Обретение власти

Обретение власти

Дела, кстати, заваривались крутые – Филипп становился все более сильной и опасной фигурой, причем росло именно его влияние в Элладе. Некоторые непокорные полисы он проучил, причем очень больно, при этом он быстро менял симпатии – то передаст территорию сметенной им с лица земли Потидеи соседнему Олинфу, то разрушит сам Олинф, а всех его жителей продаст в рабство, как и потидейцев. Но самым выгодным его дельцем по приобретению влияния в Греции была Третья Священная война. Федерация фокейцев, маленького горного народа, входившая в Дельфийскую амфиктионию, военно-политический союз с общей казной в священных Дельфах, позволила себе полаяться с могущественными беотийцами, и те отыгрались на ней по полной – добились судебного решения, обвиняющего их в захвате общинной земли и делающего их фактически рабами амфиктионов (были ли они действительно виноваты, сегодня сам черт не разберет). Казалось бы, что фокейцы просто не смогут бороться с этим приговором вне зависимости от его справедливости – силы не те. Но их безумно храбрые лидеры, братья Филомел и Ономарх, нашли средства для борьбы, причем такие, что хватало нанять самое сильное войско в Греции. Они просто захватили Дельфы и наложили лапу на общую казну союза, которая там хранилась, чудовищную сумму в 10 000 талантов, 360 тонн золота – больше половины золотого запаса Российской империи, захваченного генералом Каппелем в Казани, а ведь перед Первой мировой он был самым большим в мире! На эти денежки они без труда оплатили такие огромные банды наемников, что смогли плевать на всех своих недоброжелателей и стали колошматить всех подряд, поскольку им уже было нечего терять. Хотя они и оформили грабеж в виде займа, этого, разумеется, никто не признал, их поступок объявили святотатством и начали против них не просто очередную греческую войнушку, а именно Священную войну, как против святотатцев.

Юпитер и Олимпиада. Фреска Палаццо дель Те. Дж. Романо. 1530 г.

Исход этой войны был бы, пожалуй, неясен, если бы не Филипп: в очередной раз проспавшись, он сразу понял, что настал его час и грекам настолько нужен сильный лидер, что если он предложит им македонскую конницу с собой во главе, то именно сейчас никто не посмеет вычислять, на сколько процентов он грек, а на сколько дикий горец. Победа далась не сразу, потому что в дельфийской сокровищнице действительно было очень много денег, а фокейские вожди оказались талантливыми полководцами, капитуляции которых все равно бы никто не принял – в священных войнах врага уничтожают, даже если он сдается. Перелом наступил в безумно жестокой битве на Крокусовом поле, где македонцы пошли в атаку, громко распевая священный гимн Аполлону – хозяину оскверненного святилища, и фокейцы дрогнули не столько перед обученной фалангой и тяжелой кавалерией гетайров, сколько перед гневом разъяренного бога солнца, обжигающего им глаза. Фокейский вождь Ономарх был убит в воде, когда плыл к кораблю союзников-афинян, раньше прочих сообразивших, что Филипп в итоге и до них доберется, и потихоньку помогавшим фокейцам, несмотря на их святотатство. Его труп выудили из моря и распяли на кресте. Три тысячи пленных фокейцев даже не нашлось времени помучить – всех просто связали и утопили, как котят. Фокейцы сопротивлялись до последнего, но силы были слишком неравными – золотые рудники, захваченные Филиппом, помогали ему в войне вернее любого союзника, а сам Филипп цинично говорил, что осел, нагруженный золотом, возьмет любую крепость. В итоге Фокида пала, за покражу из сокровищницы на нее наложили большую ежегодную дань, а Филиппа признали гегемоном эллинов (не Эллады – каждое греческое государство все было готово отдать, чтоб оставаться само по себе, включая свою пресловутую государственность). Что интересно, после этого он потихоньку лично вшестеро уменьшил фокейскую дань – война закончилась так, как ему нужно, и что толку дальше шуметь о святотатстве, лучше поменьше ссориться с будущими подданными. Дальше следовали другие войны – согнать всех греков под одно знамя было не так просто.

Что же до Олимпиады, то такая жизнь ее в принципе устраивала – царь проявлял к ней должное уважение. Более того, я вполне допускаю, что он мог выпить столько, что совершенно не замечал в постели Олимпиады никаких змей, кроме зеленых. Правда, особых демографических последствий это не имело, родившаяся у них дочка Клеопатра на престол претендовать не могла, Александр продолжал оставаться несомненным законным наследником, и отец был им в основном доволен, не жалея затрат на такого наставника, как лично Аристотель. Это сейчас мы можем посмеиваться над некоторыми его умозаключениями – скажем, что мозг нужен человеку в основном для того, чтоб вырабатывать сопли. А в те времена Аристотель был научным авторитетом такого масштаба, что и через полторы тысячи лет людей сжигали только за попытку в чем-то с ним не согласиться, а папа римский специально разъяснил, что этот явный язычник тем не менее освобожден от адских мук – посмотрите у Данте, там в аду томятся и Демокрит, и Гераклит, и Платон с Сократом, а Аристотеля и близко не видать! С педагогическими данными у Аристотеля тоже явно было все в порядке, и папа с мамой не могли нарадоваться на сына, прекрасно совмещающего незаурядный ум с фантастическим телесным здоровьем и воинским умением. Нынешнюю убежденность в том, что все умники болезненные сопляки, не приспособленные к жизни, греки сочли бы в лучшем случае непроходимой тупостью. Они правы, но успеем ли мы это понять?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.