«Откуда пошла Русская земля, кто в Киеве начал править»

«Откуда пошла Русская земля, кто в Киеве начал править»

Далекое прошлое русской, а в настоящее время и украинской, истории вызывало раньше и продолжает сегодня вызывать многочисленные споры, порождает разнообразные, порой диаметрально противоположные точки зрения и выводы. И это вполне закономерно. Первые летописи на Руси начали составлять в Киеве и Новгороде, предположительно с конца X – начала XI столетия. А дошедшие до нас летописи, включающие материал этих ранних свидетельств, датируются концом XIV–XVI столетием. Естественно, за это время на Руси утекло много воды, произошло много событий, изменивших конфигурацию государственных границ. Понятно, что летописцы, писавшие в поздние времена, видоизменяли тексты, вносили свои правки и дополнения. Вспомним пушкинского монаха Пимена, который трудился в тиши монастыря. И труд этот был нелегким, об этом говорит и монах из Нижегородского княжества Лаврентий: «Радуется купец прикуп сотворив, и кормчий в отишье пристав, и странник в отечество свое пришед; так же радуется и книжный списатель, дошед конца книгам. Тако ж и аз худый, недостойный и многогрешный раб божий Лаврентий мних… А ныне, господа отцы и братья, оже ея [если] где описал, или переписал, или не дописал, чтите [читайте], исправляя бога деля [ради бога], а не кляните, занеже [так как] книги ветхи, а ум молод, не дошел». Это единственная сохранившаяся летопись, у которой имеется конкретный автор. А начинается она с «Повести временных лет», написанной еще в начале XII столетия в Киеве монахом Нестором: «Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля».

Автор «Повести» начинает свое повествование рассказом о том, как разделена была земля между сыновьями Ноя. «По потопе [после потопа] трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Хам, Иафет. И достался восток Симу… Хаму же достался юг… Иафету же достались северные страны и западные… Дунай, Днестр, Кавказкие горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток в страны Сима. В странах же Иафета сидят русские, чудь и всякие народы…» Далее автор рассказывает о племенах славян, которые в будущем составят Русское государство. «Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне (жили в среднем Поднепровье. Здесь основан Киев), древляне (рядом с полянами, вдоль реки Припять), новгородцы, полочане (на территории современной Беларуси), дреговичи и радимичи (верхнее течение Днепра), северяне (современная Черниговская и часть Сумской области), бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, платящие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы – эти говорят на своих языках, они – потомство Иафета, живущее в северных странах». Таким образом, летопись свидетельствует о том, что на этой стадии у славян существовали государственные образования, поскольку они собирали дань с соседних племен. Затем автор характеризует быт и нравы славянских племен: «Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые – свой нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее – кто что даст. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах…»

Рассказывая о нраве и быте славян, летописец не забыл упомянуть и о том, что «жили они на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно». Здесь же помещен рассказ о возникновении на землях полян города Киева: «И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоривицей. И построили городок во имя старшего своего брата и назвали его Киев… и были те мужи мудры и смыслены…» Затем автор приводит другую легенду, вероятно, распространенную в его время: «Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: "На перевоз на Киев"». Но эту версию он отбрасывает, говоря: «Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а между тем Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, и великие почести воздал ему, говорят, тот царь, при котором он приходил». Умер Кий, как и его братья и сестра, в Киеве.

После смерти Кия и его братьев, по версии русского летописца, в жизни восточных славян наступает черная полоса. Мимо Киева проходят то болгары, то обры, то угры [венгры]. На княжества восточных славян нападают кочевники – хазары. В Новгородской земле хозяйничают норманны – варяги [жители северных стран]. Летописец пишет: «Варяги из-за моря взимали дань с чуди и со славян, и с мери, и со всех кривичей. А хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма».

Восточные славяне воюют друг с другом. Борьба происходит и внутри каждого княжения. Особенно остро она разгорелась на северо-западе, среди племен, живших около озера Ильмень. «И начали сами собой владеть, и не было среди них правды, – пишет летописец, – и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: …поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву… И пошли за море к варягам, к Руси. Те варяги назывались Русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали Руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля…» Было это в 962 г. Через два же года «умерли Синеус и брат его Трувор. И овладел всею властью один Рюрик и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – славяне, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик».

Приведенный текст позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, до призвания варягов Рюрика в славянских землях уже существовали определенные государственные образования: «и начали сами собой владеть» или «поищем себе князя». Во-вторых, Рюрик княжит в Руси: «И взяли с собой всю Русь». В-третьих, династия Рюриковичей утверждается первоначально на северо-западных землях.

Поскольку, кроме летописи, никаких других данных о том, как Рюрик был призван в славянские земли нет, то по сему поводу историки России и Украины уже более двух с половиной столетий ведут между собой ожесточенные споры. Тех, кто поверил летописи, назвали норманистами, а историков, считавших, что призвание варягов – вымысел и князь Рюрик – мифологический персонаж, стали называть антинорманистами. Кроме этих двух точек зрения, существует и третья – об автохтонном (т. е. местном) происхождении славян, русского народа и государства Русь. Эту точку зрения ее сторонники обосновывают топонимикой среднего Поднепровья. Так как исторические споры сторонников этих направлений не вместятся и в десяток пухлых томов, остановимся на наиболее вероятной версии событий. И прежде всего выясним, кто такие варяги.

Термин «варяг» в российской и украинской литературе (в западноевропейской литературе этот термин практически не встречается) в основном употребляется в собирательном смысле: северные люди – норманны. Многие современные исследователи считают, что и викинги – воины или разбойники, торговцы. (В древнескандинавском языке varingr происходит от var – верность, порука, обет; т. е. союзники, члены корпорации.) Именно викинги, или норманны, к концу I тысячелетия достигли берегов Америки, а в VIII–X столетиях они наводили ужас на всю Европу. Смелые воины, разбойники и купцы, вооруженные длинными прямыми мечами, норманны всюду приводили в трепет местное население. В самом начале IX в. норманны проникли на земли восточных славян и стали собирать с них дань. Здесь они соприкоснулись с хазарами. Через посредство хазар варяги начали торговать с арабским Востоком. Через несколько десятилетий после того как был найден путь к хазарам, варяги открыли Днепровский путь, ведший к Византии, – «путь из варяг в греки». Вожди викингов – конунги – захватывали земли в Западной и Восточной Европе и зачастую оседали там, становясь князьями, графами и даже королями. Такая же судьба была уготована Рюрику и его последователям. Так в летописи мы встречаемся со следующей записью: «И было у него [Рюрика] два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на холме небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Тамошние же жители ответили: «Было три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде».

Итак, в Киеве появились таинственные Аскольд и Дир. Имена этих князей задали много хлопот историкам, которые и до сего времени не могут установить, сколько их было? Двое или один? Арабские купцы говорили, что у руссов есть сильный князь Дир. А вот историк Ю. А. Сяков отождествляет этих бояр с воеводой эмира Кордовы первой половины IX в. Аскольдом аль-Диром. Такой же версии придерживается и другой историк, А. Б. Широкорад. Конечно, она не бесспорна, но имеет право на существование. Дело в том, что византийские источники говорят о походе руссов на Царьград в 860 г. (Русская летопись этот поход датирует 866 г. и говорит о том, что его возглавляли Аскольд и Дир.) Ряд современных российских и украинских историков утверждает, что поскольку Дира не существовало, поход возглавил Аскольд. Если мы примем за истину свидетельства византийских источников, что поход состоялся в 860 г., то, естественно, Аскольд не мог быть боярином Рюрика, поскольку последний пришел в Новгород только в 862 г. Такое утверждение позволяет некоторым украинским и российским историкам сомневаться в том, что Аскольд был скандинавом. Но пора вернуться к конкретному описываемому событию. Дело в том, что еще в 839 г. к французскому императору Людовику Благочестивому прибыло посольство от греческого императора Феофила. При посольстве находилось несколько людей из народа Русь. Не позже 842 г. значительные отряды варяго-руссов, как рассказывается в житии святого Георгия Амастридского, появились на Черном море около города Амастрида (город между Синопом и Константинополем). В скором времени последовал грандиозный поход на Царьград, о котором свои свидетельства оставили русские летописи и византийские хроники. Правда, расходятся они между собой не только в датировке похода, но и в характеристике славян-руссов. Русская летопись этот поход описывает так: «Отправились [в 866 г.] Аскольд и Дир войной на греков, и пришли туда в четырнадцатый год царствования Михаила». Здесь летописец выдерживает хронологию, поскольку ранее он упоминал: «В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля». Далее летопись повествует: «Царь же был в это время в походе на агарян… Эти же вошли внутрь Суда (предместье Царьграда), совершили много убийств христиан и осадили Царьград двумястами кораблей… Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и великие волны, чтобы разметать корабли язычников русских, и прибило их к берегу и переломало так, что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой».

Византийский же источник сообщает, что из устья Днепра около двухсот судов приплыли к Босфору: «Было нашествие варваров, россов – народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – губительный и на деле, и по имени народ… посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде принести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их (нечестивые) алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого, готового противостоять…»

Взять Царьград тогда россам не удалось, но они полностью опустошили окрестности столицы Византии и, заключив мир, отправились восвояси. Возможно, в это время Аскольд и часть его дружины приняли в Царьграде христианство. По крайней мере, позже княгиня Ольга над его могилой поставила деревянную церковь в честь святого Николая.

Но возвратимся к событиям, происходившим в русских землях. Под 879 г. летописец записывает: «Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу – родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал». Игорь, согласно данным летописи, родился в 875 г. На Руси начался период правления Олега, прозванного Вещим.

О первых годах правления Олега в Новгородской земле летописец нам ничего не рассказывает. Можно предположить, что это было время собирания большой и сильной дружины, которую Олег планировал использовать для воплощения своих грандиозных планов – продвижения на юг, установления контроля над важнейшим торговым путем «из варяг в греки».

Год 882-й. В летописи находим: «Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своих мужей. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил своих мужей. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам отправился к ним вместе с младенцем. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», а когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он сын Рюрика». И убили Аскольда и Дира… И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: «Да будет матерью городам русским». И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью». Для историков стало традицией считать захват Киева Олегом в 882 г. датой основания древнерусского Киевского государства.

Летописец о правлении Олега повествует скупо, кратко сообщая, что тот совершил несколько походов на славянские племена и заставил их, где силой, где угрозами, платить дань Киеву. Начал он в 883 г. с древлян, на следующий год пошел на северян, затем почти двадцать лет ушло на покорение дулебов, хорватов и тиверцев, но кривичей покорить не удалось. Эти походы Олега свидетельствуют о том, что земли восточных славян в это время имели довольно слабые политические и экономические связи как с Киевом, так и между собой. Кстати, это характерно было в тот период для многих стран Европы. Но до 1991 г. ни у одного из историков не возникало сомнений, что у всех славянских племен, входивших в состав Древнерусского государства, был один язык, одни верования, и они были одним народом. Что же касается варяжского элемента в Киевском государстве, то большинство варягов ассимилировалось, а остальные, прослужив несколько лет у киевского князя, отправлялись служить в Византию, а в отдельных случаях возвращались на историческую родину. Но в варяжском происхождении княжеской династии мало кто сомневался.

Сейчас трудно сказать, занял бы князь Олег достойное место в русской истории, не соверши он в начале X ст. свой знаменитый поход на Византию и не прибей щит к вратам Цареграда. Летописец это описывает так: «В год 6415 (907). Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи. Этих всех называли греки "Великая Скифь"». Конные воины двинулись берегом, а большинство ратников на 2000 судах. На каждом из судов разместилось по 40 ратников.

Когда русские суда достигли Босфора, то греки перекрыли цепями и бревнами вход в залив Золотой Рог. Тогда, повествует летопись, «вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги». Далее, возможно, для прославления полководческого таланта Олега, летописец рассказывает легенду: «И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И с попутным ветром подняли они паруса и пошли по полю к городу Греки же, увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: «Не губи города, дадим тебе дани какой захочешь». И остановил Олег воинов…» Греки согласились выплатить Олегу «на две тысячи кораблей по двенадцати гривен на уключину» (одна гривна = 170 г серебра). Кроме того, выплатить дань для русских городов: Киева, Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова, Любеча «и других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу… И повесил [Олег] щит свой на вратах в знак победы, и пошли [русские] от Царьграда… И вернулся Олег в Киев, неся золото и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим…» (Сомнительно, чтобы Олег потребовал дань для Переяславля, поскольку этот город основан внуком Игоря Владимиром.)

Успешный поход Олега на Византию завершился не только получением большого выкупа, но и заключением выгодного для Руси торгового договора. Русские купцы, пришедшие в Константинополь, могли в течение шести месяцев торговать беспошлинно. Но место проживания им отвели в пригороде у церкви св. Мамы. Купцы на время проживания, после переписи их имен, получали продукты питания: хлеб, вино, мясо, рыбу, овощи. Снабжались они продовольствием и на обратную дорогу домой. Правда, входить в город они имели право только через одни ворота, по 50 человек, без оружия, в сопровождении византийского чиновника. Интересно, что этот договор император Леон закрепил целованием креста, а Олег со своими мужами клятвою оружием и славянскими богами Перуном и Велесом.

Жизнь этого воинственного князя и собирателя восточнославянских земель в единое государство закончилась таинственным образом. Это прекрасно изобразил в своем произведении «Песнь о вещем Олеге» А. С. Пушкин. А вот что об этом говорит «Повесть временных лет»: «В год 6420 (912). Жил Олег в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал волхвов (кудесников): «От чего мне смерть будет?» И сказал ему один волхв: «Князь! Коня любишь и ездишь на нем, – от него тебе и умереть!». Теперь Олег вспомнил о нем, призвал конюха и спросил: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Олег посмеялся и укорил кудесника, сказав: «Не правду говорят волхвы, но все то ложь; конь умер, а я жив». Затем Олег приехал на место, где лежали кости коня, слез с седла и, посмеявшись, сказал: «От этого ли черепа смерть мне придет?» И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея и ужалила его в ногу. «И от того разболелся и умер он. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица». Киевский стол занял Игорь, сын Рюрика, по нашим подсчетам было ему тогда 38 лет.

Летописец в годы правления на Руси Олега об Игоре упоминает всего два раза: в 903-м и 907 г. В первый раз говорится о женитьбе Игоря на псковской княжне Ольге; во второй о том, что Олег, отправляясь в поход на Византию, оставил Игоря в Киеве.

Скупо говорят летописцы и о внутренней политике Игоря. В летописи мы встречаем всего два упоминания о походе Игоря в 913-м и 945 г. на древлян, которые не захотели давать дань и дружинников Киеву. Причем в первый раз Игорю удалось победить древлян и возложить на них дань большую, чем они платили Олегу. Второй же поход закончился гибелью Игоря. Что же произошло? Летописец описывает это так: «В тот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда (воевода Игоря) изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам». И послушал их Игорь – пошел к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружину его, так как было ее мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле…» Существует легенда о страшной казни, которую придумали древляне для Игоря. Пленного Игоря они привязали к верхушкам двух наклоненных деревьев, а затем отпустили их.

Говорит летописец и о том, что в 915 г. впервые на Русь приходили печенеги (кочевой народ южных степей), но заключили мир с Игорем и ушли на Дунай. Позже они стали союзниками Игоря в его походах на Византию.

Больше внимания уделил летописец внешней политике Игоря, прежде всего отношениям с Византией.

Первый поход (десять тысяч кораблей) Игоря на Византийские владения, вероятнее всего на Малую Азию, состоялся в 941 г. В начале русские дружины имели успех. Летописец сообщает: «Всю страну Никомидийскую попленили, и Суд весь пожгли». Русские вели себя в этой стране как варвары-завоеватели. Но греки собрали свои войска и одержали на суше победу. Оставшиеся в живых русские дружинники сели в свои ладьи и двинулись домой. Однако в море их встретил византийский флот. Греки стали «трубами пускать огонь на ладьи русских», – повествует летописец. И «было видно страшное чудо. Русские же, увидев пламень, бросались в воду морскую, стремясь спастись, – и так оставшиеся их возвратились домой». Здесь они рассказали своим, что греки «будто молнию небесную имеют и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их». Неудача не сломила Игоря. В 944 г. он «собрал воинов многих: варягов, Русь, и полян, и славян, и кривичей, и тиверцев – и нанял печенегов, и заложников у них взял, и – пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя». Но сражения не произошло. Греки предложили выкуп, на который и согласилась дружина Игоря. На следующий год между государствами был подписан мирный договор. Правда, он оказался для Руси менее выгодным, чем договор Олега.

Когда через некоторое время после этого похода Игоря убили древляне, на княжеский стол села его жена Ольга, поскольку, как пишет летописец, его сын Святослав был ребенком. И здесь летописцем заложена новая интрига. В. Н. Татищев в своей истории указывает, что Игорь женился на Ольге в 903 г., а Святослав родился в 920 г. Летописец же под 946 г. записывает: «Ольга с сыном Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на древлянскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня, ударило коня в ногу, ибо был Святослав еще ребенок». Так был Святослав ребенком или 26-летним мужчиной? Кто прав? Летописец или В. Н. Татищев? Предположим, что прав летописец, и Святославу на время похода было лет 5–6. Тогда Игорю было минимум 60 лет, а Ольге 50–53 года. (Биологи утверждают, что рождение ребенка в таком возрасте возможно.) А что Татищев? Он пишет, что о рождении Святослава говорят только Новгородская летопись и Рогожский летописец. Остальные же летописи об этом не упоминают. Что ж, будем считать, что Святослав был поздним ребенком.

Ольга, судя по имени (греческий император Константин Багрянородный приводит его скандинавскую форму – Хельга), была варяжка из Пскова. Она управляла государством до 964 г. Ольга, согласно преданиям, была мудрой женщиной. Она хитростью мстит древлянам, хитростью берет древлянскую столицу Искоростень, наконец, в Царьграде оказывается хитрее императора. Но не за одну хитрость Ольгу прозвали мудрейшей. Она объехала всю свою землю и повсюду оставила следы своей распорядительности, устанавливая «уставы» (как и что делать) и определяла «уроки» (обязанность, которую должны выполнять жители к определенному сроку, будь то уплата известной суммы денег или какая-нибудь работа и т. п.). Одновременно она определила места (погосты), куда в определенное время года должна была свозиться дань для киевского князя. Таким образом, Ольга сменила архаическую систему полюдья (сбор дани князем, количество которой определялось его жадностью, на строгую систему сбора определенного количества дани. Теперь дань привозили на погосты, где ее принимали княжеские чиновники (тиуны).

Ольга прекратила внешние походы, стоившие людских потерь, а наиболее заинтересованных в таких походах – прежде всего наемных варягов – отправляла в качестве вспомогательных отрядов в Византию, где они сражались с арабами и прочими врагами империи.

Ольга с дипломатическими целями сама ездила в Царьград. Летописец под 955 (957) г. записал: «Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду». Но здесь случился казус, который, вероятно, из каких-то политических соображений опустил автор «Повести временных лет». Дело в том, что Ольга просидела на своем корабле, ожидая приема у императора, более двух месяцев, о чем она немного позже напомнит послам императора в Киеве: «Если ты [император] так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе [обещанные подарки]». Но вернемся к пребыванию Ольги в Константинополе.

Когда император увидел княгиню, то был пленен красотой ее лица и разумностью мыслей. Легенда повествует, что император якобы ей сказал: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Ольга поняла это как предложение императора стать его женой, но ответила: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». Император вместе с патриархом крестили Ольгу и нарекли ее христианским именем Елена. Император после крещения вновь обратился к Ольге: «Хочу взять тебя в жены себе». На что Ольга ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». Император поразился ее мудрости, одарил богатыми подарками и отпустил домой. Таким образом, благодаря крещению Ольга вошла в высшие придворные круги византийского общества, ей в Византии был присвоен титул архонтиссы, то есть начальницы руссов.

«Передышкою» в правлении Ольги воспользовался ее сын Святослав, деятель необычайно энергичный и воинственный, одна из самых ярких фигур русской истории. Святослав начал править еще при жизни матери. Под 964 г. летописец записал: «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал». Стоит отметить, что в отличие от матери, Святослава не интересовало внутреннее управление государством, которым Ольга ведала до самой смерти. Святослав почти не сидел в Киеве и все недолгое время своего самостоятельного правления (около 8 лет, с 964-го по 972 г.) провел в далеких походах. Несмотря на все настояния матери, Святослав не захотел принимать христианство и остался язычником. «Как мне одному переменить веру? – говорил он. – Дружина начнет смеяться надо мною». Святослав любил суровую походную жизнь, он в походах, по словам летописца, «не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, такими же были и все прочие воины». Когда же шел войной против кого-то, делал это открыто. «И посылал в иные земли со словами, – записывает летописец, – "Хочу на вас идти"».

Святослав, подобно Олегу и Игорю, начал свою деятельность борьбою с хазарами. После похода на вятичей, данников хазар, он пошел войной и на само царство. Главные города хазар: Саркел (Белая Вежа) на Дону и Итиль на Волге покорились русскому князю. Однако поход Святослава на хазар имел совершенно другие цели, нежели набеги Игоря. Набеги Игоря – это простой грабеж. Святослав же имел намерение прочно обосноваться в этом районе и обезопасить свой тыл на время планируемых им походов на запад. Можно предположить, что, разгромив хазар, Святослав принял и титул их государя – каган. По крайней мере, преемники Святослава этот титул носили, и в середине XI в. митрополит Илларион величал этим титулом как Владимира Святого, так и Ярослава Мудрого.

Походы Святослава на Запад начались в 967 г. с кампании против дунайских болгар. Поход оказался успешным. Святослав захватил город Переяславец на Дунае и в нем утвердился. «Хочу жить в Переяславце, – заявлял князь, – там середина моей земли, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, ткани, вина и плоды, от чехов и угров (венгров) – серебро и кони, из Руси – меха, мед и рабы». Возможно, мечты Святослава и осуществились бы, если бы не появление новых и опасных врагов – печенегов. Дело в том, что, разгромив хазар, Святослав увел оттуда свои дружины и тем самым открыл путь на Русь новым кочевникам – печенегам. Они не заставили себя долго ждать. Уже под 968 г. летописец записывает: «Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце». После этого похода до 1036 г. были и другие. Часто печенеги появлялись сами, но иногда их приглашали и русские князья, используя в братоубийственной войне.

На западе Святослав, захватив болгарские земли, оказался у границы с Византийской империей. Греки не могли равнодушно смотреть на то, что на Дунае один противник (болгары) сменился другим (руссами). Византийский император Иоанн Цимисхий, один из самых блестящих полководцев Византии, лично повел свои войска на Святослава, одолел его и запер в крепости Доростоле. Святослав должен был заключить мир на условии удаления из Болгарии, в результате чего рушились его дунайские планы. Но коварный император не только добился мира на Балканах, но решил нанести Святославу удар и со стороны степи. Летописец записывает: «А переяславцы (по совету Цимисхия) послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги». На Днепровских порогах Святослав попал в засаду, был убит, и из его черепа печенежский князь Куря сделал себе чашу для питья.

В Киеве начал княжить старший сын Святослава Ярополк, а младшие сыновья: Олег – в древлянской земле, а Владимир – в Новгороде.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.