Глава X Русско-шведская война 1788-1790 гг.

Глава X

Русско-шведская война 1788-1790 гг.

Общая обстановка

Враждебные нам государства, следившие с завистью и опасением за быстрым политическим возвышением России и расширением ее владений, успев возбудить войну с Турцией, считали лучшим средством, для большего ослабления России, вовлечь ее одновременно в войну со Швецией. Для осуществления этого намерения удобным орудием был шведский король Густав III, мечтавший о возможности возвращения провинций, завоеванных Петром I, и при пылком; характере и уверенности в своих военных способностях готовый на всякое рискованное дело.

Зная, что все внимание русского правительства обращено на войну с Турцией, отвлекавшую наши военные силы к южным пределам государства, Густав, при бессилии нашем на севере, был совершенно уверен в невозможности сопротивления замышляемому им неожиданному нападению. Но так как по существующей в Швеции конституции король без согласия сейма не имел права начинать войны, за исключением случая защиты государства от неприятельского нападения, то для придания, в глазах шведов, законности замышляемой войне с Россией Густав всеми мерами старался вызвать русских на первое враждебное действие. Однакоже наша сдержанность заставила его, не дожидаясь объявления войны, в июне 1788 года приступить к осаде принадлежавшей нам финляндской крепости Нейшлота и, введя сильный флот в Финский залив, захватить наши два фрегата, бывшие в крейсерстве. По совершенно несправедливому предлогу приказав нашему послу выехать из Стокгольма, король 1 июля обратился к Екатерине II с самыми странными требованиями, в числе которых было: возвращение Швеции принадлежавшей нам части Финляндии по Систербек, возвращение Турции полуострова Крыма, заключение мира с Турцией при посредстве Швеции и немедленное разоружение Балтийского флота.

Новая война застала нас, действительно, врасплох: на финляндской границе почти не было войск, кроме крепостных гарнизонов, а морская деятельность направлена была, главным образом, на спешное приготовление Архипелагской эскадры Грейга. Между тем, боевая готовность сухопутных и морских сил неприятеля и близость его к пределам России возбуждали сильное опасение и за самую столицу, также вовсе не готовую к защите. Закипевшая деятельность соответствовала опасности. Все бывшие поблизости войска двинули в Финляндию, торопясь пополнять их вновь набираемыми рекрутами. Из церковников и праздношатающихся в столице людей сформировали два батальона, а из ямщиков – казачий полк. Армии, составленной из таких разнообразных элементов и едва доведенной до 14 тысяч человек, предстояло бороться с 36 тысячами хорошо обученного регулярного неприятельского войска, предводимого смелым и энергичным королем. Но дух, которым проникнуты были наши войска, ясно выразился при первом столкновении с неприятелем: комендант неожиданно осажденного Нейшлота, безрукий ветеран, майор Кузмин, на требование короля о сдаче крепости отвечал: «Я без руки, не могу отворить ворота; пусть его величество сам потрудится». И ворота крепости в продолжение всей войны остались затворенными для шведов.

Из эскадры Грейга, почти готовой к выходу в море, в Кронштадте находилось 15 кораблей, 6 фрегатов и 2 бомбардирских судна. Входившие в состав ее три стопушечные корабля и фрегат, по трудности проводки через Зунд глубокосидящих кораблей, отправлены были прежде в Копенгаген, под начальством вице-адмирала Виллима Петровича Фондезина. С этим отрядом пошли также транспорты, нагруженные пушками и другими предметами, назначенными для построенных в Архангельске 5 кораблей и 2 фрегатов, шедших в Копенгаген под начальством контр-адмирала Повалишина на соединение с эскадрой Грейга.

По случаю войны со шведами отправление эскадры в Архипелаг, разумеется, не состоялось, и для действия против неприятеля самым спешным образом готовили еще 5 кораблей и 2 фрегата, предназначавшиеся прежде для практического плавания в Балтике. Этот отряд, под начальством контр-адмирала Мартына Петровича Фондезина, вошел в состав флота, порученного в команду Грейга.

Гогландское сражение

По выходе из гавани Грейг со своей эскадрой перешел к Красной горке, поджидая там отставший в приготовлении к походу отряд Мартына Фондезина и, практикуя команду в действии артиллерии и управлении парусами, он только через неделю мог отправиться на поиски неприятеля. Флоты встретились 6 июля по западную сторону Гогланда, между островком Стеншхер и мелью Калбодегрунд. У Грейга было 17 кораблей, из которых 5 наскоро вооруженных и не имеющих полного комплекта команды, составленной большею частью из вновь набранных неопытных матросов. Шведский же флот, бывший под начальством брата короля генерал-адмирала герцога Зюдерманландского, состоял из 17 кораблей и 7 больших фрегатов с артиллерией, по калибру равной корабельной. Кроме своевременного вполне исправного снаряжения судов, шведы имели около полутора месяца времени для практического обучения своих экипажей.

Неприятельский флот, бывший под ветром от нашего и лежавший левым галсом, держался, как на маневрах, в правильной линии, сохраняя между судами равные интервалы. Между тем, спускавшийся на шведов наш флот сохранял довольно правильный строй только в авангардии и передовой части кордебаталии, за которой в беспорядке шли 8 судов, в большинстве принадлежавшие к отряду Фондезина. Далеко отставшие задние корабли, несмотря на сигналы адмирала, сопровождаемые пушечными выстрелами, не торопились приблизиться к неприятелю.

Передовым в нашей линии был корабль Всеслав контр-адмирала Тимофея Гавриловича Козлянинова. По диспозиции ему следовало быть третьим, но по уходе в конец линии двух кораблей, не понявших сигнала, корабль Козлянинова сделался передовым. Грейг на корабле Ростислав отважно спускался под бомбрамселями и лиселями на корабль генерал-адмирала, держа сигнал: «арьергардии вступить в свое место». Неправильность нашей линии заставила адмирала семь своих передовых кораблей поставить под огонь двенадцати неприятельских с той целью, чтобы для каждого из следующих задних кораблей оставить по одному противнику. Первые выстрелы раздались в 5 часов вечера. При тихом ветре, почти не разгоняющем дыма, неприятели ожесточенно поражали друг друга на расстоянии картечного выстрела. В половине восьмого часа два передовые корабля, дравшиеся с кораблем Козлянинова, а также корабль шведского генерал-адмирала и следующий за ним, находившиеся против Ростислава, бывшие не в состоянии долее выдерживать огонь, спустились за линию на буксирах своих шлюпок. Вслед за ними и остальные корабли начали сдаваться под ветер, выравниваясь по флагману и смыкая линию. Победное «ура» нашего флота приветствовало отступление неприятеля. Наши корабли, с помощью буксиров сблизясь с неприятелем, возобновили несколько ослабевший огонь; но спустя немного времени, при совершенно затихшем ветре, под густым покровом дыма, шведские корабли один за другим начали выходить из-под наших выстрелов. Корабль Принц Густав, вице-адмирала Вахмейстера, сдался кораблю Ростислав; но и наш корабль Владислав, свалившийся за линию и попавший в середину неприятельских судов, был взят ими с совершенно избитым корпусом и рангоутом, поврежденным рулем, сбитыми якорями и несколькими разорванными от усиленной пальбы пушками.

По окончании сражения шведы удалились в Свеаборг. Несмотря на одинаковое число потерянных кораблей, как будто уравнивающее боевой успех обоих противников, на самом деле полная победа была на нашей стороне. Важнейшим следствием Гогландского сражения было уничтожение смелого до дерзости намерения Густава овладеть Петербургом. Рассчитывая, что наш флот, потерпев полное поражение, укроется в Кронштадте, а при стянутых в Финляндию сухопутных силах столица останется без достаточной военной охраны, шведский король располагал, перевезя на судах гребного флота из Биорко к ораниенбаумскому берегу тысяч 20 лучших из своих войск, овладеть с ними беззащитным со стороны берега Петербургом. Но победа Грейга изменила дело.

Потерпевший важное повреждение шведский флот, исправлявшийся в Свеаборге и надеявшийся, что Грейг занят тем же в Кронштадте, никак не ожидал скорого появления русских и рассчитывал на полную безопасность своих крейсеров, высылаемых в море. Однакоже и в этом случае энергичный адмирал не оправдал расчетов неприятеля. Хотя суда нашего флота имели также значительные повреждения, как например, в корпусе иных кораблей было до 120 пробоин, а корабль Козлянинова потерял весь рангоут, и общее число убитых и раненых доходило до 1300 человек, но Грейг не пошел в Кронштадт, а отправив туда четыре наиболее избитых корабля, остальные исправил у Сескара и, не теряя времени, двинулся к Свеаборгу.

Блокада Свеаборга

Спокойно стоявшие милях в двух от входа на рейд 3 шведские корабля и фрегат в туманное утро 26 июля вдруг увидели перед собой передовые корабли нашего флота. Обрубив канаты, шведы спешили скрыться в шхеры, причем 60-пушечный корабль Густав Адольф попал на мель и принужден был спустить флаг. По невозможности снять его с мели, он был зажжен и взорван в виду неприятельского флота, который, несмотря на попутный ветер, не решался выйти с рейда для спасения своего корабля и с этого времени остался запертым в Свеаборге. Грейг, находясь с флотом у Ревеля в постоянной готовности вступить под паруса, держал у Свеаборга и по Финскому заливу сильные отряды крейсеров, которые внимательно стерегли выходы с Свеаборгского рейда, наблюдали за шхерами от Свеаборга до Гангута и, составляя цепь поперек Финского залива, захватывали все суда, идущие из Швеции с провиантом и другими предметами, необходимыми для армии и флота. Бдительный надзор русских крейсеров создал продовольственные затруднения в лагере неприятеля.

Военные действия в шхерах

Лишенный содействия корабельного флота, король изменил свой план движения на Петербург и располагал овладеть им при помощи направленной по северному берегу Финского залива армии, подкрепленной сильным гребным флотом. У нас же, к сожалению, в мирное время вообще мало заботились о гребном флоте, забывая, что в случае войны со Швецией он имел бы первенствующее значение; вследствие этого теперь против 120 судов, приведенных в шхеры Густавом, мы могли выставить только 8 полугалер, которые, под командой капитана 1 ранга Слизова, находились при Финляндской армии. Для взятия нашей приморской крепости Фридрихсгама король, желая высадить в тыл ее сильный десант, повез его шхерами на судах гребного флота. Вызванный из Выборга главнокомандующим нашей армией графом Мусиным-Пушкиным ничтожный отряд Слизова был выслан помешать движению шведов. Храбрый и опытный моряк Слизов смело открыл огонь, по передовым судам неприятеля, но когда главнокомандующий увидел силы шведов, он немедленно приказал отступить, что, при смелости и распорядительности Слизова, отряду удалось исполнить, не потеряв ни одного судна.

Шведы, обложив Фридрихсгам с сухого пути и с моря, открыли по нем бомбардировку; но на другой же день, неожиданно для гарнизона, сняли осаду и отступили к своей границе. Причинами отступления были, во-первых, усиливающееся неудовольствие против короля в народе и войске за самовольное начало отяготительной и, как показало Гогландское сражение, весьма опасной для Швеции войны с сильным соседом и, во-вторых, опасение вторжения датчан в шведские владения. Наша союзница Дания, получив сведения о проигранной шведами битве и крепкой блокаде их флота в Свеаборге, решилась объявить Швеции войну, и датские войска, перейдя со стороны Норвегии границу, направились к Готенбургу, важнейшему после Стокгольма городу Швеции.

Густав, двинувшийся на гребном флоте шхерным фарватером от Свеаборга к Або, должен был остановиться в Твереминне, потому что у Гангута ему закрывал путь сильный отряд нашего корабельного флота. Вследствие постоянной бдительности отряда, обход его представлял для неприятельских гребных судов неодолимые трудности. 3 октября шведы воспользовались штилем и сделали попытку провести с запада несколько гребных транспортов, навстречу которым из Твереминне выслали восемь галер и канонерских лодок. Стоявший на конце нашей линии гребной фрегат св. Марк направился с транспортом и заставил шведов укрыться за ближайшие островки. Но через день, 5 октября, шведский гребной отряд, вышедший для конвоирования транспорта, атаковал фрегат св. Марк и после сильной перестрелки должен был отступить; а в продолжение боя вооруженные барказы наших судов успели отрезать транспорты и 14 из них взяли в плен.

Одновременно с неудачами неприятеля и наш флот понес тяжелую потерю. Адмирал Грейг простудился и 15 октября скончался на своем корабле Ростислав. Флот лишился одного из полезнейших деятелей, способствовавших его возрождению, доказанному победами при Чесме и Гогланде.

Уход шведского флота из Свеаборга

В позднее осеннее время не решились продолжать блокаду Свеаборга, и Козлянинову, принявшему временно командование флотом, было велено с 10 лучшими кораблями итти на зимовку в Ревель, послав остальные корабли в Кронштадт, кроме трех бывших при Гангуте, которые должны были отправиться в Данию на усиление эскадры Фондезина. Следствием снятия блокады было спасение шведского флота, который 9 ноября вышел из Свеаборга и беспрепятственно дошел до Карлскроны.

Действия отряда Фондезина в Зунде

Эскадре Виллима Фондезина, находившейся при начале войны в Копенгагене, поручалось разорить Готенбург, где находились три неприятельских военных фрегата, и сделать поиск на другой, лежащий против Скагена, довольно значительный город Марстранд. Но вместо этого, проведя в бездействии около месяца, Фондезин, без всякой необходимости, разорил одно мирное прибрежное шведское местечко, чем возбудил сильное негодование даже в союзниках наших – датчанах. Затем, не получив обстоятельных сведений о том, где находятся неприятельские фрегаты, неосторожный адмирал отправил в Архангельск два транспорта с артиллерией и другими предметами для вновь построенных судов, и один из этих транспортов – Кильдюин в виду нашей эскадры был взят шведскими фрегатами. В Копенгагене к Фондезину присоединились приведенные из Архангельска контр-адмиралом Повалишиным новые четыре корабля (пятый, ставший на мель, был оставлен для починки в Норвегии) и 2 фрегата; 2 построенные в Англии катера (бриг и тендер) и датские 3 корабля и 1 фрегат. Таким образом, составилась сильная эскадра в 10 кораблей (в числе их 3 стопушечных), четыре фрегата, два катера и четыре транспорта. Адмиралу предписано было блокировать Карлскрону, а при появлении шведского флота сразиться с ним, не допуская его в порт. Фондезину, явившемуся к своему посту в исходе сентября, по приказанию Грейга, поставлено было в непременную обязанность продолжать блокаду до исхода или, по крайней мере, до половины ноября. Но узнав о кончине адмирала и уходе на зимовку судов, блокирующих Свеаборг, Фондезин 20 октября, не дожидая даже посланных к нему Козляниновым трех кораблей, отправился к Копенгагену, и благодаря такой неисполнительности адмирала, шведскому флоту, вышедшему из Свеаборга, удалось благополучно пройти в Карлскрону. Промедлив целый месяц постановкой судов своего отряда на безопасную зимовку, Фондезин оставил их в Зунде, где суда целую зиму, подвергаясь крайней опасности, носились вместе с плавающим льдом между берегами Дании и Швеции. Если ни одно судно не погибло, то это должно отнести только к заботливости и знанию дела командиров, а также к счастливой случайности. Оценкой распоряжения Фондезина могут служить слова Екатерины: «Фондезин проспит и потеряет корабли». В исходе декабря он был сменен, и весной 1789 г. в командование вступил Козлянинов, произведенный в вице-адмиралы.

С наступлением зимы военные действия прекратились. Несмотря на предположения Грейга о возможности в зимнее время овладеть Свеаборгом, главнокомандующий Мусин-Пушкин не решался на такое смелое предприятие. Шведский же король занят был, главным образом, внутренними делами государства и на собранном им сейме, или риксдаге, успел склонить представителей к согласию на продолжение войны с Россией.

Приготовления к кампании 1789 г.

Пользуясь временной приостановкой военных действий, оба противника были заняты усиленными приготовлениями к кампании 1789 года. У нас, в Ревеле, вооружал эскадру адмирал Василий Яковлевич Чичагов, назначенный вместо Грейга начальником Балтийского флота. К нему должны были присоединиться: готовящийся в Кронштадте отряд вице-адмирала Спиридова и впоследствии у Карлскроны Копенгагенская эскадра. Вообще в наших трех портах приготовлялся к выходу в море 41 корабль, не считая 8 достраивающихся на стапелях, а также фрегатов и других судов корабельного флота. Затем в Петербурге строились и исправлялись до 150 судов гребного флота и около 200 шлюпок.

Шведский корабельный флот, имевший до 30 линейных судов, находился в Карлскроне, за исключением трех больших фрегатов, зимовавших в Готенбурге; а гребной, в числе около 140 судов, делился на две почти равные части, из которых одна находилась в Стокгольме и портах Швеции, а другая в Свеаборге. Сверх этого у шведов было несколько судов гребного флота на озере Саймо, для которого и у нас в Вильманстранде строилось 10 канонерских лодок.

Положение эскадры нашей в Копенгагене по политическим отношениям было довольно затруднительное. Дания, находящаяся под давлением Англии и Пруссии, хотя не заключала со Швецией мира, но принуждена была оставаться в бездействии. С другой стороны, очень дорожа расположением России, датское правительство считало долгом охранять от неприятеля находящуюся у Копенгагена нашу эскадру и поэтому решило принять следующую меру: датский флот, почти равносильный эскадре Козлянинова, поставлен был вместе с ней в линию у северного входа на Копенгагенский рейд, южный вход которого защищался четырьмя старыми, негодными для плавания, кораблями. Таким образом, датчане, охраняя свою столицу от нападения шведов, вместе с тем охраняли и нашу эскадру.

Взятие Кроуном тендера и фрегата

Военные действия 1789 года открылись блистательными подвигами командира катера Меркурий капитан-лейтенанта Романа Васильевича Кроуна. Посланный Козляниновым для сбора сведений о шведском флоте Кроун, 29 апреля у Борнгольма, после непродолжительной перестрелки взял неприятельский крейсер, 12-пушечный тендер Снапоп. А находясь в отряде капитана Лежнева, отправленного в Категат для встречи и конвоирования корабля, зимовавшего в Норвегии, Кроун, 21 мая, после упорного боя заставил спустить флаг 40-пушечный фрегат Венус, один из трех зимовавших в Готенбурге. В обоих этих случаях капитан Кроун выказал не только храбрость и отличные морские сведения, но и редкую находчивость и умение кстати употребить военную хитрость, много пособившую успешности дела. При встрече с Меркурием, оба раза неприятель не подозревал в нем военное судно, а по всем признакам уверен был, что видит купца. Затянутые черной парусиной пушечные порты Меркурия, скрытые придвинутые вдоль борта пушки, загрязненная палуба, небрежно поставленные паруса, искривленные реи и необтянутый такелаж ввели в заблуждение не только командиров неприятельских судов, но даже шведских лоцманов, обманом захваченных Кроуном с острова Винго.

Действия корабельного флота

По приходе в Копенгаген зимовавшего в Норвегии корабля, Козлянинов, получив сведения о выходе в Балтийское море эскадры Чичагова, отправился на соединение с ним, имея под своим флагом 11 кораблей, 3 фрегата и 2 катера. Артиллерия этой эскадры была значительно усилена заменой старых малокалиберных пушек купленными в Шотландии карронадами большого калибра.

Чичагов, согласно данным ему инструкциям, в мае отправил отряды судов ко входу в Финский залив для наблюдения за неприятельским флотом и к шхерам Гангута и Паркалауда для осмотра этих важных пунктов и, если возможно, для заграждения в них пути судам шведского гребного флота. В Гангуте оказались сильные неприятельские укрепления, имеющие до 50 пушек и мортир и вполне обеспечивающие шведам свободное движение по шхерному фарватеру. Посланный же к Паркалауду капитан 2-го ранга Шешуков с отрядом из одного корабля, 2 фрегатов и 2 катеров застал там в шхерах большое движение неприятельских судов, подвозивших провиант и другие грузы для армии и успевших уже захватить до 10 наших транспортов. Шведские галеры сделали попытки заставить Шешукова очистить фарватер, но были отбиты, и потому все транспорты, идущие из Швеции к армии, должны были сдавать свой груз на берег, не доходя до Паркалауда, в Барезунде. 21 июня 8 судов неприятельского гребного флота, шедшие со стороны Свеаборга, хотели прорваться у Паркалауда и, поддержанные огнем береговых батарей, атаковали Шешукова; но после упорного боя, продолжавшегося более двух часов, должны были отступить; сбитые же батареи были заняты нашим десантом.

Чичагов, поджидая вооружающиеся в Кронштадте суда, спустя месяц по соединении с Кронштадтской эскадрой Спиридова, 2 июля вышел в море и у южной оконечности острова Эланда встретил шведский флот, бывший под начальством герцога Зюдерманландского и состоявший из 21 корабля и 8 фрегатов. Хотя у Чичагова было только 20 кораблей, но они по силе своей артиллерии, а также по количеству и качествам экипажей имели значительное преимущество перед неприятелем, на судах которого был неполный комплект экипажей, частью пострадавший от бывшей в Карлскроне заразной болезни.

Эландское сражение

15 июля флоты противников сблизились. Шведы, бывшие на ветре, в линии баталии на левом галсе, начали медленно спускаться к нашему флоту и, при изменяющемся ветре исправляя свою линию, видимо, старались не быть отрезанными от Карлскроны. Перестрелка на дальнем расстоянии продолжалась с двух часов пополудни до самого вечера. Оба флагмана как будто избегали решительного боя. У нас 10 кораблей вышли из сражения вовсе без потерь; а на остальных – убитых и раненых было 210 человек. Важнейшая из наших потерь была смерть одного из лучших русских моряков, командира корабля Мстислав капитана Муловского, готовившегося в первое русское кругосветное плавание, совершенное впоследствии Крузенштерном. Шведские корабли, по всей вероятности, потерпели не менее наших; во время боя три из них были выведены буксирами за линию. После сражения шведы скрылись в Карлскрону; а к Чичагову 21 июля подошла эскадра Козлянинова, и адмирал, продержавшись несколько дней у Карлскроны и не предпринимая ничего против неприятеля, возвратился к Ревелю, где и оставался до конца кампании. Посланный от флота в шхеры отряд, под начальством капитана Тревенина, имел в Барезунде удачное дело с неприятелем, но при этом один наш корабль разбился о подводный камень, а при возвращении отряда в Ревель встал на мель и разбился другой корабль, на котором находился сам Тревенин.

Военные действия в Финляндии

Военные действия в Финляндии весной 1789 года начались наступательным движением правого северного крыла нашей армии, оттеснившего шведов и овладевшего всем южным берегом бассейна озера Саймо. Но так как это движение ослабило несколько центр и левый наш фланг, находящийся на Кюмени, у Абборфорса, то шведский король, прибывший в конце мая в Борго, повел атаку на центр, перешел Кюмень и заставил наши войска отступать в ожидании прибытия гребного флота. Поражение, нанесенное шведам 5 июля в центре их линий у деревни Кайпиайс, заставило Густава снова отступить за Кюмень, удержав за собой только острова, лежащие в устьях этой реки, у которых в то время находился шведский гребной флот.

Несмотря на всевозможные старания, гребной флот только 8 июня мог выйти из Кронштадта в числе 75 галер, канонерских лодок, дубель-шлюпок, катеров и других судов. Начальство над гребным флотом вверено было принцу Нассау-Зигену, произведенному в вице-адмиралы. Назначенной для усиления гребного флота резервной эскадрой командовал вице-адмирал Круз.

Войдя в шхеры и присоединив к себе 13 судов находившегося в Выборге отряда Слизова, Нассау 3 июля подошел ко входу в Фридрихсгамский залив, недалеко от которого, у острова Котки, находилась значительная часть неприятельского гребного флота, бывшая под начальством способнейшего из шведских морских офицеров обер-адмирала Эренсферда.

Выждав прибытие из Кронштадта запоздавших вооружением судов гребного флота и вновь снаряженной резервной эскадры Круза, состоявшей из 2 кораблей, 2 фрегатов, 2 бомбардирских и 2 мелких судов, Нассау решился атаковать шведов. К неприятельскому флоту, стоявшему на окруженных островами двух плесах (малом и большом Роченсальмских рейдах), можно было подойти двумя путями: с севера весьма узким проходом, называемым Роченсальми (шведская дефилея), или Свенск-Зунд, или Королевские ворота; а с юга проходом между островами шириной в 400 саженей.

По несогласию во взглядах Нассау и Круза на порядок ведения предстоящей атаки неприятеля, место Крузо занял бывший на флоте обер-интендант Балле. Оставив его с 11 большими и 9 малыми судами для нападения на шведов со стороны южного прохода, Нассау, имея 66 большей частью легких и небольших судов, должен был повести атаку со стороны Королевских ворот. Эренсферд, у которого было 62 боевых судна и до 24 транспортов, выставил против Балле свои главные силы, состоявшие из больших судов, мелкие же суда и транспорты поместил на севере; для защиты Королевских ворот он поставил 4 бомбарды, и в самом узком месте прохода затопил суда, сделавшие его недоступным даже для галер и мелких судов.

Роченсальмское сражение

Около 10 часов утра 13 августа эскадра Балле, приблизясь к неприятелю, открыла огонь, но после пятичасового жестокого боя под сосредоточенными выстрелами значительно сильнейшего неприятеля наши поврежденные суда, одно за другим, начали выходить из линии, причем два судна были захвачены шведами. Скоро выстрелы наших судов стали редеть, и в шесть часов началось их общее отступление.

Между тем, на севере эскадра Нассау, подойдя к Королевским воротам и найдя закрытый проход, долго оставалась под огнем неприятеля. Наконец, по другому мелкому проливу успело пробраться на рейд несколько наших канонерских лодок, а в седьмом часу, с страшными усилиями и потерей людей, удалось настолько разломать затопленные в Королевских воротах суда, что фарватером этим могли пройти галеры. Едва эскадра Нассау прорвалась на рейд, как победа наша сделалась несомненной: первыми отбиты были нами суда взятые у Балле, а потом начали сдаваться и шведские. В темноте и дыму отчаянная битва ядрами, картечью, книпелями, даже ружейным огнем продолжалась до 2 часов ночи. Разбитые шведы отступили по направлению к Ловизе, долго и упорно преследуемые нашими галерами и канонерскими лодками. Среди сражения, когда исход его уже был очевиден, король приказал сжечь более 30 транспортов и мелких судов, стоявших на мелком рейде, ближе к устьям Кюмени. У неприятеля было взято 5 больших судов, 1 галера, 1 канонерская лодка и 2 госпитальных судна. В числе пленных было 37 офицеров и 1100 нижних чинов. Наша потеря заключалась в одной галере и канонерской лодке, погибших от взрыва, и 58 офицерах и тысяче нижних чинов убитых и раненых. Нассау-Зиген предлагал главнокомандующему Мусину-Пушкину сильным десантом, высаженным в тылу неприятеля, отрезать королю наступление, а нашей армией, атаковав в это же время шведов с фронта, заставить их положить оружие. Но король, узнав о намерении Нассау, пункты более удобные для высадки десанта защитил батареями и поспешил отступить к Ловизе, преследуемый нашими войсками.

Спустя около недели в восточном устье Кюмени наши канонерские лодки взяли 5 шведских гребных судов и у крепости Нейшлота, также канонерскими лодками, были потоплены 4 большие вооруженные неприятельские лодки, шедшие с десантом. Этим и кончились военно-морские действия в кампанию 1789 года.

Планы неприятелей на 1790 год

В продолжение наступившей зимы Швеция, успокоенная со стороны Дании и получившая денежную помощь от Англии и Пруссии, с особенной энергией готовилась к предстоящей весне, к которой успела довести свою сухопутную армию до 70 тысяч человек и гребной флот до 350 судов. С этими силами и корабельным флотом, и котором было до 40 линейных судов, Густав III предполагал, во-первых, уничтожить, зимовавшую в Ревеле эскадру Чичагова и разбросанные по разным портам отряды нашего гребного флота, а потом блокировать Кронштадт и, свезя десант на ораниенбаумский берег, итти на Петербург.

С нашей же стороны предполагалось действовать преимущественно сухопутной армией, которой, при помощи гребного флота, предстояло занять Финляндию. При этом корабельные эскадры, Ревельская и Кронштадтская, заняв отрядами шхерные посты у Гангута и Паркалауда, должны были держаться в Финском или Ботническом заливах, содействуя армии и гребному флоту.

Особенно благоприятствовала неприятелю непостоянная зима, в продолжение которой наши рейды то замерзали, то очищались от льда, и открытое море позволяло шведским крейсерам свободно плавать до Сескара. Таким образом, два из них, маленькие фрегаты 32 и 18-пушечные, 6 марта неожиданно явились в Балтийский порт и, высадив десант, сожгли провиантский магазин, взяли контрибуцию с города и заклепали орудия достраивающейся крепости, гарнизон которой, живший вне ее в казармах и состоявший из рекрут, совершенно растерялся и не оказал неприятелю никакого сопротивления.

Ревельское сражение

В исходе апреля, когда наша Кронштадтская эскадра еще готовилась к походу, шведский флот вышел из Карлскроны и 2 мая явился у Наргина. Эскадра Чичагова, ожидавшая неприятеля, стояла на Ревельском рейде, по направлению от гавани до отмелей горы Вимса. В первой линии находилось 10 кораблей и фрегат; во второй, против промежутков кораблей, четыре фрегата, имея на флангах по бомбардирскому кораблю. В третьей – 7 катеров. Остальные суда находились в гавани, у ворот которой в полной готовности к действию стояли канонерские лодки. У всех судов, расположенных на рейде, завезены были верпы для двойного шпринга, и при появлении неприятеля наши корабли обратились к нему правым бортом.

Шведский флот, находившийся под начальством герцога Зюдерманландского, состоял из 22 кораблей, 4 фрегатов и 4 мелких судов. При усиливающемся западном ветре и значительном волнении неприятель в линии баталии вошел на рейд, и передовой корабль его, поровнявшись с четвертым от левого фланга нашей линии кораблем Изяслав, привел к ветру на левый галс и дал залп. Но, по случаю значительного крена и торопливого прицела, большинство шведских снарядов безвредно рикошетировали мимо наших кораблей, меткие выстрелы которых наносили существенный вред неприятелю. За передовым кораблем, быстро пронесшимся по нашей линии к стороне Вульфа, следовали в таком же порядке и другие корабли.

Некоторые из них, пробовавшие подходить на близкую дистанцию и, для уменьшения хода и крена, убавлявшие паруса, встреченные и провожаемые полными прицельными залпами, ядрами и картечью, с большой потерей людей и значительными повреждениями рангоута и такелажа принуждены были выходить из-под выстрелов, не сделав нашим судам серьезных повреждений. Особенно пострадал от одной ничтожной случайности корабль шведского генерал-адмирала, на котором заевший в шкиве подветренный фока-брас не позволил привести корабль своевременно к ветру и заставил его дрейфовать на Ростислав, осыпавший его несколько времени с самого близкого расстояния ядрами и картечью. Другой, 64-пушечный корабль Принц Карл, шедший 15-м в линии, потеряв грот и фор-стеньги, после десятиминутного сражения бросил якорь и вместо шведского флага поднял русский. Герцог Зюдерманландский, наблюдавший за ходом сражения с фрегата, находившегося вне выстрелов, велел прекратить бой, и последние 9 кораблей неприятельской линии, уже не открывая огня, приводили к ветру и удалялись к северу. Сражение продолжалось около двух часов. У шведов, кроме сдавшегося корабля, другой стал на риф севернее острова Вульфа и был сожжен, а третий еще до начала сражения приткнувшийся на Новую мель севернее Наргина был снят с большим трудом, принужденный выбросить за борт до 40 орудий. Потери неприятеля в людях, по свидетельству шведских историков, доходили до 150 человек, у нас же убитых и раненых было только 35.

По исправлении своих повреждений шведский флот двинулся к востоку за Гогланд, где появление его с нетерпением ожидал король, с ранней весны находившийся при своей Финляндской армии. В начале апреля он начал наступательные действия, двинувшись на севере от С. Михеля к Вильманстранду, а в центре перейдя Кюмень. Но в исходе апреля шведская армия была отброшена за Кюмень, а Густав прибыл на гребной флот, собравшийся у Борго, и повел его к Фридрихсгаму. Насколько энергичны и своевременны были военные приготовления шведов, настолько у нас во многом замечалась медленность и разрозненность действий. Вновь назначенный главнокомандующим армией граф Салтыков, начальствующим гребным флотом Нассау-Зиген и корабельным флотом Чичагов действовали почти независима один от другого, что нередко отражалось вредным образом на общем ходе военных действий.

Нападение шведов на Фридрихсгамский отряд

Зимовавший на нашем передовом шхерном посту в Фридрихсгамской бухте отряд гребной флотилии под начальством Слизова, несмотря на наступающее открытие военных действий, имел половинное число команды, частью составленной из «водоходцев», т. е. простых крестьян, которым когда-нибудь случалось плавать по рекам. Но самым гибельным упущением был недостаток снарядов и также несогласие Нассау на предложение Слизова об укреплении позиции береговыми батареями, возведение которых показалось ему преждевременной заботой.

Находясь в таком положении, Слизов, имевший 60 мелких и только 3 больших судна, неожиданно узнал 3 мая о приближении шведского гребного флота, состоявшего из 140 боевых судов и 14 транспортов.

Расположенный в линию у входа в Фридрихсгамскую бухту, наш отряд 4 мая около 4 часов утра был атакован неприятелем. Подпустив к себе шведов на картечный выстрел, Слизов открыл по ним сильнейший огонь с залпами из всех орудий. Отчаянный бой продолжался около трех часов, правое крыло неприятеля начало уже отступать и левое заметно колебалось, как вдруг в нашем отряде оказался недостаток в снарядах. Принужденный к немедленному отступлению Слизов, для прикрытия ретирады, продолжал отстреливаться холостыми зарядами и приказал сжечь до 10 судов, которые невозможно было вывести из огня. В Фридрихсгамском сражении шведами было взято 10 наших судов, в том числе 3 больших, и до 6 судов разбито и потоплено. Убитых у нас было до 90 и взятых в плен до 150 человек. С остальными судами своего отряда Слизов отступил под защиту Фридрихсгамских укреплений и, таким образом, шведам открылся свободный шхерный путь до Выборга. Это обстоятельство делало весьма тревожным положение нашей армии, которая ежеминутно могла ожидать у себя в тылу высадки сильного неприятельского десанта. 22 мая король с гребным флотом вошел в Выборгский залив и, в ожидании приближения своего корабельного флота, расположился на якоре у Рогеля и Биорко. Между тем, на сухопутном пути двинувшиеся к Кюмени шведские войска были при Савитайпале блистательно отбиты несравненно слабейшими русскими силами.

Красногорские (Стирсуденские) сражения

Вооружающиеся в Кронштадте действующая и резервная эскадры соединены были под начальством вице-адмирала Круза, и ему велено было немедленно выступить навстречу идущему от Ревеля неприятельскому флоту и атаковать его. В ожидании шведов Круз, лавируя, держался в узкости между Стирсуденом и Долгим Носом, имея в линии 17 кораблей и за линией 4 фрегата, несколько мелких парусных судов и 8 гребных фрегатов, под начальством капитана Денисона. 23 мая, при самом тихом ветре, в 4 часа утра шведский флот, состоявший из 22 кораблей, 8 больших и 4 малых фрегатов и нескольких других судов, приблизился на пушечный выстрел к нашей авангардии и открыл жестокий огонь, скоро распространившийся по всей линии. Начальствующий авангардией вице-адмирал Сухотин придержался к ветру и с расстояния двух кабельтовых осыпал снарядами неприятеля. Вскоре храброму адмиралу оторвало ногу, и, передавая команду капитану Федорову, он просил его не ослаблять атаки. Большие шведские фрегаты, державшиеся за линией против корабельных интервалов, вступили в линию, и тогда почти каждому из наших кораблей приходилось сражаться с двумя противниками. Корабль Круза был впереди других в самом жарком огне. Денисон, заметив усиление неприятеля на правом фланге нашей авангардии, двинулся со своими фрегатами на помощь атакуемым. После двухчасового боя неприятельские суда, один за другим, начали выходить из-под выстрелов, и к 8 часам сражение окончилось отступлением шведов. Едва успели на наших кораблях осмотреться и несколько поправиться, как около 11 часа из Биорко-Зунда вышло до 20 судов неприятельского гребного флота, которые, приблизясь к правому флангу нашей линии, открыли огонь, но вскоре были прогнаны посланными против них гребными фрегатами Денисона.

В исходе 1 часа, при тихом западном ветре, когда наша эскадра лежала на правом галсе, шведы возобновили сражение, с особенным упорством атакуя кордебаталию. Встреченный метким, дружным огнем, после часовой живой перестрелки, неприятель начал отступать и к 3 часам удалился на такое расстояние, что снаряды его уже не наносили вреда. При повороте нашей эскадры на левый галс и при изменившемся от северо-запада ветре, шведы направились вновь на нашу авангардию и потом, спустясь в бакштаг и следуя за своим передовым кораблем, прошли контрагалсом с сильной пальбой почти до середины нашей линии и направились к стороне Биорко. Эскадра Круза, уменьшившаяся одним кораблем, ушедшим для исправления повреждений в Кронштадт, в продолжение ночи держалась в линии, несколько западнее меридиана Стирсудена. Шведский флот находился от нее в 5 милях к западу; оба противника спешили исправлять повреждения и готовились к новой битве, которая не заставила себя ждать.

24 мая при легком юго-западном ветре шведы спустились на нашу линию, лежавшую на правом галсе, и к 5 часам сильный бой загорелся по всей линии. От перебитого рангоута и такелажа некоторые из кораблей нашей авангардии свалились в кучу и разорвали линию. Пользуясь этим, шесть шведских кораблей и фрегатов начали обходить северный конец нашей линии, но были отражены подошедшими фрегатами Денисона. Около 6 часов начали отступать шведская авангардия и кордебаталия, а спустя немного времени, после горячего боя, происходившего в ариергардии, пальба затихла по всей линии, и неприятель удалился к западу.

В двухдневном Стирсуденском сражении, которое у нас, не совсем справедливо, называется сражением у Красной горки, шведы имели преимущества над русскими не только в числе судов, но и также в силе артиллерии и количестве и качестве своих экипажей. На неприятельских судах был полный комплект опытной команды, а у нас недостаточное число наскоро набранных людей, из которых многие в первый раз видели море и были посажены на суда перед самым выходом на рейд. Одной из отрицательных сторон этого сражения были разрывы на наших кораблях 25 пушек, при которых убито и ранено 34 человека. Общее числе выбывших из строя, в оба дня, у нас было до 400 человек.

Победа, одержанная Крузом, успокоила жителей Петербурга, которым слышна была канонада сражающихся. На случай неблагоприятного исхода сражения в Кронштадте также готовились встретить неприятеля: для усиления обороны фарватера у Кроншлота поставлены были корабль и фрегат; а все оставшиеся при порте суда расположены поперек северного фарватера от Систербека до Котлина. До получения известий об отражении неприятеля на всех укреплениях люди не отходили от пушек, к которым расписаны были рекруты, адмиралтейские мастеровые, купцы, мещане и другие рабочие люди, даже старшие воспитанники находившегося тогда в Кронштадте Морского корпуса. Недостаток матросов был до того велик, что вице-президент Адмиралтейств-коллегий граф Чернышев прислал в Кронштадт своих гребцов.

Блокада шведского флота в Выборгском заливе

При противном ветре, преследуя лавировкой отступающего неприятеля, утром 26 мая Круз соединился с эскадрой Чичагова, стоявшей на якоре между островами Пени и Сескаром.

После сражения 2 мая Чичагов оставался в Ревеле и вышел оттуда только 23 числа, получив приказ о немедленном следовании к Кронштадту. На другой день он был уже у Сескара и, увидя неприятельский флот, лег в дрейф, а потом, в ожидании нападения неприятеля, стал в боевом порядке на якорь. В оправдание того, что он сам не атаковал уходивших от Круза шведов, Чичагов ссылался на «случившийся туман», мешавший ему видеть неприятеля. Опровергая эту причину, Круз в донесении Екатерине II писал: «принужден признаться, что уход неприятеля не только весьма чувствителен для меня, но и для всех моих храбрых подчиненных, так как, по дошедшим до меня известиям, шведы находились в чрезмерном унынии и опасались несказанно этого дву-огненного положения, от которого, надо думать, один только туман мог избавить неприятеля, без успеха со мной сражавшегося».

Справедливость слов Круза подтвердили действия шведов. Сильно потерпевший во время двухдневного боя неприятельский флот, попав между двумя нашими эскадрами, не решился прорываться мимо Чичагова к Свеаборгу, а принужден был укрыться в Выборгской бухте, куда и направился в полном беспорядке. Несмотря на то, что здесь под предводительством самого короля собралось до 100 парусных и до 200 судов гребного флота, находившегося в Биорко-Зунде, положение шведов, по всей вероятности, угрожало полною гибелью. Со стороны берега находилась наша армия; на севере в Транзунде стояли 52 судна гребной флотилии под начальством Козлянинова, и со стороны моря все выходы охранялись сильными отрядами нашего корабельного флота.

27 мая шведы высадили десант в Биорко-Зунде у кирки Койвиста, и с этого времени происходили у нас частые стычки с неприятелем. Попытка шведов овладеть берегом Транзунда и уничтожить отряд Козлянинова была отражена с большим уроном для неприятеля нашими сухопутными войсками. Атаке же входа в Транзунд со стороны моря помешал противный ветер. Разделение власти наших Главнокомандующих, действовавших независимо друг от друга, было очень благоприятно для шведов. Чичагов, не объясняя причин, медлил приступать к какому-нибудь решительному действию; а Салтыков, имея недостаточные силы, не мог ничего предпринять с одними сухопутными войсками и по поводу продолжающегося бездействия флота выражал опасения даже за сохранение Выборга. Как вредно отзывалось на ход дел это двойственное начальство, показывают пререкания Салтыкова с Чичаговым относительно постановки береговой батареи на мысе Крюсерорде. Опытнейшие из наших морских офицеров: Нассау-Зиген, Салтыков признавали необходимость батареи, но Чичагов был противного мнения, и его настойчивость оказалась благодетельной для шведов.

Гребной флот, готовящийся в Кронштадте, в соединении с отрядом Слизова, в числе 89 судов, вечером 21 июня подошел к Биорко-Зунду, и Нассау-Зиген, атаковав шведов, в продолжение пятичасового упорного боя оттеснил их из пролива за остров Пейсар. Во время сражения у нас взорвало одну шхуну, а у неприятеля два судна были взорваны и два взяты в плен. В эту же ночь 20 шведских канонерских лодок, выйдя от острова Торсара, атаковали ближайший к острову отряд Лежнева и заставили Чичагова отправить к нему на помощь два корабля.

Утром 22 июня суда наши расположены были следующим образом: у Питкопаса капитан Кроун с отрядом из 8 фрегатов и катеров. Он в этот день имел сражение с 50-ю шведскими гребными судами и принудил их к отступлению, с потерей 6 судов. Восточнее Кроуна, между мысом Кайнеми и банкой Пассалода – отряд контрадмирала Ханыкова из 3 фрегатов. Восточнее Ханыкова, но западнее мыса Крюсерорд, между ним и банкой Репье, поперек фарватера стояли 5 кораблей и 1 бомбардирское судно отряда контр-адмирала Повалишина. Южнее Репье до острова Рондо – главные силы Чичагова, левым крылом которых начальствовал Мусин-Пушкин, а правым Круз. На юго-восток от Рондо к острову Кольтхольму находился контр-адмирал Лежнев с 5 кораблями и 1 бомбардирским судном. Биорко-Зундом овладел Нассау; а в Транзунде стоял готовый к выходу отряд Козлянинова.

Прорыв шведского флота и преследование его

С вечера 21 июня установился восточный ветер, которого шведы ждали целый месяц, и в ночь весь неприятельский флот приготовился к выходу в море. Часу в четвертом утра 22 июня шведские суда начали сниматься с якоря и двинулись к Крюсерорду: корабли полным бакштагом, в линии баталии, а рядом с ними, но несколько севернее и ближе к берегу, суда гребного флота.