Тут решались главные вопросы

Тут решались главные вопросы

По достижении принципиальной договоренности о праве вето оставалось еще условиться, кто будет делить на важное и процедурное все то, что предстояло решать Совету Безопасности. Хотя в Крыму этим специально не занимались, но само существование указанной договоренности сделало возможным согласовать в дальнейшем, на Сан-Францисской конференции Объединенных Наций (25 апреля – 26 июня 1945 г.), совместное заявление СССР, США, Англии, Франции и Китая, где указывалось, что процедурным вопросом считается тот, в отношении которого ни одна из этих держав не выражает сомнения, что он является таковым.

Произошло так, что конференция в Сан-Франциско, задачей которой было учреждение ООН – международной организации, призванной объединить усилия миролюбивых стран во имя сохранения всеобщего мира, открылась в тот исторический день, когда советские войска встретились в Германии на Эльбе, в районе города Торгау, с американскими войсками.

Работа конференции проходила в период, когда мир вздохнул облегченно после разгрома гитлеровской Германии. Этот самый большой форум государств со времен Лиги Наций представлял интерес во многих отношениях. Впервые собрались под одной крышей на Тихоокеанском побережье США представители самых различных государств мира, чтобы создать надежную преграду новой войне. Все задавали себе вопросы:

– Какой должна быть эта преграда? Как измерить ее прочность? Что должно лечь в ее основание?

Посланцы государств Европы, по которой с наибольшей жестокостью прокатился раскаленный каток войны, несли особую ответственность за тот вклад, который им предстояло сделать в решение поставленной задачи. Конечно, взоры всех участников были устремлены прежде всего на делегацию СССР.

Историческая заслуга советского народа перед человечеством не требовала рекламы. О победе Красной армии и ее роли в разгроме фашизма знали все. Мы, советские делегаты, это видели и ощущали на себе с первого дня пребывания в Сан-Франциско.

Вместе с тем замечалась известная разница в настроениях по отношению к нашей стране, в реакции на ее конкретные предложения и усилия на конференции. Представители Австралии, Новой Зеландии, Южно-Африканского Союза, ряда стран Латинской Америки с меньшим пониманием относились к позиции Советского Союза. Пламя войны этих стран непосредственно не коснулось. Их потери не шли ни в какое сравнение с жертвами советского народа. Определенную скованность проявили и некоторые страны Азии и севера Африки.

Что касается наших союзников по войне – США, Англии, Франции, – то в их политике уже часто чувствовалось как бы две души. Одна – признавала исторические заслуги страны социализма в спасении человеческой цивилизации от ига фашистских варваров. Другая – отражала их особые, узкие интересы и при обсуждении на конференции наиболее важных вопросов подталкивала к поиску таких решений, которые обеспечивали бы для крупных стран Запада доминирующее положение в мировой политике. И это двоедушие сказывалось во многом. Описанная выше беседа Трумэна с Молотовым в Вашингтоне за несколько дней до открытия Сан-Францисской конференции уже сама по себе настораживала.

Такие страны, как Польша, Чехословакия, Югославия, принимавшие участие в конференции, по всем главным вопросам высказывали взгляды, близкие к нашей точке зрения, хотя сложная обстановка, существовавшая тогда в этих странах, еще давала себя знать. В целом контакты с делегациями этих стран у нас установились дружественные, деловые. Мы почти ежедневно встречались с их представителями.

Во время работы конференции мы внимательно наблюдали за залом пленарных заседаний, который всегда заполнялся до отказа. Там обычно царила атмосфера напряженного ожидания. Пресса, можно сказать, изощрялась в разного рода прогнозах, предположениях и просто выдумках по поводу заседаний. Телевидение в то время еще непрочно стояло на ногах – его очередь обрушить на людей каскады информации пришла позднее.

Тем не менее если сравнить обстановку, в которой проходили дискуссии на конференции в Сан-Франциско, с накалом обсуждения соответствующих проблем на международных форумах сегодня, то такое сравнение будет далеко не всегда в пользу современных форумов. Это касается и ООН. Тогда лексикон речей представителей капиталистического мира еще не украшали такие «жемчужины» ораторского искусства, как «политика с позиции силы», «холодная война», «крестовый поход против коммунизма», «Советский Союз – это империя зла» и т. д. Однако при обсуждении отдельных острых вопросов, например о праве вето, нервишки у представителей некоторых западных стран и тогда сдавали.

Советские представители неизменно вели себя достойно на всех уровнях. Факты, аргументы и логика жизни, неумолимый ход событий в мире, приведший к краху гитлеровского рейха, – вот что определяло содержание речей, заявлений и предложений Советского Союза на Сан-Францисской конференции.

Главные вопросы на этой конференции решались не на общих ее заседаниях, не в разного рода комитетах с участием всех государств, в частности руководящего комитета, а на совещаниях представителей великих держав, которые проводились практически ежедневно. На них присутствовали главы делегаций и по два-три (редко больше) члена делегации и советника.

Представителем США на конференции в Сан-Франциско был Эдуард Стеттиниус, ставший к этому времени Государственным секретарем. Делегацию Советского Союза – с отъездом Молотова после его кратковременного пребывания на конференции – возглавлял я, как посол СССР в Вашингтоне. Во главе делегаций Англии, Франции и Китая были на начальном этапе министры иностранных дел – соответственно Антони Иден, Жорж Бидо и Сун Цзывэнь, а затем их главами стали тогдашний английский посол в Вашингтоне лорд Галифакс (как бы на одинаковом с ним положении находился и высокопоставленный представитель Форин Офис Александр Кадоган), французский политический деятель Жозеф Поль-Бонкур и крупный китайский дипломат того времени Ку Вэйцзюнь (во всем мире его знали как Веллингтона Ку).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.