КНИГА КАТАСТРОФ Экспозиция

КНИГА КАТАСТРОФ

Экспозиция

Катастроф не существует. Падение тунгусского «метеорита» не воспринимается как катастрофа, поскольку взрыв произошел в безлюдной местности. Об этом явлении нет ни строчки ни в одном учебнике по истории. В культуре заложен механизм разрушений, так что в природных эксцессах она ищет лишь оправдание.

Землетрясения, смерчи, наводнения, резкие перепады температур, нашествия грызунов или саранчи, упоминаемые в исторических хрониках Средиземноморья как проявления гнева Божьего или как знаки Судьбы, если и представляют хоть какой-то интерес для исследования, то только для выяснения механизма забывания пережитых ужасов. Ни тем ни другим мы заниматься не будем. Средневековые фиксации природных катаклизмов крайне субъективны и ненадежны.

Природе нет дела до Культуры. В категориях античных философов эта мысль звучит так: богам нет дела до людских забот. Узнавать знаки божественной воли или астральной неизбежности в непрерывном напоре событий — это функции мифологического сознания. Астролог и философ занимают противоположные полюса в античном универсуме. Напротив, средневековые теологи полагали, что Бог вмешивается в ход земных событий. Допущение о случайности и бессмысленности засух или пандемий казалось невыносимым. Тотальный контроль со стороны иудеохристианского Бога доводил ужас истории до предела. Средневековые перечни катастроф есть пролог к книге Страшного суда. Строить на этих материалах теорию климата занятие совершенно безнадежное.

Теологическая концепция тотального вмешательства Бога подавляла альтернативные модели, которые можно обозначить обесцененными понятиями «магия» и «астрология».

Случаи удивительной интуиции, озарений, массовых наваждений указывают, что в мире тонких энергий по каким-то неведомым схемам иногда устанавливается связь между несопоставимыми явлениями.

Историк и переводчик Зия Буниятов в 1990 г. издал сводку выписок из арабских летописей, обозначив тему как «Стихийные бедствия и экстремальные явления на Ближнем и Среднем Востоке (VII–XVII вв.)». Нарастающая череда бедствий, поданных без исторического и культурного контекста и комментариев, создает завораживающую картину смерти и разрушений. По мере чтения, возникает вопрос: о какой планете идет речь? Академическое исследование 3. М. Буниятова, независимо от авторского замысла, превращается в текст, жанровая особенность которого сродни театрализованным композициям Босха. Их объединяет отсутствие фантастического и переизбыток сообщаемого. В проекте «Чудеса мира» я пошел по такому же пути.

Материалы, собранные в «Книге катастроф», не являются новостью, они давно изданы в составе тех или иных источников, и, как правило, оставлены без комментариев. Некоторые из этих материалов бросают вызов обыденному средневековому сознанию (потому-то они и попали на страницы хроник); вызов сохраняет свою силу по сей день. Речь идет о фантастических вещах, которые не позиционируют себя как фантастические. Напротив, они стремятся занять скромное место в череде обычных обстоятельств. Эта странная мимикрия выдает их с головой. Словно тень, их сопровождают свидетельства, кричащие о магическом могуществе некоторых предметов или формул, но это ложные свидетельства.

Согласно классической теории вероятности, для независимых случайных величин коэффициент корреляции равен нулю. В нашем расследовании первая случайная величина — различные природные аномалии; вторая — магические практики, сопровождавшие военные походы, важные церемониалы, восстания масс, грабительские раскопки и прочие человеческие дела. Если с минимальным доверием отнестись к представленным в книге историческим свидетельствам, то обнаружится, что коэффициент корреляции превышает нуль. Иными словами, магические практики влияют на стихии. Это и есть предмет нашего расследования. Таинственная история «камня дождя», с помощью которого тюрки вызывали дождь и бурю, остается неразрешимой загадкой. Еще большая загадка — разгон облаков тибетскими жрецами над летним дворцом Хубилая.

Между громом, который прозвучал в январе 1221 г., и смертью хорезмшаха, преследуемого монголами, нет и быть не может никакой связи. Однако с позиции политической метеорологики все выглядит иначе. В биографии Елюй Чу-цая, личного астролога Чингис-хана, говорится о предсказании смерти хорезмшаха по неурочному природному явлению. Спасительная мысль о том, что эпизод был придуман задним числом, ничего не меняет. Официальная биография Елюй Чу-цая — публичный текст, где сбывшиеся предсказания вменяются в заслугу советнику. Это косвенно свидетельствует о наличии культурной матрицы, позволяющей простраивать корреляционные связи между случайными величинами.

В заключение последний вопрос. Что связывает тайфуны у берегов Японии и милитаристские планы монгольского императора Хубилая? Известно, что Хубилай, правивший Китаем, дважды пытался покорить Японию, и оба раза его морская эскадра была разбита тайфунами. Менее известно, что корейский посол, несколько раз ездивший в Японию по приказу Хубилая, предупреждал своего господина о возможной трагедии. Хубилай планировал и третий поход, но советники убедили его отказаться от этой затеи. С позиции классической теории вероятности гибель флота является абсолютно случайной, поскольку японцы не управляли тайфунами. Даже если бы японские источники сообщали о магических манипуляциях, призванных повлиять на стихии, это ровным счетом не приблизило бы нас к пониманию ситуации. Однако интуиция корейского посла, предвидевшего катастрофу, намекает на то, что Хубилай попал в психологическую ловушку. Его эскадры оказались в нужном месте в нужное время и были поглощены стихией.

Сценарий столкновения тунгусского метеорита с Землей был запущен задолго до этого, казалось бы, случайного события.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.