л. м. 6305, р. х. 805.

В сем году Круммос, вождь болгаров, отправил посольство к царю Михаилу о мире чрез Даргамира, желая утвердить договор постановленный при Феодосии сыне Адраминтина и Германе патриархе с Комерсием, который тогда был повелителем Болгарии. В том договоре границею между обеими землями назначен Милеон Фракийский; положено давать платья и красных кож ценою на тридцать литров золота, а сверх того с обеих сторон возвратить взаимно беглецов, хотя бы они были злоумышленники против своих правительств; торгующим с обеих сторон выставлять свои товары за подписью и с печатями и вносить в общественные отчеты; он написал также угрозу царю: если ты не поспешишь утвердить мира, то по твоему же определению пойду осадою против Мезимврии. Царь, получивши такое предложение, по внушению худых советников не принял мира. Из ложного благочестия, а более по невежеству глупые советователи утверждали, что не надлежало выдавать переметчиков, и в свидетельство приводили Евангельское слово Господа: приходящего ко Мне Я не изжену. В половине октября месяца Круммос окружил Мезимврию с машинами и осадными орудиями, которые устроять научился по поводу Никифора, разорителя христиан. Во время похода своего он принял одного аравитянина, принявшего крещение, весьма опытного в механике, и поставил его в Адрианополе, впрочем не сделавши ему по достоинству никакого воздаяния, ни благодеяния, но и жалованье ему уменьшил, и когда тот начал жаловаться, жестоко высек его. Обиженный пришел в отчаянье, убежал к болгарам и научил их всякому устроению военных машин. Крумма осадил город и поелику не было ему сопротивления, а городу помощи, по причине какого-то усыпления, целый месяц продолжавши осаду, наконец взял его. 1-го числа ноября месяца царь, призвав патриарха, в сих тесных обстоятельствах советовался о мире. Здесь присутствовали митрополиты Никейский и Кирикский, и прежние глупые советователи. Патриарх, митрополиты и сам царь предпочитали мир, но злые советники с Феодором, игуменом Студийским, отвергали его говоря: с нарушением божественной заповеди не должно желать {366} мира: ибо приходящего ко Мне; не изжену, сказал Господь, они не знали, что говорили и к чему клонились приведенные слова. Во-первых, если б и никто не перебегал к нам, то заключением мира мы могли бы сохранить внутри двора находящихся, которых теперь выдали; во-вторых, если и перебежали некоторые немногие, несмотря на то надлежало бы лучше пещись о спасении большого числа особенно своих соплеменников, нежели обогащаться неверным и неизвестным. Богу приятнее, чтобы спасались многие, нежели немногие; но подвергать опасности большую часть для малой прибыли есть крайнее безумие. Притом, не пекущийся о домашних своих по апостолу Павлу отвергается от веры и хуже неверного судится. Где же теперь: с ненавидящими мира бех мирен; или эти советники были умнее Павла и Давида? Кто теперь умнее Германа триблаженного, если б не по (гибельному), душегубительному своему мнению воспротивились миру злые глупые советники? Это случилось 1-го числа месяца ноября, как уже сказано. 4 числа того же месяца видна была комета в виде двух блестящих соединенных, лун, и опять разделившихся на разные виды, и представляла образ человека без головы. На другой день пришло к нам печальное известие о взятии Мезимврии и наполнило всех унынием от ожидания еще больших несчастий. Неприятели нашли в сем городе изобилие всего необходимого для продовольствия жителей, и в тоже время взяли Делвет, и нашли в них тридцать шесть медных сифонов и не малое количество морского извергаемого огня и множество золота и серебра. В том же году многие из Палестины и Сирии христиане, монахи и мирские прибыли в Кипр избегая чрезмерного озлобления от аравитян, ибо в Сирии, Египте, и Африке, и во всех странах подвластных им возникло совершенное безначалие, убийства, грабежи, прелюбодейства, неистовства и всякие богомерзкие дела соделываемы были сим богоотверженным народом и в селах, и в городах, и во святом граде Христа Бога нашего достопочитаемые места святого воскресения, лобного места и прочие подверглись осквернению; равным образом опустошены и в пустынях знаменитые лавры святого Харитона и святого Саввы и прочие монастыри и церкви. Жители их частью потерпели мученическую смерть, частью прибыли в Кипр, отсюда в Византию, где благочестивый царь Михаил и святейший патриарх Никифор приняли их дружелюбно, и для приходящих подарили в городе знаменитый монастырь оставшимся же в Кипре монахам и мирским послали талант золота, и приложили об них всевозможное попе-{367}чение. Михаил был ко всем добр и снисходителен, но в управлении государственных дел неискусен, рабски предан Феоктисту магистру и прочим начальникам. В феврале месяце два христианина, бежавшие из Болгарии, донесли царю, что Круммос умышляет сделать внезапное вторжение во Фракию. 15 числа того месяца царь выступил из города и по Промыслу Божию Круммос возвратился без успеха и с немалою потерею воинов. Царь, пришедши в Адрианополь и устроивши в нем порядок, с радостью возвратился в столицу, вошедши в обитель святого Тарасия, и совершивши поминовение его с царицею Прокопиею, поставил над святым гробом его балдахин ценою в девяносто пять литров. После взятия Мезимврии царь отказал Круммосу в мире, и собравши войско из всех легионов, до весны приказал отправиться во Фракию; но ропот был всеобщий; особенно роптали каппадокиане и армяне. Царь сам с легионами выступил в мае месяце и Прокопия сопровождала его до Водопровода близ Ираклии. Войско негодуя на сие обратилось к злословию и ругательству против Михаила. 4 числа мая месяца случилось солнечное затмение, когда солнце по наблюдениям стояло на двенадцатой степени Тавра, войско пришло в великий страх. Царь с военачальниками и войсками производил движения по Фракии, но не приближался к Мезимврии, не предпринимал ничего другого к истреблению врагов, но просто полагался на пустые слова своих неопытных в войне советников, которые уверяли, что неприятель не осмеливается выйти против него и засел в своей земле. Но многочисленность соплеменных была жесточае варварского нападения; они, нуждаясь в необходимых потребностях, мучили жителей грабежами и нападениями. В начале июня месяца Круммос, вождь болгаров выступил с своими войсками, и не без страха взирал на многочисленность христиан. Он остановился лагерем в Версиникии в тридцати милях от царского лагеря, и Леон, патриций и вождь восточных сил, Иоанн патриций и вождь Македонии, и Аплакис, слишком желавшие сразиться с неприятелем, удержаны были царем по внушению злых его советников. Между тем, когда в Константинополе архиерей совершал служение во храме святых Апостолов, некоторые злочестивые из проклятой ереси богоненавистного Константина сняли с петлей врата в царские гробницы; народ по великому стечению и тесноте не обращал на то внимания, и вдруг с великим шумом отворили их, будто по какому-то божественному чудодействию; потом ворвались туда, припали к гробу заблудшего, призывали его, а не Бога; восстань, говорили они, и помоги {368} погибающему государству; потому распространили молву, что он восстал верхом, и пошел воевать против болгаров, тот, который живет с демонами в тартаре. Градоначальник схватил их, и они сначала лгали, что врата к гробницам сами собою отворились; но предстоя пред судилищем градоначальника, и колеблясь в показаниях до пыток открыли все свое злоухищренное дело; градоначальник, наказавши их, как следовало, водил их всенародно и заставил рассказывать вину своего наказания. Изобретатель всякого зла диавол внушал войскам, чтоб они не себя обвиняли за грехи свои, но православную, отцами переданную веру монахов, которые составляют училище божественной философии. Многие из сих сквернословящих по наружности только были христиане, а по сущности павликиане, которые, не смея явно открыть свое учение, под сим предлогом обманывали простаков, ублажали Константина иудейски мудрствовавшего, как пророка и победителя и принимали его злое учение к ниспровержению воплощенного домостроительства Господа нашего Иисуса Христа. 22 июня месяца христиане и болгары недалеко от Адрианополя устроились к сражению, от которого христиане сильно поколебались страхом, и враги такое преимущество одержали, что после первого удара увидели христиан бегущими. Круммос удивился этому, почитал случившееся какою-либо засадою, и удерживал несколько времени своих от преследования. Но увидевши беспорядочное бегство, преследовал, побил великое множество воинов, взял обоз и с ним великую добычу. Царь, увлеченный бегущими возвратился в город, проклинал и воинов и начальников их и поклялся сложить с себя корону царскую, и это сообщил он Леону патрицию военачальнику восточных стран, мужу благочестивому, храбрейшему, ко всему способному, который мог править царством; но Леон не соглашался принять царство, и царь, оставя его предводителем легионов, 24 июня прибыл в царствующий град с намерением сложить с себя власть, избрать другого царя, в чем не соглашались с ним его супруга и чиновники. Но Никифор святейший патриарх одобрил это намерение, и ручался за спасение его и детей его, если таким образом передаст он кому-либо власть свою. Военачальники и войско, узнавши о бегстве царя, и не имея надежды чтоб он царствовал над ними, посоветовались между собою и просили Леона военачальника восточных стран помочь общему делу и принять на себя благоустройство христиан. Он несколько времени усильно отказывался, представляя себе и трудное состояние дел, и страшные набеги варваров, и со-{369}храняя к царям данную присягу право без злоумышления. Но видя, что враг приступает к самому городу, написал и утвердил пред Никифором патриархом свое православное исповедание веры, прося молитв его и благословения к принятию царства. И взошедши на трибунал пред городом признан был и военачальниками и от воинов законнейшим царем римским, и в половине дня чрез златые врата вошел в Константинополь и занял дворец. Между тем Михаил, услышав о провозглашении его, с Прокопиею своею супругою и с детьми прибегнул в молитвенный дом у площади, и все они остригшись возложили на себя монашеские одежды. 11 числа июля месяца, шестого индиктиона, во второй день недели, наутро венчан был Леон патриархом Никифором на возвышенности в великой церкви, и приказал охранять днем и ночью градские стены; сам везде присутствовал, всех ободрял и советовал быть благонадежными, ибо Господь скоро сотворит чудеса заступлением пречистой Богородицы и всех святых и не попустит совершенно постыдиться за множество наших беззаконий. Круммос между тем, этот новый Сеннахирим, напыщенный своею победою, оставил брата своего с войском его осаждать Адрианополь, чрез шесть дней самодержавия Леона, приступил с силою, с конями к царствующему граду, обошел его пред стенами от Влахерн до златых врат, развивая свои войска, совершил свои скверные, демонские жертвоприношения на лугу у златых врат пред морем и просил царя вколотить свое копье у сих врат, но царь не согласился и Круммос возвратился в свой шатер. Удивившись стенам градским и удивительному устройству в царском войске, он видел невозможность осадить город, и обратился к переговорам; сначала он старался узнать расположение жителей. Царь, пользуясь сим случаем, хотел убить его копьем: но за множество наших беззаконий, он не привел этого в исполнение по неспособности тех, на которых возложено сие дело; они хотя и ударили его, но не причинили смертного удара, и этот злодей, пришедши еще в большее неистовство послал отряд к святому Маманту, сжег здесь дворец и положивши на колесницы медного льва с ристалища Идрийского дракона и мраморы изящнейшие, возвратился с сею добычею, осадил Адрианополь и взял его.

КОНЕЦ.

???? ???. {370}