самоназванием (13), (22), (41), (42), (43).

Хотя, получается так, что сам же Мурад Аджи зачастую и опровергает упомянутые свои высказывания в своих же работах – истина всегда проявляется, особенно если ее ищет, и главное, находит автор во многих других случаях. Например, «Махмуда Газневи (XI век. – Г.Е.) индийцы называли «железным татарином» (2, с. 970) – и отсюда также видим, что термин «татары» был и в те времена именно этническим определением.

Или другой пример из трудов Мурада Аджи: «Романовская Москва взяла на прицел «татар», они отличались этнической неопределенностью» (там же, с. 1051). Но как можно «взять на прицел» то, что «отличается неопределенностью»? Ведь ясно из приведенной фразы – на самом-то деле «брали на прицел» романовские западники именно татар, а не просто неопределенных «тюрок» или «кыпчаков». Именно потому, что татары отличались определенностью и мешали европеизации-колонизации России-Евразии, – именно как многочисленный, единый и монолитный этнос (народ), сохранивший верность потомкам Чынгыз-хана (34, с. 463). Притом татары обладали огромным авторитетом среди народов Евразии, сохранившимся и доныне, несмотря на вековечную антитатарскую пропаганду со стороны многих – как восточных, так и западных – официальных историков.

Несомненно, необходимо признать выдающиеся достижения Мурада Аджи в освещении истории древних тюрок, их культуры и религии, а также сознавать огромное значение для восстановления подлинной истории Отечества проведенной им исследовательской работы по освещению фактов искажения западниками тюркской истории и уничтожения тюркского наследия в Евразии, общего для всех нас. Но при этом, к сожалению, относительно роли средневековых татар в истории, знаменитый тюрколог иногда «сбивается» на некоторые избитые постулаты европоцентристской и прокитайской историографии. Например, встречаются в его работах и ложное клише о том, что «название татары – унизительная кличка» (2, с. 354), и вымысел врагов ордынцев о том, что монголо-татары «обезглавили кыпчакский народ, уничтожили кыпчакскую знать» (2, с. 359).

Но повторим, все это противоречит многому, излагаемому самим же Мурадом Аджи: «Самоназвание народа Степи было «кыпчак» (там же, с. 488), а также и «татарами назывались кыпчаки»[6] (там же, с. 364). Вот это уже ближе к истине, так как значительная, самая влиятельная часть этих самых кыпчаков-тюрок (населения Дешт-и Кыпчака), а именно – соплеменники Чынгыз-хана, основатели державы Монгол – «сами себя называли татары, татарский народ» (13), (22), и языком их был один из самых известных говоров Дешт-и Кыпчака, называемый «татарским» (18), (41), (42).

Постулаты-клише «об отсутствии народа татар в прошлом», и другие, подобные приведенным чуть выше, как мы уже знаем, были измышлены когда-то в целях «стирания» в истории следов средневекового татарского народа, «подстрекательства против татар и натравливания на них» (106, с. 102), (42). Поэтому, по крайней мере, странно встречать подобное в работах серьезного и независимого тюрколога. Мы помним, что значительную часть сообщества тюркоязычных народов и племен, еще до эпохи державы Монгол, и в период ее могущества, составляли средневековые татары, выделяясь среди них «величием, могуществом и полным почетом». И «многие тюркские роды относили себя к татарам, считали для себя достоинством называться этим именем» (96), и, «смешиваясь с татарами» (22), вливались эти тюркские роды в этнос (народ) средневековых татар еще задолго до создания державы Монгол. Притом «возвеличены были все тюрки и род Чынгыз-хана как монголы» именно «по той же причине», то есть именно «вследствие силы и могущества татар» (22), (96), (41).

Хотя справедливость требует отметить: в ходе своего творчества Мурад Аджи, выясняя новые сведения и уточняя существенные факты, излагает это в последующих своих работах. Например, Мурад Аджи ранее приводил расхожие клише китайско-персидской легенды о том, что якобы «татары были врагами монголов» (2, с. 331); мол, хотя Чынгыз– хан был тюрок, но он «воевал против собственного народа на стороне монголов, сокрушил татар…, оставшиеся в живых татары подчинились монголам» (там же, с. 336). Но заметим – Мурад Аджи при этом приводит также и достоверный факт, который противоречит выдумке китайцев и персов о «татарах, врагах монголов»: на самом деле этническое название «татары» относилось «только к монголам, вставшим во главе Орды» Чынгыз-хана (там же, с. 331), то есть, именно к его соплеменникам, соратникам и потомкам (42).

В другой, последующей своей работе Мурад Аджи уже гораздо ближе к истине: придерживаясь своих прежних выводов о том, что «Чингисхан тюрок» (2, с. 844), незаурядный тюрколог излагает сведения и о том, что на самом деле Чынгыз-хан «был весьма образован в области религии, права, в секретах инженерии» (там же). И главное – Мурад Аджи, независимо от нас, пришел, в принципе, к одинаковому с нами выводу о том, что слово «монгол» появилось только при жизни Чынгыз-хана, и это не этническое название, а именно политическое название объединения народов (там же, с. 849). Также отметим, что Мурад Аджи в последнее время в своих работах излагает истину о том, что Чынгыз-хан, в ходе организованного им Движения, в первую очередь объединил тюрок, и создал тюркское государство (2, с. 845–859). Заметим, что главным образом именно этот факт был «сокрыт во мраке» и старательно «заштукатурен» прозападными и прокитайскими историографами (22), (41), (42).

Но в то же время Мурад Аджи, к сожалению, все еще приводит иногда в своих трудах не очень серьезные выдумки врагов средневековых татар: мол, Чынгыз-хан «сделал кубок из черепа отравителя отца, а остальных врагов просто вырезал» – «таков обычай» – констатирует он (2, с. 843).

Таким образом, в превосходных работах Мурада Аджи иногда встречаются измышления, позаимствованные из разных небылиц-памфлетов о «диких кочевниках». Например, подобные приведенным выдумкам об обычае кровной мести, о неимоверной жестокости, и даже о своеобразной форме некрофилии, которые якобы были присущи Чынгыз-хану и его соплеменникам – татарам. Притом все эти вымыслы никак не согласуются с подлинным образом Чынгыз– хана – великого государственного деятеля, полководца, правоведа и проповедника Единобожия, объединителя тюрок, и со многими сведениями о его соплеменниках, потомках и последователях, о которых сохранились и иные, более достоверные сведения, многие из которых приводятся самим Мурадом Аджи.

Но в целом Мурад Аджи в своих исследованиях постепенно продвигается к постижению общей для нас Истины, к познанию подлинной истории тюрок и татар. Причем не менее важно то, что Мурад Аджи понял, что «читать восточную литературу надо с той же осторожностью, что и западную, – по причине политической предвзятости авторов» (2, с. 852). Хотя раньше он допускал достоверность, например, записок-прокламаций Ибн аль-Асира – врага средневековых татар, политагитатора хорезмшаха – изобилующих клише-лозунгами о «зверствах татар-неверных, напавших на мусульманский мир» и т. п. клеветой (2, с. 334).

Будем надеяться, что Мурад Аджи со временем придет к верному и справедливому выводу, что более критично следует относиться и к тем постулатам, которые он продолжает повторять в своих трудах: «Батый бездельник» (2, с. 859), «трус» (там же, с. 862), якобы Бату хан «обезглавил Орду, стал необоснованно уничтожать ненавистных ему людей…», «Казнил подряд. За улыбку. За молчание. Любую шутку воспринимал в свой адрес» (2, с. 876) – как видим, постулат западников «плохой татарский хан Батый во всем виноват» прижился, к сожалению, и в указанной работе Мурада Аджи, в которой, помимо всего этого, приводятся во множестве ценнейшие факты и сведения из истории Отечества.

Заметим, что и некоторые другие постулаты-клише «о плохих татарах», многократно повторенные в «научных трудах» западников, тысячи раз переписанные ими друг у друга, к сожалению, без должной критики повторяет и Мурад Аджи в своих работах. Например, совершенно необоснованны, на наш взгляд, утверждения о том, что Золотая Орда, мол, и распалась-то из-за «ошибки» Чынгыз-хана и из-за косности его потомков, татар-ордынцев и их соратников – якобы именно «Чингисхан лишил тюрок принципа выборности правителя» (2, с. 879–880). Дескать, и распалась держава Монгол в основном из-за того, что Чынгыз-хан «отказался от выборов правителя, а Верховную власть в державе велел передавать по наследству» (там же, с. 858).

Хотя было на самом деле, как мы уже знаем, «с точностью до наоборот» – именно Чынгыз-хан и его соратники ввели выборность правителя государства впервые в истории человечества. Верховный хан державы и правители улусов– ханств избирались на Великих Корылтаях представителями народа. Так же был выбран и сам Чынгыз-хан «татарами, собравшимися со всего света, своим царем» (91), (42). Причем, то же самое фактически признает и Мурад Аджи, приводя слова Марко Поло о выборе «правителей областей» в державе Монгол (2, с. 858–859).

Описывая отношения Московского княжества и Великой Орды, Мурад Аджи, к сожалению, ограничился в основном повторением западнических утверждений, нашедших наиболее яркое выражение в тезисе К. Маркса о «русских-рабах и их угнетателях-татарах» (там же, с. 913). Хотя, как мы знаем из сведений, рассмотренных в предыдущих книгах (41) и (42), вряд ли таковыми были отношения между татарами– ордынцами и русскими князьями. Впрочем, и Л. Н. Гумилев прояснял достаточно этот вопрос – вряд ли Мураду Аджи стоило игнорировать выводы Великого Евразийца.

Нельзя согласиться и с высказыванием Мурада Аджи о том что, мол, «служилые татары… стали славянами… предали свой народ» (2, с. 1088). На это заметим, что татары, в принципе, все были «служилыми» издревле, со времен формирования их как народа. То есть, основная масса татар занималась испокон веков государственно-административной и судебной деятельностью, несла военную службу. Само собой – за исключением тех татар, которые занимались и иной деятельностью, например, торговлей (которая так же, как мы помним, «при татарах» весьма поощрялась и поддерживалась государствами татар и контролировалась ими в определенной мере).

Как мы уже знаем, большинство средневековых татар составляло «сообщество Карачы – войсковых людей» (116), (42). Эти Карачы и были основной «опорой монголотатарских ханов», то есть государства Вечных – «Монголов» (18), (41), (42). Таким образом, испокон веков татары по образу жизни были «государевыми людьми», воинами в первую очередь, выражаясь современным языком, «государственными служащими». Так как без государственной организации не могло быть и нормальной жизни сообщества народов на огромных территориях Евразии, средневековые татары расселились и создали свои государства, в основном вдоль Великого шелкового пути и его ответвлений, еще задолго до «монголо-татарских нашествий» (41), (42).

И не «служилые татары», которые были еще и до Романовых – так же, как и в Золотой Орде – представлены во власти в Московском государстве, «предали свой народ» (так как они и составляли, по существу, этот самый татарский народ). А предали татар, так же, как и русских и другие народы, входившие в число подданных русско-татарского государства Московии, именно Романовы-западники, пробравшиеся к вершине власти после Смуты, и их прислужники. Романовы, следуя «советам и указаниям» своих западных покровителей-хозяев, сталкивали друг с другом народы России, проводили политику европеизации-колонизации страны и изведения татар. Именно из-за этой их политики Россия «воевала сама с собой» на протяжении полутора столетий (61) – до тех пор, пока государство Романовых не пошло на попятную – до самых реформ «бабушки Царицы», Екатерины II.

Будем надеяться, что Мурад Аджи в ходе дальнейшей своей работы все же придет к верному выводу, что значительную часть тюрок в Средневековье составляли именно средневековые татары. И что Чынгыз-хан служил вовсе не «этническим монголам» и не просто абстрактным «тюркам», а прежде всего он служил своему родному средневековому татарскому народу, еще в древности отличавшемуся «могуществом, величием и полным почетом», и объединившему в силу этого не только тюркские, но и другие народы Евразии в политическое сообщество «Монголы» («Вечные»).

В данной нашей работе мы, несомненно, будем приводить и сведения из работ Мурада Аджи, так как многие из них являются неоценимым вкладом в дело исследования подлинной истории нашего Отечества, как всеобщей истории тюркских народов, так и истории татарского народа. Вместе с тем заметим, что не все, в чем мы не полностью согласны с Мурадом Аджи, было приведено выше – и в случае расхождения нашего мнения с его высказываниями относительно истории татарского народа мы отметим это, и обязательно обоснуем наше несогласие, приводя справедливые и обоснованные доводы.

Многие и многие представители средневековых татар после распада Монголо-татарской державы оказались среди тюркоязычных (и не только) народов Евразии. Например, «Мухйи ед-Дин Араби говорит, что (тюркские. – Г.Е.) народы стран Хинд и Синд, Кашмир и Гюлькенд, Чин и Мачин, Хатай и Хотан, Фагфур и Узбек, Балх и Бухара, страна Аджем и Хорасан, страна Казак и страна Туркестан, страна Махан, народы моголов и боголов, народы кайтаков и Дагестана, народы ногаев и калмаджей, народ хешдеков, народы московов, ляхов, мусульманский народ липков, народ мадьяр и крымский народ, а всего семьдесят разных народов, – все они татары… Даже во владениях шведского короля, подобно татарам-хешдекам в Московии, кочует двенадцать сот тысяч татар с семьями» (117)[7] (выделено мной. – Г.Е.).

Но после, с наступлением тяжелых времен распада державы Монгол – «Вечного Удела» – многие представители государствообразующего этноса Великой Татарии, под влиянием антитатарской и антимонгольской агитации со стороны как восточных, так и западных противников державы, отказывались от своего самоназвания «татар». Но, естественно, не все – например, «поволжские, крымские и сибирские тюрки», сохранявшие верность потомкам Чынгыз-хана и память о нем, продолжали называть себя татарами (34, с. 463), см. подробнее об этом в (42).

Мы уже знаем, что Л. Н. Гумилев в своих трудах, как он сам выразился, все-таки «сумел сказать то, что хотел», хотя и не мог в период европоцентристского тоталитаризма открыто писать правду о подлинной истории татарского народа. Многое пришлось Л. Н. Гумилеву излагать намеками и иносказаниями – притом невозможно было в те времена публиковать историкам свои труды без приведения общеобязательных постулатов прозападной историографии[8].

Многое по истории татар выяснил и изложил историк– тюрколог международного значения, считавший себя татарином-мусульманином (19, с. 62), потомок татар-карачы, Ахметзаки Валиди Туган[9]. Возможно, выяснил бы он и изложил в своих трудах еще больше об истории средневековых татар, и была бы подлинная история этого народа восстановлена давно. Но талантливому российскому ученому определенные обстоятельства не позволили в полной мере продолжить свои исторические изыскания и изложить открыто их результаты – именно по подлинной истории татарского народа.

После Февральской революции, и особенно в эмиграции «оттолкнули» Ахметзаки Валиди Тугана от «татарской ориентации» в его исследованиях и публикациях собратья-эмигранты из числа татар, относившие себя под влиянием официальной романовской лжеистории к «казанским булгарам» (мол, «мы – булгары, по ошибке названные татарами, а ты – башкир»). Поэтому Ахметзаки Валиди Туган, живя и работая в Турции, где в научной и политической среде было множество влиятельных «булгаристов», вынужден был проводить свои исследования и публиковать свои работы, не «выделяя» средневековых татар из сообщества тюрок-монголов, во избежание травли со стороны «булгаро-татар» и их турецких покровителей-хозяев. То есть, был он вынужден зачастую называть средневековых татар в своих публикациях просто «тюрками», или «монголами-тюрками» («тюрками-монголами») – как и многие его коллеги.

Но историю средневековых татар, которые сохранили свой язык, самоназвание «татар» и Веру в Единого Бога со времен Чынгыз-хана, Ахметзаки Валиди Туган сумел написать. И в наших работах подтверждается его точка зрения о том, что Чынгыз-хан – тюрок (20). То есть, выявляется все полнее и очевиднее Истина о том, что родным народом Чынгыз-хана был один из тюркских народов – средневековые татары. Также вспомним сведения из работ Ахметзаки Валиди Тугана о том, что родным языком племен (кланов) «монголо-татар», «под общим названием Карачы, был самый известный говор Кыпчака, называемый «татарским». И что потомки этого сообщества «Карачы» и ныне составляют «основу основ» («савыры, эшрэфе») народов современных татар и башкир (18), (41), (42).

Как известно, Черная легенда, созданная Романовыми– западниками в XVI–XVIII веках в качестве идеологического оружия в борьбе с ордынцами (татарами и русскими), и внедренная постепенно в историографию – как русскими историками-западниками, так и некоторыми религиозными деятелями (христианскими и мусульманскими), – гласит следующее: «Татары (полудикие кочевники с Дальнего Востока и их прислужники-тюрки из «местных») завоевали под руководством неграмотных кочевников (предков хал– ха-монголов) русских, булгар и других предков россиян, и установили над ними невыносимое иго. Русские потихоньку собрались с силами за двести пятьдесят-триста лет, в условиях оккупации (ига) создали мощное, исключительно русское Московское государство, и с помощью западноевропейцев завоевали татар-тюрок, которые так и не смогли содержать в порядке построенное им предками халха-монголов государство. Казанское ханство, завоеванное русскими (Иваном Грозным), было последним татарским государством, агрессивным и тираническим, «очень плохим» – как и все татарское. Так, наконец-то, «окончательно победили татар». После уже татары в России преимущественно работали дворниками да крестьянствовали, и потому были почти неопасны другим россиянам». Примерно таково краткое содержание официальной «академической истории татар», излагаемое во многих научных трудах, в вузовских и школьных учебниках, в научно-популярной и художественной литературе. Примечательно, что и в народных анекдотах и прибаутках русских и татар тема «татарского завоевания и ига» упоминается, только отношение в них к утверждениям-тезисам сей истории-теории соответствующее[10] – что свидетельствует о том, что многонациональный народ России так и не принял её всерьез.

Эта Черная легенда была создана не просто так. Как было замечено чуть выше, цель этой легенды – не только татар как таковых оклеветать и дискредитировать, а именно ордынцев – и татар, и русских. Поэтому-то власть ордынская, то есть сама политическая система власти Московии-России, существовавшая до романовского ига, до XVII века включительно, и была объявлена «очень и очень плохой». При этом, поскольку невозможно было никак гладко сконструировать-скроить в историографии «борьбу с татарским игом и освобождение от ига и т. д.» – по той простой причине, что ни ига, ни борьбы никак не обнаруживалось – ее попросту сочинили. Так как в истории Отечества татар и русских никак невозможно разделить на отдельных «два лагеря по этническому признаку» – на стороне тех и других во множестве оказываются как татары, так и русские – это если объективно оценивать все факты и сведения, сохранившиеся в историографии (далее в том убедимся).

Притом татары, как выяснили историки по призванию, например, профессор В. В. Вельяминов-Зернов, на самом деле оставались во власти и в «освобожденной от татар» Московии – и при Иване III, и при Иване IV, и при Борисе Годунове – как бы ни старались западники и теоретики казаноцентризма-булгаризма доказать обратное, скрывая от нас истину.

Только при правлении Романовых татар, также как и русских ордынцев, удалось оттеснить от власти и постепенно предать забвению их роль в истории. А власть ордынскую, бывшую в Московии-Евразии «до Романовых», объявили «бесчеловечной и жестокой». Дескать, только при Романовых и стало все хорошо в России (то есть, якобы гораздо лучше, чем было), именно с принятием «западных ценностей», – мол, после того, как допустили иностранцев-западноевропейцев к управлению государством.

Вот одно из «ответвлений» упомянутого прозападного «курса истории России»: до сих пор из татарского народа безуспешно пытаются «выделить» «потомков казанских татар», переименовав их в «волжских булгар», заодно лишив татар их подлинной истории, и таким образом, по сути, поставить точку на всей татарской составляющей России, и главное – на ее ордынском наследии. Создатели «булгарской теории» и их последователи старались и стараются сокрыть и предать забвению истину о том, что важнейшей частью ордынского наследия России является татарский народ (этнос), а также, соответственно, и татарский язык – центральный, то есть самый богатый и «ключевой» язык тюркского мира. Так как именно из старотатарского языка, литературного и делового языка державы Вечных (Монгол), в основном и выделились, после ее распада, языки многих современных тюркских наций (108), (41), (42).

Булгаристы, услужливо стараясь подтвердить тезис западников об «отсутствии татарского народа в Истории и в настоящем», придумали якобы отдельный от средневековых татар «народ казанских татар», точнее, «булгар», объявив их предками современных татар России, завоеванными русскими и «какими-то другими, плохими татарами».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.