Красные дипломаты
Красные дипломаты
Последним послом дореволюционной России в Берлине был С. Н. Свербеев. В августе 1914 г., когда началась Первая Мировая война, посольство в полном составе было отозвано в Петербург, по просьбе России следить за зданием и оставшимся в нем имуществом согласилась Испания. Ее послу и были переданы ключи от здания.
В начале апреля 1918 г., через две недели после заключения Брестского мира, народный комиссар иностранных дел РСФСР Георгий Васильевич Чичерин направил испанскому послу в Берлине телеграмму, в которой благодарил его «за любезность и дружелюбие, проявленные в заботах о сохранении в целости здания и прочего имущества Российского Посольства в Берлине», и просил передать ключи от здания гражданину России В. М. Загорскому, назначенному первым секретарем. Самому Загорскому предписывалось подготовить здание к приезду полномочного представителя Российской республики и персонала посольства.
Здание посольства России в 1938 г.
По звучанию эта фамилия перекликается с названием подмосковного города Загорск. Более 60 лет он существовал на карте Советского Союза вплоть до смены политического строя в 1991 г., когда ему было возвращено старое имя — Сергиев Посад. Именно в честь Загорского город был в 1930 г. переименован советским правительством. Профессиональный революционер Владимир Михайлович Загорский (он же Юлий Михелевич Лубоцкий, партийный псевдоним Денис) перед войной жил как политический эмигрант в Лейпциге. В начале войны, как и другие русские эмигранты, был интернирован и находился в небольшом городке под Лейпцигом.
«Сотрудники германского внешнеполитического ведомства, — рассказывает в своей книге «300 метров от Бранденбургских ворот» бывший посол СССР в ГДР Петр Андреевич Абрасимов, — не без труда разыскали «господина» Загорского. Представившись, они сообщили ему: «По поручению вашего правительства нам предписано доставить вас в Берлин» Они передали также В. М. Загорскому телеграмму Г. В. Чичерина на его имя. Первое, что сделал Загорский в своей новой должности по приезде в Берлин, — с мальчишеским задором полез на крышу бывшего царского посольства и собственными руками укрепил там древко с алым полотнищем».
В Берлине В. М. Загорский получил присланный ему из Москвы дипломатический паспорт. «Российская Федеративная Социалистическая Республика Советов, — прочитал он, волнуясь, текст этого первого в своей жизни советского документа, — объявляет всем и каждому, что предъявитель сего российский гражданин Владимир Михайлович Загорский является первым секретарем Полномочного представительства РСФСР в Берлине. Ввиду этого Совет Народных Комиссаров просит все Правительства дружественных народов и предлагает всем российским военным, гражданским и общественным установлениям, а также и должностным лицам оказывать ему всяческое содействие, предоставляя возможность свободного и кратчайшего проезда. По уполномочию Народного Комиссара по Иностранным делам: Л. Карахан. Москва, 16 апреля 1918 года».
Так В. М. Загорский вошел в историю как один из первых российских дипломатов. И уж точно первый, кто поднял советский флаг над Берлином. Вскоре он выехал в Москву и уже в конце июля занял должность ответственного секретаря Московского городского комитета РКП (б). Через год Загорский был убит взрывом бомбы, брошенной левыми эсерами в помещение МК РКП (б) в Леонтьевском переулке. Похоронен на Красной площади в Москве.
П. А. Абрасимов, в общей сложности 17 лет проработавший послом в столице ГДР, оставил нам описание здания посольства тех лет. «Внешне дом советского полпредства ничем особенным не выделялся: трехэтажное здание с гладким фасадом и длинным балконом на уровне второго этажа. Окна первого и третьего этажей — с переплетом. На втором, где находились парадные залы, в рамах сверкали зеркальные стекла, поднимавшиеся почти до потолка. Снаружи дом был окрашен в блекло-зеленый цвет, вдоль крыши шла небольшая балюстрада. Но по роскоши внутреннего убранства, как считали многочисленные современники, ему уступал даже старый дворец рейхспрезидента на Вильгельмштрассе.
Приобретенный Россией особняк на Унтер-ден-Линден, или, как его называли в начале XIX в., Курляндский дворец, был одним из самых популярных центров великосветской жизни Берлина и служил местом всевозможных торжественных приемов, увеселений и пышных празднеств. С того времени и вплоть до разрушения в годы минувшей войны большой парадный зал дворца по красоте отделки и изяществу оформления соперничал на равных со знаменитыми залами замка Сан-Суси в Потсдаме».
Первоначальный адрес российского посольства был Унтер-ден-Линден, 7, в 30-е гг. XX в. номер дома изменился на 63–65 и остается таким по сей день.
Первый официальный посланник Советской России Адольф Иоффе приехал в Берлин в апреле 1918 г. сразу после заключения «похабного», по словам В. И. Ленина, Брестского мира. Вместе с тем это был первый в истории юридический акт, определявший межгосударственные отношения двух стран с противоположными социально-политическими системами.
На российского посла были возложены две основные задачи: закрепить перемирие между Германией и Россией и всемерно способствовать наступлению революции в Германии. Уже в мае в Берлине начались переговоры о возобновлении политических и экономических отношений между обеими странами, в рамках которых также детализировался порядок выполнения условий Брестского мира. Переговоры продлились за немногим все лето, и в конце августа был подписан так называемый Добавочный договор. Необходимо подчеркнуть, что в то время, как читаем у П. А. Абрасимова, «западноевропейские страны, за исключением Германии, не признавали советских уполномоченных; они ставили их в изолированное положение, продолжая сноситься с послами царской России. Во второй половине 1918 г. из числа советских дипломатических представителей за рубежом продолжал выполнять свои функции только полпред в Берлине. Именно здесь, в Берлине, советской дипломатией были сделаны первые шаги на международной арене, приобретался первый опыт осуществления на практике ленинских идей о мирном сосуществовании государств с различным социальным строем».
Однако в ноябре 1918 г. дипломатические отношения между РСФСР и Германией оказались разорваны. Это произошло после того, как 4 ноября на вокзале носильщики разбили ящик с дипломатической почтой для российского полпредства. Из ящика посыпались брошюры и листовки с текстами на немецком языке, призывавшими к революции. Российская сторона заявила, что это провокация, но немецкие власти немедленно выслали весь состав сотрудников советского посольства из страны. Со стороны России последовал симметричный ответ. И так «совпало», что через несколько дней в Германии действительно разразилась революция, довольно быстро, однако, потерпевшая поражение. Высылка советских дипломатов дала России удобный повод освободить себя от обязанности выполнять условия Брестского договора. Решением ВЦИК от 18 ноября он был аннулирован.
В начале 1919 г. отношения между странами несколько улучшились и в Берлин был направлен профессиональный революционер Виктор Леонтьевич Копп. В связи с политической ситуацией он не имел статуса посланника, а прибыл в немецкую столицу в качестве уполномоченного Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) и Народного комиссариата внешней торговли РСФСР. Его называли «полулегальным полпредом». Копп проработал в немецкой столице до весны 1921 г. Это было сложное время. Больших усилий требовала борьба с антироссийскими силами в образованной после крушения Германской империи в 1918 г. Веймарской республике. Надо было упорно заниматься вопросами возвращения русских военнопленных домой. Огромного внимания требовала работа по становлению экономической деятельности представительства. Существовали и кадровые проблемы. В целом среди «красных дипломатов» в России тогда было немало партийцев с дореволюционным стажем, живших в эмиграции, знавших языки, получивших образование за границей, знавших местную обстановку и быстро освоивших дипломатическую работу. Но были и такие, кто отвергал необходимость договариваться с «буржуями» (чтобы оградить себя от одного такого принципиального товарища, Кнопп даже пригрозил подать в отставку), другие, еще инфицированные революционной вольницей, пытались, нарушая инструкции, вести дела в обход берлинского полпредства, нередко терпя убытки. А кое-кто оказался и нечист на руку.
Союз на время
В деятельности Коппа была еще одна сторона, которая не афишировалась. России, находившейся в экономической блокаде, были нужны союзники, и тогда их можно было найти прежде всего в Германии, в частности в рейхсвере, так в то время называлась ее армия. В связи с этим российский посланник также занимался поиском нужных связей в среде немецкого офицерства, крайне недовольного условиями Версальского договора, подписанного в июне 1919 г. В частности, он наладил тесные взаимоотношения с одним из адъютантов военного министра полковником Оскаром фон Нидермайером, который сыграл большую роль в развитии военного сотрудничества между Германией и Советской Россией. По одним источникам, Кнопп «завербовал» Нидермайера, который проникся симпатией к России, по другим — немецкий полковник был разведчиком. С 1921-го по 1930 г. он работал в Москве в представительстве специального отдела «Р» (Россия), образованного в начале 1921 г. в военном министерстве Германии для развития военного сотрудничества с Красной Армией. Инициатором его создания был генерал Ганс фон Зект — «отец рейхсвера». Своей главной задачей он видел сохранение немецкой армии в жестких условиях Версальского мира. Конечно, ему нужны были зарубежные союзники. Самым надежным партнером для Германии была тогда Советская Россия. «Только в сильном союзе с Великороссией, — писал фон Зект, — у Германии есть возможность вновь обрести положение великой державы… Если Германия примет сторону России, то она сама станет непобедимой, ибо остальные державы… не смогут не принимать в расчет Россию».
Зект в августе 1920 г. поставил перед своим правительством вопрос о необходимости срочной помощи вооружением Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА), которая ворвалась в Польшу и шла на польскую столицу. В частях РККА сражались против армии Пилсудского и немецкие добровольцы. Сокрушительное поражение красных войск под Варшавой прервало, однако, планы совместных действий против Польши.
В сентябре 1921 г. в Берлине прошли продуктивные переговоры с высшим руководством рейхсвера, для участия в которых прибыл сам нарком внешней торговли Советской России, старый подпольщик, «инженер революции» Леонид Красин. Немцам была нужна военная техника, которую они не имели права в соответствии с Версальским договором производить на своей территории, а советское государство нуждалось в технологиях и военных заводах, которые могли быть получены и построены с немецкой помощью под заказы для германской армии. Об этом предварительно и договорились. Так было положено начало контактам в военной области, получившим активное продолжение после заключения в 1922 г. в итальянском городе Рапалло договора между РСФСР и Германией. Соглашением предусматривалось немедленное восстановление в полном объеме дипломатических отношений между обеими странами со всеми вытекающими отсюда последствиями в политике, экономике и в военной сфере (эта сторона была полусекретной). Активное взаимодействие в военной области продолжалось почти до прихода к власти Гитлера. Позже, в годы репрессий, контакты с немецкими военными для многих советских военачальников и дипломатов стали одним из главных мотивов для обвинения в шпионаже в пользу немцев. Из шести российских послов, занимавших эту должность в довоенное время, трое были расстреляны, к высшей мере были приговорены почти все офицеры, проходившие стажировку в Германии.
«Салон» Радека
В направлении сближения России и Германии работал в Берлине и журналист Карл Радек (Карл Бернгардович Зобельзон) — член РСДРП, заведующим отделом внешних сношений ВЦИК. В Германию он прибыл в конце 1918 г. для участия в Первом съезде Советов этой страны и в целом для поддержки немецкой революции. После ее январского поражения Радек был арестован и помещен в берлинскую тюрьму Моабит. Условия его содержания были вполне комфортными, а камера превратилась в рабочий кабинет, где проходили встречи не только с германскими политиками, финансистами и офицерами, но и с членами Германской коммунистической партии.
Молодая коммунистка Рут Фишер рассказывала, что ее не раз проводили к Радеку по явно поддельному пропуску под чужой фамилией. «Тюремная камера Радека, — писала она, — стала для меня своеобразной классной комнатой, в которой я занималась на продвинутом курсе по изучению коммунизма». Через некоторое время российского революционера перевели под домашний арест на квартиру полицейского чиновника Шмидта, где, словно в светском салоне, посланец РСДРП устраивал даже званые завтраки. В январе 1920 г. в гостях у Радека, например, побывал Виктор Копп вместе с директором компании AEG и одним из членов правления Союза германских промышленников. Среди немецких офицеров, побывавших в гостях у Радека, был и генерал фон Зект. В 1926 г. германские социал-демократы, выступавшие против большевиков, спровоцировали скандал, в результате которого о военном сотрудничестве между Россией и Германией громко заговорила пресса и Зект был вынужден уйти в отставку. Впрочем, об инциденте довольно быстро забыли, и в ноябре 1927 г. на учебу в Германию была официально направлена очередная группа высших офицеров Красной Армии.
«Training for Russia»
В 1921 г. Виктор Копп был назначен торговым представителем РСФСР в Германии, место полпреда занял Николай Николаевич Крестинский, находившийся на этой должности до 1930 г. — самый долгий срок в предвоенное время. Он принял активнейшее участие в выработке важнейших советско-германских соглашений тех лет. Главным событием стало подписание Рапалльского договора, но на те годы пришлись также подготовка и участие в Генуэзской и Гаагской конференциях, становление торговых отношений с Германией, организация обмена специалистами, активное военное сотрудничество.
После подписания Рапалльского договора советское полпредство торжественно открылось 26 июля 1922 г. Гостей встречал нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. Впоследствии приемы в российском посольстве стали весьма популярны среди германских политиков, предпринимателей, людей искусства, представителей дипломатического корпуса. Здесь бывали ведущий немецкий славист, депутат рейхстага профессор Отто Хёч и театральный режиссер Эрвин Пискатор, художник-экспрессионист Георг Гросс и Альберт Эйнштейн, национал-большевики Максимилиан Гарден (издатель еженедельника Die Zukunft) и Эрнст Никиш (в будущем автор книги «Гитлер — злой рок для Германии», отсидевший с 1937-го по 1945 г. в концлагере), все тот же генерал Зект и писатель Эрнст Юнгер. Частыми гостями здесь были немецкие коммунисты. Посещал приемы в российском полпредстве и молодой американский дипломат Джордж Ф. Кеннан, изучавший в Берлинском университете историю России и русский язык. У американцев Берлин тогда считался центром по изучению России, местом, где происходил «Training for Russia». Появлялись в посольстве и приезжавшие из России ученые, писатели, журналисты, люди искусства.
Среди российских представительств за границей берлинское посольство имело особый статус. Это был передовой эшелон российской дипломатии, где зондировались важнейшие для Советской России вопросы мировой политики, создавался благоприятный для Запада образ новой страны. Приемы и другие мероприятия в российском полпредстве открывали возможности к налаживанию полезных контактов, при этом молодым «красным дипломатам», не имевшим соответствующего опыта, надо было осваивать тонкости дипломатического этикета и в протоколе, и в одежде, что не всегда находило понимание у немецких коммунистов, приходивших в посольство в простой, повседневной одежде, бросая тем самым вызов «буржуйским правилам». Со временем советские дипломаты и другие приезжавшие из России представители новой власти постепенно стали задавать тон в исполнении правил дипломатического этикета, большого успеха нередко добивались их жены.
В целом в начале 1920-х гг. в советских посольстве и торгпредстве в Берлине работали около трех тысяч человек. Многие принадлежали к тем, кто приехал в город еще до революции или покинул Россию в годы Гражданской войны и после нее.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.