Клубок одиннадцатый Когда подлость стала нормой

Клубок одиннадцатый

Когда подлость стала нормой

Великий князь Ярослав Всеволодович и его сын, св. Александр Невский, покорились Орде вынужденно. Смирялись, чтобы уберечь страну и народ. На Руси в это время стала популярной теория «Вавилонского пленения». Вспоминали Ветхий Завет: когда Иудея погрязла во грехах, Господь отдал ее под власть нечестивого царя. Пророки предупреждали, что противиться Божьему наказанию нельзя, его надо принимать со смирением. Но пленение не вечно, надо лишь преодолеть собственные грехи. Мера зла исполнится, и Вавилонское царство падет.

Хотя многие люди рассуждали гораздо проще: надо повыгоднее пристроиться к победителям. Они поступали в отряды баскаков, становились ханскими слугами, палачами. Меняли веру, без нее было удобнее. Можно было иметь нескольких жен, наложниц, не мучиться совестью, перерезая глотки соплеменникам. Св. мучеников Михаила Черниговского и его боярина Феодора казнил в Орде не татарин, а русский, некий Доман из Путивля. Государя Ярослава Всеволодовича, поехавшего на поклон в монгольскую столицу Каракорум, погубил клеветой его собственный боярин Федор Ярунович. Очевидно, хотел выслужиться. В Ярославль вместе со сборщиком налогов Тетямом явился монах-расстрига Зосима, отрекшийся от Христа и перешедший в ислам. Измывался над соотечественниками, кощунствовал, надругался над крестами и храмами. Правда, люди этого не выдержали, Зосиму убили и труп бросили на съедение псам и воронам.

А князья в прежние времена, повздорив из-за клочка земли или просто считая себя оскорбленными, хватались за мечи. Обиженные бояре плели заговоры. Теперь освоили другой способ, склочничали перед ханом. В Сарае собирались десятки соперников. Месяцами, а то и годами обивали пороги. Татары смекнули, какую выгоду из этого можно извлечь. Обирали тяжущиеся стороны, натравливали друг на друга: «Обычаи бо поганых виещуще вражду между братии, князей русских, и на себя большие дары взимаху».

До какой-либо законности было далеко. Например, Курское княжество делили между собой два родственника из Черниговского дома, Олег сидел в Рыльске, а Святослав в Липецке. Но сбор дани с Курской земли взял на откуп баскак, хивинец Ахмат. Он набрал банду из всякого сброда, откровенно грабил. Олег со Святославом пожаловались хану. Тот выделил отряд татар, банду разогнали, стан разбойника разорили. Но у него нашелся могущественный покровитель – темник Ногай. Он предоставил воинов Ахмату. Курское княжество погромили, 13 бояр казнили, их головы и руки Ахмат приказал возить повсюду для устрашения и объявлять: «Так будет всякому, кто дерзнет оскорбить баскака!».

Он принялся властвовать в княжестве как хозяин. Но князья уцелели. Олег отправился к хану, а Святослав начал партизанскую войну. Нападал на отряды Ахмата, убивал его подручных. Дело пошло так успешно, что сам баскак в ужасе сбежал. Но из Сарая вернулся Олег и… перепугался. Обвинил Святослава, что он провинился перед татарами! Опять помчался в Сарай и настучал на родственника: выгнал баскака, убивал его слуг! Хан вынес смертный приговор, удовлетворенный Олег вернулся и собственноручно прикончил родственника. Правда, ничего от этого не выиграл. Брат Святослава Александр отомстил. Налетел и перебил Олега с сыновьями. Потом поехал в Орду, подмазал, кого нужно, взятками и получил ярлык на Курское княжество.

Аналогичным образом повздорили брянские князья. Святослав Глебович выпроводил из города своего племянника Василия. Тот нажаловался в Орде, вернулся с татарами. Дядю одолел и прикончил, а при этом ордынцы подчистую разорили Брянск и Карачев. Часть жителей перерезали, других угнали в плен.

Северную Русь от подобных безобразий удерживал св. Александр Невский. С его авторитетом считались удельные князья. Считались и татары, не наглели. Но в 1263 г. земная жизнь государя оборвалась. Митрополит Кирилл объявил: «Зашло солнце земли Русской!». Никто сперва не понял его, и Кирилл пояснил сквозь сотрясавшие его рыдания: «Чада мои милые, знайте, что ныне благоверный князь великий Александр преставился!». Ответом ему был единодушный вопль: «Погибаем!..».

Действительно, для нашей страны это стало катастрофой. Великокняжеский престол должен был унаследовать брат Невского Андрей, но он тяжело болел и вскоре умер. Великим князем стал другой брат, Ярослав III Тверской. Он не обладал ни авторитетом, ни талантами Александра, и Северная Русь стала разваливаться так же, как южная. Уделы обосабливались. Князья на государя не слишком оглядывались. Он даже не стал переезжать во Владимир, продолжал жить в собственной Твери. Прежняя столица начала приходить в упадок.

Единственной силой, которая еще связывала распавшиеся русские земли, была Православная Церковь. Но и над ней нависла неожиданная угроза. Византийский император Михаил Палеолог сумел отбить у крестоносцев Константинополь. Но опасался, что Запад предпримет новый поход. Чтобы избежать этого, Михаил не додумался ни до чего лучшего, как поклониться папе. Назначил патриархом беспринципного Иоанна Векка, начались переговоры с латинянами. Император и патриарх одним махом сдали позиции по всем спорным вопросам, признали папское главенство, и в 1274 г. была заключена Лионская уния. Православные византийцы возмутились, отказывались признать ее. Но со своими подданными Палеолог вовсе не был таким сговорчивым, как с католиками. На недовольных обрушились страшные репрессии. Их тащили в тюрьмы, пытали, казнили. Карательные экспедиции были направлены на Афон и в другие крупные монастыри.

На Руси в защиту Православия выступил митрополит Кирилл. Он созвал во Владимире Собор, потребовал укреплять истинную Веру. Сарского епископа Феогноста направили в Византию, поручили провести переговоры с патриархом. Да какие там переговоры! В Константинополе епископу пришлось своими глазами увидеть, как на плахе слетали головы священников и монахов, пытавшихся отстоять Православие. Русь унии не приняла. Но при этом она очутилась в изоляции. Во всем мире не осталось никого, кто хотя бы посочувствовал ее страданиям.

Впрочем, в нашей стране имелся князь, способный заменить Невского – его 14-летний сын Дмитрий. Он княжил в Переславле-Залесском и Новгороде и был во многом похож на отца. Честный, глубоко верующий, настоящий патриот. Он унаследовал и полководческие способности Невского, отец уже посылал его командовать в походе на Дерпт. Но единство Руси, и без того хлипкое, окончательно рухнуло.

Как только не стало св. Александра, Новгород сразу вспомнил о его «тирании»! «Золотые пояса» зашумели, что князь ущемлял их самостоятельность! Отыгрались на сыне. Дмитрия выгнали и пригласили управлять Новгородом великого князя Ярослава Тверского. Но за это ему продиктовали список условий. Отказаться от единоличной власти, которой пользовался Невский, действовать только с согласия веча. Новгородцы мелочно регламентировали все права и доходы государя вплоть до отвода ему сенокосов и ловли рыбы для княжеского стола.

Но ведь Новгороду по-прежнему угрожали Орден и Дания! Немцам вроде бы всыпали, и новгородцы попытались разобраться с датчанами. Выступили на их эстонские владения, обложили крепость Раковор (Раквере). Не тут-то было, их отогнали. Тогда республика на Волхове запросила помощи у Ярослава III и других князей. Владимирский государь прислал двоих сыновей, привели полки Дмитрий Переяславский и Довмонт Псковский. В 1269 г. снова подступили к Раквору. Причем князья высоко оценивали способности Дмитрия Александровича, уступили ему общее командование.

Такое решение оказалось верным. Ливонский Орден заявлял о своем нейтралитете, но готовил русским ловушку – тайно собирал армию. Под Раквором на княжеское войско неожиданно обрушились все силы крестоносцев. Произошло «страшное побоище, какого не видели ни отцы, ни деды». Рыцарская конница смяла новгородский полк. Но Дмитрий и Довмонт умело руководили войсками, сумели переломить ход сражения. Погнали врага, «побивая, до города, в три пути, на семь верст, так что нельзя было и коню ступить из-за трупов».

Крестоносцы не угомонились. Переформировав армию, 18 тыс. немцев ворвались в русские пределы, сожгли Изборск, подвезли к Пскову множество осадных машин. Их отразил Довмонт. Привел свою дружину в соборный храм Св. Троицы, освятил меч на алтаре и бросился на вылазку. Сам магистр был ранен, его рыцарей растрепали. В течение десяти дней псковичи раз за разом контратаковали, не позволяли врагу приблизиться к крепостным стенам и подтащить машины. А потом неприятели узнали, что на выручку движутся новгородцы, предпочли убраться. Война набирала нешуточный размах. Сам великий князь Ярослав привел владимирские и тверские полки. Однако немцы и датчане понесли слишком серьезные потери, запросил мира, отдали русским все спорные районы.

Но едва лишь опасность миновала, выплеснулись совсем иные проблемы! Новгородцы поссорились с Ярославом III. Обвинили, что он нарушил условия, на которых ему уступили власть. Перечислили прегрешения: конфисковал двор одного из бояр, троих оштрафовал, княжеские птицеловы и звероловы выезжали за пределы отведенных им угодий. Объявили, что лишают великого князя своего престола и приглашают Дмитрия Переславского. Сын Невского не хотел вступать в конфликт с дядей, отказался. Однако новгородцы принялись бузить, что Ярославу они подчиняться все равно не будут. Митрополит Кирилл с трудом сумел предотвратить назревавшую междоусобную драку.

А в 1272 г. Ярослав III умер. На владимирский престол взошел еще один брат Невского – Василий Костромской. Вокруг Новгорода снова закипел спор. Городская верхушка затеяла переговоры сразу с двумя князьями – и с Василием Костромским, и с Дмитрием Переславским. Кто посулит более выгодные условия? Выбрали Дмитрия. Василий вспылил, поднял войска. Разорил Бежецк и Волок Ламский. После этого новгородцы рассудили: надо мириться с ним. Ведь через Бежецк и Волок Ламский в их неплодородные края подвозили хлеб. Передались от Дмитрия к Василию. Хотя эта война и жертвы оказались совершенно бессмысленными. Всего через четыре года Василий Костромской скончался, и Дмитрий Переславский унаследовал великокняжеский престол.

Новгород помнил победу под Раквором, признал Дмитрия своим князем. Довмонт Псковский был его другом. Два воина, два защитника Руси! Они породнились, сын Невского выдал за Довмонта свою дочь. Вместе готовились противостоять западным врагам. Дмитрий обратил внимание на уязвимое место новгородского края, побережье Финского залива и устье Невы. Уже сколько раз сюда лезли чужеземцы! Решил понадежнее прикрыть опасный участок, построить крепость Копорье. Распорядился возвести деревянный острог, намечал ставить каменные стены.

Однако его задумки оказались вдруг под угрозой. Новгород неожиданно и буйно встал на дыбы! А как же? Князь построит крепость, посадит в ней гарнизон, получит собственный плацдарм на новгородской земле! Глядишь, захочет взять ее под контроль, прижать «свободы»! Князю заявили, что он нарушил законы Новгорода, и строительство запретили. Когда дело касалось общерусских интересов, Дмитрий, как и его отец, умел быть жестким. Эгоизм «золотых поясов» возмутил его. Он уехал и вернулся с войском, начал разорять новгородские села. Не хотите слушаться добром – заставим. Горожане испугались, что им нанесут слишком крутые убытки. Дозволили возводить Копорье. Из-под палки дозволили, чтобы Дмитрий за его же счет прикрыл новгородские рубежи! Что ж, князь был доволен. Закипела работа.

Во внешней политике он твердо придерживался линии отца. Сосредоточил внимание на западных границах, а с Ордой старался поддерживать приемлемые отношения. Выражал хану почтение, посылал дань. Но от участия в татарских походах уклонялся. Не желал губить русских воинов за чужие интересы. Хотя другие князья эти принципы отбросили. Борис, Дмитрий и Константин Ростовские, Глеб и Михаил Белозерские, Федор Ярославский, смоленские властители очень охотно откликались на приглашения из Орды, водили туда дружины. Что им было до немцев, шведов, Новгорода? Княжество не их, а Дмитрия, пускай сам отдувается. А татары за службу разрешали брать добычу, пленных. Опять же, хан заметит верных слуг, это пригодится…

У св. Александра Невского, кроме Дмитрия и рано умерших Василия и Даниила-большого, было еще два сына – Андрей и Даниил. Когда не стало отца, оба были маленькими. Андрею при разделе наследства достался Городец на Волге. Мальчик вырос там под опекой нескольких бояр, с братом Дмитрием почти не общался и был совершенно не похож на него. Дерзкий, воинственный, но судьбы Руси его не занимали. Куда больше беспокоило, что княжество у него слишком маленькое.

Он завидовал брату, соседям. А где же взять другое? Русь давным-давно поделили. Чем же ему, Андрею, жить? Когда у него пойдут дети, что оставить им? Делить между ними единственный Городец? Но князь научился подрабатывать в Орде. Вместе с ростовскими и ярославскими родичами водил городецких воинов в татарские походы. Отправлялись на Кавказ, на Балканы, подавляли восставшую против ханской власти Болгарию. Возвращались довольные, с обозами награбленного барахла, гуртами чужого скота, вереницами баб и детей. Тут как тут были генуэзцы, предлагали услуги: зачем возиться с полоном, не лучше ли обратить в звонкую монету? Ну кто скажет, что Орда не ценит верных подданных?

Кроме того, Городец стоял на дороге из Сарая на Русь. Через удел Андрея постоянно ездили ордынские откупщики и чиновники, с ними заводили полезные знакомства. А городецкие бояре во главе с Семеном Тонгилиевичем подсказывали князю, что репутацию, заслуженную у татар, можно использовать. Подсидеть старшего брата и отобрать у него великое княжение. Правда, дело было незаконным даже с ордынской точки зрения. Да и как отреагирует митрополит? Но в 1281 г. святитель Кирилл отошел в мир иной. Русские иерархи сочли невозможным обращаться к еретическому Константинопольскому патриарху, и церковь осталась без митрополита.

Андрей и Семен Тонгилиевич сочли, что настал подходящий момент, поехали в Сарай. Позаботились поднакопить денег, засыпали взятками вельмож, доказывали, что князь будет куда лучшим исполнителем ханской воли, чем Дмитрий. Добились своего. Андрею дали ярлык на великое княжение, предоставили татарские отряды, чтобы посадить его на престол. Он привел ордынцев под Муром и вызвал к себе удельных князей уже в качестве государя. К нему сразу перекинулись его товарищи по ордынским походам – Федор Ярославский, ростовские князья. Но войско двинулось по русской земле, как по неприятельской.

Разграбило Муром, опустошило окрестности Владимира, Суздаля, Юрьева, Твери. Ханские отряды прочесывали и поджигали деревни, набирали пленных. Были забыты даже ордынские законы о неприкосновенности церкви. Татары обдирали храмы, монастыри, монахинь расхватывали на забаву. Князья закрывали на это глаза. Уж они-то знали обычаи ханского войска: воины сами добывают себе вознаграждение, иначе они служить не будут. Для русского населения этот ужас был совершенно неожиданным. Ведь ничто не предвещало нашествия. Прятались по лесам, но зима стояла морозная, многие замерзали. Защищаться осмелилась лишь столица Дмитрия – Переславль. Ее взяли приступом 19 декабря. Под Рождество Христово среди трупов и пожарищ Андрей дал пир татарским соратникам и отпустил их с богатыми трофеями.

А Дмитрий бежал в Новгород. Однако новгородцы вдруг встретили его вооруженными и объявили: «Стой, князь! Мы помним твои обиды. Иди, куда хочешь!». Мало того, они захватили казну великого князя, взяли в заложники его дочерей и бояр! Потребовали, чтобы он отказался от крепости Копорье. На помощь Дмитрию бросился его зять Довмонт. Он с небольшой дружиной ворвался в Ладогу. В этот город новгородцы отправили казну великого князя. Довмонт отбил ее, перевез в Копорье и засел в крепости. Но удержаться ему не дали. Новгород выслал целую армию, обложил Копорье, вынудил Довмонта с гарнизоном выйти. После этого великолепная твердыня была разрушена до основания. А новгородцы отправили посольство к Андрею, пригласили его на княжение. Правда, он не побеждал немцев, не защищал границы, а учинил на Руси катастрофу. Зато он не нарушал новгородских законов…

Пострадавшее население Переяславля, Суздаля, Владимира было совершенно иного мнения и Андрея знать не желало. Как только татары удалились, Дмитрий вернулся в родные места, и люди потекли к нему. У него стало собираться внушительное войско. Но совсем уж некстати вмешался еще один князь, Святослав Тверской. Он задумал собственную игру. Почему бы в раздорах двух братьев не урвать что-нибудь для себя? Он снесся с новгородцами. Привел на соединение с ними тверскую рать, вместе двинулись на Переславль. Объявляли, что хотят низложить и изгнать великого князя.

Дмитрий Переславский выступил навстречу. Но он не желал братоубийства. А его противники увидели большую армию и поостыли. Вступили в переговоры. Дмитрию предъявили требования: он должен отказаться от новгородского княжения, и Тверь отныне не будет подчиняться ему, станет независимой. Хочешь или не хочешь, пришлось согласиться. Потому что великий князь очутился между молотом и наковальней. Он уже знал, что Андрей снова поскакал в Орду. Там склочнику не отказали, опять дали подмогу. Едва Дмитрий успел замириться с Тверью и Новгородом, как по Владимирской земле во второй раз хлынули татары, грабя и убивая. Сражаться с ними Дмитрий не стал. Распустил войско и скрылся.

Но и в самой Орде происходили важные перемены. Умер хан Менгу-Тимур, и влиятельный темник Ногай посадил на престол свою марионетку, Туда-Менгу, захватив при нем полную власть. Отчаявшийся Дмитрий нашел выход – отправился прямо в ставку всемогущего темника. Ногай принял его. Продажных ордынских царедворцев он знал как облупленных, полученные через них ханские решения в грош не ставил. А Дмитрий ему понравился: не подхалим, не интриган, настоящий воин. Временщик не намерен был допускать явные безобразия в своем государстве, и даже войска не понадобилось. Ногай только цыкнул, и враги Дмитрия съежились.

Андрей безропотно уступил великое княжение и Новгород. Брат его простил, сохранил за ним Городецкий удел. Приговорил к смерти только заводчика смуты Семена Тонгилиевича. Боярин за свои услуги получил хорошее вознаграждение, наместничество в Костроме. А за что его казнят, он даже не понял. Говорил, что всего лишь верно служил своему государю. Сожженные города, десятки тысяч оборванных и искалеченных жизней как будто и не считались виной, о них Семен Тонгилиевич вообще не вспомнил.

Новгород пробовал упрямиться, величал своим князем Андрея. Но великий князь потребовал, чтобы сам Андрей вместе с ним выступил на смутьянов. Новгородцы узнали, что усмирять идет их собственный избранник, скисли. Без боя покорились Дмитрию, а за нанесенные обиды отдали ему Волок Ламский. В Твери князь Святослав умер, удел достался его брату Михаилу. Он также пробовал качать права, вспоминал об отделении от великого княжества. Но Дмитрий Александрович был умным политиком, двинул на Тверь ее вчерашних союзников – новгородцев. Снова удалось обойтись без братоубийства. Михаил смекнул, что все равно проиграет и еще с Новгородом поссорится. Отказался от независимости.

Государственный порядок вроде бы восстановился. Потеплели и отношения с Византией. После смерти Михаила Палеолога императором стал его сын Андроник, он расторг унию, сместил патриарха Иоанна Векка, заменив его горячим поборником Православия Иосифом. На Русь прибыл новый митрополит, грек Максим. Твери не пришлось пожалеть о примирении с великим князем. В 1285 г. на ее земли вторглись литовцы, но на помощь быстро пришли дмитровцы, москвичи, совместными силами неприятелям всыпали по первое число.

Хотя согласие между князьями было вынужденным и обманчивым, Андрей Городецкий не оставил мечту завладеть великим княжением. В 1285 г. он сговорился с одним из татарских царевичей, чтобы тот привел воинов и ударил с ним на старшего брата. Дмитрий об этом узнал и теперь-то действовал решительно. Приказал всем удельным князьям явиться со своими полками, на Андрея пошла многочисленная армия. Татарский царевич сталкиваться с ней поостерегся и убрался подобру-поздорову. Великий князь опять простил брата, но отправил в тюрьму его бояр-советников.

Русских людей удача окрылила. Они избежали очередного погрома! Выходит, они могут противостоять ордынцам?! Но и Дмитрий Александрович исподволь предпринимал шаги, чтобы ослабить басурманское иго. Он повторил Ногаю те же предложения, которые раньше высказывал Александр Невский: не надо посылать на Русь ханских сборщиков дани. Ее будет собирать великий князь и отправлять лично Ногаю. Темник согласился. Что ему было до сарайских чиновников и казны сарайского хана? Пусть богатства текут к нему. Зато каким благом это обернулось для Руси! Она избавилась от хищничества «данщиков», откупщиков и баскаков! Затерроризированные русские поднимали головы, в них просыпалось чувство собственного достоинства.

Но в это время обозначился внутренний раздрай в самой Орде. Хан Туда-Менгу царствовал недолго, отправился в мир иной. Ногай посадил вместо него на трон царевича Туля-Буги. Но ошибся. Тот не желал быть послушным орудием темника. Они рассорились, и царство раскололось. Ногай привлек в союзники другого царевича, Тохту. Совместными усилиями они свергли и убили Туля-Буги. Однако выяснилось, что и Тохте покровительство Ногая требовалось только временно, чтобы дорваться до власти. Он начал готовиться к борьбе с временщиком.

На самом-то деле для Руси сложились самый подходящие условия, чтобы вообще сбросить ордынскую зависимость! Да только Русь оказалась к этому не готова. Еще не заслужила своей свободы. Расколу в Орде князья немало порадовались. Но… додумались лишь до того, чтобы использовать ситуацию в собственных корыстных целях.

Андрея Городецкого прежние неудачи так и не образумили. В сообщники он привлек Федора Ярославского. Условились свергнуть Дмитрия и поделить его достояние. Андрей получит великое княжение, а Федору отдаст удел брата – Переславль. Дмитрий любил свою столицу, украшал и благоустраивал ее, так что город был завидной добычей, в Залесской земле его считали самым престижным после Владимира и самым богатым после Ростова. Заговорщики обрабатывали других удельных хозяйчиков. Внушали, что Дмитрий слишком усилился, помыкает родственниками, будто слугами: иди в поход, сдай дань. Если так дальше пойдет, вообще прижмет княжескую самостоятельность.

Андрей с Федором засобирались в Сарай к Тохте. Выложили хану, что Дмитрий – его враг, ставленник Ногая. Иное дело они, готовые поддержать царя. Тохта прикинул: вмешательство в русские распри выглядело заманчиво. Он наносил первый удар не по Ногаю, а по его вассалу. Лишал его союзника, лишал источника доходов. А сам Тохта приобретал помощников. Уж они-то вынуждены будут воевать на стороне покровителя. Кроме того, набег сулил богатую добычу, это повысит популярность Тохты, привлечет к нему татарских воинов. Хан предоставил Андрею и Федору большое войско во главе со своим братом Дюденем.

В 1293 г. оно покатилось на Русь. Удельные князья сразу отпали от Дмитрия, перекинулись к Андрею. Великому князю осталось только скрываться, он выехал в Псков к Довмонту. Жители Переяславля, не ожидая для себя ничего хорошего, бросили город и разбежались. Но крепко досталось и другим городам, по катастрофическим последствиям летописцы сравнивали Дюденеву рать с Батыевой. Татары начали с Мурома, потом была очередь Владимира, Суздаля, Юрьева, Углича, Дмитрова.

Никто не сопротивлялся, но конница врывалась в ворота, как в атаку. По улицам растекался вопль ужаса. Распалившиеся воины рубили очутившихся на пути. Лезли по дворам, торопливо рвали одежду с баб и девок. Другие выворачивали сундуки, кладовые, собирали толпы невольников. О неприкосновенности Церкви опять никто не вспоминал. В обозные телеги набивали оклады икон, украшенные переплеты книг. Во Владимирском соборе выломали даже медный пол. Дюденева рать как раз и настроилась вволю пограбить. Разорила 14 городов. Какая разница, поддерживали они Дмитрия или нет? Погромили города, которые вообще не были подвластны владимирскому великому князю, – рязанскую Коломну, смоленский Можайск.

Князь Михаил Тверской не был другом Дмитрия, а во время нашествия находился в Сарае, отправился поклониться Тохте. Но это и показалось соблазнительным: князь в отлучке, Тверь беззащитна. Татары двинулись к ней. Но Михаил успел примчаться домой. К нему стекались тысячи беженцев из соседних районов. Князь ободрил всех, вооружил. Ордынцы узнали, что могут получить отпор, и передумали. Повернули на новгородские земли, захватили Волок Ламский. Но Новгород прислал делегацию с изрядными подарками для Дюденя, а Андрея заверил, что всегда мечтал иметь его своим князем. Да и рать уже пресытилась разгулом, была перегружена добычей, обозом пленных. Дюдень выступил в обратный путь.

Великий князь, переждав бурю в Пскове, хотел возвратиться в Переяславль. Знал, что народ встанет за него. Но доехать ему не позволили. Андрей с новгородскими боярами караулил брата на дорогах. Выследили возле Торжка и напали, перебили дружинников, захватили обоз с вещами и казной. Дмитрий с несколькими слугами вырвался, ускакал, куда кони вынесли – в Тверь. Потрясения лишили его сил, подорвали здоровье. Он расхворался, впал в депрессию. А молодой Михаил Тверской обрадовался нежданному гостю, принял с почестями и уважением. Но он отнюдь не желал, чтобы все было как прежде, чтобы Дмитрий снова сел на престоле. Хотя и к Андрею не испытывал ни малейших симпатий. Нет, Михаил старался для себя.

В это время авторитет тверского князя резко подскочил. Он не пустил Дюденя на свою землю, оборонил подданных! К нему потянулись переселенцы из поруганных городов и сел. А для дальнейшего возвышения Твери надо было ослабить обоих соперников. Михаил объявил, что берет великого князя под защиту, станет посредником в переговорах между братьями. Он помог выработать компромиссные условия. Пусть Дмитрий отречется от великокняжеской власти, а Волок Ламский вернет Новгороду. Андрей за это должен возвратить брату его наследственный удел, Переславль, и впредь не трогать. Сам же Михаил выступал благодетелем и для Новгорода, и для Дмитрия, гарантом мира.

Больной великий князь принял навязанные ему требования. Пришлось согласиться и Андрею, Дюденева рать вовсе не прибавила ему популярности на Руси, враждовать с Михаилом ему было нельзя. А Федор Ярославский отреагировал по-своему. Узнал, что князья предписывают ему выехать из Переславля, и напоследок… сжег город. Ни себе, так и не людям. Дмитрия Александровича как раз везли домой, и в дороге его встретило известие о гибели любимого Переславля. Очередного удара он не перенес. Ему стало совсем худо, он принял монашеский постриг и скончался. Он многое мог совершить, мог стать для Руси вторым Александром Невским. Но оказалось, что Невские Руси больше не нужны…

Впрочем, Господь не оставил нашу землю. Ведь у св. Александра Невского был еще один сын, Даниил. Самый младший, он родился за два года до смерти отца. Удел ему достался еще более скромненький, чем Андрею. По завещанию Невского он получил Москву, окраинный городок на границе со Смоленщиной и Рязанщиной. Он не лез в ссоры, в интриги. Не ездил в Орду хлопотать о ханских милостях, склочничать, судиться, каждый раз скармливая огромные суммы на подарки и взятки. Св. Даниил Московский всего этого избегал, амбиций не качал, за престижем не гнался. Он стал князем совершенно иного типа – созидателем. Он кропотливо и трудолюбиво взялся благоустраивать свое княжество. Среди хаоса, мрака, подлости и измен возникло крошечное здоровое зернышко. То самое зернышко, из которого вырастет Россия…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.