Глава 10 ЭВАКУАЦИЯ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ ХАНКО

Глава 10

ЭВАКУАЦИЯ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ ХАНКО

Когда германские войска заняли Палдиски, а корабли Балтийского флота ушли из Таллина, подвоз боеприпасов, продовольствия и горючего на Ханко прекратился. В то же время запасы базы подходили к концу. После 29 августа 1941 года, когда на Ханко прибыли транспорт «Вахур» и тральщик ТЩ № 49, в течение почти двух месяцев на полуостров не приходил ни один советский корабль. К 1 сентября на Ханко продовольствия оставалось до 1 января 1942 года, боеприпасов — два боекомплекта, бензина — на месяц при предельно экономном расходе. С 1 сентября норма выдачи мяса на человека была урезана до 33 г, масла же не выдавали совсем, отпуская его только госпиталям и донорам. Благодаря этим мероприятиям, по подсчетам начальника тыла капитана 2 ранга Н. С. Куприянова, гарнизон базы мог продержаться до 1 марта 1942 года.

Еще более осложнилось положение с наступлением осенней непогоды и приближением ледостава. Стоило образоваться льду — и полуостров переставал быть неприступным с моря, а организовать достаточно прочную круговую оборону ослабленными силами гарнизона было невозможно. Ожидать же помощи с «большой земли» было трудно — что мог дать Ленинград, блокированный войсками противника?

С 18 октября пришлось вторично сократить пайки — теперь личному составу выдавалось в сутки 750 г хлеба, 23 г мяса и 60 г сахара. Это растягивало запасы до 1 апреля 1942 года. С. И. Кабанов надеялся, что в дальнейшем продовольствие подвезут — на Ханко не знали, что Ленинград второй месяц находится в блокаде, что в городе начался голод, не верили сообщениям немцев и финнов о наступлении на Москву и проведении новой операции по окружению Ленинграда вторым блокадным кольцом.

Поэтому, несмотря на просьбы С. И. Кабанова принять срочные меры для подвоза боеприпасов, продовольствия и горючего, в штабе КБФ думали о другом — как эвакуировать Ханко и использовать имевшиеся там закаленные в боях части для обороны Ленинграда. Этого требовала и обстановка — германские войска начали операцию по наступлению через Тихвин к реке Свирь, чтобы соединиться с финской армией и, создав таким образом, второе кольцо окружения Ленинграда, прервать коммуникации через Ладожское озеро.

Решение об эвакуации Ханко было принято не сразу. В. Ф. Трибуц неоднократно вел продолжительные разговоры на эту тему с первым секретарем Ленинградского обкома ВКП(б) А. А. Ждановым; позднее он вспоминал: «Не знаю, на что А. А. Жданов надеялся, но в течение октября он неизменно отвечал, что нужно подождать. Лишь в конце месяца его позиция изменилась».

Только 25 октября, после долгого перерыва, на Ханко из Кронштадта пришел отряд кораблей под командой капитана 3 ранга В. П. Лихолетова — тральщики БТЩ-210, БТЩ-215, БТЩ-218 и два малых охотника; тральщик БТЩ-203, также входивший в состав отряда, на переходе подорвался на мине и погиб. Корабли доставили некоторое количество бензина, боезапаса и продовольствия, а в обратный путь взяли, как уже рассказывалось раньше, стрелковый батальон с полным вооружением, боезапасом и продовольствием. Отряд без потерь пришел в Ораниенбаум.

Из воспоминаний В. Ф. Трибуца: «Не знаю, что произошло, но, видимо, А. А. Жданов получил разрешение Ставки начать эвакуацию гарнизона Ханко и мне было дано согласие на перевозку в Ленинград всего личного состава с техникой и запасами». В. Ф. Трибуц вызвал в Ленинград С. И. Кабанова, но поскольку тот не рискнул покинуть Ханко в напряженной обстановке, на единственном оставшемся там гидросамолете МБР-2 вылетели начальник штаба капитан 1 ранга П. Г. Максимов и начальник оперативного отделения капитан-лейтенант Н. И. Теумин. Полет на тихоходном гидросамолете на расстояние 400 км вдоль занятого противником берега Финского залива был рискованным, но прошел благополучно.

Обстановка на сухопутном фронте базы благоприятствовала эвакуации: противник перебросил в Карелию значительную часть войск из Ханковской группы, резко сократил действия артиллерии и авиации, корабли его ограничивались несением дозоров и разведкой.

30 октября над аэродромом Ханко появился двухмоторный бомбардировщик. Все огневые точки ПВО открыли по нему огонь, но оказалось, что это был советский бомбардировщик ДБ-ЗФ, на котором вернулись П. Г. Максимов и Н. И. Теумин: в целях сохранения секретности полета он был послан без оповещения ханковцев и после посадки выяснилось, что самолет получил 25 пробоин, а штурман ранен в ногу. П. Г. Максимов доложил, что командование приняло решение эвакуировать гарнизоны Ханко и Осмуссаара. Трудность организации эвакуации заключалась в том, что командование базы не знало, когда и какие корабли будут приходить в порт Ханко.

Чтобы ввести противника в заблуждение, были установлены так называемые «дни молчания». 4 ноября в 6 ч, после ухода из Ханко первого эшелона кораблей, увезших 10 тыс. человек и две трети артиллерийского полка 8-й бригады, Ханко «замолчал»: прекратилась стрельба, ни один дымок не поднимался над укреплениями — горячей пищи не готовили, печки топить было запрещено. Противник забеспокоился и произвел огневые налеты, ответа на которые не последовало. Около 14 ч около 60 финских солдат подошли к проволочным заграждениям и начали перерезать их ножницами, но тут по ним был открыт артиллерийский и пулеметный огонь. Противник был полностью уничтожен; правда, сколько ни проводили после этого ханковцы «дней молчания», выманить финнов к проволоке больше не удалось.

Весь оставшийся гарнизон был переведен на паек по полной норме, перестали экономить и боеприпасы.

8 ноября технический отдел базы получил приказание осмотреть притопленный на мелководье транспорт «Вахур», поднять его и отремонтировать. 21 ноября «Вахур» (вооруженный двумя 45-мм орудиями и 10 пулеметами) уже загрузили и отправили в Кронштадт в составе очередного, четвертого по счету конвоя. На борту «Вахура» находилось 225 артиллеристов и пулеметчиков, семья пограничника-сверхсрочника с шестью детьми, а в трюмах — 18 танков Т-26, 400 т ржаной муки, 66 т сахара, 16 т макарон, продукты из особых пайков летчиков и катерников (какао, варенье, шоколад, шпроты); осажденный Ленинград крайне нуждался в этом продовольствии. Тихоходный транспорт благополучно прибыл в Кронштадт.

Также благополучно прошел переход еще одного транспорта — парусно-моторной шхуны «Эрна». Это судно прибыло на Ханко из Кярдла на острове Даго с грузом местной суконной фабрики еще в октябре. Выгрузив часть сукна и погрузив вместо него продовольствие и боеприпасы, «Эрна» 27 ноября с наступлением темноты покинула Ханко и проследовала вдоль северного берега Финского залива до Ленинграда.

Чтобы не вызвать у финнов подозрений, уничтожение боевой техники и автомашин велось только во время артиллерийских обстрелов. С середины ноября началось уничтожение подвижного состава Ханковской железной дороги и железнодорожных батарей. Вся техника сбрасывалась в воду гавани — преследовалась цель лишить противника возможности пользоваться портом Ханко хотя бы на полгода, а возможно и больше.

1 декабря вышел последний номер газеты «Красный Гангут», в котором на видном месте поместили прощальное стихотворение красноармейца 343-го артиллерийского полка поэта М. А. Дудина (впоследствии Героя Социалистического Труда). Тираж отпечатали больший, чем обычно — часть его предназначалась финнам.

Утром 2 декабря, в последний день обороны полуострова Ханко, начался и день психологической борьбы с противником. В это время оборону держали всего 100 человек — по два на каждой из пятидесяти важнейших огневых точек, каждая из которых соединялась телефонным проводом с командным пунктом. Между огневыми точками были протянуты куски проволоки, на которых висели солдатские каски. Время от времени кто-то из бойцов слегка дергал за эту проволоку и каски покачивались, создавая видимость движения обороняющихся в траншеях. Протянули и провода с подвешенными на них пустыми консервными банками. Три раза в день, во время завтрака, обеда и ужина, эти провода трясли и банки издавали звуки, похожие на стук ложек в котелках.

Пулеметные огневые точки должны были время от времени вести огонь короткими очередями, даже после ухода войск с полуострова. И это удалось сделать изобретательным бойцам-ханковцам! В пустующих домах нашли пять патефонов. К адаптерам патефонов и пулеметам, снабженным дополнительным устройством, подвели ток от аккумуляторов, снятых с грузовых автомашин. Пулеметы и патефоны включались в общую цепь. Когда патефонные пластинки прокручивались, то иголки касались клемм, электрическая цепь замыкалась и рычаги устройств, установленных на пулеметах, нажимали гашетки и раздавались короткие пулеметные очереди. Такой пулемет мог работать самостоятельно почти полчаса.

В десяти дотах к пулеметам были привязаны собаки. На некотором расстоянии от них висели куски свежей конины. Когда пес рвался к мясу, цепи натягивались, дергая за рычажки, а те нажимали на гашетки пулеметов. Пес прятался от выстрелов, но через некоторое время все повторялось — стрельба шла короткими прерывистыми очередями.

Умельцы использовали и другие приспособления. Так, красноармейцы 335-го полка попросили разрешения оставить в дзотах пять заминированных станковых пулеметов, каждый из которых зарядили очень длинной лентой. С автомашин сняли аккумуляторы, к ним присоединили пять будильников, на циферблатах которых через каждые 10–15 минут установили контакты. Минутная стрелка, касаясь контактов, замыкала цепь и включала пулемет. Пулеметчики уже ушли, а нацеленные ими на передовые позиции противника пулеметы сами по себе вели огонь.

2 декабря, во второй половине дня, началось уничтожение материальной части артиллерии. Все батареи, которые не удавалось эвакуировать, открыли огонь по заранее намеченным целям. В процессе этой стрельбы поочередно уничтожали орудие за орудием: в дуло каждого заряженного ствола опускали множество металлических предметов — болтов, гаек, костылей для крепления рельсов к шпалам, затем снижали давление в компрессорах и накатниках, придавали орудию нужный угол возвышения и производили выстрел, в результате чего ствол пушки разрывался, противооткатные приспособления ломались… К 16 ч вся материальная часть артиллерии ВМБ Ханко была выведена из строя.

Все оставшиеся объекты заминировали с замедлением на полсуток. Установленные саперами самодельные взрыватели срабатывали безотказно и все взлетело на воздух в 4–5 ч, когда большинство кораблей и других плавсредств были на подходе к острову Гогланд.

Тыловые позиции передовой линии обороны заминировали бойцы 219-го полка. Полоса минных полей имела ширину 1 км и тянулась через весь полуостров от берега до берега. Для отступления защитников переднего края оставили два прохода, которые после окончательного отступления тоже заминировали.

О том, что военно-морская база Ханко оставлена нашими войсками, противник окончательно убедился лишь на следующий день.

Большие сложности, в связи с недостаточной для перелета в Кронштадт дальностью наших истребителей, представляла собой эвакуация авиации. Авиатехникам и рабочим 11-й отдельной авиационной ремонтной мастерской удалось установить на самолетах дополнительные баки для горючего, что значительно увеличило радиус действия истребителей и позволило им совершить дальний беспосадочный перелет. В последний день эвакуации пять И-153 под командованием комиссара П. И. Бискупа взяли курс на кронштадтский аэродром «Бычье поле». Шли на бреющем полете над занятой врагом территорией — плохая погода была по всему маршруту. На аэродром заходили, когда горючее было уже на исходе, но все сели благополучно.

Через полчаса после И-153 вылетели и восемь И-16 под командованием А. В. Ильина. За техниками должен был прийти катер, но… не пришел. Тогда каждый летчик взял на свой одноместный истребитель техника, разместив его за броневой спинкой сиденья. До «большой земли» долетело только семь самолетов: погибли летчик Старухин и его техник — самолет упал без горючего перед Кронштадтом у Толбухина маяка. Летчик Цоколаев посадил свой самолет не в Кронштадте, а на Ораниенбаумском плацдарме, в районе форта Красная горка. Истребитель сел на снег, не выпуская шасси — в баках было пусто.

Когда командир 13-го истребительного авиаполка А. Г. Романенко доложил о прибытии летчиков-ханковцев командующему ВВС, тот не поверил, убедившись в правдивости доклада только после телефонного звонка с кронштадтского аэродрома.

В эвакуации гарнизона базы, вооружения, боезапаса, продовольствия и других материальных ценностей принимали участие 88 кораблей и судов, 25 из которых погибли в этой операции. Эвакуация проводилась как отрядами кораблей, так и отдельными судами. Всего было погружено 27 809 человек — военнослужащие и гражданское население — из которых в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград было доставлено 22 822 человека; кроме того, прибыло 1500 т продовольствия и 1265 т боеприпасов.

Последний эшелон, в который вошли корабли, прибывшие двумя отрядами из Кронштадта, катера и суда, имевшиеся в Ханко, должен был вывезти около 12 тысяч человек. В отряд кораблей под командованием вице-адмирала В. П. Дрозда, вышедших из Кронштадта на Ханко 29 ноября, входили турбоэлектроход «Иосиф Сталин» (ВТ-521), эсминцы «Стойкий» и «Славный», шесть базовых тральщиков, семь малых охотников, четыре торпедных катера и ледокол «Октябрь». На переходе ледокол был потоплен германской авиацией, но остальные корабли утром 30 ноября прибыли на Ханко. Сутками позже туда пришел и отряд тихоходных кораблей под командованием капитана-лейтенанта П. В. Шевцова.

Эвакуация людей на этом последнем эшелоне кораблей и судов, который покидал Ханко вечером 2 декабря 1941 года, проходила наиболее драматично. Первым покинул Ханко в 18 ч 55 мин отряд капитана-лейтенанта П. В. Шевцова. В 21 ч 30 мин вышел второй, основной, отряд, которым командовал В. П. Дрозд; одновременно с острова Густавсверн вышли три торпедных катера, которые доставили командование и штаб базы на остров Гогланд.

В голове основной группы шли шесть базовых тральщиков, затем следовал эсминец «Стойкий», далее турбоэлектроход «Иосиф Сталин» и эсминец «Славный», замыкал колонну базовый тральщик; в охранении находились семь малых охотников и четыре торпедных катера. Корабли двигались со скоростью 13 уз. Через ч похода в тралах головного БТЩ-218 одновременно разорвались две мины, вскоре оба трала были перебиты у БТЩ-211, затем у БТЩ-215. Однако, форсирование опасного района возможно закончилось бы благополучно, если бы корабли строго соблюдали походный ордер. Реально же строго по протраленному фарватеру следовал только эсминец «Стойкий» под флагом В. П. Дрозда, турбоэлектроход же отстал на 8 кб, а когда в тралах стали рваться мины, его капитан приказал уклониться влево, под ветер, и судно вышло за пределы протраленной полосы19. Тут же левый параван подсек мину, но ее взрыв не причинил повреждений. Следовало, конечно, завести новый параван и следовать дальше, но капитан дал задний ход и «Иосиф Сталин» подорвался на мине кормой, лишившись и управления и хода; судно развернуло поперек курса. К турбоэлектроходу кормой приблизился эсминец «Славный», его экипаж стал заводить буксировочный конец. В это время корабли находились приблизительно в двадцати милях от эстонского берега, занятого немцами. Ночь была лунная, с сууропской батареи, заметив на воде два взрыва, открыли огонь и снаряды начали падать вблизи судна. Существуют различные версии того, что произошло в дальнейшем: то ли в турбоэлектроход попал снаряд, то ли он подорвался еще на одной мине; возможно, трагическую роль сыграли полевые кухни, стоявшие и растопленные на ящиках с боезапасом. Так или иначе, в носовом трюме, где находились ящики с боеприпасами, на которых сидело около 600 человек, раздался необычайной силы взрыв. Огромное судно содрогнулось, смерч из воды, обломков, огня и дыма взвился на добрую сотню метров, осветив тревожным заревом акваторию залива. Палубы бака, носовые надстройки и часть ходового мостика были разрушены, судно осело носом. Благодаря самоотверженной работе судовых механиков удалось включить аварийное освещение и запустить помпы, предотвратив немедленное затопление турбоэлектрохода, лишившегося почти всей новой части.

Общими усилиями остальных кораблей отряда с «Иосифа Сталина» удалось снять 1740 человек, но людей на судне оставалось еще более 2000. Снять их корабли сопровождения были не в состоянии, так как еще при выходе с Ханко их транспортные возможности были намного превышены. Командующий флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц решил попробовать снять оставшихся людей с помощью катеров и судов аварийно-спасательного отряда капитана 2 ранга И. Г. Святова, базировавшихся на острове Гогланд. Приказ В. Ф. Трибуца гласил: «Людей снять, а судно потопить!». Катера трижды пытались ночью пробиться к «Иосифу Сталину», но, как позднее доложил И. Г. Святов, штормовая погода, нехватка топлива (бензин приходилось собирать у топливохранилища ведрами) не позволили выполнить ни первую, ни вторую части приказа. К вечеру 4 декабря все корабли аварийно-спасательного отряда вернулись на рейд Гогланда.

Турбоэлектроход находился в дрейфе примерно в 10 милях западнее Таллина, медленно оседая все ниже и ниже. Приблизительно в 10 ч 4 декабря к «Иосифу Сталину» подошли два корабля, один под германским, другой под финским флагом. С одного из них спустили катер, который под белым флагом подошел к тонущему судну. Переговоры с капитаном и старшими офицерами шли минут тридцать — сорок, после чего их посадили в катер и доставили на германский корабль. Многие из оставшихся на судне пытались добраться до эстонского берега вплавь со спасательными кругами и нагрудниками, но погибали в холодной воде; шесть человек, дошедших до берега на самодельном плоту, были взяты в плен. До Гогланда добрались только две спасательные шлюпки.

Все остальные, остававшиеся на борту «Иосифа Сталина», были под конвоем германских автоматчиков пересажены на три баржи и яхту. Сержант 81-го отдельного батальона связи Самуил Владимирович Тиркельтауб вспоминал позднее:

«Последовала команда: „Без оружия переходите на баржи“. Началась погрузка. Ребята распихивали по карманам пистолеты, гранаты и переходили на баржи. Я засунул в карман две „лимонки“ и тоже последовал за всеми. Появилась надежда: главное — достичь берега, а там начнем бой и сумеем избежать плена.

Буксир доставил нас в Палдиски к причалу, находившемуся в двухстах метрах от берега, к которому тянулись узкие деревянные мостки на сваях. На причале и мостках — полно автоматчиков. Баржи подводили к причалу по очереди, людей выпускали по одному и тут же обыскивали. В общем, надежда на прорыв угасла. Все припасенное оружие пришлось побросать в воду. Вот так начинался наш плен»20.

Тяжелая участь постигла ханковцев, оказавшихся в плену. Комиссары были расстреляны, большая часть военнопленных погибла в гитлеровских концлагерях.

Несмотря на трагедию турбоэлектрохода «Иосиф Сталин», подавляющую часть защитников Ханко удалось благополучно доставить на «большую землю». Германский историк Ю. Мейстер писал: «Эвакуация Ханко была первой тактической, стратегической и моральной победой советского флота. Германо-финская сторона, по-видимому, недооценивала русских».

После эвакуации с Ханко 8-я отдельная стрелковая бригада Н. П. Симоняка была переформирована в 136-ю стрелковую дивизию, сражавшуюся на самых важных рубежах обороны Ленинграда. Бойцы-ханковцы участвовали и в прорыве блокады в январе 1943 года, и в ее окончательном снятии в январе следующего года.

18 января 1943 года в 11 ч 35 мин, после 144-часового непрерывного сражения, бойцы батальона ханковца, капитана Федора Собакина, в районе Рабочего поселка № 5 под Шлиссельбургом прорвали кольцо блокады и встретились с войсками Волховского фронта. За героизм, успешное выполнение боевых заданий 136-я стрелковая дивизия генерал-майора Н. П. Симоняка получила наименование «Гвардейская», а ее 270-й стрелковый полк стал Краснознаменным.

В дальнейшем ханковцы участвовали в боях в Эстонии и Латвии, брали штурмом столицу Германии — Берлин. На стене Рейхстага одна из надписей гласила: «Мы дошли сюда с Гангута».

После ухода с полуострова Ханко советских войск финны восстановили укрепления, причем частично сумели отремонтировать и использовать взорванные орудия. Особое внимание они уделили железнодорожным артиллерийским установкам. Для ремонта 305-мм батареи орудия финнам передали немцы, в свою очередь захватившие их при капитуляции Франции; последней же они достались при разборке в Бизерте российского линейного корабля «Генерал Алексеев» (бывший «Император Александр III»).

В 1944 году Финляндия вышла из войны. По условиям соглашения о перемирии, подписанного в Москве 19 сентября 1944 года, финская сторона должна была передать и вооружение, оставленное на Ханко. Поначалу финны не хотели передавать бывшие 9-ю и 17-ю железнодорожные артиллерийские батареи, но поздней осенью 1944 года они в полном составе и прекрасном состоянии прибыли на станцию Пионерская Ленинградской области. Обе батареи включили в состав Краснознаменной Красносельской отдельной железнодорожной бригады и они участвовали в боях в Восточной Пруссии и в штурме Кёнигсберга.