146. Беда первая. 1201 г.

146. Беда первая. 1201 г.

Почти столетие (1115–1201) славная Древняя Русь не испытывала нашествий иноплеменников. Князья, граждане и смерды так к этому привыкли, что даже вообразить не могли, чтобы их кто-то мог затронуть, а тем более обидеть. Поэтому они перестали интересоваться разнообразным миром, окаймлявшим Русскую землю, и сосредоточили внимание на внутренних склоках, постепенно перераставших в межгосударственные войны.

А тем временем романо-германский католический Запад переполнялся силой пассионарности, выливавшейся через край в Палестину, Андалузию и Прибалтику. Если первые два театра агрессии были далеко от Руси, то третий имел для нее самое непосредственное значение. Однако пока героические бодричи, свирепые лютичи, предприимчивые поморяне и стойкие финны-суоми сдерживали железный натиск на Восток, в Новгороде, Пскове, Полоцке и Смоленске люди чувствовали себя спокойно и уверенно, полагая, что события на Балтике их не касаются. Ах, как легкомысленны они были!

В 1184 г. бременский архиепископ Гартвик II послал на Двину каноника Мейнарда, чтобы учредить на русских землях.[890] архиепископство. Ливы отказались от крещения, и тогда папа Целестин III (1191–1198) провозгласил Крестовый поход, «дав отпущение грехов тем, кто пойдет на восстановление первой церкви в Ливонии»[891].

Немцы на 23 кораблях ворвались в устье Двины, захватили Земгольскую гавань и построили крепость Ригу. Чтобы иметь постоянную опору, архиепископ Альберт в 1202 г. учредил военно-монашеский орден меченосцев. И завоевание Прибалтики немцами началось.

Сами по себе Рижское архиепископство и орден меченосцев для огромной Руси опасности не представляли. Но Рига стала плацдармом для всего североевропейского рыцарства и купеческой Ганзы, а это уже не могло не быть угрозой для Руси. Однако полоцкий князь был предоставлен самому себе. Хуже того, ссорясь с владельцами волостей Кукейнос и Ерсике, полоцкий князь Владимир оставил эти земли без помощи, после чего немцы без труда их захватили. Само Полоцкое княжество уцелело, но через два десятилетия подчинилось Смоленскому княжеству. Это развязало руки немцам.

Казалось бы, богатая и буйная Новгородская республика должна была не пожалеть сил для того, чтобы остановить немецкий натиск. Видимо, новгородские бояре это понимали, но действовали вяло, что дало возможность немцам привлечь на свою сторону ливов и сломить сопротивление эстов. Прочие же сильные князья — владимирский, смоленский, черниговский — вели себя так, будто вторжение немцев в Прибалтику их не касается.

А что, если они были правы? Ведь из этого следует, что Русская земля как единство перестала существовать. Это значит, что субэтносы XI в. в XIII в. превратились в отдельные этносы, утратившие политические связи и этническую целостность, сохранив только одну силу, еще сдерживавшую разложение, — православную церковь и ее культуру. Однако такое положение вещей характеризует скорее суперэтнос, инерции коего хватило еще на полтора столетия. Хорошо еще, что немцы наступали медленно, а эсты сопротивлялись доблестно, а то натиск на Восток мог бы увенчаться успехом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.