Глава одиннадцатая. Право на потоп

Глава одиннадцатая. Право на потоп

Прошла ночь на пароходе, прошел день. И все это время мы плыли на север, в сторону Асуана. С обеих сторон перед нами проходила Нубия: густонаселенные берега, одно селение за другим, почти без перерыва, всюду глинобитные домики без окон на узкой полоске земли между Нилом и скалами. Когда-то здесь была долина, но уже трижды приходилось переводить поселение выше, в горы. Так было в 1902 году, когда построили старую Асуанскую плотину, а затем еще дважды, когда ее надстраивали. В четвертый раз перевести поселение уже не удастся. Старая плотина, высотой 54 метра, отбросила селение к подножию скал. Высота новой достигнет 111 метров.

На пароходе была толчея. Возвращались участники последних в этом сезоне туристических экскурсий – самых дешевых, так как они приходятся на самое плохое время, половину апреля, когда уже слишком жарко. Большинство туристов – немцы из ФРГ, немного американцев. Немцы как немцы: пузатые, в шортах, женщины в юбках кричащих расцветок, большей частью некрасивые, зато сильно оголенные, и сверху, и снизу. Пение хором, громкий хохот, чмоканье и похлопывание, перекрикивание через весь пароход. Под неумолчный гомон дюссельдорфского карнавального веселья, гамбургских шуток, мюнхенских песен мы неутомимо плыли на север мимо бедных селений и великолепных храмов, высящихся тут и там пилонов и высеченных высоко в скалах рельефов. Пока вновь не наступила ночь.

Уже кончился ужин и вся немецко-американская кампания, а также и мы сидели на верхней палубе. Перед носом парохода на горизонте появилось розовое зарево, перемежаемое бело-голубыми бликами. Прошел час, прежде чем мы приблизились настолько, чтобы различить первый источник света. Это было одинокое плечо огромного крана, освещенное рядом мощных электрических ламп. Кран заливал ярким светом большое пространство, что было столь необычно и неожиданно в эту нубийскую ночь – ночь черную, какие бывают только в Африке. На пароходе стихли песни и крики, все, как один человек, кинулись к бортам. Мы плыли теперь в огромном море света. С обеих сторон горели тысячи и десятки тысяч рефлекторов, ламп, сверкающих огоньков, неоновых светильников, красных ламп на верхушках высоких мачт, голубых огней на воде, зеленых, белых, розовых... На фоне этого яркого света вспыхивали еще более яркие блики автогенных сварок. Все вибрировало и пульсировало, сыпались искры, сверкали молнии. Рефлекторы заливали светом верхушки гор, и лучи их ложились на воду, порождая тысячи отблесков. При этом свете можно было свободно читать. Можно было также разглядеть лица всех этих немцев и американцев, до сих пор столь крикливых и уверенных в себе, а теперь больше не ухмыляющихся в сознании своего превосходства, как они это делали весь день.

Теперь они замолчали и посерьезнели, как-то стушевались и перестали бросаться в глаза. Словно их ухмылки растаяли в свете миллионов электрических свечей. Шумливые голоса умолкли, уступив место другим звукам, доносившимся к нам из глубины озаренной светом ночи. Там звучал хор тяжело дышащих, запыхавшихся, но неутомимых моторов, раздавался визг сверл, грохот молотков, лязг и завывание. Огромная стройка встречала нас шумом и гомоном. В толпе молчаливых фигур, теснившихся у борта, я заметил Джеймса Бэлла, нью-йоркского архитектора, участника экспедиции доктора Сили. С Бэллом мне довелось беседовать в Баллане, когда мы ожидали парохода. Я знал, что Бэлл – американский шовинист и, конечно, антикоммунист. Я подошел к нему.

– Мне кажется, – сказал я, – что вам впервые представляется возможность наглядно убедиться, что коммунисты могут не только разрушать, но и строить?

Бэлл повернулся ко мне. Было видно, что лицо его помрачнело.

– Мне все это не нравится, – сказал он.

– Я так и предполагал...

– Я не о том. Полагаю, что русские зря вложили уйму денег. Пропаганда окупается лучше, если оказывать помощь жертвам землетрясений или других стихийных бедствий, а не строить такие вот плотины. Ведь правительство Насера запишет все это в свой собственный актив.

– Хорошо, но правительство запишет в актив то, что сделали русские, а не то, что сделали американцы. А это все-таки разница. Пожалуй, нет никого на нашем пароходе, кто бы не знал, какая из двух стран зажгла огни Асуана. Что вы на это скажете?

Американец не ответил.

Асуан. Толпы туристов. Они сидят в кафе, толпятся в лавчонках с «древностями», покупают открытки, стоят в длинной очереди на почте, нанимают фелюги, чтобы переправиться на остров Элефантину или посмотреть «Сад Китченера». Отель «Катаракт», несомненно один из красивейших в мире, набит до отказа. Через несколько дней здесь станет свободно – конец сезона, но сегодня он еще полон. С террасы открывается фантастический вид на красные скалы Элефантины и черные скалы нильского порога, через который протискивается река, разделившаяся здесь на десятки ручьев.

В километре от отеля начинается иной мир. Сперва – триумфальная арка с египетскими флагами по бокам, а над флагами – огромная картонная ракета с эмблемой египетского воздушного флота. Несколько дальше, сбоку у шоссе, виден скромный столбик с обозначенной на нем буквой «А» и рядом – надпись по-русски: «Остановка автобуса». Оглядимся вокруг. Выстроившись в длинный ряд, здесь стоят красивые современные жилые дома с большими балконами и окнами, которые днем закрыты ставнями. Тут живут советские инженеры и техники, на этой остановке, в тени картонной ракеты, они садятся в автобус, направляясь каждое утро на работу. Вернее, не каждое утро, а... каждый вечер. Жара в Асуане достигает теперь 46 градусов. Большинство работ перенесено на ночное время. Днем слишком жарко не только людям, но и машинам... В полдень температура в Асуане превышает порой 50 градусов, а иногда поднимается даже до 56. По улицам шагает человек с колотушкой, который от имени городских властей предостерегает жителей от чрезмерной даже для египтян жары. Но колотушка вряд ли нужна, о жаре напоминать не приходится, о ней нельзя забыть. Если в песок, окружающий строящуюся плотину, зарыть сырое куриное яйцо, то уже через пять минут можно его съесть, посыпав солью. Песок нагревается до 80 градусов и больше.

В этом климате и в этих условиях трудятся люди, прибывшие из далекой Сибири, из Свердловска или из района Ангары. Их здесь 1400 человек, в том числе 360 инженеров. Это те же самые люди, которых четыре года назад на строительстве плотины и электростанции на Ангаре я видел в валенках и телогрейках, в шапках с опущенными наушниками. Вот это был мороз! После длительного пребывания в пустыне и над Нилом, после хриплых звуков арабской и лающих звуков английской речи странно услышать вдруг певучие песни далеких брянских лесов. Полноватый блондин в легких бумажных брюках и тенниске стоял ко мне спиной и, не видя меня, хотел было разразиться бранью, уверенный в том, что никто его всё равно не поймет. А когда я помог ему закончить внезапно оборванную русскую фразу, его удивлению, но также и радости не было границ.

На строительстве плотины занято свыше 20 тысяч рабочих-египтян. В нем участвует множество египетских предприятий. Они выполняют все те работы, которые не требуют применения высокой техники. Но осваивают и технику. Египтяне – отличные строители; видно, это их врожденная черта, ведь они показали себя искусными строителями еще пять тысяч лет назад, когда русские (или поляки) обитали в пещерах. Наши специалисты порой поражаются, как быстро и хорошо строят здания в Каире. Арабы учатся этому и здесь, тем более что советские специалисты устроили курсы для египетских техников.

В двух соглашениях, заключенных между СССР и ОАР и предусматривающих постройку плотины в две очереди, обусловливалось, что Советский Союз предоставит строительно-техническое оборудование, персонал для обслуживания машин, бурильные механизмы для прокладки туннелей в скалах, а также специальные гидромеханические устройства. Дело в том, что при строительстве плотины используется песок, смешанный с водой и прессуемый под давлением. Советский Союз передал ОАР, сверх того, всю техническую документацию. И, наконец, что важнее всего, СССР предоставил ОАР кредит на сумму 113 миллионов египетских фунтов с весьма незначительными процентами и без всяких политических условий; кредит подлежит погашению поставками египетских товаров, главным образом хлопка. Никто другой не взялся бы выполнить эту гигантскую работу на столь выгодных для Египта условиях. Но и Египет вносит огромный вклад в строительство плотины. Общая стоимость строительства – включая плотину, электростанцию, линии высокого напряжения, подстанцию и трансформаторы, наконец, выплату компенсации населению Нубии и Судана, сооружение ирригационных каналов, дорог, домов, железнодорожных линий и так далее – составит огромную сумму 415 миллионов фунтов. Это четверть годового национального дохода Египта.

Русские выполнили свои обязательства с присущим им размахом. Они привезли в Асуан строительное оборудование общим весом в десятки тысяч тонн. Это был поистине небывалый рейс. Гигантские шагающие экскаваторы, выпущенные «Уралмашзаводом», были отправлены в Одессу на специальных автопоездах, по десять тракторов в каждом. Ибо требовалось десять тракторов для перевозки каждой платформы, на которой покоился корпус такого экскаватора! Транспортировка до Одессы производилась по ночам, под эскортом мотоциклов, и продолжалась три недели. Гигантские машины не умещались в трюмах ни одного из пяти кораблей, которые везли оборудование в Египет; в результате их пришлось перевозить на палубах, что серьезно угрожало кораблям потерей остойчивости. В Александрии возникла новая проблема: как перегружать гигантские экскаваторы? Разрешение этой проблемы заняло еще три недели. Затем экскаваторы были доставлены на нильских баржах в верховье реки – в направлении, обратном тому, в каком в свое время доставлялись гранитные глыбы для сооружения пирамид. Гранит тогда переправлялся из Асуана в низовья реки, на север. По сей день в каменных карьерах Асуана, недалеко от места, где строится плотина, туристы восхищаются обелиском из красного камня, который древние каменотесы не успели закончить. До сих пор он стоит там как свидетельство технического мастерства людей, живших тысячи лет назад. С той поры в Асуане долго, очень долго не создавалось ничего примечательного. Но когда уж начало создаваться...

Масштабы теперешней стройки ошеломляют.

Плотина достигнет 3600 метров в длину – 3 километра 600 метров! Ее высота составит 111 метров, то есть будет равна высоте 35-этажного дома. Водоотводный канал, прорытый в твердом, частично скалистом грунте, имеет 1950 метров в длину. Чтобы проложить этот канал, пришлось ежедневно расходовать семь тонн взрывчатки. Из отводного канала вода будет проходить через шесть туннелей диаметром 15 метров каждый. Сколько воды будет проходить здесь? Это будет зависеть от времени года. Максимальный сток, отмеченный во время разлива, составил 13 500 кубических метров в секунду. Минимальный, в сухой сезон, – 275 кубических метров. Как видно, разница огромная, именно к ней сводится вся проблема: в некоторые месяцы масса воды теряется безвозвратно или причиняет даже вред, тогда как в другие свирепствует засуха. Плотина строится именно для того, чтобы отрегулировать водоснабжение, покончить с библейской легендой о семи коровах тучных и семи тощих, под которыми подразумевались годы хороших и плохих разливов Нила.

Но плохими были как слишком маленькие, так и слишком большие разливы. Когда уровень Нила подымался выше легендарных 18 локтей, долина реки и Дельта превращались в трясину, в которой погибал урожай. А когда после такого разлива река возвращалась в свое обычное русло, неизменно вспыхивали эпидемии. А если вообще не было разливов Нила... Что творилось тогда, рассказывает арабский историк Абд-аль-Латиф эль-Багдади, живший в XII веке:

«В тот год казалось, что какое-то чудовище стремится уничтожить все источники жизни и все средства существования. Люди потеряли уже всякую надежду на разлив Нила. Сразу поднялись цены на продукты питания. Провинции пришли в отчаяние от засухи. Население, ожидая неизбежной гибели и страшась голода, бунтовало... Очень многие подались в Сирию, Магриб[66], Хиджаз[67] и Йемен... Когда солнце вошло в созвездие Овна, воздух стал зловонным, возникла моровая язва и неимущие, преследуемые все усиливавшимся голодом, стали поедать падаль, трупы, собак, человеческие выделения и помет животных... Нередко можно было встретить людей, поедавших маленьких детей, испеченных или сваренных... Я сам видел испеченного младенца в корзинке...»

Ныне не бывает, конечно, подобных ужасов, но... Национальный доход Египта в пересчете на душу населения составлял в 1913 году 12,4 египетских фунта, в 1946 – 7 фунтов, а в 1950 году – 9 фунтов (считая в ценах 1913 года). Почему? Да прежде всего потому, что в XX веке население Египта стало расти бурными темпами. Промышленные предприятия почти не строились, а обрабатываемых земельных угодий также не прибавилось. В результате в 1950 году национальный доход Египта на душу населения составил всего 97 долларов против 1460 долларов в США, 660 долларов в Великобритании и 200 долларов в Турции.

С тех пор национальный доход Египта вырос вдвое, но и население увеличилось с 20 миллионов в 1950 году до 28 миллионов в 1963 году. Стало быть произошло лишь незначительное улучшение.

Новое правительство Египта, возникшее после изгнания короля в 1952 году, начало борьбу на многих фронтах. Была проведена земельная реформа, национализированы банки и промышленные предприятия. Промышленность стала развиваться, а вернее, создаваться заново. Был национализирован Суэцкий канал. Взялись даже за проблему регулирования рождаемости. Это было очень трудно, так как вступало в конфликт с традициями ислама, который представляет собой, пожалуй, самую консервативную религию в мире, более консервативную, чем польский или испанский католицизм. И тем не менее... Крупнейший моральный авторитет мусульманского мира, «исламский папа», шейх каирского Теологического училища-университета Аль-Азхара Махмуд Шал-тут оценил создавшуюся ситуацию и поддержал правительство. Он объявил: «Коран не запрещает регулировать рождаемость, он запрещает лишь убивать утробный плод. Поэтому новый семейный план не противоречит учению пророка. И я как его наместник говорю вам: применяйтесь к этому плану! Он идет народу на пользу и принесет счастье и благословение в вашу жизнь».

В интервью, данном швейцарскому журналу «Зи унд эр», шейх Аль-Азхара заявил: «Было время, когда народ нуждался в каждом ребенке, чтобы стать сильным и обороноспособным. А сильным и обороноспособным он мог стать, лишь имея многочисленное потомство. Вот почему пророк – да будет аллах к нему милостив и хранит его – изрек: „Женитесь и плодитесь, а в день последний я буду гордиться вами перед другими народами“. Но и тогда уже выпадали годы лишений и были причины, чтобы не благословлять так появление новорожденных...» И далее он рассказал корреспонденту, что старый закон Корана гласит: когда предстоит идти на священную войну, мужчины должны сторониться женщин. Ибо следует опасаться, что беременность ослабит женщину и усугубит тяготы странствий и борьбы или создаст угрозу ребенку, который родится на поле брани. В 18-й суре (главе) Корана говорится: «Богатство и дети скрашивают жизнь на земле». А где мало богатства, там должно быть и меньше детей, чтобы им не надо было бедствовать и голодать. Ибо пророк не хочет видеть народ слабым и хворым. Народ имеет не только права в отношении детей, но и обязанности. А высшая обязанность – это забота о том, чтобы дети росли в безопасности и не испытывали нищеты. Наш народ не по своей вине погряз в нищете. Поэтому будем бережливы в создании новых жизней, пока в нашей стране снова не наступят лучшие времена. Предоставим ученым и специалистам органов социального обеспечения и здравоохранения найти надлежащие методы и пути для защиты нашего народа от нищеты.

Это было сенсационное заявление, свидетельствующее о мудрости шейха Махмуда. Оно дало возможность властям начать кампанию, которую они не отважились бы объявить без санкции религии. Но и это не в состоянии разрешить вопрос. Естественный прирост населения в Египте достигает трех процентов в год и является одним из наивысших во всем мире (в Индии он составляет полтора процента). Предполагается, что к 1982 году численность населения Египта составит 44 миллиона. 42 процента населения моложе 15 лет! И только 6 процентов старше 60. Плотность населения в долине Нила и в Дельте достигает 740 человек на 1 квадратный километр. Средний брачный возраст – 16 лет. 76 процентов населения неграмотно. Хватит этих цифр? Думаю, что достаточно.

Вот почему лучшим или, вернее, единственным выходом было строительство Высотной плотины. Проект ее постройки возник еще несколько десятков лет назад. Но никто не смел даже мечтать об осуществлении подобного проекта. И лишь новое правительство революционно настроенных армейских офицеров уже в октябре 1952 года, через три месяца после свержения монархии, включило строительство плотины в свою официальную политическую программу.

Отличное асфальтированное шоссе ведет к югу. Место для строительства плотины было выбрано в 12 километрах от города. Когда отъезжаешь от Асуана, кажется, будто ты на другой планете. Пейзаж отливает красным – красные скалы, песок, глина, камни. Внутри этой земли скрыты залежи железа. Все кругом напоминает декорации к фильмам о межпланетных путешествиях. Макеты ракет, стоящие у обочин дороги, гигантские экскаваторы с длинными, качающимися стрелами, гусеничные тракторы. Издали слышны взрывы. Кругом масса флагов и портретов, полицейские в зеленых формах и красных беретах, с белыми поясами и пистолетными кобурами. Машины, машины, машины. Все это кажется знакомым. Ну, да, журналист, побывавший на нескольких десятках крупных строек в Польше и в Советском Союзе, видел немало подобных машин. Ведь это те же самые «Зилы» и «Газы», которые можно встретить и у нас. По шоссе мчатся «Волги». Но эта жара!.. Огромное поле, заставленное машинами; они стоят под козырьками, защищающими от солнца; у машин их достаточно, а у людей? Русский, у которого я спрашиваю, как проехать в контору, вытирает пот со лба, а потом говорит: – Вот смотрите, оффис – там!.. Забавно звучит это «оффис».

Дует сильный ветер, он вздымает песок и даже мельчайшие камешки; они влетают через открытые окна автомобиля, больно бьют по лицу, приходится закрывать окна (но тогда можно задохнуться), отбивают лакировку на кузове. Подъезжаем к котловану. Дальше дорога закрыта, будут что-то взрывать. Тут стоят оборванные феллахи с красными флажками, а там действует самая совершенная техника; все это весьма необычно, поражает воображение. Под ногами – пропасть, огромная выемка величиной с целый городок, нечто в четыре, шесть или, быть может, восемь раз больше, чем котлован, вырытый на месте строительства Дворца культуры в Варшаве. Где-то на другом конце котлована копошатся гигантские, весящие сотни тонн машины, которые издали похожи на игрушечные. Здесь строительство главного канала. Отсюда уже вынуто 900 тысяч кубометров земли и скальных пород. Но это пока еще пустяки, на строительство плотины уйдет 42 миллиона кубометров материалов, которые придется извлечь из окружающей территорию строительства пустыни. В камне и песке недостатка нет.

В изданной в Каире популярной брошюре о Высотной плотине я прочитал следующий не лишенный поэтичности отрывок, который говорит немало о гигантских масштабах работ и о заветных чаяниях нового правительства Египта.

«Нелегко чужеземцу понять энтузиазм, с каким проект был встречен в Египте. „Промышленность“ – в Европе это слово отдает часто лязгом металла, там достаточно промышленных предприятий, там можно наслаждаться высоким уровнем жизни, а о его источниках можно забыть. Англичанин на своих высокоразвитых островах... мечтает о домике под соломенной крышей и о девственной природе. Житель Дюссельдорфа мечтает о Додеканесе[68]. Египтянин, лишенный фабрик и заводов, видит их во сне. Он устал от древностей, которыми восторгаются туристы из промышленных стран.

Высотная плотина – это не практически бесполезная пирамида, это краеугольный камень единственного решения, способного превратить кажущуюся катастрофу Египта (бурный рост народонаселения) в его торжество. Ибо над этой проблемой довлела другая – недостаток плодородной земли. 97 процентов поверхности Египта – пустыня. Всякий, кто летит самолетом над долиной Нила, может заметить скалы по обеим ее сторонам и убедиться в том, что значительная часть земли навсегда останется пустыней. А пустыня – это гибель для растительного мира. Но для промышленности – что может быть лучше пустого пространства, уходящего в бесконечность?»

При мысли о пустыне, лишенной всяких следов растительности и застроенной фабриками и заводами, делается как-то жутко. Но эта перспектива в то же время и величественна. Вот что пишет один египетский публицист:

«Завод Кима (выпускающий искусственные удобрения), построенный в пустыне в двух милях к юго-востоку от Асуана, заслуживает посещения не меньше, чем каменоломни фараонов».

У нас завод искусственных удобрений не удостаивается, пожалуй, и пятнадцатиминутного осмотра. Но в Египте... И все это отнюдь не результат честолюбивых замыслов или задетого за живое национализма, вовсе не гигантомания. В египетской пустыне, особенно в окрестностях Асуана, скрыто много природных богатств. Что же требуется, чтобы их реализовать? Капиталы, труд и энергия. Капиталов не хватает. Рабочих рук в Египте предостаточно. А энергию даст плотина.

Высотная плотина образует искусственное море длиной 500 и шириной около 10 километров, местами больше, местами меньше. Объем нового водохранилища достигает 157 миллиардов кубометров. Из этого следует вычесть 30 миллиардов кубометров, которые уйдут в результате прогрессирующего заиления русла Нила. 10 миллиардов кубометров составят потери в результате испарения. 37 миллиардов кубометров воды будет задержано в резерве на случай засухи. Нынешняя потребность Египта и Судана в воде составляет 52 миллиарда кубометров. Весь остаток воды – это чистая прибыль. Он позволит увеличить площадь обрабатываемой земли в Египте на 20 процентов, кроме того, станет возможным значительно улучшить всю систему ирригации. Можно будет регулировать уровень Нила соответственно потребностям отдельных сельскохозяйственных культур, что поднимет их урожайность. Короче говоря, если до сих пор земледелие подчинялось режиму Нила, то теперь Нил будет подчинен потребностям земледелия. Так, например, плотина позволит отвести миллион федданов земли под выращивание риса, что избавит страну от опасностей, связанных с преобладанием одной-единственной культуры – хлопка. Тем самым Египет будет защищен и от угрозы наводнений и получит возможность сберечь значительные суммы, которые ежегодно расходуются на укрепление берегов. Сверх того, плотина обеспечит устойчивый уровень воды и в других водохранилищах (существует несколько таких водохранилищ, разумеется значительно более мелких). А это в свою очередь позволит полностью использовать их как источники белой энергии.

Вот именно – энергии! Вода, уровень которой поднимет Высотная плотина, будет приводить в движение огромную гидроэлектростанцию – 12 турбин мощностью 180 тысяч киловатт каждая. Общая их мощность равна мощности всех электростанций Югославии и превышает мощность всех электростанций Дании.

Все это дает возможность развить промышленность и осуществить мечту патриотически настроенных руководителей, которые не желают, чтобы египтяне были лишь проводниками, ведущими туристов к великолепным памятникам, сооруженным их предками. Ради этого они готовы пожертвовать древними гробницами, храмами, крепостями, фресками, рельефами и скульптурами. Поэтому они не заколебались, когда встал вопрос о затоплении Нубии.

Вот что говорилось в заметке, помещенной в еженедельнике «Тайм» 20 декабря 1963 года:

«В последний раз мы пришли к гробнице наших предков, – заявил шейх Ахмед Мардани.– Женщины и дети плакали, а мы старались утешить их, однако мы понимали, что нам предстоит потерять свои дома и изменить свою жизнь навсегда».

Шейх Мардани оплакивал себя и 100 тысяч других египетских нубийцев, эвакуация которых была завершена на прошлой неделе. Впервые их дома были затоплены в 1902, а затем в 1912 и 1933 годах... Ежедневно отправляются теперь по 300 человек пароходами на север, в Ком-Омбо, где правительство строит 25 тысяч домов, 138 магазинов, 33 мечети и 36 школ. Дома строятся по нубийскому образцу, но из камня. Некий пожилой человек сказал:

«До сих пор я всегда просыпался по утрам от журчания речной воды. Теперь я просыпаюсь от грохота утреннего экспресса Асуан – Каир».

Нубийские женщины, по-видимому, довольны переменами. Каменные стены и бетонные полы лучше высохшего ила. И, кроме того, здесь, в Ком-Омбо, есть кинотеатры, школы, больницы и телевидение...

Они едут вдоль реки со своими койками из пальмового волокна, амулетами, овцами и козами. И поют:

Нил затопит Нубию –

И нам надо забыть о прошлом.

Река дает жизнь –

И она же несет смерть.

Такова история древнейшей страны, переданная журналистом, который, видел ее перед потопом. Это, рассказ о праве на уничтожение чудесных памятников старины и об обязанности спасать их, а также рассказ о людях, выполняющих эту обязанность. На землю, бывшую свидетельницей самых истоков нашей истории, надвигается потоп, искусственно создаваемый рукой человека. Люди ушли очень далеко от той эпохи, хотя, быть может, и не столь далеко, как им кажется.

Когда в феврале 1964 года в Варшаве я заканчивал эту книгу и на дворе было снежно и морозно, из Судана пришло письмо. Писал мой брат, выполняющий в Фарасе обязанности фотографа и бывший очевидцем последних дней Нубии. Он сообщал, что раздел раскопанных памятников закончен и Польша получила 52 фрески, в том числе и серию портретов епископов. Брат писал также, что храм Абу-Симбел будет сохранен, что все сложные проекты его спасения отвергнуты и принят самый дешевый, разработанный итальянскими каменотесами из известных каменных карьеров в Карраре. Храм будет разрезан на отдельные части и вывезен в безопасное место.

В заключение брат писал: «В Фарасе необычайная суматоха. Переписывают пальмы, ослов, людей, выплачивают компенсацию. Послезавтра всех обитателей погрузят на пароход, перевезут в Вади-Хальфу, посадят в поезд – и наступит конец Фараса».

Продолжения не будет.

Варшава, октябрь 1963 – февраль 1964