1. Программа украинизации: содержание, причины, начало

1. Программа украинизации: содержание, причины, начало

Украинофильство и украинский национализм появились на Кубани в конце XIX – начале XX вв. Действовала малочисленная Революционная украинская партия, культурно-пропагандистское общество «Просвита» (до 1907 г.), кружки любителей украинского театра, игры на бандуре и др. Однако по-настоящему украинское национальное движение активизировалось только после победы революции (1).

Падение царской власти в феврале 1917 г. вызвало резкое оживление национальных движений в разных регионах России. Не стало исключением и украинское движение на Кубани. После революции было восстановлено общество «Просвита», разогнанное в 1907 г. Собрание, посвященное возобновлению деятельности общества, состоялось 24 марта 1917 г. и было инициировано «Кубанской украинской национальной радой» (2). Рада сразу после своего образования в марте 1917 г. объявила новым революционным российским властям, что планирует добиваться создания разветвлённой сети украинских школ, всячески расширять сферу применения украинского языка. В частности, способствовать его внедрению в церковное богослужение (3).

Общество «Просвита» занималось пропагандой украинского литературного языка, украинского искусства. Особое внимание уделялось пропаганде украиноязычной книги. После возобновления деятельности работа «Просвиты» вскоре получило официальную поддержку. Активизировались связи общества с Украиной, организована украинская гимназия, создано товарищество «Школьна освита». В рамках деятельности этого общества был составлен украинский букварь (4). О начале его издания было объявлено 1 июля 1917 г. (5).

5 – 7 апреля 1917 г. на съезде кубанских учителей было решено открыть курсы для подготовки украинских учителей, и способствовать введению украиноязычного преподавания в школах, где этого пожелают родители учеников (6).

В 1917 г. станичные сходы некоторых станиц стали в явочном порядке принимать решения об украинизации станичных школ. «С первого сентября 1917 года в наших станичных школах ввести преподавание на родном языке, так как только родная школа, преподавание на родном языке способно принести пользу населению края и Родины» – гласил приговор схода станицы Старолеушковской (7). Подобные приговоры были приняты в станицах Ахтырской и Старокорсунской (8). Сообщения об этих приговорах могли быть не всегда достоверными. В большинстве же случаев они принимались «в пакете» вместе с другими декларациями, продиктованными временным ростом популярности в связи с революцией «левых» станичных интеллигентов. Впоследствии во многих черноморских станицах принимались прямо противоположные решения станичных сборов (см. раздел 7).

В тот же период складывались и новые властные органы Кубанской области. 17 апреля 1917 г. казаки, участники съезда уполномоченных населённых пунктов, созванного по причине революционных событий, провозгласил создание Законодательной Рады Кубанской области. (На съезде уполномоченных населённых пунктов выступали представители от общества «Просвита» (г-жа Ивасюк), от Кубанской украинской национальной рады (Черменский)) (9). 1 – 11 ноября проходила первая сессия Рады, на которой было сформировано Войсковое правительство. Его первый состав возглавил «самостийник» Л.Л. Быч. За период Гражданской войны сменилось пять составов правительства. Их частая смена отражала нестабильность и внутреннюю борьбу между черноморскими (Н.С. Рябовол, Л.Л. Быч и др.) и линейными казаками (А.П. Филимонов и др.), «самостийниками» и сторонниками единства России. 8 января 1918 г. первая сессия объединённой Законодательной Рады провозгласила Кубань самостоятельной республикой, входящей в состав России на автономных началах (10). Подобное неопределённое положение, отсутствие конституционно закреплённого статуса вызывало постоянные конфликты с «белым» деникинским руководством, также стремившимся к контролю за территорией Кубани (11).

Официально на уровне краевой рады был поставлен вопрос о создании украинских школ во всех населённых пунктах с украинским населением. Летом 1917 г. были открыты украинские учительские курсы, стали печататься учебники. Осенью начался организованный переход школ на украинский язык (12). Ему способствовало наличие ядра учителей – энтузиастов. Таких, как К.В. Кравченко (13). Некоторые учителя с Украины изъявляли желание ехать на Кубань для работы (14). Всё это давало определённые результаты. К началу 1920 г. в станице Привольной было организовано регулярное преподавание украинского языка в начальном училище (15). Украинские отделения создавались и в рамках русскоязычных школ. Такое отделение в 1918–1919 гг. действовало в Шкуринском станичном училище (16).

7 мая 1919 г. местный сход принял решение об украинизации учительской семинарии в станице Полтавской. Она была вызвана настоятельным желанием станичной интеллигенции готовить учителей для преподавания на украинском языке (17).

Рос интерес к украинской книге, театру (18). В этом процессе особую роль играло общество «Просвита». 9 июля 1917 г. в станице Старокорсунской с успехом прошел спектакль «Бондаривна», поставленный обществом «Просвита». 25 марта того же года в станице Ахтырской с размахом был отпразднован юбилей Т.Г. Шевченко. Эта станица вообще отличалась ярко выраженной проукраинской ориентацией населения (19). В Новороссийске украинская община регулярно устраивала концерты и театральные постановки. Украинская музыка звучала во время т. н. «этнографических концертов», которые проводились в разных городах Кубанской области. В октябре 1918 г. в рамках вновь открытой Екатеринодарской консерватории был создан класс бандуры под руководством Г. Семенихина. Со спектаклями в Екатеринодаре выступали театральные труппы Чумаченко-Веселовской, Гайдамаки. Последняя имела особенный успех. Вынашивался план открытия в городе стационарного украинского театра под руководством Гайдамаки. В репертуаре украинских трупп преобладали традиционные исторические пьесы, такие как «Мазепа», «Гетман Дорошенко» (20).

Активисты «Просвиты» выступали за единство всех украинцев вне зависимости от сословной принадлежности, выступали за преобразование России в демократическую федеративную республику. Позже, с 1918 г. за создание независимой кубанской республики в союзе с Украиной. Одновременно стал назревать конфликт между ними и кубанскими интеллигентами из числа энтузиастов русской культуры. Украинские активисты развязали конфронтацию с активными носителями общероссийской идентичности, которых было немало среди кубанских казачьих офицеров (21).

С сентября 1917 г. Екатеринодаре стала выходить украиноязычная газете «Чорноморец». В Новороссийске – подобное же издание под названием «Черноморська Рада» (22). Помимо Кубанской Украинской национальной Рады и действовала и Украинская черноморская рада (23). Эти организации старалась действовать в русле национального движения на Украине и пытались ориентировать кубанцев на его поддержку. Например, на заседании Рады, которое состоялось 7 мая 1917 г., обсуждался украинский национальный конгресс, украинские учительский и кооперативный съезды, проходившие в Киеве (24).

Украинский учительский съезд, состоявшийся в Екатеринодаре 13–14 мая, заявил о своей солидарности с решениями киевского национального конгресса и учительского съезда. В частности, его делегаты высказались за введение школьного преподавания на украинском языке. Они старались способствовать и революционизации казачества. Вечером 14 мая состоялась лекция Звораньского «Козатчина и ее роль в освободительном движении» (25). По инициативе известного кубанского политика К.Л. Бардижа на Кубани были созданы отделения украинских казачьих организаций. Их члены принимали участие в съезде «вольного казачества» в октябре 1917 г. (26).

Стремление привлечь интерес ко всему украинскому, с одной стороны, объяснялось симпатиями кубанских самостийников. С другой – они имели на Кубани недостаточно прочную социальную базу и очень нуждались во внешнем союзнике.

Таким образом, украинские активисты старались пробудить интерес к политическим событиям на Украине. Отчасти им это удавалось. В Раду поступали запросы об отношении областного исполнительного комитета к автономии Украины и присутствии представителей на войсковом съезде в Киеве (27). Её представители совместно старались добиться представительства в краевом исполнительном комитете при поддержке общества «Просвита» (28).

Усиливались и собственно политические контакты с самостийной Украиной. В украинскую Центральную Раду вошли в качестве представителей Кубани М. Левитский и С. Эрастов. На торжественном заседании в честь перехода власти к Кубанской Раде М.С. Рябовол тепло приветствовал представителей Украины. Он заявил, что она – истинная родина кубанцев, а Россия – только мачеха. Для переговоров о создании федеративной республики Украины и Кубани в Екатеринодар были направлена делегация во главе с Е. Анацким и М. Галаганом. А в конце октября 1917 г. на Украину был направлен член Кубанской рады И. Белый. В феврале 1918 г. часть депутатов Рады начала вести подготовительную работу для присоединения Кубани к Украине на федеративной основе. 28 апреля того же года в Киев прибыла делегация Кубанской рады в составе М.С. Рябовола, С-Ш. Гирея, К.Я. Бескровного, Г.В. Омельченко. Она ограничилась заключением договоров о дипломатических и торговых отношениях, мореходстве, почтово-телеграфном сообщении (29).

Контакты Кубани и Украины устанавливались и в сфере культуры. На Кубань прибыл специальный Государственного издательства Украины О. Панченко. По поручению министра просвещения Центральной Рады И. Стешенко на Кубань для концертной деятельности командировали капеллу из 20 бандуристов (30). Двое кубанских бандуристов – М. Телига и Ф. Диброва в 1918 г. отправились в Киев для участия в капелле кобзарей (31). Дело в том, что на Украине активно действовали органы по координации развития художественного творчества. Искусство курировал соответствующий подотдел секретариата по просвещению Генерального секретариата. Деятельность этого учреждения продолжалось и при гетманском правлении, и при Директории. Поэтому в период революции имел место рост выпуска художественной литературы на украинском языке (32).

Благодаря усилиям украинских активистов краевая власть принимала меры по дополнительному стимулированию развития украинской культуры. Была создана должность инструктора по украинской школе при министерстве просвещения Кубанского края (33). Оно заявляло о готовности оказывать станичным школам помощь в переподготовке учителей для преподавания украинского языка и присылке новых (34).

По свидетельству очевидцев самостийнические настроения приобрели всё же некоторую популярность в казачьей массе после бесчинств большевиков в первый период их господства на Кубани (35). Но и после этого он не перерос в стремление к национально-государственному суверенитету. Казаки только стремились к защите от коммунистов своих привилегий и образа жизни. «Проклятый москаль волю и власть козачу штыком соби в рукы захватыв, здавыв нас як муху в лыщетку и хозяйство всё наше разорыв. Москаль дав нам понять как надо було батькив, начальство почытать; москаль уразумив нас, як трудно досталась козацтву Кубань, грыз наших предкив, москаль дав нам понять, що без виры и дистыплины жизнь погана и опасна (36), …» – говорилось в общественном приговоре станицы Старонижестеблиевской.

Это особенно примечательно в связи с постепенной активизацией после 1917 г. украинского национального движения и казачьего национализма в среде местной интеллигенции. Его лидерами были деятели законодательной Рады, такие как Н.С. Рябовол, А.И. Кулабухов и другие. Они опирались на поддержку станичной интеллигенции. Характерным лидером самостийничества станичного масштаба был глава потребительской кооперации станицы Пашковской, один из инициаторов возрождения на Кубани игры на бандуре С.Р. Сотниченко. Как деловой, образованный и неравнодушный к общему благу человек, он пользовался расположением станичников. Однако его пропаганда стала вызывать интерес только после того, как обозначился упадок белого движения. В начале 1920 года С.Р. Сотниченко и трое его товарищей были убиты деникинцами. Их похороны привлекли много народа и вылились в самостийническую манифестацию. Был установлен памятный крест, окрашенный в желто-голубой цвет. «Свирид Сотниченко. Борець за правду i волю, за найкращу людську долю. Убитий добровiльцями 6 сiчня 1919 року» – написано было на кресте. Видно, что казаки ценили в С.Р. Сотниченко личные достоинства и верность казачьим интересам, а не конкретные политические взгляды (37). Те же самые идеи и чувства прослеживаются в народной песне, посвященной памяти Н. Рябовола «Спы ты, любый наш Мыкола, / Ны забудэм мы тэбэ николэ. / Шо ты… шо ты зробив для народу, / А сам умэр за свободу. / Прыд твоею мы труною / Клянэмося пэрэд тобою./ Будэм… будэм с тэбэ пример браты, / Кубань ридну защищаты…» (38). В то же время среди казаков станицы Пашковской большой популярностью пользовался их земляк, блестящий командир А.Г. Шкуро, отличавшийся государственническими взглядами. Его уважали опять-таки не за них, а как казака-героя (39).

Самостийническая составляющая проявилась и на заключительном этапе Гражданской войны на Кубани. Член Законодательной Рады и убеждённый сторонник самостоятельности Кубани М.П. Пилюк крайне негативно относился к деникинцам. Он даже оказался среди руководства Красно-зелёной партизанской армии. Использовав свой авторитет в казачьей среде, он призвал Кубанскую армию, отступившую под Сочи, сложить оружие и признать советскую власть. М.П. Пилюк стал заместителем председателя казачьей секции Кубано-Черноморского ревкома. После карательных акций большевиков против казачества, которые имели место осенью 1921 г., он стал бороться с советской властью. М.П. Пилюк руководил партизанским отрядом. Вместе с бывшими членами Рады Савицким, Малиновским, Юрченко и Безуглым он стал членом «Временного кубанского повстанческого правительства». Последнее вошло в историю как «авантюра Пилюка». Партизанские соединения Пилюка были окружены и разбиты под Тихорецком. Другие белоповстанческие лидеры, возглавлявшие организацию «Доно-Кубанские зелёные орлы, даже выступали за создание единой республики на территории Кубани, Дона и Украины (40). Деятельность повстанцев – самостийников не повлияла на развитие политической ситуации, но обратила на себя внимание новых властей.

После окончательного установления на Кубани советской власти её представители сразу же проявили интерес к украинской проблематике. Новая власть остро нуждалась в союзниках среди различных национальных групп. Союзников искали среди тех, у кого были какие – либо трения с царским, впоследствии с белым режимом. «Громадные УССР и БССР на месте исторической России были гарантией того, что русский патриотизм, в той или иной степени, русская и польская антикоммунистическая традиция не будут представлять опасности для дела всемирной революции в силу того, что белорусская, украинская и все другие нации СССР формировались почти с нуля, и в их культуру и идентичность можно было заложить коммунистический культурный код» – считали советские лидеры (41).

Украинизация усилилась после проведения районирования, которое имело место в 1923 г. На этот процесс оказала своё влияние и начавшаяся в том же году т. н. «политика коренизации» (42). Основанием последней стали решения XII съезда ВКП(б). Но уже X съезд ВКП(б) в марте 1921 г. постановил начать работу по созданию на местах этнизированных органов советской власти (43). В рамках коренизации был сделан упор на подготовку национальных партийных и управленческих кадров, переход к этническому самоуправлению (44). Было решено особо привлекать нацмен в ряды ВКП(б). Провозглашалось раскрепощение всех народов СССР от национального гнета, равенство всех больших и малых наций, пропагандистский лозунг «права наций на самоопределение», выравнивание экономического и культурного уровней разных народов (45). Была дана установка на привлечение нацменов в промышленность (46).

Эти достижения объявлялись возможными только в условиях социалистического общества (47). Политика коренизации была во многом направлена на достижение популярности у народов мира, ведущих освободительную борьбу (48). При этом провозглашался курс на пролетарский интернационализм и борьбу против «великорусского шовинизма» и «местного национализма» (49). Основной опасностью признавался всё же «великорусский шовинизм» (50).

Украинизация была конкретным проявлением коренизации на территориях, где проживало много украинцев (51). (Впервые термин «украинизация» использовал видный украинский учёный и политический деятель М.С. Грушевский) (52).

В 1925 г. III съезд советов постановил создать представительства национальных меньшинств во всех советских органах, вести официальную переписку и школьное преподавание на национальных языках (53). Национальные меньшинства получили тогда право создавать своё самоуправление (54).

При этом кубанских украинцев трудно было назвать национальным меньшинством. К 1926 г. они оставались самой значительной этнической группой Кубани (45,48 % населения, 3 106 852 человека). В Кубанском округе доля украинцев составляла 66,58 %, в Черноморском – 35,66 %. Ежегодный прирост их численности составлял 2,55 % (55).

Начиная с 1928 г. украинизация принимает всё более агрессивные формы, становится принудительной и всеобщей для Северо-Кавказского края (56). 17 июля 1928 г. в Краснодаре состоялось совещание советских, партийных и общественных деятелей, посвященное украинизации Кубани. На нём был заслушан доклад комиссии ВЦИК и ЦКК, проводившей анкетирование населения. Выяснялись различия в культуре и укладе жизни Кубани и УССР, отношение к украинизации различных социальных групп (57). Параллельно проводились и другие важные встречи активистов и ответственных работников. Например, заседание коллегии НКП, окружная учительская конференция. Этому предшествовало этнографическое обследование украинского населения Кубани, проводившееся экспедицией Русского Музея Ленинграда в мае – июне 1928 г. (58). В качестве доводов учитывались и работы кубанских филологов – украинофилов, таких как М.А. Садиленко (59).

На совещании было высказано предложение ускорить украинизацию. Состоявшаяся в это же время окружная учительская конференция проходила в напряженной атмосфере, часто возникали споры о целесообразности и объёмах украинизации (60). 9 августа 1928 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) постановило в месячный срок разработать план и методы сплошной украинизации (61).

Последняя предполагала массовый перевод на украинский язык делопроизводства, пропаганды и партийной работы. Крайисполкомом была образована новая комиссия, которая разработала план украинизации в 37 районах Северо-Кавказского края: 965 школ І степени, 561 ликпунктов, 309 изб-читален и нескольких десятков профшкол и школ II ступени. В конце марта 1929 года пленум комиссии краевого исполкома в делах национальных меньшинств, пополненный представителями краевого суда и прокуратуры и других краевых учреждений, обсуждал доклад орготдела исполкома о плановой украинизации советского аппарата в 37 районах края на протяжении трех лет и о подготовке для этого на специальных курсах ответственных работников (по 1000 ежегодно). Констатируя, что до сих пор еще не проведена разъяснительная работа на местах и в краевой печати, не составлены планы украинизации и предложив им сделать это на протяжении десяти дней, пленум комиссии принял за основу план орготдела, но с тем, чтобы в украинских районах были украинизированы не только советы и районные исполкомы, а абсолютно все учреждения (суд, милиция, кооперативы и т. п.). Кроме того, пленум потребовал, чтобы на протяжении 1929 года было украинизировано не 8, а 15 районов, и поручил краевому суду и прокуратуре немедленно взяться за перевод работы в судах на украинский язык. Через несколько дней во время III Краевого съезда было образовано специальное совещание делегатов съезда по поводу украинизации. На этом совещании делегаты единогласно требовали немедленной украинизации. Основные направления ее предусматривали введение преподавания на украинском языке в начальных школах 35 районов, которые подлежали украинизации. Предполагалось перевести на украинский и преподавание в школах средней ступени, а также в так называемых ШКМ (школа колхозной молодежи). В семи педагогических техникумах создавались отделения с обучением на украинском языке. (62).

Надо отметить, что административный произвол в деле проведения украинизации имел место уже в середине 1920 – х гг. После 1928–1929 гг. он только усилился (63).

Дело в том, что украинизация напрямую увязывалась с советизацией. Её противниками были признаны относительно образованные люди, учившиеся на русском языке до революции. В значительной степени бывшие чиновники, офицеры, учителя, торговцы, кулаки. Сельские богатеи Черномории объявлялись врагами украинизации «изнутри», так как они могли придать ей буржуазно-националистический характер (64).

В этих категориях населения действительно находились люди, выступавшие против украинизации. Так, учитель Михтин критиковал украинский язык, называя его грубым, и утверждал, что на нём нельзя воспитывать интеллигентных людей. В 1926 г. в станице Пашковской бывший казак – конвоец, телохранитель Николая II, высказался против украинизации школ. Он заявил, что украинская школа калечит детей, не даёт им учиться дальше. Украинских учителей он обвинил в том, что они «заводят галицизму» (65).

Беднейшие и малограмотные слои кубанского села были равнодушны к языку школьного преподавания и делопроизводства и против украинизации активно не выступали. Поддержки, однако, тоже не оказывали (66).

Осенью 1932 г. украинизацию вновь решили углубить и ускорить (67). Это было связано с хроническим затягиванием выполнения прежних планов. В тоже время коренизацию и борьбу с «великодержавным шовинизмом» власти Северо-Кавказского края решили активизировать в связи с разоблачением «шовинистов» на заводе «Красный Аксай» (68).

Украинизация в значительной степени проводилась с целью повышения эффективности культурно-политической работы со станичниками Кубани. Она использовалась как повод для внедрения советской власти и идеологии в повседневную жизнь сельских кубанцев. Недаром украинизация совпала с организацией в станицах сети хат-читален, появлением радиоточек, проведением кинопоказов (69). Среди украинизационных мероприятий значится антирелигиозная пропаганда, работа по активизации женского движения и бедноты (70). Так, весной 1929 г. украинская секция при АПО ЧОК ВКП(б) была ответственна за проведение антипасхальной компании среди украинцев г. Новороссийска (71).

Украинизация была и способом отвлечения сельских масс от борьбы. Она совпала с форсированным землеустройством, которое было призвано разрушить казачью общину; непрерывным повышением налогов и лишением массы кубанцев избирательных прав, грабительскими хлебозаготовками, и, наконец, коллективизацией (72). Культурно-пропагандисткие мероприятия должны были существенно облегчить слом традиционного уклада жизни. Не даром сплошная коллективизация увязывалась властями с ликвидацией неграмотности (73).

Проведение коренизации напрямую увязывалось со стремлением повысить эффективность колхозного строительства (74). Показательно, что раздел «Страничка колхозника» в Краснодарской газете «Красное знамя» выходил в начале 1930 – х гг. на украинском языке (75).

По замыслу организаторов украинизация не должна была привести к росту украинского «буржуазного национализма» (76). Результат работы с отдельными нациями Советского Союза большевики представляли как их сознательное объединение для борьбы с мировым капиталистическим окружением, которое подавалось пропагандой как враждебное человеческой свободе как таковой (77).

Целью украинизации ставилось создание коммунистической, пролетарской украинской культуры в преддверии массовой пролетаризации кубанских селян, переходу их к образу жизни, характерному для индустриального общества (78).

Зачастую кубанские станичники вполне отдавали себе отчёт в истинных целях украинизации. «Советская власть подлазит к нам с помощью украинизации. Раньше нам не давали ходу. Теперь придумали украинизацию, что бы опять нам ходу не дать», – говорили кубанцы ещё в середине 1920 гг. (79).

Примечательно, что в автономиях Северного Кавказа украинцы не получили статуса национального меньшинства, а были приравнены к великорусскому населению, хотя украинизационные мероприятия имели место и там (80).

Важную роль в начале проведения украинизации имела международная составляющая. Власти стремились оторвать украинцев от украинской националистической эмиграции, дискредитировать пропаганду, которую вели в отношении украинцев страны Антанты и, в особенности, Польша. СССР стремился привлечь на свою сторону украинцев, живущих в Польше, в Чехословакии и Румынии (81).

Ещё одной немаловажной причиной украинизации стало желание И.В. Сталина использовать национально ориентированных коммунистов Украины в своей борьбе с Троцким и Зиновьевым. Этот фактор активно использовал видный украинский партийный деятель Н. Скрыпник. Его сторонники, такие как А.Я. Шумский и П.Ф. Гринько, В.П. Затонский постепенно усиливали своё влияние после начала в 1923 г. «коренизации» (А.Я. Шумский и П.Ф. Гринько были выходцами из небольшевистских партий) (82). Эти партийные деятели отстаивали позицию широкой самостоятельности союзных республик СССР в ущерб центру. На XII съезде ВКП(б) они прямо выступали за сохранение союзными республиками основных атрибутов независимых государств.

Некоторое время Сталину приходилось уступать им в культурно-языковых вопросах, что бы они не мешали ему укреплять вертикаль власти. Так, начиная с 1925 г., украинизация государственного аппарата на территории Украины стала активно использоваться для выдвижения молодых кадров, лояльных власти (83). Этот процесс имел место и на Кубани. И здесь украинизация активно использовалась для привлечения молодых кадров из рабоче-крестьянской среды. Так, при наборе в Краснодарский педагогический институт предпочтение отдавалось украинцам из семей рабочих, батраков и крестьян-бедняков (84).

Украинские коммунисты, среди которых было немало бывших членов национал-коммунистических партий (боротьбистов, борьбистов, укапистов), ратовали за присоединение к УССР обширных районов с преобладающим украинским населением и развитие на них украинской национальной культуры (85). В сферу их интересов входила и Кубань. Однако многие члены ЦК ВКП(б) с сомнением относились к его инициативам. К маю 1928 г. был достигнут компромисс. Кубань решили оставить в составе РСФСР, но провести на её территории полномасштабную украинизацию (86). (Курс на тотальную украинизацию на Украине был взят уже в 1923 г.) (87). Свою роль играла на Кубани и слабость социальной базы большевиков. Власти видели опасность для себя в сословной и национальной розни в регионе (88). Особое опасение вызывало сословное самосознание казаков. Его во многом и собирались подменить национально-украинским.

Поэтому власти хотели заручиться поддержкой активных украинофилов. Последние были в основном представлены сельской интеллигенцией (учителя, медицинские работники, кооператоры), которая тесно соприкасалась с хлеборобской массой (89). Особенно это было важно в преддверии таких огромных перемен, как коллективизация (90).

Итак, основными причинами проведения на Кубани кампании украинизации было желание коммунистических властей ударить по казачьим сословным представлениям местных жителей. Под предлогом украинизации облегчить внедрение своих пропагандистско-административных манипуляторов в народные массы, отвлечение последних от своих основных целей, облегчение создания новой «пролетарской» культуры.

Поводом для начала украинизации на Кубани было наличие в регионе групп украинских активистов из числа интеллигенции. Их в той или иной степени и по разным причинам поддерживала часть населения, в основном в черноморских станицах. Ещё более важным поводом для проведения кампании стало давление украинских национал-коммунистов, в поддержке которых во внутрипартийной борьбе нуждались лидеры страны.

Примечания:

1. Эрастов С.И. Воспоминания // Кубань: проблемы культуры и информатизации. 2000. № 2. С. 35–40.

3. Собрание украинцев // Свободная Кубань. 1917. № 3. С. 3.

3. Телеграмма Кубанской украинской национальной рады // Свободная Кубань. 1917. № 3. С. 3.

4. Леусян О.А. Февральская революция и активизация национального движения на Северо-западном Кавказе // Фёдор Андреевич Щербина, казачество и народы Северного Кавказа: история и современность. Краснодар, 2008. С. 150.

5. К выпуску украинского букваря // Листок война. 1917. № 1001. С. 3.

6. Областной учительский съезд // Свободная Кубань. 1917. № 11, 12. С. 3.

7. Старолеушковская // Вольная Кубань. 1917. № 11. С. 4.

8. Селянин. Станица Ахтырская (Таманского отдела) // Вольная Кубань. 1917. № 3. С. 3.; Казак. Станица Старокорсунская // Вольная Кубань. 1917. № 6. С. 3.

9. Съезд представителей населённых пунктов Кубанской области // Свободная Кубань. 1917. № 13. С. 3.

10. Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 501, 517.

11. Очерки истории Кубани. Краснодар, 1996. С. 500–560.

12. Коблянский А. Культурно-просветительская работа среди украинцев // Из опыта педагогической работы на Кубани. Краснодар, 1926. С. 73.

13. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 18.

14. Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 249. Л. 3.

15. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 2. Д. 58. Л.2.

16. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 15. Л. 30об.

17. ГАКК. Ф.1 Оп. 1. Д. 546.

18. Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани. 1920 —е. 1930-е годы. Краснодар, 1991. С. 1, 8.

19. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 301. Л. 1.

20. Еремеева А.Н. Между прошлым и будущим (художественная жизнь Кубани в годы революции и Гражданской войны). СП(б)., 1996. С. 28, 46, 67–68, 74, 76

21. Селянин. Станица Ахтырская (Таманского отдела) // Вольная Кубань. 1917. № 3. С. 3.; Казак. Станица Старокорсунская // Вольная Кубань. 1917. № 6. С. 3.; Станица Ахтырская // Вольная Кубань. 1917. № 11. С. 4.

22. Щетинина Г.В. По страницам украиноязычной периодической печати на Кубани // Традиционная культура славянских народов в современном социокультурном пространстве. Славянск-на-Кубани. 2008. Ч. 2. С. 216.

23. Леусян О.А. Указ. соч. С. 150.

24. Украинская рада // Листок войны. 1917. № 961. С. 4.

25. Украинский учительский съезд // Листок войны. 1917. № 967. С. 3.

26. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 78.

27. Запросы об автономии Украины // Листок войны. 1917. № 1000. С. 4.

28. Украинцы // Листок войны. 1917. № 980. С. 4.

29. Белый Д.Д. Указ. соч. С. 78–81.

30. Нырко А.Ф. Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 134.

31. Емец В. Казаки-бандурники нового времени // Кубань: проблемы культуры и информатизации. 2001. № 3. С. 40.

32. Еремеева А.Н. Художественная жизнь Юга России в условиях гражданского противостояния (1917–1920 гг.): содержание и тенденции развития. Автореферат докт. дисс…М., 1999. С. 23, 24, 26.

33. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 2. Д. 58. Л.2.

34. ГАКК. Ф. Р-5. Оп. 1. Д. 249. Л. 31.

35. ЦДНИКК. Ф. 1774-Р. Оп. 2. Д. 318. Л. 3.

36. Цит. По: Шульгин В.В. «Москали» // Родная Кубань. 2003. № 1. С. 26.

37. Цит. по: Лавров Л.И. Канун революции и гражданская война на Кубани. Биографические записки // Из культурного наследия славянского населения Кубани. Краснодар, 1999. С. 143 – 144.; Чёрный А. История бандуры на Кубани // Родная Кубань. 1999. № 4. С. 117.

38. Цит. по: Захарченко В.Г. Народные песни кубанских казаков. Краснодар, 1995. С. 215.

39. Цит. по: Лавров Л.И. Указ. соч. С. 140.

40. Тернавский Н.А. Станица Елизаветинская: имя на карте и в истории // Кубань – Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. С. 250–251.; Без грифа «секретно». Из истории органов безопасности на Кубани. Краснодар, 2008. С. 31.; Кратова Н.В. Идейные основы повстанческого движения на Кубани в 1920–1922 годах// Казачество России: прошлое и настоящее. Ростов – н/Д., 2006. С. 385–387.

41. Белый А. Переосмысливая Голодомор // www.apn.ru

42. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 39.

43. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 69.

44. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //www.day.kiev.ua/178897(март 2008 г.).

45. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 239.; Шульман И. Праздник ленинской национальной политики // Красное знамя. 1929. № 149. С. 3.

46. Решительно ударить по право-оппортунистическому и примиренческому отношению к ползучим уклонам // Красное знамя. 1932. № 53. С. 2.

47. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 923. Л. 9.; ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 620. Л. 1–2.

48. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 67–68.

49. Сталин И. За чёткую ленинскую национальную политику // Армавирская коммуна. 1930. № 153. С.3.

50. Боевые задачи нацпарторганизаций // Молот. 1931. № 2971. С. 2.

51. Там же… М., 2006. С. 99.

52. Там же. С. 41.

53. Хлынина Т.П. Политика украинизации Кубани: 20 —е – 30 – е годы // Дикаревские чтения (4). Белореченск. 1998. С. 30.

54. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 410. Л. 13.

55. Ракачёв В.Н. Украинцы на Кубани: особенности демографической истории // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 49.

56. Мирук М.В. Кубанское казачество и украинизация Кубани: опыт и уроки (1921–1932 гг.) // Кубанское казачество: три века исторического пути. Краснодар, 1996. С. 174.

57. Екатеринодар – Краснодар. Два века в датах, событиях, воспоминаниях. Краснодар, 1993. С. 525.

58. Этнографическое обследование украинского населения Кубани // Красное знамя. 1928. № 110. С.5.

59. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 10.

60. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 9.

61. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 1.

62. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 3. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

63. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 9.

64. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 9 – 10.

65. Там же. Л. 10.

66. Там же. Л.12.

67. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 196.

68. Оздоровляем обстановку // Красное знамя. 1932. № 57. С. 2.

69. Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3.

70. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 28,32.

71. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 923. С. 5.

72. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 123.

73. По-боевому готовимся к районному культсъезду // Армавирская коммуна. 1931. № 9. С. 6.

74. Краевое совещание по вопросам работы среди нацменьшинств // Молот. 1932. № 3163. С. 4.

75. Красное знамя. 1932. № 210. С. 4.

76. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 41.

77. ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1 Д. 734а. Л. 1; ЦДНИКК. Ф. 9. Оп. 1. Д. 923. Л.7.

78. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 309. Л. 6.

79. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 8.

80. Хлынина Т.П. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 44.

81. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 5, 86.

82. Там же. С. 122.

83. Там же. С. 170.

84. Чирва К.И. Готовьтесь в пединститут // Красное знамя. 1929. № 151. С.3.; Ручка. О приёме украинцев в Краснодарский педагогический институт // Красное знамя. 1929. № 151. С. 3.

85. Борисёнок. Указ. соч… С. 17, 70.

86. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //www.day.kiev.ua/178897(март 2008 г.).; Белый Д.Д. Указ. соч. С. 89.

87. Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 107.

88. Письмо в редакцию // Красное знамя. 1929. № 150. С. 4.

89. Борисёнок Е.Ю. Указ. соч. С. 39.

90. Давыдов Ю. Вопросы регулирования роста партийной организации // Красное знамя. 1927. № 238. С. 4; Ив. Скляров. От итогов к перспективам // Красное знамя. 1927. № 227. С.5.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.