Осада Ливен и Ельца

Осада Ливен и Ельца

Первым городом Засечной черты, который стоял на пути армии Сагайдачного после Рыльска, были Ливны. Являясь ныне одним из самых больших городов Орловской области, Ливны ведут свою историю с VII века. Построен город был на землях, на которых в то время проживало племя вятичей. Расположился он по водоразделу рек Оки и Сосны. До царствования Ивана Грозного, город Ливны не был более или менее значимым населенным пунктом Московского княжества. В описаниях окрестностей города современниками можно видеть картины полного запустения, которое царило в этих землях. Например, дьякон Игнатий Смолянин, находившийся в свите митрополита Пимена, во время путешествия последнего из Москвы в Константинополь в 1389 году, так описывает ливенские земли: «Нельзя вообразить ничего унылее сего путешествия. Везде голые, необозримые пустыни. Нет ни селения, ни людей, одни дикие звери — козы, лоси, медведи, волки, выдры, бобры. Они смотрят с берега на странников, как на редкое явление в сей стране; лебеди, орлы, гуси и журавли непрестанно парили над нами. Там существовали некогда города знаменитые, ныне едва приметные следы».

Однако в середине XVI века, в рамках строительства укреплений Большой Засечной черты, Ливны значительно расширились и стали довольно крупным для своего времени городом. Ливенский кремль представлял собой небольшой острог, огражденный тыном, в котором размещались дома воевод, разрядная изба (суд), кабацкий двор, четыре деревянные церкви, служилые и жилые дома. Кремль занимал высокий скалистый мыс при впадении в Сосну речушки Ливенки и имел семь башен, в том числе три проезжие. Из острога к берегам двух рек вел подземный ход. В 1586 году, когда царь Федор Иоаннович издал указ о трансформации существующих сторож в города-крепости, первыми стали отстраиваться Ливны и Воронеж. Работу по сооружению большого Ливенского острога возглавили воевода князь Владимир Васильевич Кольцов-Мосальский и боярин Лукьян Хрущев. Гарнизон крепости на тот момент составлял 7 тысяч стрельцов — достаточно внушительная сила. В большом остроге разместились четыре слободы — Стрелецкая, Пушкарская, Ямская и Казацкая. Были построены гарнизонные казармы, помещение для казны и других госучреждений, лавки, кузницы, дворы воевод и «детей боярских».

События Смутного времени самым непосредственным образом затронули Ливны и ливенцев, ставших их деятельными участниками. В 1604 году ливенцы взбунтовались, выступили в поддержку Лжедмитрия I и убили отказавшегося присягнуть самозванцу воеводу Алексея Плещеева. Через два года город примкнул к восстанию Болотникова, и очередной ливенский воевода, будущий герой обороны Смоленска, Михаил Борисович Шейн едва «утек» из Ливен «душою и телом, а животы (имущество) его дворянские пограбили». Симпатии ливенцев к различного рода авантюристам отразились в поговорке: «Орел да Ливны всем ворам дивны». И впоследствии, ближе к описываемым событиям, воеводы жаловались царю на ливенцев, что они «огурливы и непослушны».

Однако, несмотря на такую свою репутацию, Сагайдачного Ливны встретили во всеоружии и горожане не собирались уступать казакам без боя ни пяди родной земли. Очевидно, тут сыграла свою роль деятельность запорожских и украинских казаков на просторах Московского царства в прошлом. «Запорогов» московские летописцы называли «змии лютый и волцы хищницы». В этих летописях казаки показаны людьми еще более жестокими, чем татары, от набегов которых земли Московии страдали в то время не меньше чем Украина. Вот как отображено в летописи взятие казаками города Ливны: «А пришол он, пан Саадачной, с черкасы... и Ливны приступом взял, и многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных христиан поруганья учинил и храмы Божия осквернил и разорил и домы все християнские пограбил и многих жен и детей в плен поймал».

Как бы там ни было, Ливны, подобно Путивлю, очень быстро пали к ногам гетмана. И точно так же, как в Путивле, Сагайдачный не был милостив к побежденным. Он без раздумий и мук совести отдал город на разграбление казакам, после чего в Ливнах началась резня, которую мало кому из горожан было суждено пережить. В плен к Сагайдачному попал ливенский воевода Никита Иванович Егупов-Черкасский. Второй воевода, Петр Данилов, был убит во время штурма крепости. Потери среди гарнизона крепости были очень большими, как и захваченные казаками трофеи.

Примерно в это же время к гетману, который располагался в лагере под Ливнами, прибыл посланник от полковника Михаила Дорошенко. Он сообщил, что полковник добросовестно выполнил возложенную на него задачу по отвлечению внимания московских воевод от наступления гетмана. Казаки Дорошенко в течение всего нескольких недель успешно прошли несколько сотен километров землями Московского царства, захватив города Лебедин, Данков, Скопин и Ряский. Население этих городов понесло потери не меньшие, чем жители Ливен и Путивля. После разорения Ряского Дорошенко форсированным маршем двинулся в Рязанскую область, предал огню и мечу множество дворянских посадов и даже приступил, было, к Переяславу-Рязанскому, хотя не имел в битвах под этим городом больших успехов. Выслушав посла, Сагайдачный отдал приказ Дорошенко идти на соединение с ним, а сам выступил к Ельцу. На месте Ливен после казацких гуляний осталось лишь пепелище.

Следующей крупной цитаделью на пути следования казацкой армии, стал Елец, расположенный немного северо-восточнее Ливен. В летописи Елец впервые упоминается под 1146 годом как пограничный город Рязанского княжества, защищавший Русь от степняков-половцев. Древняя крепость Елец была сооружена на Аргамачьей горе, на скалистом речном берегу. Естественными укреплениями были реки Сосна и Елец, последняя и дала название городу. Плодородные земли, богатые дичью и зверем леса давали жителям все необходимое. Удобный водный путь способствовал развитию торговли. Стратегическое значение Ельца было велико, ведь он находился между Москвой и Рязанью. Московские князья постоянно старались усилить здесь свое влияние. В 1483 году в договорной грамоте Ивана III с рязанским князем было записано: «А тебе Ивану Рязанскому не вступать в нашу отчину, в Елец и во все елецкие места». Наряду с Ливнами, Елец входил в систему обороны южной границы Московского государства. По реке Сосне и до Дона в его подчинении находилось девять сторожевых застав. Елецкая крепость была задумана как мощное по тем временам оборонительное сооружение. Из письменных источников известно, что высота крепостных стен достигала трех саженей, а высота башен — шести. В плане стена крепости представляла собой последовательную цепь так называемых «Тарасов» — срубов из дубовых бревен, засыпанных внутри землей, а также острога или тына. Стены примыкали к боевым башням. Над башнями высились шатровые тесовые кровли. Стены, толщина которых была не менее полутора сажен, также покрывались тесом.

Большое стратегическое значение имел Елец и для Сагайдачного. Оставлять у себя в тылу такую крепость он попросту не мог, поэтому битва за город была начата как только казачьи полки подошли под стены. Остановившись лагерем у крепости, казачий гетман во главе своей свиты объехал городские укрепления, оценивая все их сильные и слабые места. Осмотр крепости не принес утешительных результатов — с первого взгляда было понятно, что с Ельцом не получится расправиться так же быстро, как с Путивлем и Ливнами. Осада потребовала бы значительных затрат как сил, так и времени. И если сил у Сагайдачного было достаточно, то время играло против него — встревоженный долгим отсутствием казачьего гетмана, Владислав слал все новых гонцов с требованиями присоединиться к его армии.

На выручку гетману Сагайдачному пришла хитрость. Чтобы убедить защитников Ельца, что им нечего опасаться подвоха, Петр Конашевич повел войска, как говорится, «в лоб» на трехсаженные стены города. Казаки, неся ощутимые потери, лезли по штурмовым лестницам на палисады города, но раз за разом откатывались под ударами ельчан. Мощный гарнизон, который насчитывал без малого две тысячи человек, не давал им шанса водрузить свое знамя на стенах крепости. После нескольких неудачных штурмов Сагайдачный отвел казаков от цитадели и сделал вид, что отступает. Видя такое неразумное поведение захватчиков, воевода Андрей Богданович Полев, совсем осмелел и решил сделать наличными силами вылазку, чтобы в открытом бою раз и навсегда прогнать казаков от вверенного ему города. В этом-то и таилась главная опасность для защитников Ельца, которую не очень искушенный в военных делах Андрей Полев не смог просчитать. По его команде увлеченные преследованием противника ратники отдалились от города. А в это время отряд казаков, оставленный гетманом Сагайдачным в засаде, ворвался в беззащитный Елец, круша все на своем пути. Город был разорен и сожжен, многие его защитники, в том числе и сам воевода Полев, погибли.

Среди трофеев, захваченных Сагайдачным в Ельце, кроме значительных запасов продовольствия, оружия и боеприпасов, можно назвать посольство Михаила Федоровича Романова к крымскому хану, которое везло при себе 30 тысяч рублей царской казны. Послы Степан Хрущев и Семен Бредихин, а также жена погибшего воеводы Полева пополнили собой число именитых пленников гетмана Сагайдачного. Не избежали участи пленников и пятьдесят подчиненных крымского хана, высланные в Москву для сопровождения посольства.

После падения Ельца, молниеносный поход украинского гетмана стал приобретать для Москвы зловещий оттенок. Засечная черта, на которую так рассчитывали в Кремле, показала свою полную неспособность противостоять казачьему наступлению, а сами казаки, не в пример жолнерам Владислава, все ближе продвигались к Москве, и их не могли остановить даже самые мощные крепости. Однако скоро продвижение казачьего корпуса несколько замедлилось. Впереди Сагайдачного ожидал город Михайлов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.