Доганзейский период

Доганзейский период

Строительством в Новгороде Немецкого двора с церковью св. Петра в 1192 г. и заключением договора 1191–1192 гг. начинается новый период в торговых связях Новгорода на западном направлении. Ведущее положение в них стала занимать не община купцов Готланда, а община немецких купцов, которые обосновались на острове во второй половине XII в. и постепенно вытеснили готландцев в новгородской торговле, взяв контроль над ней в свои руки. К концу XII в. Готланд утратил значение самостоятельного центра балтийской торговли и с этого момента вся западная торговля Новгорода проходила под эгидой немецких купцов, монополизировавших торговлю в балтийском регионе.

Ничтожно мало сохранилось источников о новгородско-немецких торговых взаимоотношениях в рассматриваемое время, сведения о них приходится собирать буквально по крупицам. В 1201 г. произошел новый конфликт между торговыми партнерами, о чем в новгородской летописи содержится глухое упоминание: «А варяги пустиша без мира за море», и через строчку записано: «А на осень придоша Варязи горою на мирь, и даша имъ миръ на всей воли своей». В отличие от событий 1188 г., очевидно, этот конфликт был быстро улажен на основании заключенного в 1191–1192 гг. договора.

Это известие — первое свидетельство существования наряду с морским путем, которым готландские и немецкие купцы пользовались в XII в., торгового пути по суше («горою»). Данное обстоятельство сыграло со временем важную роль в возрастании роли ливонских городов— Риги, Ревеля, Дерпта— в торговле Новгорода с Ганзой.

В начале XIII в. немецкие купцы получили от князя Константина (1205–1207) некоторые привилегии, на которые они ссылались 60 лет спустя при заключении нового договора с Новгородом.

В латинской редакции договора 1270 г. имелась статья, согласно которой дорога от Готского двора к торгу, шедшая мимо княжеского двора, должна была быть свободной от построек по праву, данному еще князем Константином. В дальнейшем, вплоть до 50-х годов XIII столетия, письменные источники не содержат сведений о торговле Новгорода с немецким купечеством.

* * * 

О первой скре

Важным фактором в регулировании взаимоотношений между новгородскими и немецкими купцами, установлении определенных правил ведения торговли, устройстве иноземных дворов в Новгороде и правил проживания в них стала выработка устава Немецкого двора, известного под названием «скра».

Первая дошедшая до нас скра относится ко второй четверти XIII в (ил. 3). Упоминание в ней церкви Марии на Готланде, освященной в 1225 г., не позволяет датировать данную редакцию скры более ранним временем. Вместе с тем несомненно существование определенных правил и в более раннее время, о чем говорится во введении к основным статьям: «Предписано правду, которая издревле была и существовала в новгородском немецком дворе, так блюсти и ныне всем тем, которые обыкновенно приезжают в упомянутый двор водою или сухим путем» (см. Приложение).

1 скра состоит из 9 статей (текст разделен на статьи издателем), в которых определены порядок выбора старосты и его помощников, содержание священника во дворе и его оплата, права и обязанности купцов. В них были обусловлены привилегии купцов, прибывающих водным путем, перед сухопутными гостями, устанавливалась пошлина в казну св. Петра, которую платили все купцы, приезжающие торговать в Новгород. Одна из статей регулировала отношения между самостоятельными купцами, называемыми meistermann, и их помощниками, их права и обязанности по отношению друг к другу. Разрешение всех происходивших во дворе ссор находилось в компетенции старост двора, но если ссоры происходили на пути в Новгород и оканчивались тогда же примирением, то они должны были быть забыты.

Скра устанавливала правила охраны двора, которую должны были нести по очереди все его жители, как морские, так и сухопутные гости. За неявку на охрану двора назначался штраф в 1 марку кун, за отсутствие на ночном дежурстве виновный платил 1 марку серебра.

В I скре определялись и некоторые правила торговли, из которых главное заключалось в том, что никто не должен торговать с русскими в церкви св. Петра. За нарушение этого постановления налагался штраф в 10 марок серебра — самый большой штраф, предусмотренный I скрой.

Конец скры содержал постановление, по которому остаток общественной суммы, собранной в течение года во дворе, отсылался на Готланд в кассу церкви св. Марии и ключи от этой кассы находились у властей Любека, Зёста, Дортмунда. Два последних города, находившиеся в непосредственной близости один от другого, представляли группу вестфальских городов и, очевидно, совместно вели торговые дела этой группы, потому и названы оба как хранители ключей. Хранение ключей от общественной кассы в перечисленных пунктах делает очевидным вывод о том, что представители названных групп городов и купеческой общины на Готланде чаще других ездили в это время в Новгород с торговыми целями.

Исследователи отмечают тесную связь текста первой скры с правовыми нормами немецкой купеческой общины на Готланде.

* * * 

О договоре 1259–1260 гг.

К XIII столетию относятся два торговых договора, сохранившихся до наших дней. Один из них был заключен в 1259 г. от имени князя Александра Невского, его сына Дмитрия, посадника Михаила, тысяцкого Жирослава и всех новгородцев с немецким послом Шифордом, любекским послом Тидриком и готским послом Ольстеном. Как и предыдущий, этот документ не содержит даты и датируется поэтому разными авторами в рамках 1259–1263 гг. Чаще всего заключение этого договора комментаторы связывали с победоносным походом русских князей во главе с новгородским князем Дмитрием на Юрьев (Дерпт) в 1262 г.

Однако, как верно заметил Гётц, этот договор не мог иметь отношения к названному походу, так как невероятно, чтобы новгородцы после столь удачного похода брали бы на себя обязательства удовлетворить жалобы немецких купцов и устранить затруднения в новгородско-немецкой торговле, зафиксированные в договорной грамоте. Кроме того, трудно установить связь между военным походом на Юрьев и торговыми делами Новгорода с Готландом и немецкими городами. Напомню, что в заключении договора принимали участие любекский и готский послы, чье участие вряд ли было бы правомерным при решении спорных вопросов между Новгородом и Юрьевом.

Несомненно, что рассматриваемый договор, относящийся к числу торговых, был заключен после очередного конфликта между торговыми партнерами. Русские источники не содержат никаких сведений по этому поводу, в то время как в немецких сохранилось письмо Ревеля, отправленное в конце июня 1259 г. в Любек в ответ на его жалобу о несправедливостях и насилиях, чинимых немецким купцам в Новгороде. В ответ на жалобы Любека Ревель высказал свою верность Любеку и всему немецкому купечеству и готовность защищать интересы последнего во всех делах. Это письмо Ревеля — первое свидетельство причастности ливонских городов к делам торгового двора немецких купцов в Новгороде. В первой половине XIII в. каждый из этих городов (Рига, Ревель, Дерпт) достигли значительного политического и экономического развития, стали важными торговыми пунктами на Балтике.

Очевидно, названные в письме немецких купцов испытываемые ими несправедливости и насилия в Новгороде послужили причиной прекращения торгового сообщения между Новгородом и немецкими городами, возобновлению которого и был посвящен разбираемый здесь договор.

Учитывая события, предшествовавшие договору (недовольство Любека условиями торговли и его переписка по этому поводу с Ревелем), следует признать верной его датировку 1259–1260 гг. Вместе с тем давно отмечено явное несоответствие между именами князей Александра и Дмитрия, заключавших договор, и скрепившей его княжеской печатью Ярослава Ярославича, новгородского князя с 1265 г.

Пергаменный лист, на котором были записаны два древнейших торговых договора Новгорода (договор князя Ярослава Владимировича и договор Александра Невского), снабжен двумя комплектами печатей: к верхнему краю листа подвешены позолоченные печати князя Ярослава Ярославича, архиепископа Далмата и всего Новгорода, к нижнему краю — свинцовые печати, оттиснутые теми же матрицами. В.Л.Янин объяснил «столь беспрецедентное оформление акта его запоздалой ратификацией», когда договор, заключенный Александром и его сыном Дмитрием, был утвержден только в 1265 г. с вокняжением князя Ярослава. Именно поэтому два комплекта печатей были призваны утвердить заключенный прежним князем договор.

Это мнение уточнил И. Э. Клейненберг, отметив, что поскольку печати были подвешены к пергаменному листу с двумя договорами, то позолоченные печати утверждали договор Александра, а свинцовые — «старый мир», т. е. договор конца XII в., приписанный вслед за договором Александра.

Дополню эти логичные выводы еще одним обстоятельством. Сохранившиеся в подлиннике договоры Новгорода с Любеком и Готским берегом, заключенные от имени князя, посадника и тысяцкого и всего Новгорода, всегда содержат печати лишь названных должностных лиц. Печать архиепископа привешивалась к акту только в том случае, если он имел отношение к документу. Например, к посланному в начале XIV в. благословению рижанам владыкой, посадником, тысяцким и всем Новгородом были подвешены печати архиепископа, посадника и тысяцкого. В остальных случаях печать архиепископа не привешивалась к торговым договорам. Между тем, как уже отмечалось, к рассматриваемому договору были подвешены кроме княжеской еще печати архиепископа Далмата и всего Новгорода, т. е. совершенно иной набор булл, чем было принято при скреплении торговых договоров.

Все это является дополнительным аргументом в пользу поздней ратификации договора князя Александра Невского. К 1265 г., когда новгородский стол занял Ярослав Ярославич, посадника Михаила и тысяцкого Жирослава, принимавших участие в заключении договора в 1259–1260 гг., сменили другие лица, печати которых не могли быть подвешены к этому документу. Поэтому договор при ратификации был скреплен прежде всего печатью архиепископа Далмата как носителя высшего духовного авторитета и бывшего владыкой (1251–1273) в момент заключения договора. Совершенно исключительна в сфрагистическом материале Новгорода XIII—XIV вв. печать всего Новгорода, которая в данном случае заменяет именные буллы посадника и тысяцкого.

Таким образом, несомненно, что договорная грамота, составленная и принятая при Александре Невском и его сыне Дмитрии в 1259 или 1260 г., была ратифицирована только при князе Ярославе Ярославиче не ранее 1265 г. Само оформление договорной грамоты Александра Невского и его сына Дмитрия и особенно заключительные строки документа со всей очевидностью свидетельствуют об его утверждении спустя несколько лет после заключения. Очевидно, при Ярославе Ярославиче договор был заново переписан на пергаменном листе и заключен словами: «А се старая наша правда и грамота, на чем целовали отцы ваши и наши крест… А иное грамоты у нас нетуть, не потаили есмы, не ведаем. На том крест целуем». В подтверждение слов, что другой грамоты у них нет, новгородцы приписали вслед за недавно заключенным договором старый мир конца XII в., который пришлось дописывать на оборотной стороне листа, чтобы уместить весь текст. По существу пергаменный лист с двумя рассмотренными договорами является полным сводом торговых договоров Новгорода с конца XII в. до вокняжения Ярослава Ярославича в 1265 г.

В отличие от первого договора, рассматриваемый документ целиком посвящен торговым делам. В его статьях урегулированы возникшие раздоры и установлены основные правила торговли на будущее. В одной из статей указано, что новгородцы приняли к употреблению вместо своих гирь и весов немецкие скалвы, т. е. чаши. Другая статья обсуждает плату за вес, так называемую весовую пошлину. Немецкие купцы должны были платить теперь твердо установленную пошлину по две куны от «капи» и от всякого весового товара, как проданного, так и купленного.

Статья договора «А в Ратшину тяжю платили есмы 20 гривнъ серебра за две голове, а третьюю выдахомъ» со всей очевидностью свидетельствует о конфликтах, происшедших между новгородскими и немецкими купцами, которые договор призван был уладить. Кто такой Ратша, с которым связан раздор, неизвестно, но несомненно, что все случившееся было хорошо известно обеим сторонам. Как предполагает Гётц, речь здесь идет об убийстве немецких купцов и о наказании убийц, один из которых был найден, а за двух других новгородцы заплатили штраф по 10 гривен серебра.

Часть статей договора гарантировала чистые пути и свободную торговлю «без пакости» немцам и готам в Новгороде, а новгородцам — на Готланде, а также предусматривала взаимные обязательства по обеспечению свободного торгового сообщения. При этом Новгород гарантировал свободный проезд до Котлинга (остров Котлин в Финском заливе, ныне Кронштадт) и обратно в сопровождении посла или новгородских купцов, хорошо знавших дорогу и отправлявшихся с товарами на немецких судах на Готланд. Оговаривалось также правило торговли немцев в Карелии. Если там что-нибудь случалось с немцами или готами, новгородцы за это не отвечали. Существенным было постановление о разрешении спорных вопросов там, где они возникнут.

Договор 1259–1260 гг. свидетельствует о дальнейшем развитии торговых отношений между новгородцами и немцами, о повышении роли Любека в балтийской торговле, поскольку в его заключении участвовал посол этого города, представлявший не только Любек, но и образовавшийся в то время союз вендских городов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.