Глава 4. ВРАГИ И СОПЕРНИКИ ХУННСКОЙ ДЕРЖАВЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. ДУНХУ И ЮЭЧЖИ
Глава 4.
ВРАГИ И СОПЕРНИКИ ХУННСКОЙ ДЕРЖАВЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ.
ДУНХУ И ЮЭЧЖИ
В период, предшествующий возвышению хунну и созданию хуннской державы в конце III в. до н.э., хунну были далеко не единственным кочевым народом, претендовавшим на господство в степях Центральной Азии. В это время «Дом Дун-ху был в силе», а «Дом Юэчжи — в цветущем состоянии». Правящие роды — «Дома» этих древних кочевых народов — также претендовали на единоличную гегемонию над всеми степными номадами. Дунху считаются предками монгольских народов.
Народ дунху, восточные ху, жили к северу от древнего китайского царства Янь и к востоку от земель, населенных хунну. Впервые о дунху китайские летописцы упомянули в конце IV в. до н.э. Племена дунху совершали набеги на пограничные земли, населенные китайцами. Поэтому китайское население относилось к ним враждебно. Правители царства Янь были вынуждены отправлять к дунху своих заложников и, вероятно, платили дань кочевникам. Ситуация изменилась, когда в царстве Янь «появился мудрый военачальник Цинь Кай, который был послан заложником к ху, и ху стали доверять ему». Оказавшись в качестве заложника в плену у кочевников, опытный военачальник вошел в доверие к их правителю, нуждавшемуся в знающих, квалифицированных военных специалистах, не связанных кровными узами родства с родовой аристократией. Вожди кочевых племен во все времена нуждались в таких людях, поэтому нередко стремились привлечь их к себе на службу. Однако Цинь Кай не только вошел в доверие, но, как опытный разведчик, собрал все нужные сведения о расселении дунху и их военных силах. Вернувшись в царство Янь, китайский военачальник отплатил кочевникам за проявленное к нему доверие черной неблагодарностью. Он «внезапно напал на дунху, нанес им поражение и вынудил отойти более чем на 1000 ли»{24}. Дунху были разгромлены и вынуждены спасаться бегством, откочевав подальше от китайских границ. Против набегов кочевников китайцы построили «длинную стену», которой пытались отгородиться от внешнего мира. В результате этого поражения племена дунху были ослаблены. Места их прежнего расселения вдоль границ с китайским царством Янь заняли хунну. Видимо, дунху на какой-то период попали в зависимость от хунну. В середине III в. до н.э. военные отряды дунху участвовали в военных действиях хунну против китайского царства Чжао и снова потерпели жестокое поражение. Китайскому полководцу Ли My удалось заманить кочевников вглубь своих земель, охватить войско номадов по фронту и с флангов и нанести ему «крупное поражение». Кроме множества хунну, он «уничтожил» племена дунху и «принудил сдаться» племена линьху. Поскольку объединенную армию хунну, дунху и линьху возглавлял хун некий шаньюй, очевидно, что дунху были его вассалами или младшими союзниками. После этого поражения военный союз кочевых племен, во главе которого стоял хуннский шаньюй, распался. Племя линьху подчинилось китайцам. Войско дунху, участвовавшее в походе, было «уничтожено». Хунну более десяти лет опасались совершать набеги на Китай. В течение нескольких десятилетий дунху не проявляли никакой военной активности. Видимо, последствия поражения от армии Ли My были для них очень тяжелыми.
Положение изменилось после опустошительных походов войск империи Цинь в 215 и 214 гг. против хунну. Войска циньского полководца Мэн Тяня «вытеснили и прогнали» хунну на север. Хунну были очень ослаблены. Правивший ими шаньюй Тумань «переселился на север», подальше от китайской границы. Его положение в кочевом мире пошатнулось. Именно в это время «Дом Дунху был в силе». Ослабление хунну привело к падению их власти и авторитета среди других кочевых племен и усилило позиции дунху. Переворот, который совершил Маодунь, убийство шаньюя Туманя и многих хуннских «старейшин, не желавших повиноваться» узурпатору, создали у правителя дунху, до которого дошли слухи о междоусобице в хуннской орде, впечатление, что хунну еще более ослабли. Он выдвинул Маодуню одно за другим несколько вызывающих требований, чтобы спровоцировать его отказ и получить повод для нападения. «В то время как Модэ [Маодунь] вступил на престол, [Дом] Дунху был в силе и цветущем состоянии». Правитель дунху потребовал от Маодуня «тысячелийного коня». Когда шаньюй, несмотря на возражения «своих вельмож» отдал этого знаменитого коня, «оставшегося после Туманя», правитель дунху подумал, что «Модэ [Маодунь] боится его» и потребовал через посланца отдать одну из жен шаньюя. Это было явным вызовом и оскорблением. Приближенные шаньюя с негодованием сказали ему: «Дунху есть бессовестный человек: требует яньчжи. Объявить ему войну». Когда шаньюй и на этот раз уступил, «владетель в Дунху еще более возгордился». Он потребовал уступить «полосу брошенной земли» на границе. Он уже привык к уступкам и потерял бдительность. Это дорого стоило ему самому и всему народу дунху. Маодунь с войском «пошел на восток и неожиданно напал на Дунху». Правитель дунху «прежде пренебрегал Модэ [Маодунем] и поэтому не имел предосторожности, Модэ [Маодунь], прибыв со своими войсками и одержав совершенную победу, уничтожил Дом Дунху, овладел подданными его, скотом и имуществом»{25}. После этого страшного разгрома народ дунху перестал существовать. Орда дунху распалась на два отдельных племени — ухуаней и сяньби. Поражение от шаньюя Маодуня столь глубоко отразилось в исторической памяти потомков этого народа, что спустя много десятилетий ухуани, «чтобы отомстить за позор, связанный с поражением», которое их предки потерпели от шаньюя Маодуня, «раскопали могилы покойных хуннских шаньюев»{26}. То, что «по прошествии 100 лет они стремились непременно отомстить за позор, связанный с поражением их государства», свидетельствует о силе кровной мести. «Если позор падал на семью, за нее мстили внуки и правнуки; если позор падал на владение, то за него мстило все население владения». Известен случай, когда правитель отомстил «за своего предка в девятом поколении».
Соперничество между дунху и хунну за господство над кочевыми племенами восточной части Центральной Азии продолжалось сравнительно недолго. Дунху стали одной из первых жертв деспотической политики шаньюя Маодуня, жесточайшими мерами истреблявшего, устранявшего и покорявшего всех соперников на пути к созданию единой военной державы. Его особая жестокость по отношению к дунху могла диктоваться как чувством мести за понесенные оскорбления со стороны правителя дунху, так и стремлением обезопасить свой тыл перед задуманным походом на юэчжей. Может быть, на примере дунху, не ожидавших нападения и застигнутых врасплох, он желал запугать и заставить покориться без сопротивления другие племена.
История и культура племен дунху изучены значительно меньше, чем хунну. Судя по всему, у них не сложилось централизованной военно-административной системы деления войска и народа и наследственного правления. Народом дунху, так же как позднее ухуанями и сяньби, управляли выбранные старейшины.
Основным оружием воинов дунху были сложные луки и стрелы. В могилах воинов найдены длинные слабоизогнутые костяные концевые накладки с вырезами для крепления петель тетивы (рис. 15,1–3). Возможно, дунхуские луки были такими же, как у древних хунну, с накладками на один конец кибити. Стрелы имели бронзовые, железные и костяные наконечники. У дунхуских лучников преобладали бронзовые втульчатые двухлопастные, трехлопастные и трехгранные наконечники с треугольным пером и шипами. Эти стрелы отличаются от хуннских. Вероятно, они могли быть заимствованы от древних номадов Центральной Азии, для которых были характерны культуры скифского облика. Железные плоские шипастые наконечники с костяным насадом-посредником довольно необычны. Вероятно, они изготовлены по образцу кремневых стрел. Костяные стрелы дунху имели трехгранное, ромбическое, линзовидное или округлое сечение пера, остроугольное острие, удлиненно-треугольную или удлиненно-ромбическую форму. Для многих дунхуских костяных наконечников были характерны длинные черешки (рис. 15, 11–17). По набору стрел дунхуские лучники отличались от хуннских. Эти отличия носят этнокультурный характер. С появлением железных стрел со свистунками и луков с накладками на оба конца и середину кибити хуннские лучники стали превосходить дунхуских воинов по дальности и точности стрельбы.
Воины дунху хранили и носили стрелы в колчанах, крепившихся к портупейному или поясному ремню с помощью бронзового крючка (рис. 15, 18), В ближнем бою дунхуские воины могли атаковать противника копьями (рис. 15, 9). Для рукопашной схватки они имели бронзовые кинжалы (рис. 15т 10). В снаряжение воина входил пояс с костяными и бронзовыми бляхами, бляшками и колокольчиками (рис. 15, 19–23).
Набор вооружения дунхуских воинов показывает, что они были легковооруженными всадниками, стрелками из луков{27}. Для военных отрядов дунхуских всадников была характерна тактика рассыпного строя. Они могли атаковать противника лавой с копьями наперевес.
В IV–III вв. до н.э. дунхуские воины не отличались по характеру вооружения и тактическим приемам ведения боя от хунну. Однако с созданием централизованной военной организации и перевооружением новыми дальнобойными луками и железными стрелами хунну получили заметное преимущество и одержали верх в борьбе за господство над кочевыми племенами Центральной Азии.
Рис. 15. Вооружение и принадлежности костюма воинов дунху:
1-3 — костяные накладки на лук; 4-7 — бронзовые наконечники стрел; 8 — железный наконечник стрелы; 9 — бронзовый наконечник копья; 10 — бронзовый кинжал; 11-17 — костяные наконечники стрел; 18 — бронзовый колчанный крючок: 19, 20— бронзовые бляшки; 21, 22 — бронзовые поясные бляхи; 23 — бронзовый колокольчик
Другим грозным и могущественным соперником хунну в конце III в. до н, э. был кочевой народ юэчжи. В период правления шаньюя Туманя «Дом Юэчжи» был «в цветущем состоянии». Юэчжи жили к западу от хунну, в Ганьсуйском коридоре в степях и предгорьях Алашаня и Нанышня. Это были люди европеоидного облика, говорившие на тохарском или иранском языке и обладавшие культурой скифского типа. Именно под влиянием юэчжей элементы скифской триады, включая характерное оружие, предметы конского убранства и изделия в зверином стиле, могли быть заимствованы хунну, дунху, лоуфанями и другими кочевыми племенами восточной части Центральной Азии. После разгрома хунну армией империи Цинь и переселения «на север», подальше от китайской границы, шаньюй Тумань был вынужден признать себя вассалом правителя юэчжей и отправить в заложники в его ставку своего старшего сына и наследника Маодуня. Это был «древний кочевой обычай», означавший признание зависимости. Вероятно, хунну обязаны были платить дань и поставлять военные отряды в войско юэчжей по требованию их правителя. Однако после восстаний и крушения китайской империи Цинь хунну смогли вернуть себе часть своих прежних владений в Ордосе и усилились настолько, что шаньюй Тумань рискнул бросить вызов правителю юэчжей, несмотря на то что его сын находился у них заложником. Хуннская легенда приписывает это нападение стремлению шаньюя и его любимой яньчжи устранить законного наследника и возвести на престол его младшего брата, «меньшого сына» Туманя и его молодой жены. После этого нападения правитель юэчжей хотел убить заложника, но Маодунь «украл аргамака у него и ускакал домой». В отличие от хунну, которые ездили на низкорослых лошадях монгольской породы, у юэчжей были быстроаллюрные среднеазиатские аргамаки, которых в Китае называли «небесными конями». Как бы то ни было, после бегства Маодуня хунну фактически освободились от зависимости от правителя юэчжей. Большая орла юэчжей была очень многочисленной. По сведениям китайских летописцев она насчитывала до 400 тысяч человек, не менее 100 тысяч семей, и в случае войны могла выставить до 100 тысяч воинов — по одному от каждой семьи. Вероятно, обладая столь значительными силами, правитель юэчжей не придал большого значения бегству заложника и фактической самостоятельности хунну. Он не предчувствовал опасности и, видимо, не был осведомлен о положении в своем бывшем периферийном вассальном владении — хуннской орде. Никак не обеспокоили правителя юэчжей и приход к власти его бывшего заложника и заклятого врага Маодуня и разгром хунну живших далеко на востоке дунху. Сразу после возвращения из похода на дунху хуннское войско во главе с шаньюем Маодунем ударило «на западе» на юэчжей. Это нападение было совершенно неожиданным для юэчжей. Они не смогли оказать достойного сопротивления и бежали. Хунну подчинились и племена лоуфаней и байянов, которые, вероятно, находились в зависимости от юэчжей.
Вероятно, поражение и бегство юэчжей объясняется не только внезапностью хуннского нападения. Воинственные и храбрые, многочисленные юэчжийские воины, воевавшие на быстроаллюрных аргамаках, не могли уйти без боя. Они могли уступать хунну только в дальности и точности стрельбы из своих луков скифского типа, в дисциплине и организованности.
Археологические комплексы юэчжей в Ганьсуйском коридоре не выделены. Однако можно полагать, что они воевали оружием, характерным для кочевников скифо-сакских культур Евразии. Это были скифские луки, не усиленные накладками, стрелы с бронзовыми и костяными наконечниками» бронзовые или железные кинжалы или короткие мечи, чеканы или копья. Решающим для исхода боев и войны было превосходство хунну в дальности полета стрел и организованности войска. Отважные и сильные юэчжийские воины храбро устремлялись в атаку и во множестве гибли от убийственных хуннских стрел, не успевая приблизиться к врагу, чтобы нанести ответные удары. Жестокие враги просто перестреляли своих в недавнем прошлом непобедимых противников с безопасного расстояния.
Не желая погибнуть до последнего человека или покориться своим бывшим вассалам, юэчжи откочевали в западном направлении, уступив хунну Ордос и восточную часть Ганьсунекого коридора. Но уйти от врагов не удалось. Границы западного крыла хуннских владений простерлись до земель юэчжей. В 176 г. до н.э. против них «в наказание» был послан хуннский западный чжуки-князь во главе своего войска. Военное превосходство хунну в стрельбе из дальнобойных луков было столь ощутимым, что его армия «поразила» юэчжей и «предала острию меча» усуней и многие другие племена номадов Ганьсу и Восточного Туркестана.
Решающее поражение юэчжам нанесло войско Лао-шан-шаньюя. После этого разгрома юэчжи распались на две орды. Большие юэчжи ушли еще дальше на запад, малые юэчжи остались жить в горах Наньшаня, в местах своих старых кочевий. Они были вынуждены подчиниться власти хуннских шаньюев. «Когда царь больших юэчжи был убит хусцами, царицей стала его супруга». Под предводительством царицы юэчжи завоевали Бактрию (Дася), оставив прежние земли, на которые перекочевали усу ни. «Она покорила Дася и властвовала над ней»{28}. Большие юэчжи смогли наконец уйти от хунну. Китайцы вспомнили о юэчжах, когда им понадобились союзники для совместной борьбы с хунну. По повелению императора У-ди к ним было направлено посольство с богатыми дарами. После десятилетнего плена послу Чжан Цяню удалось наконец достичь владений юэчжей в Бактрии-Тохаристане. Ими правил царь, сын правителя, убитого хунну, и царицы, завоевавшей новые земли для своего народа. Несмотря на свое могущество, царь юэчжей отказался воевать с хунну, чтобы вернуть свою покинутую родину. Вероятно, он решил не искушать судьбу. Память о понесенных поражениях и жертвах была еще очень свежа в его народе. Правитель юэчжей назывался по-китайски «сихоу» или «еху». Считается, что этот титул соответствует «ябгу», известному у тюрок в эпоху раннего Средневековья. В Бактрии тохары постепенно слились с родственным иранским населением. Несмотря на ряд крупных военных неудач в войнах с хунну, они сохранили вооружение скифского облика и смогли основать свое новое государство в завоеванной Бактрии, уступив хунну Центральную Азию.