Генеральный штурм

Генеральный штурм

Операция началась 24 ноября. Сперва войска двинулись по двум дорогам: по предгорьям, к югу, как бы в охват Геок-Тепе.

Сам Скобелев двигался во главе первой колонны. В его отряде было около 800 человек при двух орудиях. Пройдя предгорьями 165 верст, эта колонна от селения Нухура спустилась в равнину и слилась с авангардом главных сил.

Во время последнего перехода, в ночь на 28 ноября, Скобелев с небольшой группой казаков, отделившись от своей колонны, попытался организовать разведку маршрута. Но попытка закончилась неудачно. Отряд сбился с пути и заблудился. Только утром неудачливые разведчики вернулись обратно к главным силам. Позже выяснилось, что в той местности действовало несколько мелких отрядов текинцев, и, нарвись на такой отряд, русские могли лишиться своего командующего, что, вероятно, негативно отразилось бы на результатах всей операции.

Бой произошел в районе селения Келате. В этом бою русские, потеряв всего двух человек убитыми, рассеяли небольшой отряд текинцев, а затем заняли селение. На правах добычи в нем было захвачено 180 голов крупного рогатого скота и более 11 тысяч баранов.

После овладения Келате текинские разведчики помчались в Геок-Тепе с известием, что Скобелев идет брать эту крепость. Начались лихорадочные приготовления к обороне. Между тем русские войска, продолжая свое движение, 30 ноября заняли селение Егян-батыр-кала, находившееся всего в 12 верстах от крепости, которое текинцы оставили без боя. В качестве трофея победителям досталось стадо из 6000 баранов.

К исходу 2 декабря в Егян-батыр-кала собрался отряд русских войск численностью в 200 человек с довольствием на 15 дней. В их распоряжении имелся необходимый запас шанцевого инструмента, 700 тысяч патронов и 6704 снаряда. К середине декабря в составе этого отряда насчитывалось уже 4000 пехотинцев, 11 эскадронов и сотен при 47 орудиях.

С 4 декабря Скобелев начал рекогносцировку Геок-Тепе. К тому времени положение текинцев, находившихся в крепости, сильно ухудшилось. В крепости на тесном пространстве, площадью всего до 1 кв. версты, собралось до 30 тысяч человек бойцов с 10 тысячами коней, а вместе с семьями там насчитывалось около 45 тысяч человек. Хотя у текинцев в песках и были заблаговременно зарыты большие запасы хлеба, но он выдавался весьма скупо. Стада находились в 150–200 верстах к востоку от крепости, что лишало жителей молока и мяса. Запасов фуража и топлива в крепости вовсе не было – за ними ездили тоже в пески.

Все это привело к тому, что среди текинцев начался ропот. Часть защитников крепости (около 2,5 тысячи человек) даже в октябре самовольно ушли в Мерв и в Серахс. Текинцы были вынуждены направить большой отряд для того, чтобы изловить беглецов, а их имущество конфисковать. Их вожди, с просьбами о содействии и помощи, отправили посольства в Хиву, Мерв и к пограничным персидским властям. Но помощь, как всегда, сильно запаздывала.

Откликнулся один Мерв. В помощь текинцам они направили 2000 конных воинов. Но движение этого отряда, силы которого были преувеличены молвой до 6000 бойцов и нескольких орудий, встревожило Персию. Шах решил, что мервцы вместе с 3000 текинцев хотят напасть на Хоросан, чтобы добыть запасы. Правители персидских провинций с отрядами курдов выступили на защиту своих границ. Более того, курды по собственной инициативе с целью грабежа совершили несколько набегов в текинский оазис. «Благодаря приходу русских, – позже говорили они, – мы ободрились и каждый день уводили у текинцев людей и скот».

Но масштабный набег персов на текинцев не состоялся, потому что от имени Российской империи вмешался Скобелев. Когда он узнал, что в Фирюзе для набега собралось до 3500 персов, он направил их начальнику ультиматум, в котором запретил набег на оазис. В нем он писал, что такой набег может послужить поводом для того, чтобы мировая общественность заговорила о «помощи нам от персидских войск». По этому же ультиматуму персидский губернатор Яр-Магомет-хан «уклонился от содействия в закупке текинцами хлеба и боевых припасов в его владениях». Однако мелкие группы закупщиков все же действовали на персидской территории. Оправдываясь, этот хан объявил Скобелеву, что он «бессилен против текинцев».

Действовавшие в том регионе английские агенты старались всячески подбить текинцев к упорной борьбе. В дело пошли подкуп чиновников, шумиха в прессе, другие средства. Это привело к тому, что поля к востоку от Геок-Тепе были засеяны, воду распределили, семьи текинцев не ушли на зиму в пески, их мужчинами было решено драться до конца. В самом Геок-Тепе его жители говорили: «Теперь наша крепость сильнее, семьи хорошо укрыты в глубоких жилых ямах; полного окружения русские не в силах сделать и отрезать нас от больших запасов, спрятанных в песках, от стад, от подкреплений из Мерва и от возможности, в случае неудачи, уйти».

Правда, некоторые текинские командиры были намного сдержаннее в своих суждениях. Они знали, что в дальнем огневом бое русские сильнее во всех отношениях: «На дальнее расстояние русские просто жгут людей огнем, поэтому нет возможности днем броситься в рукопашную схватку с ними». В то же время текинцы были уверены, что они сильнее в рукопашном бое и что русские в нем не устоят. Поэтому они решили не выходить в открытое поле, пока русские не подойдут близко к стенам крепости и не займутся ее осадой. Они рассчитывали, что когда русское командование несколько ослабит свою бдительность, тогда текинцы начнут совершать по ночам отчаянные вылазки крупными силами и биться врукопашную.

О том же предупреждал Скобелева в своем письме и персидский губернатор Яр-Магомет-хан. В частности, он писал: «Ради Бога, не идите прямо на штурм. Поверьте мне, я текинцев знаю лучше вас, я с ними воюю всю жизнь. Храбрее этого народа нет в мире. А теперь, когда в Геок-Тепе находятся семьи и текинцам некуда деться, храбрость их удесятерится. Попомните мое слово – они будут биться на саблях и вам будет очень трудно».

Понимая трудность предстоящего штурма, Скобелев старался добыть как можно больше сведений о самой крепости. В этом ему помог некий канонир Петин, бежавший из плена в конце лета 1880 года, после двухлетнего пребывания в Геок-Тепе. По просьбе Михаила Дмитриевича он вылепил из глины эту крепость, и в последующем план штурма отрабатывался на этом макете. Крепость состояла из земляного вала около 6 километров по периметру «высотой в 2 сажени и толщиной до 5 сажен, с глиняной надбавкой сверху столь же почтенных размеров, с передовой и задней стенками с бойницами, нишами и траверсами».

4 декабря Скобелев провел разведку боем. Для этого он взял девять рот пехоты, три сотни казаков, 16 орудий и пулеметов. Всего этот отряд насчитывал 1040 штыков и 337 шашек. Кроме того, в его состав были включены два полковых оркестра. Запасы продовольствия и фуража брали всего на одни сутки.

На рассвете, в 5 часов 30 минут отряд вышел из Самурского укрепления, от которого было до Геок-Тепе 12 верст. Правда, вскоре он был обнаружен текинской разведкой. У Янги-Кала на отряд стали наседать текинцы. Русские были вынуждены остановиться и произвести ответный артиллерийский залп. Шрапнель заставила текинцев отойти на значительное расстояние.

Скобелев приказал несколько изменить маршрут движения и прошел мимо Янги-Калы с запада вне зоны досягаемости ружейного огня. Беспрепятственно русский отряд подошел к Геок-Тепе и с большого расстояния начал обстрел города.

Постреляв некоторое время, русские строем, под оркестр, прошли перед городом, а затем начали отходить обратно к Самурскому укреплению.

Удивленные этим, текинцы вначале их не преследовали. Но затем они все же организовали погоню. «Они бросились нас окружать и наседать, – писал один из участников этой операции. – Но лунное затмение, случившееся тогда, ошеломив текинцев, остановило их азарт».

К ночи отряд вернулся на свою базу, потеряв за время этой операции четырех человек убитыми, 21 ранеными и 31 лошадь.

Военное значение этой операции понять трудно. Скобелев только еще раз убедился в готовности противника к обороне и своих войск к ведению боевых действий с текинцами. Правда, тот же офицер, участник этого рейда, позже писал: «Разведка доказала, что текинцы имеют в большом числе оружие дальнего боя, для которого они усердно собирали наши пустые ружейные гильзы, и что неприятель выучился воевать».

На другой день в обширной прокламации Скобелев обратился к текинцам с увещеванием покориться. Он писал: «Белый царь столь же великодушен, многомилостив к покорным, сколько страшен врагам».

Текинцы не верили этим прокламациям. Они убили персиян, возивших эти документы.

Для подготовки к новому штурму Скобелев начал тренировать войска в действиях, применительно к конкретным условиям. Местом для этого служила одна старая усадьба (кала) в тылу лагеря. По тревоге солдаты с помощью штурмовых лестниц штурмовали ее стены, а также тренировались в пробитии брешей.

8 декабря разведка донесла о том, что к текинцам подходит подкрепление из Мерва. Для проверки этих слухов 11 декабря Скобелев послал отряд из шести рот, полторы сотни казаков при шести орудиях. Около 17 часов колонна приблизилась к крепости и сделала восемь орудийных выстрелов. Текинцы в огромном числе вышли на ее стены, а кроме того, множество всадников и пеших вышло в поле. Все они заявили, что готовы к бою и не примут предложения о мире. Скобелев не решился на штурм, и колонна вечером вернулась в лагерь без потерь.

На следующий день к Геок-Тепе был направлен новый отряд. На этот раз в его составе были три роты, одна команда «охотников», три орудия и два пулемета, а также одна сотня казаков. В 14 часов он подошел к Геок-Тепе и обстрелял северо-западный угол этой крепости.

18 декабря Скобелев с отрядом кавалерии, усиленным ракетными установками, провел разведку селения Янги-Кала. Он назначил его штурм на 20 декабря. При этом он расписал войскам тактику действий. Цепи он заменил сомкнутым строем, а одиночный огонь – огнем залповым. Он писал: «Чтобы бить противника тем, чего у него нет, – европейским боевым порядком – сомкнутым, послушным, гибким боевым порядком, дружными меткими залпами и штыком, всегда страшным в руках людей, сбитых дисциплиной, чувством долга и круговой порукой в могучее тело – колонну. Потому что текинцы, несмотря на подавляющие массы, действуют врассыпную, вразброд или отдельными кучами, мало послушными воле предводителя, а потому неспособными к единству действий и маневрированию массами».

Для штурма Янги-Кала в 7 часов утра войска построились у Самурского укрепления. После молебна, в 9 часов 30 минут, колонна полковника Куропаткина атаковала Янги-Кала с юга, а колонна полковника Козелкова – с запада.

Бой длился до 15 часов и кончился взятием селения, представлявшего огромную площадь из лабиринта глиняных стенок, превращенных в крепости строений, плотин, глубоких русел и канав. Огонь артиллерии и пехоты заставил противника отойти к Геок-Тепе. Массы текинцев, вышедшие было им на помощь из крепости, также были прогнаны за стены русской артиллерией. После этого боя Скобелев стал лагерем в километре от южного фаса крепости, между средними протоками Сакиз-Яба, заняв по флангам две усадьбы и прикрывшись авангардами.

21 декабря Скобелев с утра послал всю имевшуюся у него конницу (шесть сотен и два орудия) с генералом Петрусевичем для того, чтобы обойти Геок-Тепе с востока и севера. Текинцы, обнаружив этот маневр, завязали бой с русской конницей севернее Геок-Тепе. Обеспокоенный этим, Скобелев повел в обход западной стороны крепости еще один отряд, состоявший из батальона пехоты, сотни казаков при восьми орудиях. Когда оба отряда соединились, крепость оказалась в полном окружении.

22 декабря вечером генералы Скобелев, Гродеков, а также полковник Куропаткин, подполковник Рутковский и инженер-капитан Яблочков произвели разведку юго-восточного угла крепости. С утра следующего дня на этом направлении начались осадные инженерные работы, которые продолжались до начала января следующего года. Во время проведения этих работ текинцы совершили несколько вылазок, которые, однако, были успешно отражены. За это время русские саперы подвели под ров и стену Геок-Тепе минную галерею. В нее заложили 72 пуда пороха.

В ночь на 12 января. Скобелев отдал распоряжение о штурме. Оно гласило: штурмовать противника одновременно тремя колоннами. Одной из них должен был командовать полковник Куропаткин (11,5 роты, одна команда саперов и два оркестра), второй – полковник Козелков (8,25 роты, одна команда саперов и оркестр), третьей – полковник Гайдаров (4,5 роты, 1,5 сотни казаков, две команды саперов и оркестр). В резерве Скобелев оставил 21 роту пехоты и один оркестр. На подготовку штурма была выделена вся ночь.

Итак, непосредственно в штурме по решению командующего должно было принять участие почти 25 рот пехоты, в резерве оставалось почти столько же сил. Каждая штурмовая колонна была усилена одной-двумя командами саперов. Большое значение командующим, в духе того времени, придавалось наличию в составе штурмующих колонн полковых оркестров. Штурму должны были предшествовать отвлекающие действия колонны полковника Гайдарова, подрыв мины и получасовая артиллерийская подготовка. Затем планировался «артиллерийский огонь по северу крепости через головы штурмующих».

На следующий день, 22 декабря, как и планировалось, в 7 часов утра отряд полковника Гайдарова начал отвлекающие действия, наступая на калу Мельничную, «разбивая артиллерией ее стены и отвлекая, согласно диспозиции, туда внимание текинцев». В 8 часов 30 минут эта кала была взята. На этом направлении были сосредоточены все силы текинцев.

В 11 часов 20 минут поступило приказание Скобелева взорвать мину, а огонь артиллерии перенести на юго-восточный угол крепости. После подрыва мины в стене образовался обвал шириной около 30 метров и поднялся устойчивый столб пыли и дыма. Свидетель этого пишет: «Впечатление от взрыва мины для неприятеля было ужасное. Текинцы потеряли рассудок и не могли сообразить, что произошло; думали – землетрясение; трусы бежали из крепости. Но масса храбрецов все-таки овладела собой для боя».

Не успел рассеяться дым, как первая часть сил Куропаткина бросилась к обвалу. Текинцы, быстро оправившиеся, встретили ее огнем и врукопашную. Но они были сбиты и отошли в глубь крепости. Русские ворвались в город. Две большие группы текинцев начали отходить в пески.

Текинцы отступали двумя большими отрядами. Скобелев не мог допустить их ухода и сам принял участие в погоне. В это время произошел один памятный случай – под ноги скобелевского коня бросилась пятилетняя девочка. Михаил Дмитриевич соскочил с коня, поднял девочку, и, убедившись, что она не пострадала, велел ее отвести к себе. Позже эта девочка была передана на воспитание дочери военного министра графине Милютиной, приехавшей в русский отряд в качестве сестры милосердия. Девочку окрестили и назвали Татьяной в честь дня штурма, который состоялся 12 января, в Татьянин день. Впоследствии она воспитывалась в Московском институте благородных девиц и была известна как Татьяна Текинская.

Скобелев организовал погоню противника, которая велась на глубину до 15 верст. Правда, она не завершилась полным уничтожением текинцев. «Ночь и рассеивание противника заставили наши войска вернуться в лагерь, ведя обратно в крепость захваченные семьи текинцев». При этом штурме русские потеряли убитыми 54 человека и около 300 ранеными и контужеными. Потери текинцев достигали от 6 до 8 тысяч человек.

Официальный Петербург ликовал по поводу быстрого и успешного завершения Ахалтекинской экспедиции, которая казне обошлась всего в 13 миллионов рублей и была закончена в 9 месяцев вместо предполагаемых двух лет. За эту победу Скобелеву был пожалован орден Святого Георгия 2-й степени и чин генерала от инфантерии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.