Работа (1763–1765 годы)

Работа (1763–1765 годы)

Это не анекдот, а быль: первый раз присутствуя в Сенате, Екатерина вынула свои пять рублей и послала в Академию наук купить атлас империи. Надо было знать, какой страной управляешь. Страна была огромна. Считать казну не имело смысла: она была пуста. Тюрьмы были переполнены ворами и убийцами, крестьяне бедствовали, суды не заботились о соблюдении закона, всюду взятки и лихоимство. Такой виделась империя императрице.

Все иностранные дипломатические кабинеты в России внимательно следили за жизнью русского двора и посылали на родину подробные отчеты (истинное пиршество для историков!). Вот отзыв английского посланника, графа Бекигнема: «Императрица по своим талантам, просвещению и трудолюбию выше всех ее окружающих. Стесненная обязательствами, полученными в последнее время и страшась опасностей, которыми до сих пор она должна была считать себя окруженными, она еще не может действовать самостоятельно и освободиться от множества окружающих себя людей, которых характер и способности она должна презирать».

А вот отрывок из донесения в Париж французского посла Брейтеля: «В больших собраниях при дворе любопытно наблюдать тяжелую заботу, с которой императрица старается понравиться всем, свободу и надоедливость, с которой все толкуют о своих делах и о своих мнениях. Зная характер этой государыни и видя, с какой необыкновенной ласковостью и любезностью она отвечает на все это, я могу себе представить, чего это ей это должно стоить… В одно из последних собраний, когда она была утомлена более обыкновенного разговорами с разными лицами, и особенно с пьяным Бестужевым, с которым у нее был долгий и живой разговор, несмотря на ее старания избегать его, императрица подошла ко мне и спросила, видел ли я охоту за зайцев?.. «Так вы должны находить большое сходство между зайцем и мною: меня поднимают и гонят изо всех сил, как я ни стараюсь избежать представлений, не всегда разумных и честных».

И еще из отчета Бекингема: «Изумительно, как эта государыня, которая всегда была мужественной, слаба и нерешительна, когда дело идет о самом неважном вопросе, встречающем некоторое противоречие внутри империи. Ее гордый и высокомерный тон чувствуется только во внешних делах, во-первых, потому что здесь нет личной опасности, во-вторых, потому, что такой тон нравится в отношении к иностранным державам ее подданным».

Оставим последнее замечание на совести французского дипломата, но в главном они правы – это было очень трудное для Екатерины время. Вначале она решила восстановить власть Сената. До отъезда в Москву на коронацию она присутствовала на заседаниях Сената шестнадцать раз. Скоро она поняла, что это бюрократический, крайне неповоротливый, но сплоченный в желании выжить орган. Хоть и не хотелось Екатерине идти по стопам мужа, она была вынуждена со временем повторять все его нововведения, потому что они соответствовали духу времени. Но это потом, а пока надо противопоставить Сенату Имперский совет, только действовать следует не так ребячливо и бесцеремонно, как Петр III, а постепенно и своевременно.

Все годы правления Екатерина пыталась доказать Европе, ближайшему окружению, потомкам и самой себе, что переворот был благом для России и что она по праву занимает трон. А как же иначе, если убитый муж в силу своих природных качеств был не в состоянии управлять империей.

Петр III упразднил Тайную розыскных дел канцелярию, но создал Тайную экспедицию при Сенате во главе с Шешковским. Сотрудники в большинстве своем остались прежними, только вывеску поменяли. Екатерина «улучшила» указ мужа, переведя Тайную экспедицию из Сената в подчинение генерал-прокурору.

Требовалось разобраться с указом Петра III о секуляризации монастырских земель. Церковь негодовала, хотя еще никто у неё ничего не отобрал. Петр успел только создать Коллегию экономии. «Спасая отечество», Екатерина первым делом распустила Коллегию экономии и указом 12 августа 1762 года вернула монастырям отобранные на бумаге вотчины.

Затем была коронация. Двор оставался в Москве до конца года и начало 1763-го прихватил. В Москве императрица много работала. Необходимо было провести преобразование главного органа управления. Главным лицом в преобразовании Сената был, конечно, Н.И. Панин. Предваряя все обсуждения, он написал некую бумагу, которую и доложил в Сенате. Это была записка о фаворитах. Речь шла о правлении Елизаветы, при котором Шуваловы сильно досадили Панину, он и Бирона вспомнил, но общий тон записки был таков, что всякий угадал бы в нем намек на возросшее влияние Григория Орлова. «Ее величество вспамятовала, – писал Панин про Елизавету, – что у ее отца государя был домовой кабинет, из которого кроме партикулярных приказаний, ордеров и писем, ничего не выходило, приказала у себя такой учредить. Тогдашние случайные и припадочные люди воспользовались сим домашним местом для своих прихотей и собственных видов и поставили средством оного всегда злоключительный общему благу интервал между государя и правительства. Они, временщики и куртизаны, сделали в нем, яко в безгласном и никакого образа не имеющем месте, гнездо всем своим прихотям…» и так далее, доклад был длинный.

Оговорюсь сразу, слово «припадочный» в данном тексте не описка. Словарь Даля дает пояснение – это люди, припадавшие к кому-либо, например, к государыне, то есть фавориты и временщики.

С.М. Соловьев пишет: «Можно представить, какое впечатление на Екатерину должен был произвести этот доклад». Но, видимо, она просто не отнесла его на свой счет, и когда 14 февраля 1763 года была создана комиссия (названная так вместо Императорского совета) из восьми человек, то туда был включен и Григорий Орлов. Каждый член комиссии имел четкие обязанности: Панин – секретарь внутреннего департамента, Воронцов – иностранного, Захар Чернышев – военного и т. д. Обязанности Орлова не были обозначены. Екатерина просто хотела приспособить своего возлюбленного и «припадочного» к государственным делам.

В задачу комиссии входило рассмотреть Манифест Петра III «О вольности дворянства» и дополнить его новыми статьями, если в этом будет нужда. Какими именно? – поинтересовались члены комиссии. А такими именно, чтоб дворянство поняло и оценило «новый залог нашего монаршего к нему благоволения», и при работе над манифестом изобрести такие статьи, которые бы «наивяшше поощряли их честолюбие к пользе и службе нашей и нашего любезного отечества». Туманные пояснения, не правда ли?

Речь шла о вольности дворян, а Петр III много им наобещал. Теперь его надо было переплюнуть, то есть еще больше расширить дворянские привилегии. Н.И. Павленко пишет: «Историк А.А. Кизеветтер удачно классифицировал предложения комиссии, разбив их на три группы. К первой группе он отнес статьи, имевшиеся в манифесте Петра III (освобождение дворян от обязательной службы и право выезда за границу); ко второй группе отнесены новые статьи (освобождение от телесных наказаний и от внесудебных репрессий, отмена конфискации имущества у лиц, подвергшихся наказанию, и передачи этого имущества родственникам); к третьей группе отнесены статьи, отменявшие действующее законодательство (например, получение дворянства по выслуге)». Это значит, получи некто по выслуге первый офицерский чин – вот ты уже и дворянин.

Через полтора месяца комиссия представила проект нового документа о вольности дворян. Душой проекта был Панин. Хоть и невнятно, но он ратовал за конституционную монархию. У Екатерины были другие планы. Это потом ее назовут представительницей «просвещенного абсолютизма», а пока ей конституционная монархия ни в каком виде не была нужна. Она согласна вознаградить дворянское сословие: они дали ей трон. Но слишком много свобод им явно не по карману. Что значит: «дворяне освобождаются от обязательной службы? И как можно награждать дворянством кого не попадя! Но она вынуждена была затеяться с манифестом, потому что покойный муж поставил ее в безвыходное положение. Предложенный Паниным документ «О вольности дворянства» Екатерина нашла дерзким и отменила до лучших времен, но комиссию не распустила.

Теперь комиссия должна была заниматься реконструкцией Сената. И опять восемь сановников не поняли государыню. Екатерина думала с помощью комиссии ограничить власть сенаторов, а Панин с сотоварищами решили усилить Сенат, видя в нем гаранта дворянских вольностей.

Пришлось распустить комиссию и реконструировать Сенат по собственному ее величества желанию и усмотрению. 15 декабря 1763 года Сенат был поделен на шесть департаментов и весь перетасован. Был удален от должности генерал-прокурор Глебов, обвиненный в махинациях с откупщиками. Екатерина спешила избавиться от соратников Петра III.

Здесь под шумок сенатских бурь гетман К.Г. Разумовский подал прошение о признании за родом Разумовских наследственного гетманства. Этим он как бы приравнивал свой недавно крестьянский род к царской фамилии. Екатерина пришла в негодование, но в объяснения входить не стала, а просто указом от 10 декабря 1764 года отменила гетманство. Вместо него учреждалась Малороссийская коллегия. Президентом коллегии и генерал-губернатором Украины был назначен талантливый военачальник П.А. Румянцев.

Дальше волей-неволей необходимо было вернуться к вопросу о секуляризации монастырских земель. Казна была пуста, денег взять было неоткуда, и 12 мая 1763 года Коллегия экономии была восстановлена, на этот раз в нее вошли и духовные лица. Дело довели до конца. Вотчины монастырей были отданы под власть Коллегии экономии, жившие на них крестьяне стали называться «экономическими» и облагались налогом в полтора рубля.

Конечно, духовенство было против нововведения Екатерины, и нашлись бунтари. Одним из них был митрополит Ростовский Арсений Мацеевич (1697–1772 гг.). За свое ослушание он поплатился саном и свободой. Он был властным человеком, в речах не сдержан, в поступках упрям. И наказала его Екатерина не столько за неприятия закона о секуляризации монастырских земель, сколько за обидные и дерзкие слова, за оскорбления императорского величества, мол, не имеет она прав на трон, «величество наша неприродная и в законе нетверда и не надлежит ей престол принимать, но следовало бы Ивану Антоновичу». Наказание было не только жестким, но и оскорбительным. С митрополита Ростовского сняли сан. Вначале ему назначили местом ссылки Ферапонтов монастырь, тот самый, в котором жил в ссылке непокорный митрополит Никон. Но уже в дороге сопровождение получила приказ – везти в Никольский монастырь Архангельской области. Там Мацеевич должен был жить простым монахом, но под охраной, а три раза в неделю использоваться на тяжелых работах.

В Никольском монастыре характер Арсения не изменился, и смирения не прибавилось. После получения известия о смерти Ивана Антоновича он произнес с амвона разоблачительную проповедь. А потом в канцелярии Архангельска появился донос на строптивого монаха, началось следствие. Чем-то Арсений сильно досадил императрице. На этот раз уже и монашеский чин был с него снят. И имя у него отняли. Теперь его рекомендовали называть Андреем Вралем. Его перевели в Ревель, запретив общаться даже со стражей. Солдаты, его охранявшие, не знали русского языка. Есть в этом наказании какая-то изощренная жестокость, недостойная Екатерины. Жалко Арсения Мацеевича!

Политика императрицы в отношении монастырей была безусловно правильной. Другое дело, что Петра III за секуляризацию монастырских земель с престола спихнули, а Екатерину прозвали Великой. Но таковы гримасы истории.

Работы было много и указов много. Например, была создана специальная комиссия, которая должна была ограничить рост Петербурга и Москвы. Столицы пухли на глазах, постоянно расширяясь. Запрещено было строить в черте этих городов фабрики и заводы. Хлеб и соль постоянно дорожали, правительство с этим боролось. Екатерина приказала на время запретить вывоз хлеба за границу. Разбойников была тьма, их ловили и люто наказывали. Еще крестьянские волнения, куда же без них. Опять указы! Заводские крестьяне тоже бунтовались. На Сенате был поставлен вопрос: а не заменить ли крепостных вольнонаемными? Хорошее предложение, но пространства России слишком обширны, а людей мало. Разве что переселить на пустующие земли «иностранные народы»? Как мы видим, этот вопрос стоял перед Россией уже 250 лет назад. Да на наши пустующие земли половину земного шара можно было переселить. Да кто ж поедет…Холодно!

И еще лихоимство, стало быть, взяточничество. Екатерина очень по этому поводу негодовала и повторила указ, принятый еще Елизаветой, укоряя своих подданных за то, что они смотрят на службу, как на кормление: «…ищет ли кто места – платит; защищается ли кто от клеветы – обороняется деньгами; клевещет ли на кого-то – все происки свои хитрыми подкрепляет дарами». Одно можно сказать в утешение, это болезнь общая, вечная и не только наша. Ею весь мир болен.

Была учреждена Медицинская коллегия. Было создано «Вольное Экономическое общество к поощрению в России земледелия и домостроительства». Экономическое общество ставило перед собой задачу разумно преобразовать хозяйство, как помещика, так и крестьянина: повысить урожайность, улучшить животноводство, обеспечить сохранность урожая и т. д. Время показало, что «Вольное экономическое общество» необходимо России, оно просуществовало до 1917 года.

А теперь о делах, касающихся воспитания юношества, здесь Екатерина II была истинным преобразователем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.