ПУТЕШЕСТВИЕ ЕКАТЕРИНЫ. НАЧАЛО ВТОРОЙ ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ.

ПУТЕШЕСТВИЕ ЕКАТЕРИНЫ. НАЧАЛО ВТОРОЙ ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ.

После первой турецкой войны среди сановников того времени быстро стал возвышаться Потемкин. Он пользовался неограниченным доверием императрицы и получил в управление только что присоединенный Новороссийский край, обнимавший собою весь юг Европейской России. Здесь предстояла большая работа: нужно было укрепить пределы России новыми городами, заселить необозримые степи переселенцами, преобразовать казацкие войска и, наконец, укрепиться на берегу Черного моря чтобы создать русский флот на южных водах. Деятельным помощником Потемкина во всех этих начинаниях явился Суворов, которого любимец императрицы выделял из всех своих сотрудников.

Когда новый край был, наконец, устроен, Екатерина задумала сама посетить эти места, чтобы собственными глазами увидеть, «что там сделано, как сделано и сколько остается еще сделать».

Путешествие императрицы было обставлено неслыханной роскошью и великолепием. Потемкин хотел показать все в лучшем виде, в особенности же — состояние войск, служивших верным оплотом русского владычества в новозавоеванном крае. Наиболее сильная дивизия была расположена под городом Кременчугом. Командование ею было поручено Суворову, только что произведенному тогда в генерал-аншефы.

Государыня прибыла в Кременчуг в конце апреля 1787 года и здесь произвела смотр Суворовским чудо-богатырям. Состояние войска было, действительно, замечательное, и парад представлял собою зрелище поразительное, удивлявшее людей не только малоопытных, но и знатоков военного дела. Показать могущество и силу русского войска было необходимо еще и потому, что в свите Екатерины было не мало иностранцев, сопровождавших ее в путешествии. Императрица была очень довольна виденным и поспешила выразить свою признательность Суворову пред лицом всей многочисленной свиты.

В это время герою было уже под шестьдесят лет. Сгорбленный, маленького роста, с седой головой, он казался хилым, но на самом деле был „крепок, здоров, проворен, неутомим, ловко ездил верхом, легко переносил труды, бессонницу, голод и жажду“. Присоединившись после маневров к свите императрицы, он поражал всех своими странностями и чудачеством, которые настолько укрепились в нем, что он уже не мог от них отказаться. Рассказывают, что, когда государыня, желая наградить его за маневры, спросила: «Чем мне наградить вас, Александр Васильевич?» — «Ничего не надобно, матушка, — отвечал Суворов, — давай тем, кто просит, ведь у тебя таких попрошаек, чай, много?» Императрица, однако, продолжала настаивать. „Если так, матушка, спаси и помилуй: прикажи заплатить за квартиру моему хозяину — покою не дает, а заплатить не-чем!“ — «А разве много?» — поинтересовалась Екатерина. „Много, матушка, — три рубля с полтиной!“ Деньги эти, конечно, сейчас же были заплачены квартирохозяину.

По окончании путешествия, императрица наградила Суворова богатой табакеркой, стоимостью в семь тысяч рублей.

Между тем, Турция, которая еще не забыла недавнего присоединения Россией Крыма, приняла путешествие Екатерины за вызов и обявила в 1787 году войну России. Началась вторая турецкая война, прославившая Суворова, как величайшего из полководцев русских.

Как и всегда, Суворову было поручено самое трудное и ответственное дело: он должен был охранять побережье Черного моря; под его начальство поступил тридцатитысячный корпус войска и Черноморский флот. Первое столкновение между воюющими произошло под Кинбурном, небольшой крепостью, лежавшей при Днепровским лимане, против сильной турецкой крепости Очакова. Битва была отчаянная. Турецкие суда высадили свои войска на берег и отплыли снова в море. Турецкий отряд, имея впереди неприятеля, а позади — море, принужден был сражаться с удвоенной храбростью; ему было два выхода: победить или умереть — отступать было некуда. Вначале, действительно, русские не устояли и дрогнули, но достаточно было Суворову крикнуть: „Ребята! за мной!“ чтобы ободрить колебавшихся. С каждой минутой битва разгоралась все сильнее и сильнее. Скоро обе стороны смешались в одну ужасную разъяренную толпу. Неприятельское ядро оторвало морду у лошади Суворова, а самого его осколком картечи ранило в бок. Он упал на землю и лишился чувств, но скоро пришел в себя и распорядился двинуть против неприятеля остаток своего отряда. В это время новая пуля прострелила ему левую руку. Истекая кровью и теряя сознание, герой все-таки продолжал руководить сражением и не оставлял поля битвы. Положение русских с каждой минутой становилось опасней. Наконец, из Херсона подоспело подкрепление. Эта помощь решила битву. Турки не выдержали и обратились в бегство, но путь им был отрезан, они столпились на берегу моря и здесь или гибли от неприятельских пуль, или в ужасе бросались в море, где и находили себе верную смерть. Только теперь Суворов решился отправиться в крепость, чтобы как следует перевязать свои раны. Победа эта имела большое влияние на дальнейший ход войны, ободрив русских и повергнув в уныние турок.

Государыня наградила Суворова орденом Андрея Первозванного, собственноручным рескриптом благодарила его за подвиг и выразила глубокое соболезнование по поводу полученных им ран.

„Не нахожу слов благодарить тебя, сердечный друг! — писал Суворову Потемкин, — да восстановит Бог твое здоровье для общих трудов!“ Солдаты сочинили в честь кинбурнской победы особую песню:

„Наша Кинбурнская коса

Вскрыла первы чудеса!"

Сам герой, делясь своей радостью с дочерью, писал ей в Смольный монастырь:

„У нас были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы. А уж как мы танцовали! В боку картечь, на руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку оторвало! То-то была комедия: насилу через восемь часов с театра отпустили. Я только что воротился — проездил пятьсот верст верхом. А как у нас весело: на море поют лебеди, утки и кулики, на полях жаворонки, синички, лисички, а в воде стерляди да осетры — пропасть! Прости, мой друг Наташа!“

Целый месяц пролежал потом Суворов, лечась от ран.