Глава 3. СС и «Аненэрбэ»

Глава 3. СС и «Аненэрбэ»

С конца 1934 года доверенным лицом Гиммлера в вопросах древней истории являлся упоминавшийся нами ранее Александр Лангсдорф. Весной 1935 года он принялся налаживать активное сотрудничество с другими национал-социалистическими учеными, начав с референта по вопросам культуры провинции Рейнланд Ганса-Иоахима Апффельштедта. На тот момент многие из историков выражали озабоченность усилением позиций Ганса Рейнерта уже в качестве руководителя «Имперского союза древней истории». В ответ на это набиравший политический вес Гиммлер заявлял в переписке, что им «не стоит волноваться относительно Р(ейнерта)».

После раскопок 1934 года

Подобная негласная поддержка привела к тому, что многие из рейнских историков стали ориентироваться на СС, полагая их достаточной защитой от амбициозных планов Розенберга и Рейнерта.

Тем временем в Детмольде произошла конференция, на которой часть ученых фактически перешла на позиции «дилетантов». После этого в Берлине состоялась новая встреча Апффельштедта и Лангсдорфа. На ней обсуждался вопрос возможности создания Имперского института, который бы занимался исключительно вопросами древней и ранней истории. В беседе Лангсдорф еще раз озвучил мысль о том, что Гиммлер планировал поставить во главе института иную личность, нежели профессор Рейнерт. В последующих разговорах с историками Апффельштедт заверял своих коллег: «Мы договорились, что при ближайшей возможности детально обсудим с рейхсфюрером СС все вопросы, касающиеся древней истории, что должно привести к единству мнений и воззрений». Несколько недель спустя Апффельштедт в одном письме вновь сообщал, что «рейхсфюрер СС имеет большие сомнения относительно личности Рейнерта». Как видим, Гиммлер очень решительно вошел в сферу исторической науки, будучи настроенным непременно вытеснить из нее Розенберга и его «паладинов». Если не брать в расчет факт его случайного попадания в правление Фонда «Экстернштайн», то в начале 1935 года рейхсфюрера СС в первую очередь интересовал проект по созданию Имперского института. Гиммлер планировал поставить во главе его своего представителя — Александра Лангсдорфа. Но для этого надо было ослабить позиции Ганса Рейнерта.

Одновременно с этим в мае 1935 года произошло событие, которое на первый взгляд был ничем не примечательным. Под руководством историка Вернера Буттлера начались раскопки городища Бенсберг (I–IV века). Эти раскопки были примечательны тем, что в них впервые приняли участие эсэсовцы, то есть их можно считать первым реализованным археологическим проектом рейхсфюрера СС. Почти сразу же после этого, в июне 1935 года, Гиммлер пригласил Александра Лангсдорфа в Личный штаб в качестве руководителя отдела археологических раскопок. Видя растущий интерес к древней истории и опасаясь догматика Розенберга, буквально за месяц до учреждения общества «Наследие предков» историки Западной и Южной Германии выразили готовность сотрудничать с СС.

Тем временем Ганс Рейнерт пытался подчинить себе объединения историков, занимавшихся проблемами древней истории, что должно было сделать его «Имперский союз» главной организацией с этой области. Впрочем, это получалось у него плохо, в том числе по причине того, что многим историкам был подан пример конференции, проходившей в Детмольде. В большинстве случаев на предложение влиться в состав «Имперского союза» Рейнерт получал вежливый отказ.

Некоторые из современных историков склонны считать, что подобные отказы были инициированы Александром Лангсдорфом, который уже занимал в Личном штабе рейхсфюрера СС должность начальника отдела археологических раскопок. Сейчас очень сложно установить, было ли это в действительности. По большому счету решение о «нецелесообразности унификации» могло быть принято хотя бы в силу опасений относительно растущих с каждым днем амбиций Ганса Рейнерта. В любом случае это создавало необходимые условия для того, чтобы Гиммлер задумался о создании собственной исторической организации. В итоге 1 июля 1935 года Генрих Гиммлер, Герман Вирт и Рихард Вальтер Дарре учредили исследовательское общество древней истории «Немецкое наследие предков», более известное как «Аненэрбэ».

Последствия создания «Аненэрбэ» не заставили себя ждать: уже 10 июля 1935 года Гиммлер отдал приказ, чтобы на территории каждого абшнита СС было раскопано одно культовое место или сооружение, что должно было, по мнению рейхсфюрера СС, укрепить связь эсэсовцев с германским доисторическим прошлым. При этом глава СС подчеркнул, что «он признает ценность научных изысканий и готов к сотрудничеству с Розенбергом и Рейнертом, равно как и любыми силами, действующими в сфере древней истории, но только на условии полного единодушия». В случае нападок и препятствования исследовательской деятельности СС Гиммлер угрожал разорвать все отношения «с позволившими себе подобное». Судя по всему, рейхсфюрер СС предвидел возможность начала кампании в подконтрольной Розенбергу прессе, а потому принимал меры, которые должны были обезопасить присягнувших ему на верность историков.

В этом сюжете обращает на себе внимание соседство «культовых мест» и «ценности научных изысканий». Очевидно, что это было одной из первых попыток Гиммлера обосновать при помощи археологии и древней истории ритуалы СС, что позже вылилось в попытки создания некой эсэсовской эрзац-религии. То есть происходило скрещивание эзотерики, ритуалов и точных наук. Подобный симбиоз как нельзя лучше характеризовал Гиммлера как человека, который сочетал в себе приверженность самым фантастическим идеям со склонностью к скрупулезному планированию.

Уже в конце июля 1935 года была достигнута договоренность о сотрудничестве между СС, Имперским министерством воспитания и историками из Западной Германии. Основные переговоры между Бернхардтом Рустом, представлявшим интересы министерства, Лангсдорфом как представителем Гиммлера и Апффельштедтом как выразителем позиции историков шли с 10 по 16 июля 1935 года. В основном разговор касался деятельности «Имперского института древней и ранней истории». При обсуждении вопроса, кто должен был возглавить данный институт, Руст настаивал на фигуре Теодора Виганда. В приватных разговорах министр воспитания находил, что Лангсдорф не обладал необходимой твердостью, чтобы справиться со всеми трудностями, а также отразить нападки конкурентов из лагеря Розенберга. Сам Лангсдорф не был удивлен подобному развитию событий. Он давно уже видел себя в рамках Управления СС по вопросам расы и поселений, где должен был возглавить историческое направление работы. При этом он выражал готовность принять на работу в Управление СС по вопросам расы и поселений всех историков из западной части Германии, что могли подвергнуться нападкам со стороны Рейнерта и Розенберга. Так СС впервые заявили о себе как о структуре, «покровительствовавшей» науке. Первым профессиональным историком, который был взят под крыло Гиммлера, был Вернер Буттлер.

Некоторые из нынешних историков задаются вопросом: была ли в то время у Гиммлера ясная программа действий, и как его поведение можно было трактовать в свете попыток избежать открытого конфликта с Альфредом Розенбергом? Сразу же надо отметить, что большинство решений Гиммлер принимал спонтанно, то есть едва ли можно было говорить о четкой программе действий. Кроме этого, рейхсфюрер СС опасался публичного столкновения с Розенбергом, но отнюдь не потому, что позиции «министра без портфеля» были сильны, а потому, что за несколько месяцев до этого Гитлер отдал вполне конкретный приказ. Приказ гласил, что между партийными функционерами не должно быть никаких открытых столкновений, а в своей деятельности они должны были прежде всего ориентироваться на создание образа сплоченной партии и государства. Впрочем, это не исключало возможности неявных противоречий, чем и воспользовался Гиммлер, начав свою деятельность как бы «исподволь».

Действия Гиммлера, конечно же, не остались незамеченными в ведомстве Розенберга. Весьма обеспокоенный Рейнерт писал своему шефу, что «СС запланировали в ближайшее время создать культурное учреждение, во главе которого планируется поставить Лангсдорфа». Глава «Имперского союза древней истории» полагал, что об этом «грубейшем превышении служебных полномочий» надо было доложить Гитлеру. Вскоре у Рейнерта появился вполне конкретный повод для возмущений. В Ёрлингхаузене местный краевед Герман Дикман задумал поставить на месте раскопок модели древних германских домов в пропорции 1:1. Рейнерт предполагал, что инициатива создания музея под открытым небом принадлежала либо только что созданному «Наследию предков», либо проводилась под патронажем одной из эсэсовских структур. Попытка СС закрепиться в Ёрлингхаузене вызывала особое возмущение Рейнерта хотя бы потому, что этот город он считал своей «вотчиной».

Когда Рейнерт говорил в своем письме «о культурном учреждении, во главе которого планируется поставить Лангсдорфа», то он подразумевал отнюдь не «Наследие предков». Речь шла о специальном отделе, запланированном в структуре Управления СС по вопросам расы и поселений. Инициатива создания этого отдела принадлежала австрийскому полковнику Карлу Марии Вилигуту, который был известен эсэсовскому руководству под ритуальным именем «Вайстор». Вилигут не был известен широкой публике и считался чем-то вроде придворного мага Гиммлера. Именно с «Вайстором» вел активную переписку в то время Александр Лангсдорф. Отдел, который в рамках Управления СС по вопросам расы и поселений должен был заниматься древней историей, обозначался литерой RAIIIb.

По большому счету этот отдел воплощал в себе два проекта (мировоззренческие и ритуальные построения «Вайстора» требуют отдельного рассмотрения в рамках самостоятельной книги). Во-первых, в нем должны были числиться ученые-историки, которые представляли интерес для Гиммлера. Во-вторых, планировалось, что со временем отдел разрастется и превратится в Штаб СС по вопросам древней истории. Сейчас очень сложно сказать, почему был выбран именно такой путь, а также каковы были предполагаемые функции этого штаба. В любом случае все лояльные Гиммлеру историки должны были быть привлечены к сотрудничеству с СС.

Но не стоит полагать, это был некий «благотворительный» проект, направленный на поддержку историков. Сотрудничество с СС должно было осуществляться «в рамках национал-социалистического мировоззрения, в частности, для объяснения соответствующих расовых взаимосвязей». Уже эта фраза наглядно показывает главную мотивацию «исторического проекта» в рамках СС. Это должны были быть политически контролируемые исследования, итоги которых должны были отвечать постулатам эсэсовской идеологии, а стало быть, осуществлять их должны были только «надежные члены партии». В этом отношении эсэсовские начинания ничем не отличались от устремлений Розенберга. Чтобы достигнуть предполагаемых целей, и историки-профессионалы, и историки-дилетанты должны были пройти некую проверку. В первую очередь эсэсовское руководство интересовали приверженность и понимание национал-социалистической идеологии (расовое учение, отношение к христианству и эволюционному учению, предрасположенность к новому вероисповеданию). Далее СД (эсэсовская служба безопасности) с привлечением местных организаций НСДАП проводили проверку личности, ее поведения, собирали характеристики.

Если принять во внимание эти процедуры, то становится ясным, что собственно научная квалификация историков для руководства СС была не столь важна, или как минимум находилась не на первом месте. Приоритет имели мировоззренческие установки конкретного исследователя, а научные знания шли лишь в конце списка необходимых требований для участия в «проекте». Собственно, сам «проект» можно было бы назвать попыткой инфильтрации СС во все области общественной жизни. В данном случае речь шла об исторических учреждениях. Историки-эсэсовцы должны были занять лидирующие позиции на университетских кафедрах, в различных музеях, в ведомствах по охране культурно-исторических памятников.

Была у этого «проекта» и вполне конкретная конечная цель. В течение двух лет планировалось постепенно внедрить специалистов-эсэсовцев во все государственные структуры, которые определяли политику в области изучения древней истории. Таким образом, должна была быть достигнута гарантия того, что древняя история как область знаний находилась бы в Германии под контролем СС. То есть «охранные отряды» планировали осуществить сращивание с прочими служебными инстанциями. В качестве таковых называлось десять ведомств, в том числе: министерство воспитания, министерство внутренних дел, военное министерство, министерство труда и занятости, Национал-социалистический союз учителей (лерер-бунд), имперское руководство молодежи. Весьма характерно, что в этом списке не значилось ведомство Альфреда Розенберга. А это могло означать одно из двух: либо с этим ведомством не предполагалось иметь никаких контактов, либо (что скорее всего) Гиммлер планировал в ближайшей перспективе устранить его с политической сцены, лишить каких-либо рычагов управления.

Эсэсовский «исторический проект» был некой защитой от рисков, которые касались не только планов Рейнерта.

Во время раскопок в 1935 году

Последующее развитие событий показало, что Гиммлер планомерно осуществлял свои задумки в данной сфере. В этой связи необходимо задаться вопросом: как «проект» отразился на Экстернштайне?

Изменившаяся обстановка на общеимперском уровне почти сразу же имела свои последствия и для Фонда «Экстернштайн», и для раскопок, которые проходили у скал. Мероприятия, которые были предприняты Фондом, были во многом связаны с донесениями экскурсовода Фрике, который являлся осведомителем СД. В первую очередь все они имели отношение к посещению Экстернштайна Вильгельмом Дёпферфельдом. Согласно донесению, Дёпферфельд в сопровождении Тойдта прибыл на место раскопок. Тойдт хотел продемонстрировать гостю «старейшее, достойное Трои поселение». Фрике позволял себе предположить, что на самом деле Дёпферфельд являлся хорошо замаскированным критиком Тойдта, а его визит к Экстернштайну осуществлялся по заданию католической церкви. Опасаясь подрывных акций со стороны католиков, Фрике предлагал, чтобы в будущем все визиты к скалам согласовывались с правлением Фонда, а также о них уведомлялись местные государственные и партийные органы. Несмотря на то что иные источники на предмет визита Дёпферфельда к Экстернштайну отсутствуют, кажется очень сомнительным, что это было сделано по поручению католической церкви, скорее всего это были бурные фантазии Фрике. Однако донесение осведомителя возымело свое действие. Почти сразу же министр Рике издал следующее предписание: «Принимая во внимание различные инциденты у Экстернштайна, впредь прошу уведомлять о предстоящих визитах Фонд или же господина Фрике». Из этого документа следует, что министр Рике доверял сведениям, которые поставлял Фрике, но тем не менее мог полностью на него положиться. Об этом свидетельствует письмо от 22 июля 1935 года, в котором министр сообщал, что «не считает целесообразным делать его (Фрике) доверенным лицом председателя правления и устанавливать с ним отдельные отношения прочих представителей Фонда».

Этот небольшой инцидент пополнялся сообщением о визите к скалам Александра Лангсдорфа. Сам визит состоялся 26 июля 1935 года. Во время его Лангсдорфа сопровождал исследователь Хельмут Арнц, который являлся не только представителем «Общества помощи немецкой науке», но и министерства по делам образовании и религии. Цель этого визита так и осталась до сих пор невыясненной. Скорее всего речь надо вести о контроле над процессом археологических раскопок. По крайней мере сторонники Ганса Рейнерта видели в этом событии исключительно инспекционную поездку. Действительно, после этого Лангсдорф и Арнц беседовали с Вильгельмом Тойдтом, причем гости выражали свое недовольство тем, как шли раскопки.

После раскопок 1935 года

Результатом всех этих событий стало то, что в августе 1935 года в Фонде «Экстернштайн» было решено применить сугубо партийный «фюрер-принцип».

Буквально накануне партийного съезда 1935 года, который традиционно проводился в Нюрнберге, правление Фонда издало предписание, согласно которому доступ к скалам Экстернштайна ограничивался евреям и «друзьям евреев». Формальным поводом для этого являлось предположение, что евреи не «смогут постигнуть сути германской святыни». После этого правление Фонда «выражало надежду, что доступ евреям будет закрыт ко всем культовым местам Германии, и сожалело, что некоторые немцы по чисто коммерческим соображениям продолжают водить дружбу с евреями». Кроме антисемитского содержания, это указание очевидно подтверждало, что правление Фонда полностью разделяло теорию об Экстернштайне как «германской святыне», которая отвечала национал-социалистическому мировосприятию. Впрочем, в данном случае нельзя Экстернштайн выделять как отдельный объект, так как данные меры, направленные против евреев, были всего лишь частью многочисленных антисемитских мероприятий, которые предшествовали принятию «расовых Нюрнбергских законов» 1935 года.

После того как в июле 1935 года Лангсдорф посетил Экстернштайн, министр Рике стал вынашивать идею сделать этого историка ответственным за организационную деятельность Фонда. До этого момента всеми его делами фактически ведал липпский чиновник Опперман. На первый взгляд это предложение нашло поддержку у Генриха Гиммлера. По крайней мере в разговоре с гауляйтером Майером, который состоялся в середине августа 1935 года, рейхсфюрер СС заявил: «Я сам выступаю за Лангсдорфа». Эти слова были продублированы в официальном письме. Однако некоторое время спустя Гиммлер по непонятным до сих пор причинам изменил свое мнение. Теперь глава СС считал, что ни Андрее, ни Лангсдорф, ни Фрике не подходили для данной должности. Не исключено, что Гиммлер ориентировался на мнение приближенного к нему Хельмута Арнца, который весьма иронично заявил о «прямо-таки „замечательном“ состоянии Экстернштайна». Кроме этого, Арнц рассказал историю о том, что во время экскурсии Фрике бахвалился — он будет скидывать несогласных с теориями Тойдта туристов прямо со скал. В итоге делами Фонда было предложено ведать доверенному лицу Гиммлера унтерштурмфюреру СС (на тот момент) Карлу Дибичу. Само это предложение уже говорит о многом. Дибичу поручали самые важные проекты, в которых был заинтересован Гиммлер. Именно Дибич создал проект эсэсовской униформы, именно он оказался причастным к созданию интерьеров замка Вевельсбург и т. д.

Несколько дней спустя после того, как Гиммлер отверг фигуру Лангсдорфа в качестве управляющего делами Фонда, оба они вновь посетили Экстернштайн.

Вильгельм Тойдт и комендант замка Вевельсбург Манфред фон Кнобельсдорф

Можно предположить, что визит был во многом спонтанным, так как липпское правительство не получило никаких предупреждений о предстоящем визите «высоких гостей».

В данной главе нередко упоминался партийный съезд в Нюрнберге 1935 года, который в основном памятен для историков принятием «расовых законов». Однако в рамках данной книги нас интересует несколько иной сюжет. Дело в том, что на съезде Гитлер произнес речь, которая никак не вписывалась в планы Гиммлера и Розенберга, предполагавших создать «германоцентричную модель истории». В своей речи Гитлер упомянул об успехе древних германцев в битве при Варусе, однако неожиданно для многих после этих слов он подверг критике тезис о том, что насильственная христианизация Германии в VIII веке нанесла стране вред. Более того, Гитлер весьма положительно отозвался о фигуре Карла Великого, заявив, что христианизация и введение института королевской власти по античным образцам стали двумя подспорьями, «без которых не было бы возможно складывание германского государства». Христианство же было названо «предпосылкой для формирования немецкого народа». Впрочем, подобные заявления не могли остановить Гиммлера, который намеревался создать собственные культы и обряды.

Когда Гитлер произносил свои «сенсационные» слова, то ни Розенберга, ни Гиммлера в Нюрнберге не было. Розенберг в то время направлялся в эсэсовский санаторий Гогенлихен, где намеревался застать рейхсфюрера СС. Идеолог партии предполагал в личной беседе с шефом СС обсудить множество накопившихся проблем и снять все противоречия. Однако в санатории Гиммлера не было. После этого Розенберг направил ему возмущенное письмо. В этом послании говорилось, что до него (Розенберга) дошли слухи о том, будто бы Гиммлер планировал создать структуру, которая бы занималась вопросами древней истории. «Я не знаю, так это или нет, — писал Розенберг. — В случае если эта информация соответствует действительности, то заявляю протест. Я получил от фюрера весьма определенный приказ заниматься кроме всего прочего древней историей. Существование двух инстанций, занимающихся данной проблемой, невозможно, так как противоречило бы всем национал-социалистическим принципам». Именно в этом письме Розенберг впервые заявил о том, что «Имперский институт древней и ранней истории» по приказу Гитлера должен был возглавить именно Ганс Рейнерт. Если такой приказ и был отдан, то только в устной форме, без какого-либо письменного подтверждения.

В этих условиях в Бремене с 28 сентября по 6 октября 1936 года проходило второе заседание «Имперского союза древней истории». Это мероприятие, как никакое другое, характеризовалось напряженными отношениями между двумя группировками национал-социалистических ученых.

Альфред Розенберг был одним из противников «исторических проектов», которые осуществлялись в СС

На этот раз фронт борьбы проходил не между «академистами» и «дилетантами», а между сторонниками и противниками Розенберга (а стало быть, и Рейнерта). Несмотря на то, что ни один из ведущих специалистов-историков, состоявших на службе в СС или «Наследии предков», на это мероприятие не был приглашен, руководство «охранных отрядов» было хорошо осведомлено обо всех перипетиях и конфликтах, которые возникали в эти несколько дней. Во многом это происходило благодаря тому, что на заседании присутствовал кёльнский историк Вернер Буттлер. Судя по всему, его появление на данном мероприятии было случайностью, так как оно не было никак согласовано с Александром Лангсдорфом.

Самой примечательной была, конечно же, речь Ганса Рейнерта, который с высокой трибуны поносил историков Западной Германии, никак не желавших вливаться в состав «Имперского союза». За несколько дней до этого он характеризовал их как «реакционные круги, готовые не только на саботаж, но даже на братание с евреями и политическим католицизмом». При этом досталось и Вильгельму Тойдту, который рассчитывал передать на определенных условиях журнал «Германия» «Имперскому союзу древней истории». В одном из своих гневных пассажей Ганс Рейнерт, заявил, что журнал «Германия» по своему научному уровню был не на много выше, чем развлекательное издание «Имперская сцена». Это был очень тяжелый удар для Тойдта — он понял, что впредь никакое сотрудничество с Рейнертом не было возможно.

6 ноября 1935 года Вильгельм Тойдт напрямую обратился к руководству «Наследия предков» с предложением приобрести издаваемый «Объединением друзей германской праистории» журнал «Германия». В «Аненэрбэ», в отличие от «Имперского союза древней истории», сразу же заинтересовались данным предложением. Начались переговоры о том, чтобы получить под свой контроль «Германию».

Дальнейшее развитие событий в документах представлено весьма противоречиво. Согласно документам «Аненэрбэ», переговоры о приобретении журнала шли своим чередом, когда в них 20 декабря 1935 года внезапно попытался вмешаться Ганс Рейнерт, видимо, осознавший допущенную им ошибку. Документы ведомства Альфреда Розенберга рисуют совершенно иную картину. «Объединение друзей германской праистории» как одна из структур, все-таки вошедших в состав «Имперского союза древней истории», вело переговоры о продаже журнала «Германия» именно с Рейнертом. Переговоры были близки к успешному завершению, когда представитель «Объединения друзей», являвшийся ко всему прочему служащим СС, прекратил диалог.

Сотрудник Юлиуса Андрее Брайтхольц у барельефа «Снятие с Креста». 1934 год

Первый вариант истории выглядит более правдоподобным, хотя детали этих событий остаются неизвестными и по сей день. Не исключено, что Вильгельм Тойдт вел двойную игру, предлагая одновременно журнал и «Наследию предков», и «Имперскому союзу древней истории». Если это было так, то значит, что он пытался извлечь максимальную выгоду из продажи своего журнала.

К слову сказать, переговоры о судьбе журнала «Германия» пришлись именно на 75-летний юбилей Вильгельма Тойдта, который получил поздравления не только от Генриха Гиммлера, но и от Ганса Рейнерта. Кроме этого, он получил почетное звание профессора. В данном случае не представляется возможным установить, кто приложил усилия, чтобы Тойдту преподнесли такой «подарок». Вместе с этим Тойдт получил титул, который позволял ему делать к своему имени приставку фон. Впрочем, документы декабря 1935 года не отражают ни одного предписания национал-социалистического руководства о подобном награждении. Дело в том, что только в 1938 году был подписан указ о том, что титул мог присваиваться к юбилею тем людям, которые достигли больших успехов и отличились по своей специальности.

Если возвратиться к переговорам с «Наследием предков», то Тойдт мог считать своим отдельным успехом, что ему удалось добиться назначения на пост начальника одного из отделов «Аненэрбэ». Поначалу отдел назывался, как и книга Тойдта, — «Германские святыни». Позже он был переименован в учебно-исследовательский отдел германистики. Кроме этого, Гиммлер пообещал Тойдту, что Экстернштайн станет его «вотчиной», а именно в Германии будет запрещено издание массовым тиражом книг об этих скалах, принадлежавших перу других авторов и исследователей. После этого «Объединение друзей» как бы плавно перетекло из «Имперского союза» в «Наследие предков». Для того чтобы не распускать «Объединение друзей», было принято решение сделать его председателем организационного руководителя «Аненэрбэ» Вольфрама Зиверса, а Вильгельма Тойдта назначить начальником отдела «Наследия предков». Эта рокировка произошла 18 января 1936 года.

Теперь, когда у «Наследия предков» был собственный журнал, надо было решить одну небольшую проблему — изменить его подзаголовок. Полностью журнал назывался «Германия. Ежемесячник древней истории и постижения немецкой сущности». В данной ситуации Вольфрам Зиверс весьма опасался очередных «происков» со стороны профессора Ганса Рейнерта. Дело в том, что после того, как Розенберг написал возмущенное письмо Генриху Гиммлеру, оба высокопоставленных национал-социалиста договорились о том, что рейхсфюрер СС не будет вмешиваться в область древней истории, которая приказом Гитлера была отведена в компетенцию «министра без портфеля».

Один из гротов в скалах Экстернштайна

Как результат, было решено изменить не только название журнала, но и полное название «Аненэрбэ» (исследовательское общество древней истории «Немецкое наследие предков»), а также подконтрольного «Объединение друзей германской праистории». Так на свет появилось исследовательское общество «Наследие предков». Организации Тойдта предлагалось несколько названий: «Объединение друзей германоведения» или «Объединение друзей немецкого наследия предков». Сам же журнал стал полностью именоваться следующим образом: «Германия. Ежемесячник по вопросам германоведения и постижения немецкой сущности».

Именно под таким названием журнал и стал печатным органом «Аненэрбэ». Примечательным является тот факт, что если верить архивам, то переименование журнала и «Объединения друзей» никак не согласовывалось ни с Генрихом Гиммлером, ни с Александром Лангсдорфом.

Получив под свой контроль журнал «Германия» как весьма популярное научное издание, «Аненэрбэ» зарабатывало несколько преимуществ. Во-первых, «Наследию предков» не надо было заниматься регистрацией нового печатного средства массовой информации. Кроме этого эсэсовское исследовательское общество существенно экономило на организационных и кадровых вопросах. Также не стоило забывать, что у «Германии» в 1936 году имелось около 2 тысяч подписчиков (в основном из числа сторонников идей Вильгельма Тойдта). Почти год спустя Гиммлер решил, что «Германия» будет также бесплатно рассылаться всем старшим офицерам СС. Надо также учесть, что вместе с журналом в «Аненэрбэ» переходило и большинство финансовых источников, как государственных, так и частных, за счет которых издавался журнал. По приблизительным подсчетам эта сумма составляла около 21 тысячи рейхсмарок ежегодно. Принимая во внимание достаточно шаткое хозяйственно-экономическое положение «Наследия предков» в те дни, получение новых спонсоров и жертвователей было отнюдь не лишним.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.