Марфа Герасимовна

Марфа Герасимовна

Марфа Герасимовна — тоже из крестьянок, как будто специально созданных для юродства. Прозывалась она Хотьковской, и была затворницей. В затворе пребывала она лет тридцать и чрезвычайно редко, в несколько лет раз, решалась выходить на божий свет. Каждый выход ее из затвора принимался за предзнаменование какого-нибудь великого несчастия, возбуждал говор, наводил на всех ужас, и начинали являться разные видения… «Гляди-ка матушка, говорили, мать Марфа Герасимовна вчера из затвора выходила, — быть беде, быть беде!» Неслось повсюду слово «беда», и вот одна слышала звон на колокольне, в полночь, другая сказала, что идет антихрист, пышет пламя из него и все-то попаляет. В воздухе и на земле чудились страшила. Дети, толпами живущие поблизости, плакали и по вечерам боялись выйти на двор. Даже кошки и коты, не знавшие никаких страшил, и те, встречаясь нечаянно с своими перепуганными хозяйками, сами пугались и бросались в сторону и тем наводили еще пущий страх. Но Марфа Герасимовна снова вошла в затвор, снова начала плесть кружева, высовываться из своего окошечка и изрекать оттуда кару или спасение, смотря по тому, как ей вздумается. Снова толпы купчих и барынь теснятся у ее окошечка, ожидая ее по часу или по два. Пришли и приехали они к ней попросить благословения на брак дочери и получить знамение — т. е. кружевца. Подойдут к окошечку, благословятся, просунут туда калач или сайку, и деньги, чтоб задобрить и склонить к себе идола, — и скажут: пожалуйте, матушка, кружевца — дочку замуж отдаю! Дала кружево — целуют и прячут; не дала или отказала — это великое не-счастие. «Нету, скажет Марфа Герасимовна, не наплела еще», — и это уж наверно значит, что не выйдет судьба ее детищу, — или муж пьяница, или сама умрет пожалуй, и вот идет и плачется несчастная маменька. А кого она удостоит кружевцем, то все начинают расспрашивать, в чем Марфа Герасимовна подходила к окошечку, скоро дала или нет, длинное дало кружево или короткое, широкое или узкое — и, смотря по ответу, делают приличные; гадания. Вот подошла к окошку старушка-мещанка и причитает умильным голосом: «дай ты, матушка Марфа Герасимовна, дай ты, матушка, дитяще-то моему, Насте, благословеньецо-то». Сайка сунута, сунут и двугривенный, но Марфе Герасимовне больно надоели, она подошла к решетке, зарычала и ушла, а бедная мещанка столичного города Москвы начинает выть и голосить, что и великая-то она грешница, которой Марфа Герасимовна и кружевца-то не пожаловала, и как ей быть теперь бедной, куда деваться и что состроить с детищем… Получаемые от затворницы кружева, матери отдают дочерям вместе с приданым; дочки берегут, чтоб в свою очередь передать в наследство своим деточкам. Деньги же, которые давали Марфе Герасимовне, она все копила, копила, и после смерти нашли у нее целые кучи медных и серебряных монет и бумажек, успевших подвергнуться тлению.