БОРИС ШТЕЙН

БОРИС ШТЕЙН

Что касается этого дипломата, то довольно долго ему крупно везло. В коридорах Наркоминдела гремели громы и сверкали молнии, большие кабинеты освобождались чуть ли не каждый день, а Борис Штейн рано утром приходил на работу и поздним вечером благополучно возвращался домой. Да и в элитном доме, где он жил, по ночам не трещали тревожные звонки и не громыхали чекистские сапоги. И хотя по образованию он был историком, так сложилось, что прошлым он почти не интересовался, зато настоящее довольно долго было радужным. Судите сами, в 1920-м он становится сотрудником Наркоминдела и вскоре принимает участие в Генуэзской и Гаагской конференциях. Потом — Женева, где Штейн выступает в роли генерального секретаря советской делегации. Его старательность и исполнительность были замечены, и в 1932-м Штейна назначают полпредом в Финляндии. Затем — аналогичная должность в Италии и работа в Лиге Наций.

Война застала Штейна в глубоком тылу — он работал преподавателем в Ташкентском университете. По возвращении в Москву его ждал ответственный пост в центральном аппарате только что реформированного Министерства иностранных дел. К этому времени Борис Штейн защитил докторскую диссертацию, стал профессором Высшей дипломатической школы, так что жаловаться ему было не на что. К тому же и «соседи» из МГБ стали наведываться гораздо реже.

Но гром все-таки грянул! Причем ударил он с совершенно неожиданной стороны: в 1952-м его арестовали в связи с так называемым «делом врачей» и развернувшейся антисемитской кампанией. Евреев тогда пострадало немало, и не только врачей и дипломатов. Ведь по прямому указанию Сталина была арестована даже жена Молотова Полина Жемчужина, которой приписали участие в заговоре сионистов и связях с послом Израиля в СССР Голдой Мейер.

К счастью, эта кампания довольно быстро захлебнулась, и буквально через год Борис Штейн вернулся в свой кабинет. В качестве извинения ему вручили орден Трудового Красного Знамени. На этом история с арестом была забыта, как были забыты и те чудовищные откровения, которые по адресу Штейна еще до войны прозвучали из уст Михаила Кольцова. 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.