Клубок четырнадцатый Как государь чуть не предал собственное государство

Клубок четырнадцатый

Как государь чуть не предал собственное государство

В Литве после смерти великого князя Ольгерда Гедиминовича начались суровые драки за власть. Ольгерд оставил трон любимому сыну Ягайле. Но он слишком благоволил полякам, а с Мамаем заключил союз, и его поход к Куликову полю обернулся позорным провалом. Его сверг дядя, Кейстут, предложил дружбу св. Дмитрию Донскому. Но Ягайлу поддержала католическая агентура. Он объявил, что хочет помириться с дядей, готов быть послушным вассалом. Устроил большой пир. А за столами подал знак, его слуги кинулись на приглашенных. Подгулявшего Кейстута и его бояр перерезали. На пир не явился сын дяди, Витовт, но его схватили и бросили в темницу.

Предсказать участь Витовта было не трудно. Однако в хитрости и коварстве он не уступал Ягайле. Жена заключенного Анна выпросила разрешение навещать мужа, приносить еду. Взяла с собой рослую служанку Елену. Стража не слишком интересовалась, чем занимались супруги в камере. А они приказали девке поменяться одеждой с мужем. Тюрьму покинула та же парочка – княгиня и холопка, накинувшая на голову капюшон. Когда подмена раскрылась, Витовт с женой уже скакали к прусской границе.

Витовт не отличался излишней чувствительностью. Спасшую его девушку подвергли страшным истязаниям и казнили, но что значила ее жизнь? Разменная монета! Князь явился к тевтонским крестоносцам, врагам Литвы. Попросил убежища и помощи. Правда, рыцари никогда не помогали бескорыстно. Но Витовт передал Ордену права на свой удел, Жмудь. Целая область стала еще одной разменной монетой.

Ну а победивший Ягайло побаивался соперников, да и русских – они самого Мамая сокрушили! Поспешил обратиться к Дмитрию Донскому. Подписал с ним союзный договор, сватал его дочку и даже признавал зависимость от него. При этом принял православное крещение и обязался окрестить подданных. Но в 1382 г. на Русь обрушилось нашествие Тохтамыша, была сожжена Москва. Дмитрий снова вынужден был платить дань Орде. Отправил в Сарай заложником сына Василия. Это крушение сразу же отразилось на литовской политике.

Вокруг Ягайлы снова взяла верх польская партия. Подсказывали: Москва рухнула, опасности не представляет и помощи оказать не может. Уговорили перечеркнуть договоренности с Дмитрием и посвататься не его дочери, а к польской королеве Ядвиге. Тогда сам он станет королем! Одновременно с политическими ориентирами круто переменились и религиозные. Ягайло обязался крестить подданных уже не в Православие, а в католицизм.

В 1385 г. была заключена Кревская уния, Польша и Литва объединились под одной короной. Ягайло перекрестился в католицизм, получил имя Владислава II и повел Ядвигу под венец. А крещение литовцев осуществляли по ускоренной программе. Собрали побольше священников. Добавили конвои надежных войск, чтобы крещаемые не разбежались и не взбунтовались. Строили целыми полками, кропили освященной водичкой и давали имена по полкам – в одном Петры, в другом Павлы.

Между тем московский государь св. Дмитрий Донской отнюдь не намеревался сохранять верность коварному Тохтамышу. Исподволь готовился сбросить иго и для этого организовал побег сыну из Орды. Верные купцы вывезли Василия из ханской ставки. Чтобы не перехватила погоня, его повезли не прямиком в Москву, а кружным путем – к Черному морю, потом кораблем до Молдавии. Дальше двинулись в объезд враждебной Литвы: через Венгрию, Чехию, Германию. В Пруссии 13-летнего московского наследника радушно встретил сидевший у крестоносцев Витовт. Ради такого гостя подзанял деньжат, обхаживал, угощал, развлекал.

Доверительно рассуждал, словно со взрослым, что враг Москвы – Ягайло. Если его выгнать, если власть достанется Витовту, Русь и Литва станут друзьями. Кто тогда устоит против их альянса? Орда? Поляки? Мальчик старался держаться солидно, поддакивал. А рядом с Витовтом мелькала расцветающая девушка. Лихо скакала и стреляла на охотах, задорно смеялась в играх, Василий ловил на себе ее взгляды. Витовт подбадривал: ну, как тебе моя Софья? Разве плохая невеста? Заживем одной семьей, и все напасти будут по колено! От застольных кубков вина и пива приятно кружилась юная голова. От девичьих взглядов и улыбок кружилась еще сильнее. Княжич покинул Пруссию, переполненный впечатлениями и искренними симпатиями к Витовту.

В Москву он возвратился в 1387 г. Государь встречал сына торжественно. Показывал народу – это его преемник. А сын рассказывал, что видел в Орде, в европейских странах, взахлеб передавал предложения Витовта. Конечно, Дмитрий Иванович отнесся к ним гораздо осторожнее, чем его отпрыск. Но здоровье государя ухудшалось, в мае 1389 г. он отошел в мир иной. 17-летний Василий I стал великим князем, мог принимать самостоятельные решения. Одним из первых его шагов стало посольство к Витовту для сватовства и заключения союза.

Для литовский изгнанников этот визит стал чудесным праздником. Будто в сказке, будто добрая фея прилетела! На московские предложения согласились с превеликой радостью. Еще бы не согласиться! За Софьей даже приданого не было. Опять занимали в долг, спешно перелицовывали наряды матери – хотя бы прилично предстать перед женихом. Отправили всего с несколькими служанками и с пустыми сундуками для видимости. Зато Витовт обстоятельно поговорил с дочерью, как вести себя с мужем, куда подправлять московскую политику.

Но и для Василия приезд невесты «из-за моря от немец» стал праздником. Она за три года превратилась в настоящую красавицу. Митрополит Киприан перекрестил ее по православному обряду. Свадьба была пышная, Василий хотел, чтобы вся Москва разделила его счастье. Впрочем, молодая государыня проявила себя вовсе не скромненькой куколкой, какой выглядела поначалу. Характер у нее был властный, жесткий. Проявилась и недюжинная деловая хватка. Она лично занялась хозяйством в вотчинах мужа и в подаренных ей селах. Давала распоряжения, проверяла отчеты старост.

Василий советовался с женой и по политическим делам. Он по-прежнему считал альянс с Литвой наилучшей перспективой, Софья укрепляла его в этой мысли. Их поддержал митрополит Киприан. Он много лет прожил в Литве, знал ее гораздо лучше, чем Русь. А предполагаемый союз отдавал под его начало паству обеих стран. В результате сформировалась «тройка», решавшая все ключевые вопросы. Старые бояре Дмитрия Донского утрачивали свое значение.

А в Литве углублялись неурядицы. Ягайло настолько увлекся внедрением католицизма, что уравнял православных с язычниками. Тем и другим запретил занимать государственные должности, вступать в браки с католиками. Двое вельмож отказались последовать примеру короля и перекинуться из Православия в латинство – обоих казнили. Ко двору Ягайлы хлынули поляки, король раздавал им ведущие должности в правительстве и войске, земли, города. Но это возмутило литовскую знать. Против короля взбунтовались даже его родные и двоюродные братья. Впрочем, они и между собой перессорились. Каждый силился отхватить власть и владения для себя. Литва развалилась на уделы.

В такой обстановке для Витовта его связи с Василием I оказались весомейшим козырем! Он стал тестем московского государя! Для каждого было очевидно: кто, как не он, самый надежный друг православных? И друг русских? А русские-то составляли большинство населения Литвы. Витовт провозгласил себя вождем антикатолической партии.

Правда, при более внимательном рассмотрении такая программа оказывалась шитой белыми нитками. Потому что войска Витовту выделил Тевтонский орден. Чтобы получить их, князь принял католицизм и подтвердил обязательства, что отвоеванную Жмудь отдаст крестоносцам. А денег на войну Витовт набрал у еврейских ростовщиков, пообещал расплатиться после победы. С отрядами крестоносцев он начал набеги на земли короля. Жгли, грабили. Добыча давала князю средства на жизнь, позволяла снарядить следующие вылазки. Эти набеги совершенно допекли Ягайлу. Но и другие родственники его тоже били. Король крутился так и эдак и наконец придумал выход – перетянуть Витовта на свою сторону.

Вступил с ним в тайные переговоры и предложил поделиться. Ягайло останется королем Польши, Витовт станет великим князем Литвы, но будет подчиняться королю. О, Витовта соглашение устраивало. Главное, ему отдавали Литву, а дальше видно будет. Хотя и Ягайло отчаянно хитрил. Ведь он отдавал то, что фактически ему не принадлежало. Стравливал партнера с мятежными удельными князьями. Но Витовта подобные трудности не смутили. Одного из двоюродных братьев, Скиргайлу, он выбрал в союзники. Называл его лучшим другом, посулил держать на втором месте после себя, дать самые богатые и престижные владения. Не забыл и старых приятелей – немецких рыцарей. А на еврейские деньги разжился новейшим оружием – артиллерией. Объединенными силами удельных властителей начали теснить.

Младший брат короля Свидригайло захватил значительную часть Белоруссии, готовил удар по Польше. Но Витовт разгромил его, послал в оковах королю. Однако владения забрал не для короля, а для себя. Точно так же, по одному, давил прочих родственников. Участь двоюродных братьев и племянников, посмевших встать на пути Витовта, была страшной. Вигнута он отравил, Коригайле отрубил голову, своего дядю Нариманта велел подвесить на дереве и расстрелять из луков, Корибута посадил в темницу. В Киеве правил еще один брат, Владимир Ольгердович, Витовт и Скиргайло заставили его убраться вон. Как раз Киевом и прилегающими областями победитель обещал расплатиться с «лучшим другом» Скиргайлой. Обещание он честно выполнил, но вскоре подослал к Скиргайле отравителей, а Киев отписал себе.

В итоге литовских усобиц победили двое самых коварных и жестоких претендентов – Ягайло и Витовт. Новый властитель Литвы реформировал законы. В Пруссии ему понравилось крепостное право, и Витовт внедрил его в своем государстве. Впоследствии австрийский дипломат Герберштейн описывал литовские порядки: «Народ жалок и угнетен… Ибо если кто в сопровождении слуг входит в жилище какого-нибудь поселянина, то ему можно безнаказанно творить что угодно, грабить и забирать необходимые для житейского употребления вещи и даже жестоко побить поселянина». «Со времен Витовта вплоть до наших дней они пребывают в настолько суровом рабстве, что если кто будет случайно осужден на смерть, то он обязан по приказу господина казнить сам себя и собственноручно себя повесить. Если же он откажется исполнить это, то его жестоко высекут, бесчеловечно истерзают и тем не менее повесят».

Но подобные формы крепостничества пришлись по нраву литовской знати, отныне Витовт мог рассчитывать на ее поддержку. А симпатии городов он заслуживал еще одним новшеством. Предоставлял им магдебургское право, которое видел и оценил в Германии. То есть выборное самоуправление. Ясное дело, предоставлял не за здорово живешь, а продавал за солидную мзду, пополняя казну. Причем выгоды получала не городская беднота, а богатые купцы. Но для них приобретенные права оказывались очень важными, теперь они могли заправлять городскими делами в собственное удовольствие. Ради этого не жалко было раскошелиться. Конечно же, и поддержать благодетеля.

Витовту надо было рассчитаться и с еврейскими ростовщиками. За время эмиграции и войны долги накопились ох какие увесистые! Но ростовщики соглашались списать неустойку, если государь примет их народ под покровительство. Что ж, Витовта столь выгодный вариант погашения кредитов отлично устраивал. Он издал особый закон о защите иудеев: «За увечье и убийство жида христианин отвечает так же, как за увечье и убийство человека благородного звания; за оскорбление жидовской школы полагается тяжкая пеня; если же христианин разгонит жидовское собрание, то, кроме наказания по закону, его имущество отбирается в казну. Наконец, если христианин обвинит жида в убийстве христианского младенца, то преступление должно быть засвидетельствовано тремя христианами и тремя жидами добрыми; если же свидетели объявят обвиненного жида невиновным, то обвинитель должен сам потерпеть такое наказание, какое предстояло обвиняемому». Евреи окрылились, обещали и дальше служить Витовту своими кошельками.

Но после завершения гражданской войны и покорения уделов великий князь Литовский стал оглядываться: куда бы еще приложить усилия? Что еще можно прибрать к рукам? А по соседству лежали русские земли. Смоленск уже признавал зависимость от Литвы. Но Витовт решил прибрать его в полную собственность. В 1395 г. привел войско. Налгал, что идет далеко – сразиться с Тимуром Тимерланом. Остановился возле Смоленска, пригласил в лагерь местных князей и бояр и арестовал их. А в Смоленск назначил собственных наместников. Армия, пришедшая с Витовтом, разделилась на несколько корпусов и ринулась захватывать мелкие княжества в верховьях Оки – Карачев, Мценск, Белев, Козельск.

Хотя эти княжества были союзниками Москвы и зависели от нее. Но московский государь Василий не выразил ни малейших протестов. Его мечта быть вместе с Литвой становилась реальностью! Могущественный тесть вышел к его границам. Теперь он надежно прикроет от Орды и от любых прочих врагов! Стоит ли с ним ссориться из-за нескольких клочков земли? Василий с женой и митрополитом Киприаном приехали к Витовту в Смоленск, поздравили с приобретением. Весело пировали – как радостно было чувствовать себя одной семьей! Попутно уточнили границы между двумя державами, и Витовт опять себя не обидел. Настоял, чтобы к нему отошли спорные города – Ржев и Великие Луки. А взамен кормил Василия старыми обещаниями – альянс с Литвой обеспечит Москве невиданные успехи!

Тревогу забил не ослепленный московский государь. Ужаснулся князь Олег Рязанский. Его собственному княжеству пока никто не угрожал, но он одним из первых увидел: смертельная опасность наползает на всю Русскую землю. Ее пожирают исподтишка, по кускам. Олег дал пристанище двоим смоленским князьям, сумевшим избежать плена, Юрию и Василию. Принимал других беженцев, формировал из них отряды. На Смоленщину полетели призывы подниматься против оккупантов, рязанцы и эмигранты выступили на войну. Но… вмешался вдруг московский Василий! Прислал ультиматум не задевать его тестя и друга. Сражаться на два фронта Олегу было никак не с руки. Пришлось отступить.

Зато Витовт возбужденно потирал руки. Олег сам подарил ему повод для войны! Полчища литовцев обрушились на Рязанщину. Катились шквалом смерти и огня. Кому повезло, не прирезали под горячую руку, угоняли в неволю. Подвергнув княжество «показательному» опустошению, Витовт вышел к Коломне, заехал в гости к Василию. Снова пировали, обменивались лучшими заверениями. За праздничными чарами Витовт поучал и подзуживал зятя: а ты-то чего стесняешься? Можешь, как и я, увеличивать свои владения, доходы. Например, отбери у Новгорода источник его богатства – Двинскую землю. Ты мне посодействовал с рязанцами, а с Новгородом я тебе помогу.

Василий клюнул. На Волхов поехало их совместное посольство. Вывалило кучу разнокалиберных обвинений, Москва объявила Новгороду войну. Василий направил отряды занимать пограничные города – и на Двину, приводить ее в подчинение великому князю. Новгородцы сперва пробовали ликвидировать конфликт традиционным путем. Прислали делегацию для переговоров. Соглашались уплатить требуемую дань, дополнительно внести выкуп за те или иные обиды. Но услышали, что великий князь хочет оставить за собой Двину!

Когда весть об этом долетела в Новгород, жители разъярились. Вооружилось многочисленное ополчение. Рати ринулись по лесным дорогам и рекам, пожгли Белозерск, Устюг, Галич. На Двине москвичей перебили. И вот тут-то открылось, что Витовт обвел Василия вокруг пальца! Он тайком успел сговориться с новгородскими боярами. Они объявили на вече: если Москва так сильно обижает, надо передаться под покровительство Литвы. Вече проголосовало «за», а Витовт отнюдь не отказался. Вступил в переговоры, на каких условиях республика перейдет под его власть.

Василий Дмитриевич схватился за голову. Наконец-то до него дошло: тесть облапошил его, как наивного ребенка! Нарочно поссорил со смолянами, рязанцами, новгородцами. Государь тоже поспешно снесся с Новгородом. Шел на уступки по всем пунктам, извинялся, каялся и все-таки добился своего. Большинство граждан республики на Волхове отнюдь не желали порывать с Москвой, заверения государя удовлетворили их. Город постановил мириться, вернуться к прежнему положению. Но теперь изобразил себя оскорбленным Витовт. Новгород просился под его власть? Просился. Почему же передумал? Получается, насмехался над ним? Потребовал от новгородцев покориться или воевать.

Впрочем, перед литовским государем неожиданно открылись куда более широкие перспективы. В Орде в это время свергли хана Тохтамыша. Он бежал к литовцам, получил от них помощь и одолел соперников. Но продержался совсем недолго, его снова побили. Тохтамыш опять ускакал на восток, и Витовт встретил его с распростертыми объятиями. Становилось ясно: ослабевший хан без литовцев властвовать не сможет. Будет целиком зависеть от них. Великий князь Литвы предложил договор: Тохтамышу подсобят, отвоюют для него Орду. Но за это Тохтамыш расплатится одним из своих улусов. Поможет захватить великое княжество Владимирское и Московское.

Хан принимал любые условия. Ему ли, изгнаннику, было торговаться? А Витовт тем более был удовлетворен. Теперь он проглотит Русь целиком. Мало того, орданский царек превратится в его вассала! Витовт будет распоряжаться судьбами всей Восточной Европы! Ради такого приза имело смысл напрячь все силы. Литовский государь взялся готовить грандиозный поход. Обратился к Ягайле. Очень заинтересовались католическая церковь, крестоносцы. Да и евреи тоже: куда, как не к ним, поплывет добыча, пленные?

При литовском дворе были и люди, симпатизирующие Москве. Передали великому князю о тайном договоре между Витовтом и Тохтамышем. Что ж, Василию Дмитриевичу было от чего ужаснуться. Замыслы тестя вырисовывались настолько отчетливо, что дальше некуда! Разрозненные части общего плана сходились воедино – Смоленск, верховские княжества, подкопы под Новгород, а дальше и владения зятя… Великий князь отправил к Витовту в качестве посла собственную жену. Может, хоть Софья умиротворит отца? Она и сама была глубоко встревожена. Выдавая ее замуж, отец наставлял, что ее задача – скрепить и удерживать союз. Но сейчас-то речь шла не о союзе! У Софьи был муж, она хотела, чтобы ее дети унаследовали великое княжение. А отец метился обездолить и ограбить ее семью!

Но Витовт встретил дочку в Смоленске и постарался превратить свидание в веселый праздник. Предоставил поскакать на охотах, которые она так любила, посидеть на пирах, полюбоваться на рыцарские турниры. А насчет цели посольства заверил, что не имеет никакого желания воевать с Василием. Другое дело, новгородцы, обманувшие его. Другое дело, рязанцы, они первыми начали. Василию надо всего лишь сидеть смирно, слушаться тестя, и для него все обойдется. В качестве подарка Софье и зятю Витовт преподнес несколько возов икон, которые литовцы награбили в Крыму. Ему-то, полуязычнику-полукатолику, православные иконы были без надобности. Впрочем, подарок был и с намеком. Молитесь, что вам еще остается?

Действительно, оставалось лишь молиться. Положение было отчаянным. Витовт широко извещал: он затеял войну против Орды, справедливую, освободительную. Под его знамена съезжались литовские и русские князья. Но в правящих кругах Литвы и Польши знали истинную цель войны. Ягайло передал в подчинение двоюродного брата польскую армию, Тевтонский орден выделил отборный корпус из 500 рыцарей. Собралось больше 100 тыс. воинов, много артиллерии. Но… не попустил Господь. 12 августа 1399 г. в битве на Ворскле хан Темир-Кутлуг и старый полководец Едигей вдребезги распотрошили эти полчища. Погибло две трети огромной армии.

Московская Русь не участвовала в войне, но получилось так, что главный выигрыш достался на ее долю! Она уцелела! А обе державы, грозившие стереть ее с лица земли, растеряли свои силы. Кто помог Руси? Кто помог, когда у нее оставалась единственная возможность – молиться? Но сейчас-то великий князь Василий счел необходимым собирать коалицию против Литвы. Вел переговоры, союзы скрепляли браками. Брат московского государя женился на дочери Юрия Смоленского. Двоюродный брат – на внучке Олега Рязанского.

И все-таки бедствия и обманы недостаточно образумили великого князя Василия I. Слишком уж яркими и впечатляющими оставались юношеские планы о союзе с Литвой. Равноправном, способном принести такую великую пользу! У московского государя еще сохранялись надежды образумить тестя. Но рязанцев и смоленских изгнанников Василий больше не останавливал. В 1401 г. их войско вступило на Смоленщину. Население встретило их восторженно. За шесть лет оккупации оно нахлебалось лиха: крестьян литовцы перевели в крепостное состояние, в городах появились евреи, подминая торговлю. Люди вооружались чем попало, присоединялись к русским князьям. Открыли ворота Смоленска.

Олег Рязанский уже состарился, болел, но в 1402 г. послал сыновей освобождать следующее княжество – Брянское. Однако и Витовт оправлялся от разгрома на Ворскле. Он обратился за поддержкой к Ягайле и тевтонам. Согласился принять тесную зависимость от Польши. Отказался от свободы вероисповеданий, которую провозглашал в своих владениях. Снова выразил готовность предоставить привилегии латинянам. За это король и крестоносцы выделили ему значительную подмогу.

Рязанское войско было разбито под Любутском. А на Смоленщине у Витовта нашлись союзники – бояре! Они-то при литовских порядках превращались в панов, получали крепостных в неограниченное пользование. Смоленск выдержал несколько вражеских осад, обстрелов из орудий, отбивал штурмы. Наконец, Витовт не выдержал, повелел отступить. Но князь Юрий уехал в Москву, доложить о нападении и попросить помощи. А бояре отправили гонца вдогонку за литовцами. Ночью открыли ворота и впустили их в Смоленск. Впрочем, изменники просчитались. Они-то надеялись получить княжество в собственное распоряжение. А Витовт рассудил, что изменившие одному хозяину запросто изменят и другому. Отобрал у них вотчины и на все руководящие посты назначил литовцев.

Ну а московский государь Василий I очередной раз завис в неприятном положении. Осторожничал-осторожничал, считал более выгодным сохранять нейтралитет – и доигрался. Упустил несколько лет, пока Литва зализывала раны. Теперь Витовт уже оправился от Ворсклы, действовал рука об руку с Ягайлой. Попробуй-ка задень его! Чтобы не давать поводов для ссоры, Василий I даже отказался принять на службу смоленских беженцев. Но нейтралитет уже не спасал. Амбиции Витовта снова разыгрались в полной мере.

Он уже нацелился на Рязанщину. Князь Федор Олегович, унаследовавший престол умершего отца, просил литовцев о мире. Но от него потребовали огромную дань в 2 тыс. руб. и добавили еще одно условие: Рязань должна признать себя вассалом Литвы. Витовт активизировал своих сторонников и в Новгороде. Они шумели на вече, что надо последовать примеру Смоленска, переходить к литовцам. А сам Витовт заключил договор с Ливонским орденом поделить русские земли – Литве отойдет Новгород, а крестоносцам Псков. В 1406 г. литовцы и немцы с двух сторон ворвались на Псковщину.

Псковичи отчаянно сопротивлялись, отправили посольство в Москву, умоляли защитить. К Василию I обратился и рязанский Федор Олегович. Напоминал о союзе, молил выручить. Но Федор Олегович нашел еще один выигрышный ход. С татарами, разодравшимися в своих междоусобицах, на Руси давно уже не считались. Но сейчас рязанский князь вспомнил старину, снова обратился в Сарай. Поклонился хану Шадибеку, заплатил дань, и ему привезли ханский ярлык.

А Василию Дмитриевичу, хочешь или не хочешь, приходилось делать однозначный выбор. Помочь Пскову и Рязани означало войну. Но если отказать им в помощи, пожертвовать ими вслед за Смоленском – это означало бы показать себя трусом и ничтожеством. Кто же впредь будет считаться с его властью, если сын Дмитрия Донского позволит растаскивать Русь чужеземцам?

Василий выбор сделал. Он послал войска и Федору, и псковичам. Рязанцев прикрыли. Крестоносцев выгнали. Появление по соседству московских полков сразу отрезвило и новгородских бояр. Настроения на вече шатнулись в обратную сторону: оставаться вместе с Москвой. Однако после этого следовало ждать сокрушающего удара Витовта, и Василий поступил точно так же, как Федор Рязанский. Отправил посольство к хану Шадибеку. Признавал, что по-прежнему готов быть данником Орды, а за это просил о защите.

Подобные меры оказались весьма своевременными. В 1407 г. из Литвы полетели устрашающие вести. Соглядатаи, друзья, путешественники сообщали, что Витовт поднимает бесчисленную армию. Самолично намеревается возглавить ее и цели не скрывает – объявил поход на Москву. Но к Василию Дмитриевичу прискакали и гонцы из Сарая. Шадибек и воевода Едигей немало порадовались, что великий князь наконец-то изъявил покорность. Уступать свой улус литовцам они не намеревались, выслали тумены поддержать русских.

Рати сошлись на речке Плаве под Тулой, и перед Витовтом открылась весьма неприятная картина. Рядом с полками зятя застилали поле тучи ордынской конницы. Литовский государь еще не забыл побоище на Ворскле, от сражения сразу отказался. Озаботился, как бы ему позволили уйти. Предложил переговоры. Что ж, Василий согласился. Он не хотел, чтобы в схватках гибли его воины, а татары задерживались в русских пределах. Поэтому перемирие удалось заключить довольно быстро. Литовская армия двинулась в обратную сторону – уходила поскорее, озиралась, не кинулись бы ордынцы в погоню. Словом, стыда нахлебалась по уши.

Но итоги похода не ограничились бесславным отступлением. Неудача нанесла колоссальный удар по авторитету Витовта. На полях под Тулой открылось, что он совсем не всемогущ. Москва вдруг проявила себя реальной силой, способной противостоять ему. А недовольных в самой Литве нашлось предостаточно. Местная знать возмущалась засильем поляков, православные – наступлением католиков. К великому князю Василию стали во множестве переезжать черниговские, стародубские, брянские, карачевские, козельские бояре, приводили слуг. Ехали и крестьяне – к своим, к единоверцам, понукали худых лошаденок, выталкивали телеги из колдобин разбитых дорог. Приехал даже брат Ягайлы – Свидригайло, его двоюродный брат Патрикий Наримантович. Василий принимал их, давал хорошие уделы. А в результате в Москву потянулась целая вереница литовских князей: Александр Нелюб, Федор Путивльский, Семен Перемышльский, Михаил Хотетовский, Урустай Минский. Приезжали с дружинами, с сотнями и тысячами бойцов. Приехал черниговский епископ Исаакий со всем клиром.

Между тем Витовт ничуть не отказался от своих планов. В 1408 г. он повторил поход на Москву. Собрал для этого еще более крупные силы. Призвал всех, кого только смог: литовцев, белорусов, киевлян, смолян, Ягайло прислал поляков, а Тевтонский орден корпус рыцарей. С армией московского государя встретились на берегах Угры, зазвенели сабли и запели стрелы в сшибках передовых отрядов. Но на этот раз Василий обошелся даже без татар. Войско у него было гораздо больше и лучше, чем в прошлом году. Причем над полками реяли стяги не только русских, но и литовских князей. Настроены были решительно, горели общим желанием всыпать пришельцам.

А войско Витовта, даром что огромное, оказалось рыхлым, разнородным. Поляки косо поглядывали на немцев, киевляне и смоляне роптали, сумрачно перешептывались. По вечерам и ночам у походных костров вдруг появлялись перебежчики, находили друзей и знакомых. Литовские воеводы докладывали: воины стали исчезать. Витовт не был безумцем, чтобы вступать в битву со столь ненадежными подчиненными. Приходилось подозрительно озираться даже на самых близких: может, они уже потихоньку замышляют передать трон Свидригайле?

Отступать тоже было опасно: вдруг погонятся. Литовскому государю ничего не осталось делать, кроме как мириться. Василий I отлично представлял, в какую лужу посадил тестя. Продиктовал собственные условия. Границей двух держав признавалась Угра. Витовт отдавал московскому государю Козельск, Перемышль, Любутск, обязался не претендовать на Псков. Впервые за четверть века русские попятили Литву. Здесь, на Угре, завершилось ее наступление на восток. Кончилось почти бескровно, но и бесславно.

Что ж, отношения нормализовались. В некоторых вопросах Литва и Москва соперничали. В других выступали заодно – это всегда получалось выгодным. И все-таки Литовская держава чуть не проглотила Русь! Со времени столкновения на Угре миновало 12 лет, и здоровье Василия Дмитриевича зашаталось. А старшему сыну, Василию Васильевичу, исполнилось всего 5 лет! Государь провозгласил его наследником, но тут же вздыбились родные братья – дяди княжича. Не желали признавать над собой молокососа и присягать ему. Дошло до открытых бунтов, смутьянов поддержали новгородцы. Кое-как примирились. Братья целовали крест служить наследнику. Но разве трудно было объявить, что присяга принесена по принуждению? А значит, недействительна. Василий Дмитриевич и Софья долго размышляли и взвешивали, каким образом избежать угрозы, и придумали. Обратиться к… Витовту.

Вроде бы противостояние давно отошло в прошлое. А маленький Василий как-никак был его внуком. Василий I составил завещание, поручив супругу и сына под опеку литовского властителя. Тот охотно согласился, поклялся «именем Божьим» оберегать и защищать их. И на закате жизни Василия Дмитриевича стал воплощаться тот самый союз, о котором он мечтал в юности! Вместе вразумляли татар, крестоносцев. В 1422 г. московская и тверская дружины появились в Пруссии, участвовали в осаде Кульма. Немцы отметили высокую выучку и отличное вооружение «великих русских», то бишь воинов Великой Руси. Именно так начали называть Московское государство, отличая от Литовской Руси. А Василия крестоносцы уважительно величали «королем Московским и императором Русским».

Но он совсем расхворался, в феврале 1425 г. скончался. Во главе государства оказался ребенок – Василий II, а наставниками при нем – мать и митрополит Фотий. В народе их не любили. Оба были иноземцами, а Софья Витовтовна прославилась своими аппетитами. Успела сколотить и накупить обширные владения, ее и муж не забыл, завещал «многие волости». И сразу оправдались самые худшие опасения. В оппозиции оказались дяди – Юрий Звенигородский и Галичский, Петр Дмитровский, Андрей Можайский и Белозерский, Константин Угличский. Старший в роду, Юрий, вообще отказался приехать в Москву и присягать племяннику. Какое-то время Софья Витовтовна пыталась бороться, как могла. Вела переговоры через митрополита, раскалывала дядей между собой, склоняла на свою сторону бояр. Но и это было слишком ненадежно, бояре высматривали и принюхивались, чья возьмет? Государыня попросила поддержки своего отца. Ведь он оставался официальным опекуном Василия II!

Зимой 1426/27 г. регентша собрала сына в дорогу, повезла в Вильно. Пускай дедушка посмотрит на внука, умилится… О, Витовт оценил подобный жест. К нему на поклон прибыл русский великий князь! Постарался получше принять дорогих гостей. Хотя умиляться и баловать внука старый волк не спешил. В его лапы приплыла роскошная добыча! На приемах и пирах Софью с Василием демонстративно сажали ниже Витовта. Спорить им было не время, терпели. Литовец милостиво заверял, что не даст их в обиду. Но за это перечеркнул прежние договоренности с покойным Василием I и предложил новый договор. Чтобы Василий II обязался не вступаться в псковские и новгородские дела. По сути, требовал отказаться от северо-западных владений! Мальчик подписал, куда было деваться?

А литовские рати уже врывались на Псковщину. Правда, жители отчаянно отбивались, остановили врага у стен крошечной крепости Опочка. Но псковичи узнали, что на Москву больше надеяться не приходится. Попросили Витовта замириться, готовы были заплатить выкуп. С деньгами в Пскове было негусто, наскребли 1450 руб. Но литовский государь согласился. Для него важен был прецедент – Псков платил ему дань, получался его подданным. Важно было и то, что Москва отреклась от помощи русским землям! Это надо было срочно использовать! Витовт предъявил ультиматумы Твери и Рязани. Потребовал заключить союз. Могли ли они противиться при подобном раскладе? Заключили. А текст договоров навязал Витовт. Тверской и рязанский князья признавали «старшим братом» уже не московского, а литовского государя. Московский проглотил, смолчал.

Дальше пришел черед Новгорода. На него тоже двинулись литовские войска. Здесь пришлось легче, чем с Псковом. В первой же крепости, Порхове, воеводой сидел давний друг Литвы – посадник Исаак Борецкий. Неприятели действовали совсем бестолково, при попытке начать бомбардировку у них разорвало самое большое орудие, перебило множество солдат. Но Борецкий на такие «мелочи» не отвлекался. Он с ходу объявил, что сопротивляться бесполезно, надо покоряться. На переговоры примчались другие сторонники Литвы во главе с архиепископом Евфимием. Литовский государь, видя их сговорчивость, стесняться не стал. Назначил уплатить огромную сумму – 16 тыс. рублей. Такой дани новгородцы никогда не платили ни татарам, ни московским государям. Но «золотые пояса» согласились. Утешали себя, что сбываются их давние чаяния, они наконец-то выскальзывали из-под власти Москвы.

Что же касается московского великого князя Василия II и его матери Софьи, то для них покровительство Литвы и в самом деле оказалось важным. Стоило Витовту только цыкнуть, как оппозиция сразу присмирела. Дяди больше не качали права, заключили соглашения с племянником, признав его «старшим братом». Но для Витовта выгоды стали куда более впечатляющими. Самые смелые его мечты сбывались! Русь поползла по швам, стягивалась под его руку: Псков, Новгород, Тверь, Рязань! А Москва теперь целиком зависела от него. Постепенно их будут поджимать, пережевывать, как случилось со Смоленском, Брянском, Черниговом. Чего же еще желать?

О, Витовту было чего желать. Оторваться от Польши, строить великую державу не для Ягайлы, а для себя! Но и эта мечта оказалась близкой к исполнению. Германский император Сигизмунд попал в крайне тяжелое положение. В Чехии он никак не мог сладить с восстанием гуситов, а Венгрии угрожали турки. Витовт подсуетился предложить Сигизмунду собственные услуги. В январе 1429 г. сам император пожаловал в Луцк, они встретились. Литовский государь выражал готовность направить свои полки хоть в Чехию, хоть против турок. А за это император должен всего лишь выполнить единственное пожелание. Сделать Витовта королем Литвы и Руси.

Сигизмунду идея понравилась. Но об их договоренности прознали поляки. Литва силилась отделиться от них! Принялись всячески мешать, кляузничать папе Римскому. Но подключились и дипломаты Сигизмунда, в Ватикане проблему утрясли, и папа Мартин V благословил новое королевство. А Ягайлу Витовт поставил перед выбором – согласие или война. Польскому королю пришлось смириться. В 1430 г. в Вильно был организован невиданный съезд. От папы и Сигизмунда к 80-летнему Витовту везли вожделенную корону, и он хотел, чтобы все видели его триумф.

Собрал правителей соседних стран. Прибыли Ягайло, магистр Тевтонского и ландмаршал Ливонского орденов, послы византийского императора. Для количества приехали один из татарских ханов и изгнанный господарь Валахии. Позвали и русских князей: московского, тверского, рязанского, одоевского. Никто не посмел ослушаться, 15-летний Василий II приехал с митрополитом Фотием. Им предстояло постоять в толпе приглашенных, поздравить. Хозяин позаботился, чтобы его гости не скучали. Рыцарские турниры сменялись охотами, накрывались столы для умопомрачительных пиров. Каждый день для этого отпускалось 700 бочек меда, на кухню привозили 700 быков, 1400 баранов, по сотне зубров, лосей и кабанов. Обжирались семь недель…

Но посланцев с драгоценным грузом не было. Как выяснилось, поляки все-таки помешали Витовту. Ягайло изображал, будто вместе со всеми ждет коронации, а дороги тайно были перекрыты польскими заставами. Они захватили корону и увезли в неизвестном направлении. Передали условный знак своему королю – операция удалась, и Ягайло ночью сбежал от двоюродного брата. А для старика Витовта удар оказался чудовищным. Казалось, что корона уже была на его голове, а она испарилась. С толпой высокопоставленных гостей литовец только осрамился на всю Европу. Он свалился больным, отпустил князей. Погуляли за его счет и поехали по домам, развозя его позор. Оправиться Витовт уже не сумел. Впал в депрессию, и вслед за гостями понеслась весть о его смерти. Литву разодрали новые гражданские войны. А в Москве больше не вспоминали о нескольких годах зависимости от чужеземного властителя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.