СТАРЫЙ ПЕТЕРБУРГ ГЛАЗАМИ ИНОСТРАННЫХ ГОСТЕЙ

СТАРЫЙ ПЕТЕРБУРГ ГЛАЗАМИ ИНОСТРАННЫХ ГОСТЕЙ

«Русский человек способен подражать всему им увиденному и если всерьез примется за какое- либо ремесло, то напрочь вытеснит иноземцев!»

K.Р. Берк

«Как замечают здесь иностранные гости, им приходилось жаловаться на русских жителей. Ведь русские желают иметь всякое здание готовым и как можно скорее!»

К.Р. Берк

Развитие промышленности в первой половине восемнадцатого века было продиктовано как нуждами ведения длительной войны, так и потребностями глобального развития экономики в целом. И, конечно, это было постоянной заботой русского правительства, начиная с Петра I. Главное внимание уделялось металлургии. В Петербурге Сестрорецкий завод (там трудились свыше 600 работных людей) выпускал оружие, якоря, гвозди. За период первой четверти века выплавка чугуна в России увеличилась со 150 до 800 тысяч пудов в год. В столице возникли Арсенал и Адмиралтейская верфь. По всей России функционировали суконные, парусно-полотняные, кожевенные мануфактуры. Уже к 1725 году в стране имелось двадцать пять текстильных предприятий, а также канатные и пороховые мануфактуры. Впервые были построены бумажные, цементные, сахарные заводы и даже шпалерная фабрика для производства обоев. Процесс реформ охватил и мелкотоварное производство, способствуя развитию ремесел и крестьянских промыслов. При мануфактурах были учреждены ремесленные школы. Царским указом 1722 года во всех торгово-промышленных центрах было введено цеховое устройство.

Например, в Петербурге все ремесленники были расписаны в соответствии со специальностью по цехам во главе с избираемым старостой, где они становились учениками, подмастерьями и мастерами. По статистике, в 1720—1730-е годы в промышленных центрах Российской империи было около 16 тысяч ремесленников-профессионалов. До зарождения новых, рыночных отношений оставалось почти полвека.

Одновременно развивалось и поощрялось властями создание купеческих «кумпанств», расширялись внешнеторговые связи. Крупным центром торговли наряду с Москвой, Астраханью, Великим Новгородом стал Петербург, эффективно и прибыльно действовали ярмарки на Волге, под Курском, на Урале, в Сибири, на Брянщине, на Украине, при этом все они приобретали общероссийское значение. Россия теперь занимала важное место и на мировом торговом рынке.

Мы познакомим наших читателей с развитием торговых и промышленных дел в Петербурге. Их описывают и оценивают любознательные иноземцы, побывавшие в столице России в далеком XVIII веке.

КАРЛ РЕЙНХОЛЬД БЕРК

Берк (швед по национальности) находился в Петербурге в период 1735—1736 годов. Тогда же он и составил интереснейший рукописный доклад под названием «Описание Петербурга». И сегодня эти свидетельства о состоянии столицы империи — ценнейший исторический источник по исследованию торгово-промышленного развития России.

Берг-коллегия (орган по руководству горнорудной промышленностью в России; учрежден в 1719-м по инициативе Петра I), по наблюдениям автора, — одно из эффективных министерств в русской столице. Он также высоко оценил развитие горных предприятий Акинфия Демидова и братьев Строгановых (речь идет о той роли в экспорте железа, которую сыграли их заводы в XVIII веке). Высока роль Олонецких заводов (ныне район г. Петрозаводска), где выковывали все питерские якоря, болты и прочие корабельные снасти высшего качества. В 25 километрах от Петербурга работал Систербекский (Сестрорецкий) завод. Там для мушкетных стволов, шпажных клинков, топоров и лопат, проволочного производства были свои особые кузницы со сверлильными и шлифовальными мастерскими. Как пишет Берк, каждое рабочее место оборудовано и подготовлено: курки, пружины, винты, разные детали нарисованы на жестяных листах над станком, за которым стоит работник. Хотя продаваемая заводом продукция была дорога, высокое качество изделий отмечалось всеми гостями, среди которых находился и Берк.

Шведский гость высказывает недовольство таможенными сборами (пошлинами): Петербургская таможня требует для оплаты рубля 2 голландских рейхсталера, или 2 руб. 25 копеек в русской монете! Причем голландскую валюту принимают не на счет, а на вес! А русские досмотрщики берут взятки за молчание. Купец, если у него нет денег для уплаты таможенного сбора, может спрятать вино в подвалах, только опечатав каждый бочонок. А проверяющий на русской таможне (при оценке товара) может записать это вино как очень скверное (тогда за это вино пришлось бы платить больше).

Рассказывая о развитии русской финансовой системы, автор приводит интересные замечания: «...первые голландские купцы получали за свой товар мехами (чеканной монеты еше не было). Лисья шкурка с штемпелем на ней в виде орла шла за один рубль, а также штемпелеванная беличья — всего за копейку. Рассказывают, что за половину уха некоего зверя платили четверть копейки. Например, название «полушка» объясняется как «половина уха», однако, по мнению некоторых европейских гостей (горный советник из Германии и др.), они называют медные монеты «полл» — это пережиток татарского господства на Руси. А «деньга» — это буквально «монета, денежка».

Вполне откровенно и реалистически Берк пишет о банкротах. Их, оказывается, наказывают в Петербурге не так строго, как в европейских странах! Они — важные участники судебных дел, осложняют работу русской

Коммерц-коллегии (ее ведению подлежат дела должников). Но бывает и так: должник без особого труда подкупает членов коллегии утаенными от казны деньгами. Обанкротившийся коммерсант обычно получает покровительство чиновников (они говорят, что казна должна получить по штрафным санкциям — ее имущество не сгорает и не тонет!). В те времена надежной гарантией были слова должника, когда он скреплял письменно долговое обязательство так: «Если же я не выполню вышеизложенного, пусть на меня падет бесчестье». А простосердечные россияне (так пишет Берк), чтобы придать себе больший вес, приговаривали: «И пусть на меня смотрят как на кабатчика, игрока и любителя табака!» Для кредитора это было весомой гарантией — вот и думайте потом, будто русские люди никогда не имели понятия о честности, о чести.

Берк, очевидно, не испытывал особого доверия к английским коммерсантам: «Английские купцы более всех прочих иностранцев наживаются на России. Они среди равных благоприятных условий недавнего Трактата о коммерции (от 1734 года) выбили себе свободу от постоя — тяжелого бремени для всех иностранных торговцев в российской столице. Английские купцы объединены в Общество, которое имеет своих старейшин и ежегодно избирает себе главу. Английские дипломаты в Петербурге “пекутся” об их поддержке так же, как и о политическом влиянии Лондона — в России в целом...»

Заглянул Берк и в петербургские амбары (то есть кладовые). Увидел он там много интересного (систематизированные заметки автора даны в современной редакции):

Лен. Произрастает в Приволжском районе и около Пскова. Лен в России делится по сортам — чистый, получистый и простой. Лен в Петербурге складируют кипами.

Пенька, то есть волокна стеблей конопли.

Для справок: волокна конопли отличаются особой прочностью и стойкостью к соленой воде, в результате чего нашли применение в морском деле. Канаты и веревки из пеньки используются и сейчас, так как практически не изнашиваются от контакта с морской солью. Используется пенька и в производстве ткани, в основном грубой мешковины, тросов и веревок, сальников (наполнитель) и одежды.

В XVIII веке наилучшей считалась украинская пенька. Ее сортировка (на чистаю, получистую и паклю) производится купцом на складе. Если в 2—3 тюках обнаружится обман, перемешенная пенька, внутри камни и прочее, то покупатель может требовать вскрытия всей партии, и тогда продавец платит за упаковку.

Браковщики пеньки и льна подчиняются трем инспекторам — двум русским и одному немцу. Если вдруг заграничный потребитель обратится с нотариально заверенной жалобой на несоответствие стандартам, то торговая компания (Общество) возмещает ущерб.

Холщовые ткани — дешевого изготовления в наличии (производятся в Москве), особенно хороши более широкие ткани русского производства с применением новых способов беления скатертей и др. товара. Ежегодно этот товар выпускается на огромную сумму 200 тысяч руб. (госбюджет страны на 1734 г. составил 8 млн руб.), и англичане страдают от конкуренции с ним! Русские теперь предоставляют кредит, а прежде они продавали ткань только за наличные с немедленной оплатой.

Парусина. Изготовление парусины (тяжелая плотная конопляная, льняная или полульняная ткань из толстой пряжи) у русских поставлено превосходно! Русские успешно вывозят ее в Европу, однако англичане повысили для русского экспорта парусины таможенные сборы.

Канаты. Пользуются большим спросом канаты, произведенные именно в Петербурге. Их вывозят в Алжир, порты Марокко и другие варварские (отсталые) районы. А несмоленые канаты (в них лучше определить качество пеньки) вывозят в Португалию.

Ревень (уже в те годы из этого полезного растения готовили варенье, мармелады, компот, кисель, а также соусы, начинку для сладких пирогов) — вот оригинальный товар русского царства. Теперь голландская торговая компания вывозит ревень в Амстердам, отчего русские имеют хорошую прибыль. Перед вывозом ревень проверяется специалистом-аптекарем, чтобы покупателям не пришлось жаловаться.

Комментарий: Карл Рейнхольд Берк (1706—1777) — один из иностранцев, прибывших в Россию при Анне Иоанновне (правила с 1730 по 1740 год) со специальной дипломатической миссией. Оставил после себя многочисленные рукописные отчеты о своих поездках в Россию, во Францию и др. страны. Этот исследователь и коллекционер обладал широким для своего времени кругом интересов: история костюма, история мореплавания, исторические очерки о кулинарном искусстве. Главный труд его жизни — полный каталог шведских монет и медалей был издан в Швеции в конце XVIII века.

Поташ — это монополия государства, и продажа его отдана Коммерц-коллегии в комиссию. Бочка поташа весит 26 пудов (это карбонат калия, использовался как соль в древности; пуд = 16,38 кг) — он вывозится главным образом в Англию, для стеклянного производства. Для браковки поташа один раз в год приезжает эксперт из Риги (Россия), а там торговля эта является свободной.

Юфть — кожа комбинированного (хромсинтанного или другого) дубления, выработанная из шкур крупного рогатого скота, конских и свиных поголовий. Наилучшие юфти прибывают из Ярославля, и они делятся на три сорта, то есть на цельные или большие (без пятен и следов ножа), менее цельные кожи (2-й сорт) и оборыши (3-й сорт), кожа пятнистая и рваная. Маленькие и малопригодные кожи не вывозятся из России, а их русские торговцы называют розвалами. При покупке в амбарах партии кожи платят как минимум с пуда, однако при сортировке должно быть преобладание кож лучших сортов, иначе покупка эта не будет признана удачной. Иногда русские поставщики заново договариваются с потребителями кож. Иностранцы, которые мыслят практически, сговариваются, чтобы другие негоцианты не вступали в сделки с нерадивыми продавцами. И такие вот нерадивые горе-предприниматели вынуждены сбавлять цены прежним покупателям. Иначе не продать кожи. Браковщики юфти — люди услужливые и знающие толк в этом товаре.

Торговлю смолой ведет в Архангельске русский барон с миллионным состоянием. Это Шафиров Петр Павлович (1669—1739), русский государственный деятель, известный дипломат петровского времени. Он, сбивая закупочные цены, подчинил себе постепенно малые смолокурни (а тем производителям, кто перечил ему, устраивал разные «каверзы»). И в правление Анны значительные партии смолы уходят по договорам к купцам. .

Тюлений промысел (он считался в европейских странах очень прибыльным). На Белом море и в Ледовитом океане государство Российское передало дело тому же Шафирову. А он, будучи в Петербурге, зарабатывал немалые деньги на продаже тюленьего жира и шкур. Этот воротила держит при себе трех мореходов, знающих путь к острову Гренландия. Они ежегодно отплывают туда, где «варятся» продукты из тюленьего сырья. Барон Шафиров так выгодно построил бизнес, что оплачивает все расходы по транспортировке товара. При этом почти все доходы получает Петербург.

Рыбный клей, бывший ранее монопольным товаром, при царице Анне пущен в свободный оборот (клей продавался пачками, заключающими в себе от 10 до 15 «клеин» или листов белужьего клея, 25 осетрового и севрюжьего и от 50 до 100 листов стерляжьего клея. Пачки эти укладывают по 80 штук в рогожи и в таком виде пускают в торговлю. Прежде клей продавали так называемыми скобками, сделанными из ремней, на которые разрезали «клеины» и, сильно сдавив в мокром виде, придавали ему желаемую форму цилиндров, сердец, подков.

Соль из Петербурга русские вовсе не вывозят, однако в России давно уже наблюдается ее избыток. Имеются соляные источники в Пермском крае, еще соляные озера в Сибири. Вся привозная русская соль в столице (соледобыча — монополия государства) передается с разрешением продажи некоторым «благонадежным» горожанам (их прибыль в городах всего четыре процента). И хотя государство получает от 25 до 40 копеек налога за пуд соли, который доставляет дом Строгановых, само это семейство получает с солеварниц значительные суммы. Так, например, богатейший дворянин Григорий Дмитриевич Строганов (1656—1715) не раз делал русским коронованным особам подарки стоимостью в 100 тысяч рублей, а его жена однажды подарила бывшим шведским пленным 700 шуб.

Свежей икрой могут свободно торговать все купцы, однако паюсной икрой — только государство Российское, и только с торгов (черная паюсная икра готовится из осетровых, белуги, севрюги). Паюсная — это прессованная соленая икра, в отличие от зернистой. Паюсная икра, посоленная в паюсах, то есть непротертая, отжатая под гнетом и развозимая в кругах, сортом выше. Наилучшей паюсной икрой была и остается икра севрюги. Объем всей вывозимой икры из России — от двух до трех тысяч пудов в год (примерно от 32 до 50 тыс. кг!). Русские купцы имеют огромную прибыль за нее — в портах Средиземноморья, где проживают католики, там ведь русская икра успешно реализуется во время христианского поста. К тому же такая русская икра жирнее икры из других стран.

Торговля табаком. Этот в давние времена редкий и диковинный для русского человека продукт считается сегодня у православных ненавистным зельем. Все те, кто употреблял табак, делали это в Петербурге тайно, боясь праведного гнева «толпы». Само это выражение «любитель табака» в России было весьма бранным. Русским жителям показалось чудом, что царь Петр I во время еще первого заграничного путешествия заключил с английскими купцами контракт о беспошлинном ввозе табака в страну. Жители русской столицы (в основном простонародье) и по сию пору покупают табак меньше, чем в европейских странах. Однако местные монахи иногда даже носят при себе табакерки. Например, из Москвы, где находился склад украинских поставщиков табака, табак успешно вывозили и продавали в отдаленные области. Известно, что шведские пленные, оставшиеся после войны 1700—1721 годов на поселение в Сибири, успешно участвовали в «табачных» сделках. Ныне в России торговля табаком разрешена официально, и только иностранцы (закупают табачное сырье, как правило, в Петербурге) обложены высокими пошлинами. А последствием того стала ныне контрабанда «на табаке».

Кабаки, или питейные заведения. Особое, исключительное право на них принадлежит Русскому государству. Пиво всякий может варить у себя дома, а вот гнать водку запрещается всем, за исключением дворян (а дворянам — в количестве, необходимом для «хозяйственных» нужд).

Пивоварение и изготовление водки арендованы несколькими богатыми компаниями. В столице бывает так, что контракты иногда перекупаются новыми «фирмами», если последние предложат за аренду больше денег. Иногда производитель спиртного в «своих» кабаках не сохраняет всего дохода, а делит прибыль с государством, поэтому аудиторы устраивают строгие проверки. Действительно, смотрите, как русские чиновники бдительно следят за прибылью от винного продукта! Один сведущий в этих делах адвокат- фискал заметил мне, что известный московский купец не представил членам Коллегии всех данных о продаже водки и пива в розлив. За эту вину он приговорен был к огромному штрафу и, лишившись почти всего состояния был, вынужден перейти в зависимое сословие.

А мед в Петербурге варится в небольших количествах. Варка сдается также в аренду. Ведь известно, что мед здесь дороже, да и качеством хуже, чем в глубине России.

О ТОРГОВЫХ КОРАБЛЯХ

Все корабли, с которых в Петербурге ведется разгрузка товаров, невелики по размерам. Да и порт пока невелик.

Недавно русские судовладельческие общества постигла беда. Всего за одну ночь в Финском заливе погибло тридцать русских торговых кораблей. А число затонувших английских и голландских кораблей было поменьше (они же лучшего качества!). Русские негоцианты не хотят теперь плавать на своих судах, а зафрахтовывают корабли у англичан и голландцев (опытных мореходов) для самостоятельного вывоза товаров. А хитрые англичане говорят так: вероятно, эти меры не принесут русским ожидаемую пользу.

* * *

«Он жил в России в веке восемнадцатом и описывает все, что видел и что с ним приключилось. Его мнения заслуживают внимания, кроме этого там много подробностей о времени, о котором мало пишут...»

(А. Вильсон — А. Пушкину, 1835 г.)

ДЖОН КУК

Почему Кук так полюбил Россию и Петербург?

Конечно, современному читателю будет интересно узнать, чем же на самом деле занимался в Петербурге Кук. Но прежде уточним, что это не английский военный моряк, исследователь, картограф и первооткрыватель Кук (Джеймс Кук!), тот самый, о котором когда-то пел Высоцкий и которого «съели аборигены».

Юный Джон Кук (1712—1804 ), уроженец Шотландии, подданный английской короны, медик и будущий доктор медицины, прибыв в Петербург еще в 1736 году, на долгие пятнадцать лет задержался в Российской империи. Что же привело к российским невским берегам молодого выходца с британских островов? На самом деле он надеялся, что смена климата реально пойдет ему на пользу здоровью, а свой объемный труд о нашей стране он назовет позже так: «Путешествие по Российской империи, Татарии и части Персидского залива».

Вот лишь один из эпизодов, которые приводит автор.

При описании торгового Петербурга автор рассказывает, что всякий купец в Петербурге может попросить для работы нужное число «рабов» из невольничьей тюрьмы. Много таких присылают под караулом. Эти рабы — преступники, заслужившие смертную казнь (они не убивали), приговоренные к пожизненному рабству. А простые работные люди, посыльные, водовозы и различные слуги имеют свой номер на спине. Все они, отмечает автор, подвластны полиции, притом за любое мелкое мошенничество они подлежат телесным наказаниям, а иногда их отправляют даже на галеры!

Город Петербург в целом Джон Кук считает раем для всех любителей прекрасного. Описание различных увеселительных мест для военных, чиновников и даже купцов заняло бы у автора много времени, и он добавляет лишь, что помимо шикарной обстановки в центре столицы, прекрасных галерей с драгоценностями, часами и фарфором в покоях императрицы Анны Иоанновны есть еще просторные залы для отдыха...

ОБ УЧРЕЖДЕНИИ КУПЕЧЕСКИХ КОМПАНИЙ

В каждом русском городе учреждены были на общее благо купеческие компании. Они, как правило, приносили не только немалые доходы купцам, но и служили на пользу империи. Купеческие объединения по закону подчиняются только бургомистрам, главам гильдий и советникам (в гильдиях). А сами русские купцы, в недалеком прошлом крестьяне, не могли удерживать себя в рамках дозволенного законом (то есть умеренности), и потому еще в правление Петра Великого эти законопорядки были отменены.

Находясь постоянно «на жительстве» в России, Кук усматривает некую «систему» в управлении купеческими и торговыми делами. Конечно, замечает автор книги, народ здесь подвергается гнету. И этот гнет не на совести великого отца Отечества (царя Петра) или племянницы его Анны. Причина гнета — в князьях и министрах. Ведь это они «извращают» власть, вводя в заблуждение своих монархов, запугивают жестокостями и купцов, и горожан, и простых крестьян.

Почти все русские, в том числе и купцы, торгующие с западными странами, были ранее по образу своей жизни варварами. А теперь они, утверждает Кук, стали цивилизованными гражданами. Русские жители — смелый, здравомыслящий, добродетельный народ кроткого нрава. При этом важно, что в Петербурге, как везде в России, личные заслуги — почти верный путь к продвижению по службе. Только истинные мужчины допускаются в столице на важные государственные должности, а люди слабого характера не имеют влияния. Ничто не бросается в глаза здесь так, как простая вежливость торговых людей и учтивое отношение к приезжим. Это доброе свойство примечательно в лицах разного звания. Еще сам царь Петр предписывал оказывать

знаки должного уважения торговым людям всех званий. Возможно, поэтому купцы и купеческие компании живут здесь в мире и безопасности.

ОБ «УЖАСНОМ ПОЖАРЕ В ГОРОДЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ»

В дни летнего пожара 1736 года огонь уничтожил прекрасные дворцы в центре Петербурга. Пострадала большая аптека ее величества Анны Иоанновны и Медицинская канцелярия. Кук, который временно служил там, был очевидцем этой трагедии. Когда началось следствие по делу «о поджогах», то выяснилось, что преступники подожгли строения на разных улицах. Пожары полыхали в домах известных дворян и купцов. Позже схватили троих поджигателей. Джон Кук лично присутствовал при исполнении казни над этими несчастными горожанами. Мужчины (их было двое) были прикованы цепью к каменным столбам.

Приговоренные к смерти стояли на невысоких эшафотах, под которыми были сложены поленья. Ведь преступников приговорили к сожжению «в прах». Прежде чем поджечь поленья, палачи привели женщину неизвестного происхождения и поставили ее связанной между столбами. Зачитали приговор за их злодеяния и приказ об исполнении кары. В эту минуту мужчины громко прокричали: «Хотя мы и виновны, эта женщина ни в чем не замешана, мы ее не знаем!» Но эти слова поглотил шум собравшихся на месте казни. Далее Кук увидел, как сгорели мужики, горожанке была отрублена голова, так как у русских никогда не казнят женщин через повешение или сожжение. Позже автор записок узнал, что казненная была дочерью питерского лавочника...

ОБ ОТНОШЕНИИ К ИНОСТРАННЫМ ГОСТЯМ

Русские лучше других наций умеют распознать иноземца в толпе и тут же помочь ему в чем-либо, отмечает Кук.

Так, однажды он предложил перевозчику на Неве большую горсть медных монет за скорейшую доставку на другой берег реки. И тогда лодочник любезно взял гостя за руку, усадил в лодку и быстро отвез его к нужной пристани! Но он не взял с иностранца ни копейки больше, чем указывал тариф. В другой раз, теперь уже морозным днем, под крышей рыночного здания, какой-то местный купец неожиданно схватил Джона Кука за руку, что-то быстро говоря ему по-русски. Затем взял ладонью пригоршню снега, пытаясь приложить его к лицу, но гость вовремя увернулся.

И тут купчина, ловко прихватив Кука, умудрился натереть снежком его щеку! Иноземец в ужасе бежал с рынка. И только дома он понял, что сильно отморозил щеку, и веселые соседи объяснили чудаку: русские никогда не остаются равнодушными к беде, а в холода натирают друзьям пострадавшие от мороза части тела.

Нигде и никогда более, подчеркивает Кук, не встречал он столько заботы и внимания к незнакомцу (не знавшему местный язык), как в «столице Русской земли».

НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

После Петербурга Джон Кук в поисках службы по контракту побывал в Москве, Риге, Астрахани, плавал к персидским берегам. Его разрозненные дневниковые записи были отредактированы и опубликованы лишь в 1760 году. И хотя многие подробности его жизни и службы в нашей стране остались за страницами книги, некоторые его сведения о России по сей день остаются уникальными. Получается так, что реальная картина многих событий у современного читателя складывается именно из такого источника, как записи Джон Кука — британского медика, не знавшего ни слова по-русски, но оставившего нам интереснейшие наблюдения о жизни Петербурга, «безумного и мудрого» восемнадцатого столетия.

Приведем здесь краткую хронику событий в период «службы» Кука в Российской империи:

Крупнейший пожар в Адмиралтейской части Петербурга.

Основан Сенной рынок (в районе Сенной площади, ранее там продавали сено).

Петербург (впервые в стране) административно разделен на полицейские части.

Первый «Указ о присвоении улицам города официальных названий».

Основана Невская фарфоровая мануфактура (завод им. Ломоносова).

Указ о переводе кабаков «с больших улиц на малые».

Население Петербурга достигло 95 тысяч человек (это уже крупный город Европы).

Купцам и их семьям разрешено посещать городские театральные представления.