Чимилик (Уединение)

Чимилик (Уединение)

Сопровождение невесты к «чимилику». Фото автора.

Происхождение самого слова «чимилик» (или, как иногда можно слышать, «чимлик») мне так и не удалось, к сожалению, выяснить. Не рискуя строить от себя догадки в отношении этимологии, могу сказать только одно – смысл данного слова можно перевести как уединение.

Характерным элементом данного обряда служит своеобразная занавеска, перекрывающая собою один из углов комнаты (как правило, почётный, то есть – противоположный входу), функция которой заключается в том, чтобы скрыть молодожён от «посторонних» взоров. Для того чтобы наглядно представить, что собою представляет чимилик, следует мысленно на высоте двух метров отмерить примерно по полтора метра от угла вдоль стен две точки, вбить в них пару стержней и протянуть между ними верёвку. В старинных домах и по сей день можно обнаружить в этих местах вбитые в стену медные или стальные кольца. Сквозь эти кольца продевают и стягивают достаточно прочную верёвку, к которой прикрепляется непосредственно сама нарядная занавеска. Она представляет сплошной, достаточно плотный и красивый материал, который полностью закрывает угол комнаты, за которым размещаются молодожёны.

Лично у меня, почему-то, в связи с этим часто всплывает в памяти детское увлечение голубями. Пытаясь улучшить породу, мы, порой, отбирали намечаемую парочку и… накрывали их обычным деревянным ящиком для того, чтобы ускорить, так сказать, процесс воспроизводства. И хотя умом я прекрасно понимаю, что своим кощунственным сравнением низвожу это священное таинство до столь примитивного «спаривания» (термин голубятников С. Г.), однако, ничего с собой поделать не могу.

Сначала к этому углу ведут невесту в сопровождении оямулло и близких родственников. Обряд обставлен очень торжественно: прежде всего, зажигаются две свечи, символизирующие две души, нашедшие друг друга для того, чтобы объединиться. Невесту, одетую в традиционный свадебный наряд, обступают плотным кольцом близкие родственники. Процессию возглавляет оямулло, которая читает специальные стихи-песнопения, смысл которых сводится к пожеланию счастья в новой предстоящей жизни. И вся эта процессия очень медленно движется по направлению к «заветному углу», то есть к чимилику. Во всё время следования, над головой невесты держат две лепёшки. Смысл, полагаю, в каких-либо особых комментариях не нуждается. Доведя невесту до «заветного» угла, оставляют её на время одну и, опустив занавес, возвращаются на исходное место, где их уже поджидает, нетерпеливо топая всеми своими пятью копытами, красавэц-жених. Теперь то же самое предстоит и ему. Во все время процессии, и жених, и невеста обязаны, скромно опустив ресницы, изображать из себя саму покорность и невинность, не преходящую, однако, в святость.

Поскольку этот обряд имеет довольно глубокие корни, лично мне, представляется приблизительно следующая интерпретация: этот небольшой огороженный участок должен символизировать в сознании молодожён «свой» новый личный дом, призывая, тем самым, к ответственности, осмотрительности, быть по-хозяйски рачительными и бережливыми в предстоящей совместной жизни. Вместе с тем, если взять чисто родительский аспект, то нетрудно догадаться, что отделение части комнаты, показывает готовность родителей пожертвовать частью своего дома в пользу молодых, как бы «отрезая от себя ломоть». Ведь, если глубоко вдуматься, ни один обряд на свете не возникает на «пустом месте»: первоначально все элементы его, как правило, хорошо продуманы, тщательно выверены и взяты непосредственно из самой жизни и продиктованы именно её законами. Это уже потом, в последующих поколениях, он может, несколько изменяясь и дополняясь, привести к тому, что в итоге утрачивается (а порою и вовсе забывается) его изначальный смысл.

Как и в случае с невестой, во всё время шествия над головой жениха словно нимб присутствуют две лепёшки, а оямулло читает песнопения, посвящённые теперь уже жениху. Хвалебные песнопения я бы условно разделил на две части: вначале в торжественно строгом ритме читаются двустишия общего характера. После каждого двустишия «толпа» выкрикивает характерное скандирование, которое произносится так: "?азор але!» (благодарение Бога, переводимое примерно как «Тысячу раз да», «Да будет так», что-то в этом роде). Затем песнопение переходит во вторую часть, более мажорную, в которой читаются двустишия-характеристики жениха, также сопровождаемые громкими выкриками: «Ёр-ёр, ёр-оле!» (В суфийской терминологии слово «Ёр» (друг, возлюбленный) означает Бога. Однако, я не уверен, что в данном конкретном случае это следует понимать именно так). Ниже приводится небольшой отрывок из текста, который читает оямулло:

«Дар хона домот омад,

Бо ?ўрахо шод омад.

(Все остальные, хором :)

Ёр-ёр, ёр-о-ле!

Дар хона домот омад,

Як гули ?аёт омад.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Домотомо хуш?амол,

Хуш?амоли баркамол.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Да? пан?а?ош – да? ?унар,

Байни ёронаш сарвар.

Ёр-ёр, ёр-оле!»

«К нам домой жених пришёл,

С весёлыми друзьями пришёл.

Ёр-ёр, ёр-оле!

К нам домой жених пришёл,

Словно цветок жизни к нам пришёл.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Наш жених красив собою,

Красив и совершенен.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Десять пальцев – десять ремёсел,

Среди друзей авторитетен.

Ёр-ёр, ёр-оле!»

и так далее.

Наконец, когда процессия с женихом и оямулло во главе подходит к чимилику, напряжение окружающих достигает наивысшего апогея, поскольку приближается один из самых интереснейших и забавных моментов, который (согласно традиции), поможет в сознании гостей и близких внести ясность относительно будущего распределения ролей и расставить точки над «i» в предстоящей жизни молодых. Смысл заключается в следующем: кто первый наступит на ногу своего избранника (цы), тот и будет, следовательно, «играть первую скрипку в домашнем концерте», а проще говоря, доминировать. В связи с этим существует масса курьёзных историй, которые вам могут поведать в любой бухарской семье. Как правило, мудрая невеста, предоставляет наивному жениху право – первому наступить (один-единственный раз!) на свою ножку с тем, чтобы в последующей совместной жизни «проесть ему всю плешь». Хотя, как и везде, бывают редкие исключения. (13)

Молодым, в первую очередь, преподносят чашу (коса) с молоком, из которой отпивают по несколько глотков: сначала жених, а потом – невеста. Цвет этого напитка символизирует, прежде всего, чистоту, трезвость и счастье. После чего, подают ещё одну чашу (касу), но уже со сладкой водой («канд-об»). Это – для «сладкой жизни». Хотя – кто его знает – лично я в этом акте улавливаю скрытый подтекст: «шоб жизнь вам мёдом не казалась!». Но самое примечательное заключается в следующем: отпив несколько глотков, жених опускает в косу с водой свой мизинец и, вытащив его, протягивает невесте, которая с радостью (ну, во всяком случае, без отвращения) облизывает (или обсасывает) данный пальчик. Будем исходить из того, что жених перед этим не ковырялся в носу. В этом акте я вывел для себя несколько значений: первое – преодоление брезгливости и, как следствие, второе – сближение, породнённость на всю жизнь, и третье – некий акт покорности со стороны невесты, что позволяет молодому жениху почувствовать себя полноправным хозяином. Только такой подход позволяет правильно и нормально оценить интерпретацию того или иного элемента обряда или ритуала, поскольку, поверхностное «фуканье» и «современная» трактовка вряд ли способствуют правильному пониманию происходящего, нивелируя и сводя на нет всю символику и значение. Затем невесте в подол вакиля перекладывает с десяток сваренных вкрутую яиц, по одному из которых жених с невестой также съедают, не забыв предварительно почистить от скорлупы. Этот символ в комментариях, полагаю, не нуждается (плодовитость, многодетность и т. д.).

Да, чуть было не упустил из виду «мелочь»: именно, находясь впервые в уединении, жених подготавливает для своей будущей половины неожиданный (сейчас уже – вполне ожидаемый) сюрприз, что-либо из ювелирных украшений. Это могут быть золотые серьги (понятное дело не штамповка), либо золотое ожерелье («ясный перец» – не стразы), или, на худой конец, золотой браслет (конечно же, ручной работы). Объясняется это, прежде всего тем, что в старину (я имею в виду – до прихода советской власти), население не имело понятие о таких вещах, как «стабильный бумажный рубль» или «сберегательная касса», а «наивно» держало в своих мешочках золотые динары, либо серебряные дирхемы, справедливо полагая что «золото, оно и в Африке золото».

В заключение, мне остаётся лишь добавить, что как и в других народностях, процесс бракосочетания заканчивается определённым ритуалом (скажем, в России получил довольно широкое распространение следующий: невеста, стоящая спиной к подругам, бросает через плечо свадебный букет и та из подруг, которая поймает его, может также надеется на свою скорую свадьбу), бухарская свадьба не является исключением. Жених, собрав остатки совместной трапезы и завернув в платок, выходит к своим друзьям и стоя спиной к ним, также бросает свой узелок «на счастье». Слабонервным я настоятельно не рекомендую смотреть на то, что происходит за спиной жениха. В результате всеобщей свалки, в конце концов, какой-нибудь инвалид, с оторванной рукой или ногой, остаётся в живых, теша своё сознание тем, что и ему в скором времени перепадёт подобное мероприятие.