Западные славяне

Западные славяне

Одним из первых славянских государственных образований было в начале VII века государство Само в Моравии. В то время, когда главные силы аварского каганата были заняты войной с Византией за Константинополь в союзе с персами, на западных границах каганата появилась возможность для выражения недовольства и волнений народных масс среди склавинских поселенцев. Для более явного неповиновения своим хозяевам-аварам требовался лидер, этим лидером стал франк Само.

Главным источником сведений о деятельности франкского купца Само в Моравии является «Хроника» Фредегара, в которой сообщается, что Само был франком и занимался торговлей в Сансском округе Северной Галлии. Около 623 г. он со многими товарищами-купцами отправился из Франкского королевства в Аварский каганат. У винидов, среди которых Само и его товарищи поселились, как и у других склавинских племен, вождей не было, а были только назначенные аварами жупаны, т. е. старейшины территориальной единицы жупы, принятой в Аварском каганате. Поэтому франкские искатели приключений, имеющие военный опыт, как и все купцы того времени, пришлись винидам как нельзя кстати. Сражение, которое произошло между винидами и аварами, пришедшими с карательными целями, принесло победу склавинам с их новым лидером Само. Фредегар сообщает о большой доблести, проявленной им в сражении против аваров. Слава об этом герое распространилась среди многочисленных склавинских общин, и вскоре Само был выбран вождем восставших, а затем и королем значительной склавинской территории.

Мог ли чужеземец, да еще, скорее всего, христианин, так быстро завоевать доверие склавинов? Отечественные историки сошлись во мнениях, что человек с таким именем, как Само, мог быть только славянином и, конечно, язычником, так как имел несколько жен из среды своих подданных. Но, во-первых, Фредегар был гораздо ближе во времени к этим событиям, поскольку создал свою «Хронику» в середине VII в., а во-вторых, среди славян могли быть и свои христиане, не столь давно порабощенные аварами в христианских странах, а многоженство в те времена, хоть и не приветствовалось церковью, но допускалось для власть имущих христиан.

Чтобы союз племен превратился в королевство, нужно было иметь крепкую дружину для защиты короля и государственных границ, а также систему сбора налогов, без которых никакое государство выжить не может. В этот союз входили виниды, моравы, дулебы, зличане и их соседи. Основой дружины Само стали полукровки, т. е. дети склавинских женщин от аварских отцов, которые хоть и были по происхождению аварами, но в Аварском каганате считались людьми второго сорта. Желавшие проявить себя, эти полуавары, умеющие не хуже отцов владеть оружием и ездить верхом на лошади, решили отомстить своим «отцам» вместе со склавинами. Дружине Само со склавинским ополчением удалось выиграть несколько битв с аварами и расширить границы Моравского королевства. Территория государства Само к 630 г. распространилась на земли Норика, современной Нижней Австрии, и даже на земли современных Словении, Каринтии, где образовалось княжество, зависимое от Моравского королевства.

По всей вероятности, связи государства Само с Франкским королевством продолжали существовать, по крайней мере, франкские купцы постоянно посещали Моравию. Молодому государству для своей защиты нужно было оружие, вряд ли земледельцы и пастухи могли владеть ремеслом металлургов и оружейников для изготовления снаряжения воинов в нужном количестве. Значит, оружие нужно было отнять у врага или купить у друзей. Купить в обмен на что? Драгоценные металлы в горах и реках Чехии и Словакии добывались с незапамятных времен. Так, золото добывали в залежах железного колчедана в Чехии на горе Роудни под Бдаником, промывкой на многих реках, в особенности на реке Отаве, а также в Книне, Йиловом, Кашперских горах. Залежи серебра находились в Кутна Гура, Пршибраме, Рудогоржи у Яхимава и в Моравии в окрестности Йиглавы. Киевский летописец Нестор упоминает о том, что чешское серебро посылали в столицу болгарских царей Преслав. Богаты были горы Чехии и Словакии рудами и других цветных металлов.

Иногда этим франкским друзьям доставалось от склавинов, так, в 631 г. один из таких конфликтов купцов с покупателями закончился трагически для франков, а товар был разграблен. Эта история дошла до слуха франкского короля Дагоберта, который послал к Само послом некоего Сихария для получения возмещения за смерть купцов и их имущество. Но Само отказался возместить франкам ущерб. Последовавший за этим отказом разговор на повышенных тонах, описанный Фредегаром, дает повод усомниться в случайности появления франка Само в этих краях. Сихарий стал утверждать, что «Само и народ его королевства должны-де служить Дагоберту», хотя, по Фредегару, ничего такого ему «не было поручено говорить». На что Само ответил: «И земля, которой мы владеем, Дагобертова, и сами мы его, – если только он решит сохранять с нами дружбу». Вот тут посол Дагоберта явно забыл, зачем прибыл в Моравию, потому как просто и грубо заявил королю Само: «Невозможно, чтобы христиане и рабы Божьи могли установить дружбу с псами». На что Само ответил: «Если вы Богу рабы, а мы Богу псы, то, пока вы беспрестанно действуете против Него, позволено нам терзать вас укусами» (5, 121). После этого Сихария выдворили из королевства.

Сравнение германцами славян с собаками обнаруживается в германских исторических хрониках довольно часто, причем славяне считали такое обращение к ним очень обидным. Однако это ругательное сравнение сохранилось до сих пор, например в среде самих славян Польши и России. У поляков существует бранное выражение psiakrew (псякрев) – собачья кровь, а у русских – сукин сын.

Как сложилось такое ругательство, и причем тут собаки? Ответ на этот вопрос лежит на поверхности: византийцы и другие христианские народы Европы называли аваров и болгар гуннами, точно так же как гуннов в свое время называли скифами. А в немецком языке собака – Hund, что созвучно имени гуннов. В описываемый период славяне были язычниками и, соответственно, не допускались в церковь, как и собаки (в отличие от кошек), хотя те старались следовать за хозяевами. И в том и другом случае церковь считалась оскверненной, и требовалось проводить процедуру ее очищения. Процесс христианизации славян был довольно-таки долгим, именно поэтому эти бранные выражения славяне восприняли вместе с христианством и использовали поначалу в отношении своих нехристианских соплеменников. Такое объяснение достаточно логично для поляков, которые восприняли христианство от Рима через германских епископов. Но как это ругательство вошло в жизнь русского народа, ведь традиционно считается, что Киевская Русь восприняла христианство от Византии, а слово собака на греческом языке не имеет никаких аналогий с гуннами?

Отказ Само оплатить ущерб франкской стороне привел к крупномасштабной войне, с помощью которой король Дагоберт хотел силой получить возмещение за ущерб. Тремя колоннами франки и их союзники вторглись в Моравию: через реки Майн и Огрже двигались австразийцы, главные силы франков; через Богемский лес наступали швабы во главе с герцогом Алемании Хродобертом; а с юга из итальянского Фриуля вошли в Норик лангобарды. Воевать со столь сильным противником, да еще на такой большой территории воинам Само оказалось не под силу, поэтому на юге, в Норике они понесли большие потери как погибшими, так и пленными. Зато в центре склавины упорно держались в какой-то небольшой крепости, а австразийцы, вместо того, чтобы обойти ее, несколько дней штурмовали эту твердыню Великой Моравии. Поскольку большого желания у австразийцев воевать за Дагоберта не было, а трофеями при топтании войск на одном месте не разживешься, франкские войска вынуждены были отступить. Успех воинов Моравии и проявленная франками слабость послужили началом для ответных набегов моравов на территорию франков. Отдельные отряды, переходя границу, грабили небольшие населенные пункты и возвращались назад, не вступая в столкновения с вооруженными силами Дагоберта. Особенно пострадала от таких набегов соседняя Тюрингия.

В результате этих событий к королевству Само присоединились белые сербы со своим князем Дерваном. А на юге король Дагоберт сначала привлек на свою сторону болгар хана Альцека, а затем коварным способом руками баваров истребил болгар. Остатки войска болгар ушли в Норик, тем самым усилив этот слабый край Моравского королевства.

В 632 г. войска короля Само вошли на территорию Тюрингии. Дагоберт попытался пресечь это вторжение, организовав для отпора агрессии моравов войска австразийцев, усиленные отрядом всадников из Нейстрии и Бургундии. Но дальше произошло что-то малопонятное. Фредегар сообщает, что саксы, являясь данниками франков, предложили в обмен на свободу самостоятельно дать отпор склавинам. Дагоберт по какой-то причине согласился, а саксы большой агрессии против склавов не проявили. В последующие 633—634 гг. отряды Само совершили еще несколько набегов на Тюрингию и их соседей. Такие действия склавинов побудили короля франков Дагоберта дать австразийцам некоторую самостоятельность и назначить своего сына Сигиберта им в качестве короля. Теперь защита восточных границ от склавов стала проблемой самих австразийцев.

В 635 г., когда главой Тюрингии был назначенный Дагобертом герцог Радульф, произошел перелом в противостоянии франков и склавов, а затем тюрингам удалось разгромить войска Само и Дервана. Поражение склавов привело к началу мирных отношений сторон. Когда в 639 г. Дагоберт умер, франкское государство в очередной раз разделилось на части, что привело к военному противостоянию Австразии и Тюрингии, а затем к заключению мира и союза герцога Радульфа с королем Само.

Фредегар, будучи франкским хронистом, не упоминает о каких-либо столкновениях Моравского королевства с Аварским каганатом, но это не значит, что их не было. И все-таки, вероятно, аварского кагана устраивало, что склавины Само постоянно вели военные действия с их врагами франками.

Король Само умер в 658 г. Моравское королевство, просуществовав около 35 лет за счет авторитета среди склавинов и умения руководить этими разрозненными племенами их лидера, распалось на отдельные племена. Однако благодаря многочисленным детям Само многие князья славянских народов стали возводить свою родословную к этому первому королю славян.

В середине VII в. какая-то часть хорватов под давлением государства Само переселилась в верховья Вислы и смешалась с местным населением вислян. С этим переселением связывают легенду об основателе племенного княжения Краке или, как принято у чехов, Кроке. Известия об этом легендарном персонаже появляются довольно-таки поздно в трудах польских хронистов XII в. Винцентия Кадлубека и XIII в. Богухвала. В легенде рассказывается о некоем Краке, который пришел вместе с соплеменниками из Каринтии к истокам Вислы в предгорья Западных Карпат и сумел объединить пришедших с ним хорватов и местных вислян в единое княжение. Легенда приписывает ему уничтожение какого-то местного дракона, пещеру которого до сих пор показывают туристам на замковой горе Вавель в Кракове. И хотя династия вождей, или князей Краков очень быстро пресеклась, город Краков еще долгое время оставался столицей Польши.

Византийские и римские авторы почти ничего не сообщают о западных славянах, поэтому обратимся к следующему германскому автору времен Карла Великого (ок. 742—814) и его наследников. Этим автором является Эгингард (770—844), капеллан и секретарь Карла Великого, создавший ок. 820 г. сочинение «Жизнь Карла Великого, императора». Карл был королем франков, королевство которого в середине VIII в. занимало значительные территории по обе стороны Рейна. Сами франки появились на страницах историков после распада гуннской империи. Этноним «франк» означает «свободный человек» и мог относиться к тем германским племенам, которые не попали в зависимость от гуннов.

Интересы короля франков, а затем императора Римской империи Карла I Великого были связаны с расширением его государства на запад и восток, на север и на юг. Правда, сам себя он называл скромнее: «император, король франков и ломбардов». На западе франки под руководством Карла завоевали сначала Аквитанию в 769 г., а затем половину Испании в 778 г. и Бретань в 786 г.

На юге интересы Карла были связаны вначале с наследством его брата Карломана, умершего в 771 г. и оставившего после себя наследников от дочери короля Ломбардии Дезидерия. Карл сам был женат на другой дочери Дезидерия, но даже это не остановило его, и он силой присоединил приальпийские территории к своему государству. Вдова Карломана с малолетними детьми вынуждена была бежать к своему отцу в Ломбардию. Война между зятем и тестем стала неминуема. Нужен был только предлог, чтобы вторгнуться в Италию, где давно уже обжились лангобарды. И этот предлог предоставили сами лангобарды, вмешавшись в дела римской курии и вторгшись в Папское государство. Папа Адриан I обратился за помощью к королю франков, и Карл эту помощь оказал. В 773 г. армия франков и их союзников перешла Альпы и менее чем за год завоевала королевство лангобардов, а также освободила от них территорию Папской области. Дезидерий и его сын Адальгиз были изгнаны из страны. В Италии осталось от лангобардов, или как их потом стали называть, ломбардцев только Беневентское герцогство, которое признало Карла в 786 г. своим господином с сохранением некоторой самостоятельности.

После завоевания Италии Карл возобновил военные действия на севере против саксонцев. Эгингард сообщает, что «из всех войн, предпринятых франками, ни одна не была ведена так упорно, жестоко и с такими потерями, потому что саксы, как почти все народы, населявшие Германию, свирепые по нравам, преданные служению злым духам (daemonum) и враждебные нашей религии, не считали бесчестным нарушать и осквернять божеские и человеческие права. Были и другие причины, которые содействовали ежедневному нарушению мира: наши границы и их, на ровных местах, были почти везде смежные, за исключением немногих пунктов, где франкские поля отделялись ясно от саксонских или обширными лесами, или промежуточными хребтами гор; на сопредельных же границах сменялись поочередно убийства, грабежи и пожары. Такими злодеяниями саксов франки были раздражены до того, что, наконец, сочли необходимым не только платить злом за зло, но и предпринять против них открытую войну» (76, 15).

Для франкского автора такое объяснение агрессии франков вполне допустимо. Конечно, если бы на границах с саксами были везде горные хребты и густые леса, то кто бы их трогал. А так сами виноваты! Правда, лангобардам не помогли и заснеженные Альпы.

Война с саксами длилась 33 года (772—804) и закончилась покорением франками этого не желавшего никому подчиняться народа. Эгингард пишет, что «она могла бы окончиться и ранее, если бы не вероломства саксов. Трудно исчислить, сколько раз они, побежденные, с мольбой о помиловании, покорялись королю, обещая исполнить предписанное им, выдавая немедленно требуемых заложников, принимая отправляемых к ним послов; сколько раз они были до такой степени усмиряемы и размягчаемы, что давали даже обещание оставить поклонение злым духам и выражали желание принять христианскую религию. Но сколько раз они соглашались на это, столько же раз с поспешностью и нарушали свое слово…» (76, 15). Естественно, кто бы так долго воевал, если бы враги не были так коварны, что, не успев замириться, опять норовили отплатить своим обидчикам? В результате этой долгой войны Карл Великий «перевел 10 тысяч человек из тех, которые жили по обоим берегам Эльбы, вместе с их женами и детьми, и… расселил их по различным частям Галлии и Германии» (76, 15). А в этих условиях достаточно небольшого отряда надсмотрщиков, чтобы привести непокорных к повиновению.

Можно было бы и обойтись без этих нелицеприятных характеристик франкских завоеваний, но интересы франкских королей были обращены не только на своих соплеменников германцев. Следующимии жертвами неуемного аппетита франков были склавы, которых теперь принято называть славянами. Впоследствии в составе империи франков появилась провинция под названием Славянская марка.

Но сначала Карл провел молниеносную войну против баварцев, или багиваров (байоваров). Баварский герцог Тассилон тоже был женат на одной из многочисленных дочерей Дезидерия, бывшего Ломбардского короля, Лиутберге. Тассилон в желании отомстить обидчику тестя объединился с гуннами, под которыми Эгингард скорее всего, подразумевает болгар, и объявил франкам войну. Войска, готовые к сражению сошлись на берегах реки Лех, отделяющей байоваров от аламанов, но битва не состоялась. Баварский герцог изъявил полную покорность Карлу Великому, видимо, из-за неравенства сил, а уверенности в союзниках не было. В дальнейшем Баварское герцогство было разделено на несколько графств, что еще более способствовало подчинению байоваров франкскому королю.

«По окончании всех этих беспокойств началась борьба со славянами (Sclavis), которые по-нашему называются вильцы (Wilzi), a по-своему, т. е. на своем языке, – велатабы (Welatabi). В этом походе в числе прочих народов, следующих по приказанию за королевскими знаменами, участвовали и саксы в качестве союзников, хотя и с притворной, мало преданной покорностью. Причина войны заключалась в том, что ободриты, некогда союзники франков, оскорбляли их беспрерывными набегами и не могли быть удержаны одними приказаниями. От западного океана протягивается на восток залив (Балтийское море. – Ю.Д.); длина его неизвестна, а ширина нигде не превышает 100 тысяч шагов и во многих местах еще уже. По берегам этого залива живет множество народов, а именно даны (жители Дании), свеоны (жители Швеции), которых мы называем норманнами; они занимают северный берег и все острова по его протяжению. Но восточный берег населяют славяне, аисты (Aisti, т. е. эсты, жители Эстонии, названные у Тацита, Germ. 45, Aestye), и другие различные народы; между ними первое место занимают велатабы, которым в то время король объявил войну. В один поход, предводительствуя лично войском, Карл так поразил и укротил их, что они другой раз не считали полезным отказываться от повиновения (787 г.)» (76, 17).

К славянским племенам Эгингард относит ободритов и велатабов. Этноним «ободриты» исследователи обычно трактуют как жителей вдоль реки Одер, которую славяне называли Одра. Не имея родовых корней, склавинские общины, скорее всего, не имели и самоназвания, поэтому соседи давали им наименования по географическим названиям: ободриты, Гавелы, висляне, моравы, дунайцы и т. д. Вполне возможно, что этноним «велатабы» связан с названием реки Эльба (в славянском варианте Лаба), а этноним сорабы – с названием реки Раба в современных странах Австрии и Венгрии. Интересно, что на венгерском языке слову раб соответствует rabszolga, хотя венгров в Центральной Европе в начале IX в. еще не было. Другие германские хронисты помещают сорабов в верхнем течении реки Эльбы, подразумевая, скорее всего, под этим именем сербов. Так, Адам Бременский при описании местности и народов вдоль Эльбы, берущей начало «в глубине Моравского леса», сообщает, что «Эльба, направляясь к западу, в своем первоначальном течении омывает страну богемцев и сорабов, в среднем – разделяет язычников от саксов» (76, 533).

В подтверждение соотнесения этнонима «сорабы» к названию реки Раба можно привести сообщение о местоположении славянских народов в середине XII в. Гельмольда в его «Славянской хронике»: «Славянские народы весьма многочисленны. Они живут по берегам Балтийского моря. Один рукав этого моря разливается от Западного океана к Востоку и называется Балтическим, потому что он наподобие balteus, т. е. пояса, тянется длинной полосой через Скифские земли до Греции (то есть до Руси). Это море называется также Варварским, или Скифским оттого, что омывает страны варварских народов. Около него живут многие народы: даны и шведы, называемые у нас норманнами, занимают северный берег и все прилежащие к нему острова, а южный населяют славянские народы, из коих первые от востока руцы (руссы), далее поляне (поляки), с которыми граничат к северу пруссы, к югу богемы и морганы (моравы), или каринты, соседние сорабам» (76, 496). Гельмольд считает, что каринты, жители Каринтии в верховьях реки Дравы и ее притоков на юге современной Австрии, и сорабы – соседи. Но в этом случае сорабы – это население бассейна реки Рабы[9], правого притока Дуная. Верховье этой реки в Австрии имеет название Раб и непосредственно граничит с Австрийской провинцией Каринтия. Интересно, что один из притоков Рабы, берущий свое начало тоже в Австрии, имеет название Рабниц, хотя в Венгрии эта река называется Репце.

Склавы, жившие от франков за Эльбой, вряд ли были в достаточной мере вооружены, чтобы дать отпор этим новым завоевателям, тем более что прежние завоеватели – авары, по какой-то причине не захотели помочь своим подданным. На западных и северо-западных границах своего каганата авары, так же как на Дунае, создавали поселения бывших рабов. Только для южных склавинов там, за Дунаем, на территориях империи было чем поживиться, поэтому они, кроме скотоводства и обработки земли, сделали набеги на византийские населенные пункты частью своей жизни. Здесь, в бассейнах северных рек, грабить было некого, окружавшие их германские племена еще не создали цивилизации, подобной византийской. Да и не дали бы германские соседи себя грабить. Поэтому склавы – как ободриты, так и велатабы – занимались обработкой земли, ловлей рыбы, охотой и не изъявили большого желания оказывать сопротивление франкам.

После падения Аварского каганата отмечается значительное увеличение рождаемости и соответственно смертности детей на территориях будущих Чехии и Словакии. СВ. Алексеев приводит сведения о том, что из 856 погребений в Девинской Нова Вес близ Братиславы детские составляют 277 погребений, а в моравском Старом Бржецлаве – 9 из 33 погребений. Все это дает основание предположить, что во время правления аваров над славянами увеличения численности славян естественным путем по какой-то причине не происходило. Такое возможно при условии, что славяне были у аваров на положении рабов. В этом случае браки между рабами не заключались, а внебрачные отношения запрещались: ведь маленькие дети – это лишние рты, которых надо кормить, одевать, воспитывать, что вдобавок отвлекало женщин от работы на хозяина. Нового раба было легче и дешевле купить после очередного аварского набега на соседей, чем вырастить с младенческих лет. А вот у освободившихся от аварского гнета склавов деторождаемость, естественно, должна была увеличиться.

Территории склавов представляли только буферную зону между королевством франков и аварским каганатом. Поэтому после скоротечного завоевания склавов Карл Великий начал войну с аварами.

Как сообщает Эгингард, «эта война потребовала от него (Карла. – Ю.Д.) и больших усилий, и гораздо больших издержек (majori apparatu). Но лично Карл сделал только один поход в Паннонию – именно эту страну и населял тот народ; прочие же походы он поручал своему сыну Пипину, областным правителям, даже графам и послам. Благодаря деятельным распоряжениям этих лиц на восьмой год войне был положен предел. Сколько было дано битв, сколько пролито крови, можно судить по тому, что в Паннонии не оставлено в живых ни одного человека, а место, где было королевское жилище Кагана, опустошено до того, что там не осталось и следов человеческой жизни. Вся знать гуннов погибла в этой войне, и вся их слава исчезла. Все деньги и накопленные продолжительным временем богатства разграблены, так что никто не запомнит, чтобы была объявлена франкам какая-нибудь война, в которой они могли бы более приобресть и обогатиться. До того времени франки считались почти бедными, а теперь они нашли столько золота и серебра в королевском дворце и в битвах овладевали такой драгоценной добычей, что по справедливости можно считать, что франки законно исторгли у гуннов то, что прежде гунны исторгали незаконно у других народов» (76, 17).

Считается, что окончательная победа франков над аварами, которых Эгингард называет гуннами, произошла в 799 г. Германские племена вновь могли осваивать Среднедунайскую низменность. Большого желания продвигаться далее на восток в болотистую пойму р. Вислы франки не испытывали, да и незачем было тратить силы своих воинов после приобретения такого количества трофеев.

Однако западные окраины бывшего аварского каганата франки постарались прибрать к рукам. «Войны богемская и линонская (Ьоemanicum et linonicum), открывшиеся вслед затем, не могли продолжаться долго; обе окончились скоро, под предводительством Карла Юного» (76, 18). Богемцы, или бойемцы, были когда-то кельтами, жившими на северо-востоке современной Швейцарии в области Бойгем, затем вынуждены были покинуть свою родину и переселиться на территорию современной Чехии. Историки считают, что в результате многовековых войн в Центральной Европе кельты племени бойе исчезли совсем, оставив после себя топоним Богемия. Но уж как-то очень легко огромный по численности и по занимаемым территориям народ кельтов, не только племени бойе, исчез с лица земли. И если во Франции, на Британских островах, в Бельгии и Швейцарии, отдавая дань прошлому, считают кельтов в ряду своих предков, то в других регионах народы Европы стараются не обращать внимания на свои кельтские корни.

Чешский ученый Е. Шимек предполагал, что на территории Моравии остатки кельтского племени вольков-тектосагов сохраняли свой язык до IV в. н. э. Он считает, что позднее они, хоть и растворившись среди славян, сохраняли некоторые специфические черты быта и свое старое имя – валахи. От кельтов Е. Шимек выводит и румынских валахов. А СП. Толстов обращал внимание на то, что в горах Трансильвании даже в XHI—XIV вв. сохранились остатки кельтской речи. Предположительно, что сохранение таких кельтских имен, как Влад (кельтское vlatos – господин), Тудор (предположительно означает здешний) в Румынии, от раннего Средневековья и до наших дней не случайно и может быть подтверждением наличия в Карпатах остатков кельтского населения. Точно так же как и имя Вальдемар до сих пор распространено среди поляков, а у русских это имя Владимир.

По мнению О.Н. Трубачева, этнонимы «чех» и «сакс» являются калькированием, т. е. дословным переводом, этнонима «бойе», так как этноним «чех» – *сехъ соответствует значению режущего, рубящего оружия, а этноним «сакс» *sahsen значению «ножи». В подтверждение приводится разное наименование одной и той же разновидности рыбы: чехонь, она же – рыба сабля, она же – messerfish, т. е. рыба нож. Линонов, упоминаемых Эгингардом, историки считают одним из славянских племен, живших между Эльбой и Одером.

На завоеванных германцами землях образовывались герцогства, правителями которых чаще всего становились франки из среды родственников Каролингов.

Эгингард сообщает также, что империя франков распространилась на «обе Паннонии и лежащую на том берегу Дуная Дакию, Истрию, Либурнию и Далмацию, исключая приморские города, которыми владеть допустил (император франков. – Ю.Д.) константинопольского императора из дружбы к нему и вследствие заключенного с ним союза. Наконец, Карл покорил все варварские и дикие народы, которые населяют Германию между реками Рейном и Вислой, Океаном и Дунаем, сходные по языку, но по нравам и обычаям весьма различные; и он смирил их так, что они были принуждены сделаться его данниками. Между ними основные народы – велатабы, сорабы, ободриты, богемцы (Boemanni), и потому он вел войну с ними; других же, число которых гораздо больше, принял просто в подданство» (76, 19).

Удивительно, что согласно Эгингарду народы, населявшие Германию «между реками Рейном и Вислой, Океаном и Дунаем», говорили на сходном языке. То ли германские племена за время владычества над этими территориями сарматов, гуннов и аваров говорили совсем не на германском языке, то ли склавы, которые вошли в состав франкской империи, в большинстве своем состояли из этнических германцев, порабощенных аварами.

Эгингард приводит описание одежды, которую носил Карл Великий, – она в большинстве деталей, кроме чисто королевских пелерин, накидок и оружия, соответствует одежде российского крестьянина вплоть до XX в. «Карл носил национальную одежду, т. е. франкскую. На тело он надевал полотняную рубашку и полотняные исподни, сверху тунику, обшитую шелковой бахромой, и панталоны; ноги были обвернуты в полотно до колен (в России это называлось онучами. – Ю.Д.) и обуты в башмаки; зимой он покрывал грудь и плечи пелериной (thorace), сшитой из шкур выдры и соболя; сверх всего носил зеленоватый плащ и был всегда подпоясан мечом, рукоять и перевязь которого делались из серебра или золота. Иногда он подпоясывался мечом, украшенным драгоценными камнями, но это только в высокоторжественные дни или когда приходили чужеземные послы. Иностранною же одеждой, как бы она ни была красива, он пренебрегал и никогда не позволял одевать ею себя…» (76, 22).

Последующие сто лет после смерти Карла Великого германских хронистов не интересовали дела их восточных соседей славян, а наследники императора были заняты дележом доставшихся им земель и народов, постоянно перекраивая территорию, завоеванную при их великом предке. Правда, при сыне Карла Людовике I Благочестивом под 839 г. приводятся сведения о посольстве русов, но имели ли эти русы отношение к славянам – вопрос открытый.

Видукинд, монах Корбийского монастыря в Саксонии, в своей хронике под названием «Деяния саксонские» около 968 г. описывает события времени короля Германии Генриха I Птицелова (918—936) и его сына Оттона I Великого (936—973), который вновь объединил Франкскую империю в единое целое, став ее императором с 962 г.

Молодой Генрих по поручению своего отца, герцога Саксонии Оттона Светлого, провел ряд успешных военных походов против даламанциев, одного из славянских племен. В дальнейшем даламанции призвали в 906 г. к себе на помощь венгров, которых, как сообщает Видукинд, называли тогда аварами. Вообще представление о народах, ранее потрясавших Европу своей воинской доблестью, у Видукинда весьма своеобразное: «Авары, как полагают некоторые, были остатками гуннов; гунны же происходили от готов, а готы, по словам Иордана, прибыли с острова, называемого Сульцей; свое имя получили они от герцога Гота» (76, 307). Видукинд, в отличие от своих предшественников, сообщает что Карл Великий остатки побежденных аваров загнал за Дунай и что эти авары, отделенные от империи франков естественной преградой, долгое время не имели возможности нападать на имперские территории. Но в правление императора Арнульфа (896—899), когда он был занят войной с моравами короля Святополка (у Видукинда – Центупулка), эти авары, а скорее всего, венгры, нанесли большой ущерб территориям франков.

И вот для противодействия Генриху I «вышеупомянутое войско венгров по приглашению славян произвело страшное опустошение в Саксонии и возвратилось, обремененное добычей, к даламанциям; но там им встретилась другая толпа венгров, угрожавшая своим союзникам (то есть славянам) войной за то, что они не пригласили ее на помощь и предоставили добычу другим. Вследствие того Саксония была опустошена вторично, и пока первое войско поджидало у даламанциев вторую толпу, эта страна была доведена до такой степени голода, что жители ее в том же году оставили свою землю и из-за хлеба пошли служить другим народам» (76, 307). Надо отметить, что славяне были союзниками всех восточных завоевателей Европы, начиная с аваров. Вероятно, возможности самостоятельно дать отпор желающим их завоевать в те времена у славян не было, а под прикрытием сильного союзника можно было почти безнаказанно участвовать в грабеже более цивилизованных на тот момент, а значит и более богатых народов.

Междоусобицы среди германских князей, желающих создать собственные королевства, давали возможность венграм вторгаться на территории этих государств, не встречая должного отпора. Но Генриху I удалось все-таки смирить амбиции кузенов и присоединить к своему королевству Алеманию и Саксонию.

«По укрощении внутренних междоусобий снова вторглись в Саксонию венгры (924 г.), обратили в пепел города и деревни и произвели такое кровопролитие, что стране угрожало совершенное истребление населения. Король же находился тогда в укрепленном городе Верлаоне; он не осмеливался выступить против такого дикого народа со своими слабыми войсками, не привыкшими к войне в открытом поле. Какое же опустошение произвели венгры и сколько сожгли они монастырей, я считаю лучшим о всем этом умолчать, чтобы не возобновить, даже и на словах, испытанных нами бедствий. Случилось, однако, что один из венгерских предводителей был схвачен, связан и представлен королю. Венгры так любили его, что предлагали за него огромную сумму золота и серебра. Но король, отказываясь от золота, требовал мира и наконец достиг того: под условием выдачи пленных и других подарков, мир был заключен на девять лет (924 г.)» (76, 310).

Генрих I за время мира с венграми постарался укрепить свое государство, и особенно – существующие города, построить новые крепости. Вместе с тем он усмирил славян племени гевельдов, жителей берегов реки Гавеля, близ современного Берлина. Главным укрепленным пунктом гевельдов был Бранный Бор, или современный Бранденбург (Видукинд называет его Бреннабургом), вот этот город войско Генриха, воспользовавшись сильным морозом, сумело захватить, подойдя по льду к его укреплениям. Затем также успешно Генрих расправился с даламанциями, жившими в районе современного Мейссена. Он осадил их город Гану и через двадцать дней вынудил покориться его жителей. Город был отдан солдатам на разграбление, все взрослые жители перебиты, дети взяты в плен. После таких успехов Генрих напал в 929 г. на Прагу в Богемии, приведя туда все свои вооруженные силы, чем вынудил богемского короля подчиниться власти и выплачивать ежегодную дань.

В 932 г. Генрих отказал венграм в выплате ежегодной дани, и те ответили новым нашествием на Саксонию и Тюрингию. Проходя через земли славян, даламанциев, венгры потребовали от них поддержки в военных действиях против германцев, но те им отказали. Это была не единственная неудача для венгров: соединенные войска саксов и тюрингов разбили в 933 г. венгерскую армию, вернув награбленное венграми добро и освободив множество пленных. В этой кампании Генрих впервые использовал тяжеловооруженных всадников, закованных в латы.

В 934 г. Генрих I победил данов и обложил их данью, а короля данов Энубу принудил принять крещение в христианскую веру. После этой победы, когда все окрестные народы Германского королевства, в том числе и славянские, были покорены, король Генрих I Птицелов в 936 г. умер, завещав свое королевство сыну Оттону I Великому.

«Между тем варвары (славяне) подняли новое восстание (935 г.); Болеслав убил своего брата (Венцеслава, причисленного позднее к лику святых. – Ю.Д.), христианина, как рассказывают, весьма богобоязненного мужа, а так как он опасался соседнего ему владетеля, повиновавшегося саксам, то и объявил ему войну. Этот же послал к саксам просить помощи. К нему был отправлен Азик с полчищами мезабуриев и сильным отрядом гассиганов (славянские племена, повиновавшиеся саксам и жившие около Мерзебурга); туда присоединился еще отряд турингов. Этот последний отряд состоял весь из разбойников: король Генрих был очень строг в отношении чужеземцев, но очень снисходителен к своим единоземцам; потому, когда он видел, что какой-нибудь вор или разбойник хорошо владел мечом и был годен для войны, он всегда избавлял его от заслуженного им наказания, поселял в пригородах Мерзебурга, давал ему поле и оружие и запрещал одно: грабить своих, но зато разрешал производить разбои у варваров, насколько у него хватило бы к тому средств. Масса подобного рода людей образовала настоящее войско на случай необходимости войны. Когда Болеслав услышал о саксонской рати, и что саксы и туринги идут отдельно друг от друга, он, как человек сметливый, разделил своих сподвижников на две части и решился встретить оба отряда. Но когда туринги увидели совершенно неожиданно неприятеля перед собой, они обратились в бегство для избежания опасности. Азик же с саксами и другими вспомогательными отрядами бросился немедля на неприятеля, разбил большую его часть, остальных обратил в бегство и возвратился в лагерь. Не зная ничего о другом неприятельском отряде, который преследовал турингов, он торжествовал одержанную победу с излишней беспечностью. Между тем Болеслав, видя, что наше войско рассеялось и каждый был занят своим делом – одни срывали вооружение с убитых, другие собирали сено для лошадей, а иные легли отдохнуть, – соединил вместе свой пораженный отряд с другими возвратившимися и напал на саксов, ничего не подозревавших и еще более обнадеженных одержанной ими победой. Наш полководец и все его войско были разбиты. Оттуда Болеслав пошел против укрепления того соседнего ему владетеля, взял его с одного приступа и обратил все место в пустыню, какой оно остается и до настоящего времени. Эта война продолжалась до 14-го года правления Оттона (то есть до 950 г.); но после того времени Болеслав сделался верным и полезным слугой короля» (76, 315).

Кроме войны со славянами, королю Оттону пришлось выделять войско против венгров, которые после успешного набега на франков решили слегка пограбить Саксонию, но и эта затея венгров была безуспешной. Впоследствии германское государство было сильно ослаблено внутренними междоусобицами: саксы постоянно воевали с франками, а баварцы просто отказали королю в повиновении.

Пока одни германцы били других германцев, на них в 938 г. напали в очередной раз венгры, прошлись скорым маршем по Саксонии и расположились лагерем на реке Боде, но на этот раз сами жители городов, подвергшихся нападению венгров, дали им достойный отпор. А часть венгерского войска «попала, благодаря хитрости одного славянина, в местность, называемую Тримининг (ныне Dromiling, болотистое пространство между реками Aller и Ohre), и, стесненная вооруженными отрядами, погибла в тех непроходимых болотах» (76, 319). Вот когда славяне уже готовили будущих Сусаниных.

Брат Оттона I, герцог Баварии Генрих, попытался захватить Саксонию, пока его старший брат с войском воевал с галлами, но вернувшийся с победой Оттон вытеснил в 939 г. Генриха из последнего захваченного им города Мерзебурга. После этого междоусобицы в Германии надолго прекратились. Однако славяне продолжали бороться за свою независимость, попав из аварского рабства в германское, они старались поддерживать многочисленных претендентов на престол в германских землях, которые ранее занимали с помощью аваров те же славяне, а то становились на сторону венгров и вместе с ними грабили германские города. Видукинд при описании этих событий, конечно тенденциозно, с германской точки зрения, относится к славянам, однако приводит очень интересную информацию, объясняющую многие их нравы.

«Но варвары (то есть славяне), поощряемые нашими несогласиями, не переставали опустошать страну огнем и мечом, и сделали коварную попытку умертвить Геро, которого король поставил над ними. Он же предупредил их хитрость и в одну ночь избил до 30 варварских князей, упившихся допьяна на одном веселом пиршестве. Но так как у него не было достаточно сил против всех варварских племен – а в это время возмутились даже и аподриты (ободриты, на Эльбе), уничтожили наше войско и умертвили его предводителя по имени Гайку, – потому король сам сделал против них несколько походов, опустошил их страну и довел до крайней погибели. Тем не менее варвары предпочитали войну миру, и всякое бедствие в их глазах было еще ничтожно по сравнению с потерей свободы. Это какое-то суровое отродье людей, которых нельзя испугать никакой строгостью; привыкнув к самой жалкой пище, славяне считают еще наслаждением то, что для наших было бы невыносимым бременем. Действительно, немало прошло времени с тех пор, как мы ведем с ними борьбу с переменным счастьем; и это неудивительно, потому что мы (то есть германцы) сражаемся за славу и распространение своей власти, а для славян дело идет о выборе между свободой и рабством. И в те дни саксам пришлось вытерпеть нападение не одного врага, а многих: славяне с востока, франки с юга, лотарингцы на западе, с севера даны (то есть норманны) и опять славяне; вот потому-то и затянулась борьба с варварами надолго» (76, 321).

И вот за эту свободу славяне пытались противостоять германскому натиску. Интересно было бы ознакомиться с оригиналом этой рукописи Видукинда, где в одном предложении присутствуют славяне и рабство. Ведь в современном немецком языке раб – Skl?ve. Хотя в английском языке, в котором есть элементы саксонского, слово раб – slave или serf.

Правда, и среди западных славян были индивидуумы, которые хотели видеть своих собратьев рабами. Вот как Видукинд описывает события, которые привели к распространению германской территории до Одера и к уничтожению Славянской марки. «Еще при короле Генрихе (I) попался в плен один славянин по имени Тугумир; по закону его соотечественников ему приходилось бы наследовать от отца власть над коленом гевельдеров (то есть гавельцев, живших по р. Гавелю, близ Бранденбурга). Подкупленный большими деньгами и уговоренный еще большими обещаниями, он дал слово изменить своей стране. Потому, выдав себя за спасшегося бегством, он явился в город, называемый Бреннабургом (Бранный Бор, ныне Бранденбург), был признан его владетелем и вскоре затем изменил своим. Он пригласил именно к себе своего племянника, одного оставшегося в живых из народных князей, овладел им хитростью, умертвил его, а город и всю страну предал власти короля. Вследствие того владычество короля распространилось над варварскими племенами до самой р. Одер, и они были обложены податью (939 г.)» (76,321). Кроме славян бывшей Славянской марки Карла Великого, признали в 946 г. над собой владычество короля Оттона I и славяне Богемии во главе с их герцогом Болеславом.

Во время правления Оттона III, внука Оттона I, этому государю выражали свою верноподданность герцог Польши Мизеко, или Мечислав I, герцог ободритов Мистун и герцог Богемии Болеслав. Это, конечно, не значит, что все западные славянские племена согласились платить дань германскому королю, поэтому восстания славян доставляли Оттону III много хлопот.

Кроме того, славяне неоднократно вели войны между собой, как это описывает Титмар, епископ Мерзебургский (976-1018). «В ту пору (990 г.) и герцоги Мизеко (Польский), и Болеслав (Богемский) вступили между собой во вражду и наделали друг другу много вреда. Болеслав призвал на помощь лутичей, которые всегда оставались верны его предкам; Мизеко просил о поддержке королеву Феофанию (мать Оттона III, гречанку. – Ю.Д.)» (76, 377). Саксонцы поддержали поляков и принудили богемцев заключить с ними мир. Но мир оказался настолько ненадежным, что при первой же попытке обменять пленных на захваченные территории вспыхнула очередная война между поляками и богемцами, саксонцы благоразумно оставили славян своей судьбе: пусть убивают друг друга. При этом Титмар сообщает, что лутичи в эти времена еще были язычниками и приносили своим богам человеческие жертвы. Лутичи неоднократно восставали во времена Оттона III, захватывая Бранденбург и вновь его теряя. Королю пришлось прийти с военной силой в Штодеранию, или как ее же называет Титмар, Гавельланд, и опустошить этот округ «огнем и мечом».

Надо отметить, что из всего многообразия западных славянских племен от Эльбы до Мазурских болот, реки Буга, и склонов Карпат, таких как линоны, ободриты, лутичи, гавельцы, моравы, богемцы, виниды, дулебы, зличаны, вильцы, или велатабы, сорабы, даламанции, редарии и др., сохранились и сумели создать государственные образования только те, которые еще в середине IX в. приняли христианскую веру через германских епископов. Точно так же как саксонцы, которые тоже были насильно христианизированы франками, в противном случае они перестали бы существовать, подобно многим другим германским племенам. И остальные племена славян, не пожелавшие расстаться со своими языческими богами, были либо уничтожены в бесконечных войнах, либо ассимилировались среди германских племен.

Одним из первых славянских епископов был Адальберт, или Войтех, по его мирскому, славянскому имени. Родился он в семье, родственной богемским герцогам. Его отец Славник состоял в родстве с герцогами Богемии и Баварии и даже с самим германским императором. Будучи в детстве слабым и болезненным ребенком, он был отдан христианским священникам на воспитание, а затем поступил в Магдебургскую семинарию. Получив духовное образование, Адальберт возвращается в Богемию, а затем становится преемником первого Пражского епископа, саксонца Титмара. Архиепископ Майнцский, в ведомстве которого была пражская епархия, посвятил Адальберта в епископы Праги. С тех пор епископ Адальберт был искренним и последовательным проводником идеи германского протектората над славянскими землями, даже когда не только отдельные славянские племена, но и сам герцог Богемии восставал против произвола германских имперских властей. Когда же этот герцог, соединившись с язычниками лутичами, стал пренебрегать христианской верой, Адальберт покинул Богемию, сначала с целью посетить Иерусалим, затем, отказавшись от пилигримства, стал монахом в монастыре святых Бонифация и Алексея в Риме.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.