Внутриполитическая борьба в Цзинь: динамика эволюции

Внутриполитическая борьба в Цзинь: динамика эволюции

Внутриполитическая борьба в этом царстве распадается на несколько четко различимых неодинаковых этапов, из которых по сути и состоит вся история самого могущественного из царств чжоуского Китая. О ранней истории Цзинь известно сравнительно немного: Сыма Цянь после краткого рассказа о забавном эпизоде, связанном с созданием удела (его в шутку в момент игры пожаловал своему брату малолетний Чэн-ван), ограничился лишь перечнем первых правителей и особое внимание уделил сыновьям Му-хоу (811–785 гг. до н. э.), которые получили от отца странные имена (Чоу и Чэн Ши). За этим последовало краткое повествование о том, как после смерти Му-хоу власть досталась старшему сыну Чоу, сын которого в 745 г. до н. э. дал субудел своему дядюшке Чэн Ши [103, гл.39; 71, т. V, с. 139–140]. Едва ли решение создать субудел в большом уделе стоит Считать особым этапом — скорее это была своего рода прелюдия, способствовавшая, однако, расстановке основных акцентов.

Первым из действительно значимых этапов внутриполитической борьбы было длительное противостояние нового субудела в Цюйво основной части царства. Суть проблемы и вся сложность борьбы, которая велась открыто, без всяких интриг и заговоров, заключалась в том, что субудел в Цюйво был велик и богат. Он вполне мог соперничать с основной частью царства. Более того, это соперничество, как на то обратил внимание автор специальной монографии об истории древнекитайского царства Цзинь А.Чеп, было неизбежным [241, с. 17].

Глава субудела Хуань Шу^[98] создал в нем свой влиятельный клан, во главе администрации которого поставил одного из близких родственников. Хуань Шу был человеком добродетельным, и, по словам Сыма Цяня, все в Цзинь «тянулись к нему» [103, гл.39, с. 541; 71, т. V, с. 140]. Результат не замедлил сказаться: уже через семь лет после образования субудела цзиньский сановник Пань Фу убил своего правителя и предложил его трон Хуань Шу. Тот собрался было в путь, но цзиньцы, стоит напомнить, выступили против него, предпочтя ему сына убитого, который, сев на трон, казнил убийцу отца. Хуань Шу вскоре после этого умер, а его наследник Чжуан Бо в 724 г. до н. э. убил нового правителя Цзинь и, в свою очередь, попытался было сесть на его трон. Цзиньцы снова выступили против чужака, прогнали Чжуан Бо и отдали всю власть сыну убитого. Однако он правил царством недолго и умер в молодом возрасте. Тогда Чжуан Бо еще раз попытал счастья, отправившись в столицу царства.

В этот момент в цзиньские дела вмешался Пин-ван, и Чжуан Бо снова отступил. В 716 г. до н. э. он умер, и ему наследовал Чэн, будущий цзиньский У-гун. В 709 г. до н. э. Чэн сумел захватить в плен очередного правителя Цзинь, а в 706 г. до н. э. убил наследовавшего ему сына. На сей раз попытался вмешаться в цзиньские дела преемник Пин-вана чжоуский Хуань-ван, в результате чего Чэн отступил, причем надолго. Только в 679 г. до н. э. он сумел добиться своего: убив последнего из соперничавших с кланом Хуань Шу цзиньских правителей, он поднес драгоценности цзиньской казны чжоускому сыну Неба, который после этого признал его права на цзиньский престол, позволив именоваться У-гуном [103, гл. 39; 71, т. V, с. 142]^[99].

На этом завершился первый этап цзиньской смуты, занявший без малого семьдесят лет. Заслуживает внимания то обстоятельство, что цзиньцы упорно не желали менять правителя, несмотря на все добродетели Хуань Шу и явную бесцветность собственных правителей, то и дело терпевших поражение. Не раз уже упоминалось о том, что цзиньская смута была первой и последней из тех, в которые пытались вмешиваться — видимо, по существовавшей издревле традиции — чжоуские ваны. Факты свидетельствуют о том, что легитимность власти для правителей уделов, становившихся независимыми царствами, имела очень важное значение. Именно на страже этой легитимности и стояли цзиньцы, столь упорно не желавшие отдать трон представителям младшей ветви правящего клана из успешно развивавшегося субудела. Возможно, при этом немалую роль играл и привычный консерватизм мышления: чжоуский Китай еще не привык к тому, чтобы кто-либо внутри вчерашнего удела, разросшегося в царство и добившегося фактической независимости от вана, начал оспаривать власть Законного наследственного правителя. Это было нечто новое, и именно как таковое оно вызывало энергичный и вполне естественный в сложившейся ситуации отпор. В том же плане следует рассматривать и настойчивое вмешательство вана, искренне, как можно полагать, желавшего положить конец беззаконию.

Второй этап ожесточенной политической борьбы в Цзинь начался после победы У-гуна, скончавшегося вскоре после воцарения, и прихода к власти его сына Сянь-гуна (677–651 гг. до н. э.). Сянь-гун за годы своего царствования значительно расширил территорию Цзинь, присоединив к ней ряд аннексированных им более слабых соседей, включая царство Го. Отношения с Го с первых же лет правления Сянь-гуна складывались драматически, ибо именно туда бежали от преследований многие из его родственников по обеим линиям (собственной и линии поверженных его отцом легитимных правителей царства). Преследование родни было отнюдь не случайностью: Сянь-гун хорошо понимал, чего можно ожидать от усилившихся родственников. Как о том сказано в «Цзо-чжуань», потомки его деда Чжуан Бо и прадеда Хуань Шу оказывали на него сильное давление, так что от них ему следовало избавиться в первую очередь. Все это было предусмотрено сановником Ши Вэем, предложившим правителю свой хитроумный план.

Суть его сводилась к тому, чтобы вначале с помощью тонких интриг перессорить родственников, а затем устроить уцелевшим ловушку и всех уничтожить. План выполнялся на протяжении нескольких лет достаточно успешно, многие из родственников погибли в междоусобной борьбе, а оставшихся Сянь-гун поселил вместе, выделив им специальный субудел [114, 23-25-й годы Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 105–109]. Однако вскоре Сянь-гун с армией выступил против этого удела и уничтожил всех его обитателей, кроме тех немногих, кто сумел бежать. Бежали же уцелевшие родственники именно в Го, правитель которого (бывший, как о том шла речь, одним из главных министров в домене вана), пытаясь помочь им возвратиться, начал было в 668 г. до н. э. поход против Цзинь. Поход потерпел неудачу. Но на ответную экспедицию в тот момент Сянь-гун — по совету Ши Вэя — не решился [114, 26-й и 27-й годы Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 110–112]. Собственно, этого ему и не было нужно. Главное было сделано: от притязаний со стороны родни Сянь-гун избавился. А с наказанием царства Го он не спешил, не желая, видимо, придавать столь неэтичной и непривычной еще для чжоусцев акции (имеется в виду поголовное истребление близкой клановой родни) слишком большую огласку. Царство Го, а вместе с ним и небольшое княжество Юй, через которое лежал путь в Го и которое не согласилось пропустить войска Сянь-гуна, были аннексированы в 655 г. до н. э., о чем подробно, с красочными поучительными деталями рассказано у Сыма Цяня [103, гл. 39; 71, т. V, с. 146–147]. На этом, однако, второй этап внутриполитической борьбы завершен не был. Напротив, он достиг как бы своей кульминации.

Дело в том, что у Сянь-гуна было по меньшей мере шесть-восемь сыновей, старший из которых, Шэнь Шэн, был от главной жены, дочери знаменитого циского Хуань-гуна, и считался наследником [103, гл. 39; 71, т. V, с. 143]. Двое других, Чжун Эр и И У, были рождены женой — быть может, наложницей — из племени ди и ее сестрой. Об остальных сыновьях тексты умалчивают: возможно, они не блистали способностями и не имели политических амбиций. Но вот двое младших заслуживают упоминания. Это были дети красавицы Ли Цзи и ее сестры из племени ли-жунов. Обе женщины были привезены в Цзинь в качестве добычи после похода 672 г. до н. э., причем Ли Цзи быстро стала фавориткой правителя, а ее влияние на Сянь-гуна особенно усилилось после рождения в 666 г. до н. э. сына Си Ци. Желая сделать наследником именно его, Ли Цзи с помощью некоторых влиятельных сановников затеяла сложную политическую интригу.

Как о том повествуют источники, именно под нажимом своих советников Сянь-гун отдалил от себя старших сыновей, пожаловав всем субуделы, в основном в пограничных районах страны. Затем он стал демонстративно выделять малолетнего Си Ци, поручив, в частности, именно ему совершить вместо себя (сославшись на болезнь) жертвоприношение в храме У-гуна. Справедливости ради стоит заметить, что, внутренне сопротивляясь давлению со стороны Ли Цзи и ее сторонников, Сянь-гун далеко не сразу решился сменить наследника. Он достаточно долго продолжал считать им Шэнь Шэна, дав ему ранг шан-цина и право командования созданной им второй армией. Правда, послав эту армию в поход, Сянь-гун пожаловал сыну эксцентричный двухцветный костюм, в чем сторонники Шэнь Шэна справедливо увидели насмешку и дурное предзнаменование. Однако Шэнь Шэн возвратился с победой, и его положение некоторое время казалось вполне прочным. Только в 656 г. до н. э. ситуация вновь обострилась. Си Ци исполнилось 10 лет, и Сянь-гун под давлением Ли Цзи прибег к обряду гадания, дабы узнать, будет ли одобрено его желание провозгласить Ли Цзи главной женой, а ее сына соответственно наследником. Исход гадания оказался не вполне ясен. Были получены противоречивые советы, и гадатель рекомендовал воздержаться от решительных действий. Вот тогда-то в дело энергично вмешалась Ли Цзи.

В отсутствие Сянь-гуна, уехавшего на охоту, она вызвала Шэнь Шэна и, сославшись на сон отца, велела ему принести жертву умершей матери. Когда Шэнь Шэн послушно совершил обряд и послал кусок жертвенного мяса и кувшин вина отцу, как то было положено, Ли Цзи отравила мясо и вино и в присутствии возвратившегося с охоты мужа дала попробовать сначала собаке, затем рабу. Оба умерли. Сянь-гун разгневался, а Шэнь Шэн в страхе бежал. После этого схватили и казнили его престарелого воспитателя, а затем и он сам покончил с собой. Узнав об этом, Ли Цзи обвинила Чжун Эра и И У в том, что оба они тоже знали о заговоре и, следовательно, желали смерти отца. Сянь-гун направил против их уделов отряды, и оба бежали за пределы царства. Си Ци стал наследником.

Казалось бы, наконец-то в Цзинь все стало на свои места и более не было оснований для продолжения той острой политической борьбы, которая уже почти столетие сотрясала царство. Однако все было далеко не так. Престарелый Сянь-17н, обеспокоенный судьбой трона, взял в 651 г. до н. э. с воспитателя наследника Сюнь Си клятву, что тот в любом случае защитит интересы Си Ци, которому было уже около 15 лет. Вскоре Сянь-гун умер, явно не обретя перед смертью желанного спокойствия. И для этого были серьезные основания: политическая борьба в Цзинь вроде бы и прекратилась, но у бежавших сыновей были в царстве свои сторонники, тогда как положение Си Ци и его матери — несмотря на все проявленные ею усилия и способности к интригам, а может быть, именно поэтому, — не отличалось устойчивостью. Слишком много людей из влиятельных верхов не желали возвышения Ли Цзи. Неудивительно, что сразу же после смоерти Сянь-гуна наступил третий этап политической борьбы в Цзинь, завершившийся приходом к власти Вэнь-гуна.

Все началось с того, что влиятельнейшие цзиньские сановники Ли Кэ и Пэй Чжэн выступили против Ли Цзи и ее сына, но натолкнулись на сопротивление со стороны Сюнь Си, заявившего, что он дал клятву и будет ей верен. Тогда Ли Кэ решил действовать сам и убил Си Ци у гроба его отца. Сюнь Си хотел было покончить с собой, но потом передумал и поставил у власти, как сказано в источниках, младшего брата убитого — сына сестры Ли Цзи. Однако не прошло и месяца, как Ли Кэ убил и этого мальчика во время приема во дворце, после чего была убита и Ли Цзи, а Сюнь Си покончил с собой. Сразу же вслед за тем Ли Кэ и Пэй Чжэн послали за Чжун Эром, который, однако, не рискнул вернуться на отцовский трон. Его занял более решительный И У, предварительно заручившийся поддержкой циньского Му-гуна.

Третий этап политической борьбы в Цзинь был довольно коротким, но насыщенным событиями, так что далеко не случайно ему уделили так много внимания все источники, описывающие события периода Чуньцю. Не случайно и то, сколь тщательно зафиксированы в этих текстах одиссея Чжун Эра, а также его взаимоотношения с правителями тех стран, которые он посетил за долгие годы изгнания. Ведь все связанные с этим перипетии тоже были элементом политической борьбы с ее интригами и заговорами, расчетами и тактическими соображениями, побуждавшими одних хорошо принять беглого отпрыска правящего дома, других, явно недооценивавших его потенции, отнестись к нему с небрежением, а третьих, вопреки уже принятой на высшем уровне тактической линии, вести собственную рискованную политику и в последующем, когда Чжун Эр стал могущественным гегемоном Вэнь-гуном, пожинать ее плоды.

После смерти Вэнь-гуна начался длительный четвертый этап политической борьбы в царстве Цзинь. Вначале он отличался относительной стабильностью. Долгие десятилетия царство Цзинь демонстрировало солидную внутреннюю прочность. Разумеется, это не значит, что не было осложнений. Они возникли, как о том говорилось, сразу же после смерти сына Вэнь-гуна, Сян-гуна, в 621 г. до н. э., когда стал вопрос о наследнике, решенный в тот раз в пользу малолетнего сына правителя, Лин-гуна, который впоследствии прославился жестокостью и даже решил было расправиться с надоевшим ему своими поучениями всевластным Чжао Дунем, чей брат в конечном счете и убил его. Но при преемниках Лин-гуна — Чэн-гуне и Цзин-гуне — царство Цзинь находилось на вершине своего могущества, так что далеко не случайно циский Цин-гун предложил было именовать его правителя ваном. А расправа с кланом Чжао свидетельствовала как раз о том, что внутриполитическая борьба в Цзинь после Вэнь-гуна несколько отошла от уровня трона, сконцентрировалась на соперничестве между становившимися все могущественней и оттого враждовавшими все более ожесточенно знатными кланами, среди которых почти не было родственников правителя.

При Ли-гуне (580–573 гг. до н. э.), в годы правления которого была одержана едва ли не наиболее славная в истории Цзинь победа над Чу (575 г. до н. э.), искусная политическая интрига оказалась направленной против чрезмерно усилившегося клана Ци, трое представителей которого стали цинами. На сей раз в интриге против могущественного клана принял активное участие сам правитель. Все завершилось крушением клана Ци, после чего, однако, Ли-гун пал жертвой обострившейся борьбы вокруг трона (сановники из кланов Луань и Чжун-хан убили правителя и брата его любимой наложницы Сюй Туна, забравшего в свои руки после уничтожения клана Ци слишком большую власть). Казалось, этот переворот приведет к усилению роли могущественных кланов. Однако приглашенный кланами-победителями на цзиньский трон Дао-гун успешно провел в царстве ряд реформ, вследствие которых пошатнувшаяся при Ли-гуне центральная власть вновь на некоторое время укрепилась. Впрочем, именно при Дао-гуне на передний план в администрации Цзинь выступили шесть наиболее могущественных кланов, сыгравшие впоследствии решающую роль в судьбах царства.

При преемнике Дао-гуна Пин-гуне (557–532 гг. до н. э.) был подвергнут репрессиям усилившийся клан Луань, результатом чего стал мятеж Луань Ина, принявший форму вооруженного вторжения в Цзинь (при поддержке царства Ци), но закончившийся неудачей и уничтожением клана. Вообще же Пин-гун был последним из правителей Цзинь, при котором центральная власть продолжала, пусть на фоне интриг, заговоров и даже открытых мятежей, эффективно функционировать. После него дом Цзинь, как о нем говорится в текстах, «ослаб», а всеми делами в царстве стали ведать шестеро цинов, глав уделов-кланов, число которых в ходе междоусобных столкновений постепенно сокращалось. Стоит напомнить, что уже при Пин-гуне в беседе циского Янь Ина с цзиньским Шу Сяном шла речь о том, что в Цзинь приходит к концу время сильных и властных правителей [71, т. V, с. 178–179]. Уже при цзиньских Чжао-гуне и Цин-гуне (525512 гг. до н. э.) всеми делами в царстве ведали могущественные сановники-цины из числа глав ведущих кланов, продолжавших ожесточенную междоусобную борьбу. При Цин-гуне был окончательно истреблен клан Ци, а вместе с ним погиб и Ян, клан незадолго до того умершего Шу Сяна. Стоит напомнить, что, по данным Сыма Цйня, именно эти два клана еще имели какую-то родственную связь с правящим домом Цзинь [103, гл. 39; 71, т. V, с. 179]. Видимо, имеется в виду связь, восходящая к весьма далекому прошлому (какому именно — из данных Сыма Цяня неясно). Но в любом случае очевидно, что родственная близость к дому правителя Цзинь была, как правило, политическим минусом в ожесточенной борьбе знатных домов за выживание. Заслуживает также внимания и то, что оба эти клана не принадлежали к шестерке самых влиятельных цзиньских кланов.

При Дин-гуне, уже в начале V в. до н. э., вспыхнула открытая борьба в рамках этой шестерки. Четверо из их числа выступили против наиболее сильных в то время кланов Фань и Чжун-хан, которые в критический момент, вызванный разногласиями в клане Чжао, поддержали Чжао У. Четверо цинов во главе с руководителем клана Чжао и правителем царства выступили против Чжао У и его сторонников — кланов Фань и Чжун-хан. Конфликт в клане Чжао был затем благополучно разрешен, но противостояние продолжалось еще несколько десятилетий и привело к гибели двух кланов, земли которых поделила между собой четверка победителей. Согласно данным источников [85, с. 178; 29, с. 234], потомки кланов Фань и Чжун-хан превратились в простолюдинов: они пахали землю в чужом для них царстве Ци, а их быки, некогда предназначавшиеся для жертвоприношений в храме предков, трудились на полях. Позднее трое из оставшихся кланов, Хань, Чжао и Вэй, выступили против четвертого, Чжи, одолели его и поделили между собой все царство Цзинь. Правда, это произошло уже в конце V в. до н. э., после завершения периода Чуньцю.

Анализируя историю политической борьбы в Цзинь, важно обратить внимание на некоторые ее закономерности, особенно на ее вполне очевидную динамику. Вначале перед нами слабое и еще недостаточно институционализировавшееся царство, сравнительно неразвитое государство, формирующееся на базе вчерашнего удела, к тому же окраинного и, видимо, еще не слишком населенного (северная часть бассейна Хуанхэ в VIII в. до н. э. явно уступала в этом отношении южной). Неискушенный правитель этого молодого государства счел за благо, следуя примеру чжоуских ванов, распорядиться частью территории царства таким образом, чтобы вознаградить обделенного судьбой его старшего и, возможно, почитаемого им за добродетели родственника. Этот неосторожный поступок оказался камешком, порождающим лавину. Возникла почва для острых внутриполитических интриг, причем первой жертвой их стал сам благодетель. Начались междоусобные войны, в ходе которых младшая ветвь одолела легитимную старшую и заняла ее место.

Именно на этом не слишком-то обнадеживающем фоне и шел затем процесс институционапизации царства, причем успехам этого процесса энергично способствовала активная политика Сянь-гуна, извлекшего все необходимые уроки из длительного противостояния и войны родственных линий и раз навсегда зарекшийся сам и предостерегший своих потомков от того, чтобы возвышать и тем более щедрыми пожалованиями усиливать родственные кланы. Показательно, что именно в Цзинь — в отличие, пожалуй, буквально от всех остальных царств и княжеств чжоуского Китая в период Чуньцю — более, как правило, не создавались родственные правящему дому могущественные уделы-кланы. Ведущие кланы в Цзинь, особенно шесть наиболее могущественных из их числа, не были родственными правителям царства.

Из динамики политической борьбы в Цзинь хорошо видно, что после Вэнь-гуна правители достаточно крепко держали власть в своих руках, причем в этом им умело помогали главы могущественных кланов, исполнявшие функции высших администраторов и вершившие делами не только Цзинь, но и всех царств Чжунго, практически всей Поднебесной. Имена Чжао Дуня, Сюнь Линь-фу (позже его клан Сюнь получил имя Чжун-хан), Ци Кэ и Шу Сяна заслуживают в этой связи особого упоминания. Однако вскоре после их гибели погибли и их кланы, исключая разве что клан Чжао, который, впрочем, уцелел лишь благодаря случайности и был возрожден Чжао Вэнь-цзы.

Расправа с кланом Ци после успешной войны с Чу в 575 г. до н. э. была результатом закономерной реакции правителя и ряда окружавших его администраторов из числа глав кланов на чрезмерное усиление одной из наиболее могущественных клановых групп. И хотя это было отнюдь не первое уничтожение могущественного клана, именно оно, реализованное наиболее грубо и бывшее по сути наказанием вместо награды за победу, может рассматриваться как своего рода тревожный сигнал для правящего дома Цзинь. Суть сигнала сводилась к тому, что политическая борьба подспудно, а то и открыто ведшаяся практически всегда приняла новый облик, обрела новое качество. После почти столетия, прошедшего с того момента, когда младшая нелегитимная ветвь заняла в правящем цзиньском доме место легитимной старшей, судьба правящего дома вновь оказалась под угрозой потери реальной власти. Нужны были решительные действия — и они последовали, благо за предлогом для этого далеко ходить было не надо. Однако расправа с кланом Ци обернулась для Ли-гуна своего рода бумерангом: обеспокоенные тем, что и их может постигнуть такая же участь, главы кланов Луань и Чжун-хан буквально через год покончили и с Ли-гуном, и с его новым фаворитом, родственником его наложницы, которому Ли-гун вручил власть в царстве.

И хотя на смену незадачливому Ли-гуну пришел мудрый Дао-гун и позиции правящего дома в Цзинь вновь на некоторое время укрепились, преподанный Ли-гуном урок был хорошо усвоен влиятельными цзиньскими цинами. Именно к ним теперь надежно перешла вся власть в царстве, после чего они начали выяснять отношения между собой, тогда как правитель царства все более очевидно превращался в инструмент в их умелых и сильных руках. Уже при подавлении мятежа Луань Ина во времена Пин-гуна это было вполне заметно: причиной мятежа был раздор между кланами Луань и Фань, причем последовавшее за этим уничтожение клана Луань было результатом не столько активных действий правителя (хотя следовало бы ожидать именно этого, ибо формально клан Луань, захвативший Цюйво, поднял мятеж в Цзинь), сколько соотношения сил и политических союзов между враждующими кланами.

Вторая половина VI в. до н. э. была уже временем прогрессирующего упадка власти цзиньского правящего дома, ибо подавление мятежа и истребление клана Луань резко укрепили позиции остальных влиятельных кланов в царстве. И сетования Шу Сяна по поводу грядущего ослабления дома Цзинь, высказанные им в беседе с циским Янь Ином, были лишь прискорбной констатацией уже свершившегося факта. Шестеро глав могущественных цзиньских кланов вершили всеми делами не только царства, но и Поднебесной, включая вмешательство в дела домена, решение проблемы луского изгнанника Чжао-гуна и т. п. Именно они предприняли усилия для того, чтобы ликвидировать кланы Шу Сяна (Ян) и Ци и тем самым, по словам Сыма Цяня [103, гл. 39; 71, т. V, с. 179], еще более ослабить правящий дом (снова стоит напомнить, что о родственной связи этих кланов с правящим домом, упомянутой Сыма Цянем, четких данных нет).

Итак, на смену сильному единовластному правителю царства Цзинь пришли могущественные шесть кланов, вершившие его делами. И эти кланы, проявляя должную заботу о сохранении могущества Цзинь и его положения царства-гегемона, крепко держали власть в своих руках и явно не желали новых потенциальных соперников. Ликвидировав соперников (Ян и Ци), они создали на их землях десять уездов-сянь, управлять которыми поручили своим родственникам-дафу. Не вполне ясно, были ли эти уезды чем-то вроде служебных кормлений, как то бывало обычным в те времена, или они уже являлись территориально-административными частями царства, управлявшимися ответственными перед казной администраторами-чиновниками. Похоже, что новые уезды уже не были просто кормлениями, доход с которых предназначался их владельцам за службу этих последних. Контекст сообщения «Цзо-чжуань» об этом [114, 28-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 725 и 727–728] позволяет предположить, что в задачу вновь назначенных дафу входило именно служить в уездах, т. е. управлять ими, получая за это, естественно, какую-то часть собранных с населения налогов. Именно поэтому в «Цзо-чжуань» с особым вниманием перечисляются административные достоинства вновь назначенных на пост управителей уездов дафу и подчеркивается для большей солидности, что эти назначения были одобрены самим Конфуцием.

И наконец, логическим завершением описываемого процесса политической борьбы в Цзинь стала ожесточенная схватка между шестью сильнейшими, приведшая к ликвидации трех кланов и разделу царства между тремя уцелевшими (Чжао, Хань и Вэй). Они в V в. до н. э. создали новые царства, где уже было немного уделов-кланов, а территория подразделялась в основном на уезды, которыми управляли от имени центра его чиновники, назначавшиеся и сменявшиеся, получавшие за свою административную деятельность плату из казны или, во всяком случае, за счет казны и с ее санкции (хотя, впрочем, продолжали существовать и владения типа кормлений). Все эти процессы происходили на фоне прогрессирующего ослабления и в конечном счете гибели правящего дома Цзинь, представители которого постепенно лишались не только реальной власти, но и возможности хотя бы формально, на правах сюзерена, вмешиваться в дела могущественных цзиньских цинов.

Резюмируя, можно сказать, что динамика политической борьбы в самом крупном и влиятельном из царств чжоуского Китая периода Чуньцю в общем и целом напоминала события в доме Чжоу несколькими веками ранее: от всевластия правящего дома (несмотря на интриги, заговоры и конфликты) к его постепенному ослаблению и усилению вассальных уделов-кланов, к деградации правителей и разделу территории царства между правителями этих уделов, превратившихся в самостоятельные государства. Разница — но весьма существенная — лишь в том, что правящий дом Цзинь не имел сакральной святости, обусловленной доктриной небесного мандата, и потому у него не было шанса уцелеть хотя бы в форме небольшого домена. Однако крушение дома Цзинь — точнее, переход власти в царстве к новым кланам и даже раскол царства на три большие части — не следует расценивать как свидетельство неудачной модели эволюции. Напротив, цзиньская модель — речь идет лишь о политическом ее аспекте — была вполне жизнеспособной, и длительное благополучное существование трех царств, Хань, Чжао и Вэй, после исчезновения Цзинь говорит именно об этом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.