ГЛАВА 4 КОВЧЕГ И СКРИЖАЛИ: ОТ ЦАРЯ СОЛОМОНА ДО ЦАРИЦЫ ГУДИТ

ГЛАВА 4

КОВЧЕГ И СКРИЖАЛИ: ОТ ЦАРЯ СОЛОМОНА ДО ЦАРИЦЫ ГУДИТ

Народ защищается не только оружием, но и своими книгами.

Менелик II, император Эфиопии

СОКРОВИЩА МАНУСКРИПТА

На арке Тита, возведенной в 81 году н. э. при входе на Римский Форум, есть крайне примечательные изображения. Здесь можно увидеть священные предметы, доставленные в Рим после разграбления храма в Иерусалиме в 70 году н. э., среди которых наиболее заметна менора, огромный золотой подсвечник на семь свечей. В своем изумительном повествовании о путешествии в Рим А. Маллинсон рассказывает: "Среди вещей, вывезенных из святая святых, на арке нет изображения ковчега. Когда нечестивые римляне вторглись в сакральное место пребывания ковчега, то там ничего не было. Говорят, что в тот момент, когда Христос был распят, а покров храма распался надвое, всемогущий Яхве забрал реликвию. Некоторые думают, что он отправил ее в Египет, где когда-то спрятал своего сына. Сейчас она хранится в одной из тех превосходных таинственных коптских церквей в Эфиопии, высеченных в скале. Я не знаю, в какой именно, и думаю, никто не знает. У меня есть несколько загадочных эфиопских манускриптов… Возможно, если их изучить, то они скажут, где находится ковчег…"[40]

Он не знал, что, согласно эфиопским источникам, судьба ковчега и его местонахождение хорошо известны.

Сокровищница древних манускриптов лежит сокрытая в эфиопских церквях и монастырях. Такие манускрипты, написанные древним языком Эфиопии, геэз, на пергаменте, иногда украшенные цветными изображениями и закрепленные на покрытых кожей, богато орнаментированных досках, были предметом постоянного копирования, так как оригиналы от частого использования изнашивались. Многие из древних монастырей, разбросанные в недоступных уголках в горах Тигре и Эритреи, предположительно основанные Девятью святыми или другими выдающимися отцами церкви, и сама церковь Марии Сионской обладают или обладали в прошлом внушительными библиотеками.

Эта масса литературы сейчас исследуется, ученые пытаются систематизировать рукописное богатство, уберечь его от исчезновения. Мои коллеги, Жак Мерсье и Джирма Элиас, обследовали много мест в Тигре и других областях, был снят фильм, посвященный их поискам. Станислав Чойнаки и Пол Хенце добирались до церквей, зачастую расположенных в практически недоступных уголках. Многое было сделано, открыты до сих пор совершенно не известные науке манускрипты и картины. Тем не менее многие эфиопские тексты остаются неопубликованными, и мы не имеем понятия, что же может храниться где-нибудь в эфиопских горах, какие тайны истории скрыты от нас.

Процесс продолжается с тех пор, как эфиопские манускрипты попали на глаза европейскому исследователю, португальскому священнику Франциско Альваресу. Он был первым иностранцем, который более или менее детально опубликовал подобные документы, хотя два его современника, португальские посланники первой половины XVI века, Матфей Армянин и Сага Зааб, оставили свидетельства, что в Эфиопии сохранилось множество документов большого значения. Последний специально ссылался на книгу, содержащую историю Соломона и царицы Савской. Век спустя испанский преемник Альвареса, Перо Паис, впервые воспроизвел историю КН в той форме, которую мы знаем сейчас. Работа Паиса долго оставалась неопубликованной, хотя и была доступна в рукописном варианте. Иов Людольф, немецкий ученый, стал первым европейским историком Эфиопии, опубликовав свои труды по данному вопросу в 1680-1690-х годах, внес немало новых фактов, базируясь в своем исследовании в основном на компиляции 1660 года, составленной португальским духовным лицом Бальтазаром Теллем. В свою очередь, тот черпал информацию из неопубликованных рукописей иберийских священников, работавших в Эфиопии: Мануэля де Алмейды, Перо Паиса, Афонсо Мендеса и Иеронимо Лобо. Необходимо упомянуть, что Людольф в своем исследовании мог полагаться на разговоры с ученым эфиопским монахом Горгорейосом, который в это время жил в монастыре Святого Стефано Деи Мори в Риме.

Спустя век, в 1770-х годах, большая коллекция эфиопских рукописей была собрана шотландским путешественником Джеймсом Брюсом. Именно с его помощью, насколько мы знаем, копии КН впервые достигли Европы. Брюс также внес значительный вклад в исследование Эфиопии своим знаменитым многотомным трудом "Путешествия в поисках источника Нила", опубликованным в 1790 году, в третий том которого был включен рассказ о КН. Другие коллекции манускриптов были собраны путешественниками или людьми, осевшими в Эфиопии, такими как братья Арно и Антуан. Многие манускрипты оказались в Париже в Национальной библиотеке или в библиотеке Ватикана. Большое количество рукописей, собранных из церквей Гондара императором Теводросом II, хранились в крепости Макдала, но в 1868 году они были перевезены в Англию в качестве военного трофея и до сих пор находятся в королевской коллекции и хранятся в Виндзорском замке и Британской библиотеке.

Тома с эфиопскими манускриптами в Европе обычно каталогизировались и изучались. Сейчас микрофильмирование и фотография открыли еще больший доступ к этим историческим источникам, хранящимся в эфиопских библиотеках, хотя, к сожалению, в последние несколько лет беспорядков и голода множество манускриптов было уничтожено или украдено. Тем не менее общий объем информации по этой теме увеличивается, не в последнюю очередь благодаря исследованиям таких ученых, как Сергеу Селасси и Гетачью Хайле.

ПОИСК НАЧИНАЕТСЯ

Есть только один путь решения загадки эфиопского ковчега Завета, так как, похоже, он никогда не будет показан миру, — это глубокое изучение документов о нем на многих языках и многих веков. Это увлекательное исследование занимало меня в течение нескольких лет. Когда я только затронул тему ковчега в кратком примечании в моем путеводителе по историческим местам, "Эфиопия, неизвестная земля", я понятия не имел, что это исследование заведет меня в лабиринт постоянно раздваивающихся дорог. Я предполагал, что изучу эфиопские, португальские и другие тексты, упоминающие о ковчеге, и выясню дату, когда он впервые был упомянут. Я был уверен, источники не приведут меня к временам царя Соломона, но я не ожидал, что они будут столь уклончивы и двусмысленны. Эфиопский ковчег может быть несколькими объектами в нескольких местах в разное время. КН также существует в нескольких версиях. Эти факты, вместе со словарем, присущим данной теме, всегда неясным и сомнительным, бросили мне реальный вызов.

Я поставил перед собой огромную, хотя и внушающую энтузиазм задачу. Все, что могло относиться к этому священному артефакту, надо было найти и изучить. Мне понадобилось проконсультироваться со специалистами по датировке древних текстов: например, эфиопские требуют специалистов, посвятивших годы изучению арабского или коптского. Где это было возможно, я изучал эти манускрипты и другие тексты самостоятельно, несмотря на всю их труднодоступность. Я выучил, по крайней мере до некоторой степени, необходимые мне языки. Древние и ценные манускрипты, даже некоторые печатные книги очень редки и дороги. Инкунабулы и некоторые первые печатные книги — это настоящие сокровища, и доступ к ним крайне затруднен. Мне понадобилось специальное разрешение, чтобы ознакомиться со знаменитой "Золотой легендой" Кэкстона, одной из самых ранних английских напечатанных книг. Лондон, Оксфорд, Париж, Берлин, итальянские библиотеки, частные коллекции — все потребовалось мне в моих поисках. Вдобавок сотни статей из специальных журналов, вырезок из газет надо было собрать, прочитать, проанализировать. В таких условиях начинаешь реально оценивать всю ту скорость передачи информации, которую нам предоставляет электронная почта.

Я работал в Аксуме в 1973–1974 годах в составе восточноафриканской экспедиции Британского института, когда мы открыли и частично откопали могилы царей Аксума. Это было еще в то время, когда император Хайле Селасси, последний "лев колена иудейского" и признанный 225-й потомок царя Соломона, был на троне. И хотя я несколько раз возвращался с экспедициями, потребовались новые визиты и из-за вопросов, касающихся ковчега, и по другим причинам. Долина церкви Марии Сионской и останки ее древних предшественников требовали более пристального изучения. Мне нужно было поговорить с церковным казначеем, хранителем священной реликвии, так же как и с местным духовенством, глубоко знающим практики и секреты своей религии. Важным было исследование загадок другого таинственного предмета, эфиопской алтарной скрижали, табота. К счастью, в Аксуме у меня были друзья, и они смогли организовать для меня эти встречи.

Процесс аккумуляции доказательств оказался очень интересным. Постепенное восстановление картины того, что говорилось об эфиопском ковчеге на протяжении столетий, — действо более захватывающее, чем любой детектив. Были, есть и будут те, кто преклоняется перед ковчегом, и те, кто смеется над ним. Многие просто не знают, что думать. Поражает богатство материала, предстающего перед исследователем, и его сложность. Простейшая вещь влечет за собой множество последствий. Например, имя Мария Сионская вроде бы легко определить: церковь в Аксуме освящена в честь Марии Сионской. Везде, от древних эфиопских текстов до работ современных профессоров, говорится, что она очень старая и предположительно является местом хранения ковчега. Такие вещи подразумеваются сами собой. Но когда ты принимаешься изучать документы и действительно смотришь на историю этой церкви, начинают возникать вопросы. Когда впервые состоялось освящение в честь Марии Сионской? Или, что еще более интересно, когда слово "Сион" стало ассоциироваться с ковчегом? Чем объяснить это объединение имени матери Иисуса и названия горы в Иерусалиме? Когда и какие источники впервые утверждают, что церковь Марии Сионской — это место хранения ковчега Завета? Что говорят археологи и свидетельства иностранцев об этом месте? Ответы, появляющиеся после исследования массы свидетельств, противоречат общепринятой точке зрения.

Поиск правды о ковчеге в Аксуме начинается с изучения эфиопской истории. Ковчег через века вел себя не так, как он это делал в Иерусалиме. Его присутствие не сопровождалось ветхозаветными драмами разрушений и мести. Он полностью изменился, став тайной вещью, священной загадкой, его история доступна только посредством изучения неясных свидетельств прошлого. Чтобы понять сущность мистического артефакта, который эфиопы зовут ковчегом Сиона, нам надо проанализировать век за веком, что же писали о нем в летописях. Также важно изучить, как эти предания взаимодействовали и как по прошествии времени изменялась их перспектива.

ДЕВЯТЬ СВЯТЫХ

В бесконечно привлекательном спектре традиционных легенд, посвященных обращению Эфиопии в христианство Фрументием, Абрехой и Асбехой в IV веке и сооружению церкви в Аксуме, сразу заметен один странный факт: ковчег нигде не упоминается. Он появляется в 1943 году в жизнеописании Аббы Саламы (так эфиопы звали Фрументия), но эта работа переполнена анахронизмами, Шнайдер вообще назвал ее "агиографическим фельетоном"[41]. Она описывает, как креститель Эфиопии, первый епископ Аксума, повстречал Минаса, епископа Аксума (!), и отправился в путешествие в Годжам и другие удаленные места, никогда не принадлежавшие аксумской империи. Фрументий приглашает правителей Годжама, Гондара и Харара (регионов, исторически не входящих в пределы Аксума) почтить ковчег в Аксуме.

Тема ковчега полностью отсутствует в источниках, относящихся к более позднему периоду, в которых рассказывается о жизни нескольких святых. Они жили и умерли в окружении царей, епископов и церкви древнего Аксума.

Биографии Девяти святых и других местных миссионеров нашли отражение в агиографическом цикле, составленном в аксумской Эфиопии примерно в V–VI веках н. э. Ни одно из этих прославленных духовных лиц не ассоциировалось с великой реликвией Аксума, ковчегом Завета, так же как и составители их жизнеописаний XV–XVI веков не сочли нужным добавлять подобного рода сюжеты к тем легендам, к которым они имели доступ, или к тем, которые сочинили сами. Исходя из анализа данных агиографий, ковчег еще не стал частью эфиопской религиозной традиции в это время. Цари Аксума, епископы, церковные деятели всех мастей, отшельнические пустыни и монастыри, сама церковь в Аксуме — это арена жизни Девяти святых. В этих агиографиях есть все виды чудес, гигантские змеи, прирученные львы, туннели, перемещающие героев на огромные расстояния, и святые, перелетающие с места на место на облаках, — здесь можно найти все, но не ковчег.

Начало израильской династии было положено, когда царь Габра Маскал получает благословление: "пусть Бог благословит царство твое, как Он благословил царство Давида и Соломона, как Он благословил царство отца твоего Калеба"[42]. Это указывает, что автор знал историю, связанную с КН, трудно представить, что он ее не знал, — и ссылался на нее. Но фактически предположения, что Калеб ведет свой род от Соломона и царицы Савской здесь нет. Тем не менее в "Жизни Гаримы", гомилии конца XV века, указано, что из-за анархии в стране, случившейся после смерти царя-змея Арне, Девять святых молили Бога даровать им царя из рода Давида, и Бог дал им Калеба[43].

Интересно, что в КН вообще нет упоминания о Девяти святых и о каких-либо эфиопских святых, даже тех, кто составлял круг приближенных царя Габра Маскала. Здесь не говорится даже о таких почитаемых в эфиопской истории фигурах, как Иясус Моа и Такла Хайманот, которые, согласно поздним жизнеописаниям, были лидерами "реставрации Соломона", возвращения на эфиопский престол "Дома Израиля" после правления царей Загве. Факт отсутствия в КН каких-либо свидетельств о Девяти святых необычен сам по себе. Возможный глава составителей/писателей КН Йисхак был настоятелем церкви Аксума. Он был верховным священником в городе, в котором было множество памятных мест, связанных с такими святыми, как Панталеон, Ликанос и знаменитый музыкант Яред. Резонно предположить, что Йисхак и его подручные должны были быть авторитетами в данном вопросе, подобно современным священникам. Но может быть, большинство из этих столь популярных историй появились позже времени написания КН? Свидетельства о большинстве святых V–VI веков не относятся к этому времени, и ни один из них не упоминается ранее периода составления КН, кроме Либаноса, "апостола Эритреи" (которого иногда включают в число Девяти святых). Если действительно имели хождение определенные рассказы о святых в Эфиопии начала XIV века, то, возможно, они не имели отношения к той теме, ради которой составлялась КН. А может быть, за время многовекового процесса редактирования все локальные, специфически аксумские элементы повествования были исключены.

С другой стороны, жизнеописание Яреда дает нам косвенные указания на легенду о сыне Соломона и царицы Савской, так как в нем упоминается место вблизи Аксума, где похоронен Эбна Лахаким (Менелик). В нем также несколько раз говорится о "детях Сиона — хранителях Аксума"[44]. Житие относит деятельность Яреда ко времени правления Габра Маскала, сына Калеба, к VI веку. Как и все остальные агиографии святых V–VI веков, оно датируется гораздо более поздним сроком. Конти Россини не атрибутировал единственный манускрипт, известный ему, хотя Гвидо отнес сам стиль написания текста к концу XV века[45]. Вполне возможно, что эта датировка верна, но единственная уцелевшая копия относится только к XIX веку. Сейчас стал известен другой текст, но и он датируется XVII веком.

Жизнеописание упоминает Девять святых, мифического Дегнайзана, "израильского" царя Аксума, династию Загве, свергнувшую израэлитов, Йекуно Амлака и Амда Сиона "из племени иудейского и дома Давидова…". В то время, когда было написано большинство дошедших до нас текстов, все перечисленное уже стало частью общепринятой истории, веками пребывавшей в КН. В рукописях описывается, как Яред воспарил над землей перед таботом повелителя Сиона. Автор жизнеописания Панталеона тоже мог почерпнуть некоторые идеи из КН (или из коптских апокалипсисов, очень близких по содержанию), так как в нем есть утверждение, что "наш царь Христос укрепил империю Рима и империю Эфиопии", или замечание, что превосходство снизошло на царей Рима и Эфиопии[46].

ВОИНА В ХИМЬЯРЕ

Какое-либо упоминание о ковчеге отсутствует в источниках, повествующих о самой знаменитой внешнеполитической операции Аксума — захвате Йемена в VI веке. Этой кампании посвящено огромное количество книг. Тем не менее, несмотря на внушительное число документов о царе Калебе и Йемене, сохранившихся в эфиопской, коптской, арабской и особенно сирийской традициях, ковчег, предположительно уже пребывающий в Аксуме со времен царицы Савской, не упомянут нигде.

Если и был момент, когда переход ковчега из Израиля в Эфиопию со всей его символической силой и имманентным присутствием Господа надо было подчеркнуть, то именно тогда. Царь Аксума Калеб направил свои армии за море, чтобы покорить земли иудейского арабского царя, который осмелился преследовать в своих владениях христиан. Это было мгновение триумфа, как это нарочито показано в КН, славы Эфиопии и второго Иерусалима, Аксума, полновластного заявления о новом и единственно подлинном христианском царстве.

Согласно житиям, до начала этой войны, примерно в 520 году н. э., царь Калеб спросил совета у Пантелеона, одного из Девяти святых. Позже он даже послал свою корону в Иерусалим освятить ее над Гробом Господнем (или это было добавлено позднее). "Книга Химьяритов", подлинный документ того времени, описывает, как император обсуждал с Евпрепием, епископом Аксума, вопрос о принятии в лоно церкви отступников от христианской веры. И в это время, когда слава Эфиопии как христианского царства достигла своего апогея, когда имя Калеба, "боголюбивого царя эфиопского", было на устах всего восточнохристианского мира, ни один источник, относящийся к тому периоду, не говорит о существовании величайшего из всех сокровищ христианского Аксума — ковчега Сиона. В отличие от своего отдаленного потомка Иясу I, Калеб, согласно летописям, не просил совета у ковчега. Не упомянут он и при описании битв, подобно тому, что мы можем видеть в Ветхом Завете при описании израильских завоеваний, или тому, что, согласно КН, было во времена Эбна Лахакима. Только в 117 главе КН есть интересный апокалипсический отрывок, ассоциирующий Калеба, умершего за восемьсот лет до того, с ковчегом.

Интересно, что ковчег со скрижалями Закона действительно упомянут современником, но находящимся на другой, иудейской, стороне химьяритского конфликта. В "Письме", приписываемом Симеону, епископу Бет Аршама, датированном 830 годом Александра, 518 годом н. э., говорится, что иудейский царь Юсуф Химьярский принес клятву христианам Найрана, что если они сдадутся, то он просто отошлет их царю Кушитов (Калебу). Это послание привезли

…иудейские жрецы, которые принесли Тору и письмо с клятвой, скрепленное печатью царя; и он поклялся нм Торой, скрижалями Моисея, ковчегом. Богом Авраама, Исаака и Израиля, что не падет на них никакая кара, если они добровольно сдадут город…

Они сдали, и их казнили. Позже, когда Хариту ибн Каабу также обещали свободу, в случае отречения от Христа, он ответил: "Я помню, как ты клялся нам Богом Авраама, Исаака и Израиля, своей Торой, скрижалями и ковчегом". В "Книге Химьяритон" иудейские священники из Тиберия отправили письмо, чтобы организовать сдачу абиссинцев в Зафаре. Химьяритский лидер, пренебрежительно названный "этот тиран Масрук", в этот раз клялся "Адонаем, ковчегом и Торой", что отпустит их в родную страну. Они сдались с идентичным результатом.

Эти цитаты, одновременные с военными событиями, повторяют традиционные клятвы, основанные на иудейских темах. Это было время, когда риторика являлась неотъемлемой частью образования, и определенные словосочетания стали обязательной частью летописей. Если царь шел на битву и, например, его воодушевляющая речь перед боем не удалась или свидетельств о ней не сохранилось, то изобреталось что-нибудь подходящее случаю. Юсуф, царь Химьярский, мог и не произносить этих слов. Если к тому времени уже было повсеместно известно, что в Аксуме хранятся ковчег и скрижали Закона, то очень странно, что сирийский священник, написавший, по-видимому, и "Книгу", и "Письмо", человек, который был знаком как с Евпрепием, епископом кушитским, так и с самим Калебом, не прокомментировал неуместность этой клятвы. Она была адресована людям, которых иудейский царь обещал отослать к тому самому кушитскому царю, чья династия предположительно на протяжении ста сорока веков обладала священной иудейской реликвией, на которой была принесена клятва.

Перед самой войной в Аксуме и портовом городе Адулисе побывал путешественник, которого мы знаем под именем Косма Индикоплет. Он воспроизвел несколько фактов об Эфиопии в своем труде "Христианская топография", которая до сих пор считается "вдохновляющей для тех, кто думает, что есть пределы человеческой доверчивости"[47]. Губернатор Адулиса, Асбас, поручил Косме и его подручному Менасу сочинить речь на греческом языке, в которой Калеб оправдывал свое вторжение в Йемен. Этот документ Косма позже включал в свой труд. Также он записал много интересных подробностей о том, что видел в Эфиопии, хотя и не предоставил нам какой-либо полной картины.

Вместо этого ключевой темой его книги была попытка провести параллель между образом известного тогда мира со скинией Моисея. Гуляя вокруг Аксума, видя четырехбашенный королевский дворец, бронзовые статуи единорогов, чучело этого чудесного животного в самом дворце и так далее, мог ли Косма не узнать, не услышать пусть даже слухов о том, что в главной церкви Аксума (которая, согласно традиции, существовала задолго до этого) хранится ковчег Завета — тот самый объект, что был скрыт в скинии, модели вселенной, столь притягивающей путешественника? Вдобавок когда Косма пишет о царице Савской, то описывает ее как "царицу Савскую, иными словами царицу Химьяритов", Химьяра, царства Юсуфа, современного Йемена. Косма допускает, что царица привезла некоторые из своих ценных подарков из Эфиопии, но это все.

ДАТИРОВКА КЕБРА НАГАСТ

Двадцать лет назад Ирфан Шахид дал новую жизнь версии, согласно которой первоначальное написание КН относится к VI веку, как считал Бадж. Шахид обратил внимание, что Калеб и его (легендарные?) сыновья Габра Маскал и Израил являются эфиопскими "героями" книги — хотя они и появляются только в коротком завершающем отрывке, в 117 главе, — тоща как нет упоминания ключевых моментов более поздней истории Эфиопии: ислама. Гудит, династии Соломонов и так далее. Он предположил, что если КН была легендой, призванной возвеличить монархию XIV века, замалчивание данных сюжетов выглядит, по крайней мере, странно. Идея интересная, и апокалипсическое изображение Калеба и его сыновей придает им выдающееся положение. Они единственные выбраны достойными упоминания после Эбна Лахакима в трактате, предположительно написанном, чтобы прославить древность Соломонских царей. В отрывке из 117 главы КН (датированном довольно странной датой "в конце этого цикла, двенадцать циклов") можно прочитать:

И после того как они [Калеб и Юстиниан] объединились и установили правильную веру, то решили, что иудеям здесь больше не жить, и каждый из них решил оставить здесь сына. И царь эфиопский оставил здесь своего перворожденного сына, имя которому было Израил, и вернулся в свою страну в радости. И когда пришел он во дворец, то вознес обильную хвату Господ) и предложил тело свое для проставления Его. И Господь принял жертву с радостью, что не осквернил Калеб тела своего по возвращении, но ушел в монастырь для чистоты сердца. А царем он сделал младшего сына, имя которому было Габра Маскал, а сам заперся (в монастыре]. И когда рассказали это царю Найрана, сыну Калеба, то пришел он, чтобы самому править Сионом, а Габра Маскал поднял свои армии и отправился в путь на колеснице, и встретились они на узком конце Ливанского моря, и сражались… И сказал Господь Габра Маскалу: "Выбирай же между колесницей и Сионом", и заставил его принять Сион, и правил он свободно на троне отца своего. А Израиля Господь заставил выбрать колесницу, и правил тот невидимо и не должен был быть видимым, и посылал Он его на всех тех, кто ослушался заповедей Господних…

Данный отрывок предваряется упоминанием Найрана, города Химьярской войны, и "колесницы Эфиопии". Она также упомянута в 113 главе КН, где цитируется предполагаемое свидетельство Григория Просветителя. Ему приписываются следующие строки:

И вот что Господь показал мне в яме (куда его бросили во время преследования христиан царем Армении). И что касается царя эфиопского, и Сиона, невесты Господней, и колесницы ее, в которой двигаются они, то скажу я вам, что Господь мне показал и вразумил меня. Будет Эфиопия в вере православной до пришествия Господа нашего, и не отвратится она от слова апостольского, и будет так до скончания мира.

Колесница побеждает врага царя Эфиопии и хранит в себе Сион. Возможно, корни этого образа восходят к Первой книге Паралипоменона 28:18, к "колеснице с золотыми херувимами, распростирающими крылья и покрывающими ковчег Завета Господня". В 113 главе КН можно найти пророчество, что хотя "цари Рима тоже станут великими, потому что Елена [мать императора Константина, открывателя Подлинного Креста] сделала узду из гвоздей креста", Рим утратит свою славу из-за развращенного императора (в качестве такового приводится Марциан, 450–457) и "некоего архиепископа".

Еще большая путаница возникает при описании этой развязки. Марциан будет разбит персидским царем Хареневосом (Иренеем), и лошадь с уздечкой с гвоздями убежит и утонет в море. Здесь есть интересная перекличка с легендарной судьбой противника Калеба, Юсуфа Химьярского. Согласно свидетельствам поздних арабских историков, он направит своего коня в море и погибнет. Царь эфиопский, как это открылось Григорию в яме, "с Сионом, невестой Господней и ее колесницей, посредством которой они передвигались", останутся в лоне церкви до скончания мира. Эфиопия переживет пришествие Антихриста (КН 114), пока сам Христос не вернется на гору Сион с Сионом (ковчегом), запечатанным тремя печатями. Евреи, "распинатели", будут осуждены и наказаны.

Этот акцент на Калеба и его (мифических?) сыновей, со ссылками на химьярскую войну, необычен в книге, чья предполагаемая цель — возвеличивание династии Соломонов, особенно правящего амхарского императора, Амда Сиона. Если "Слава Царей", это вместилище иудейских особенностей, связанных с царскими и национальными легендами Эфиопии, действительно была составлена в VI веке, поразительно, что даже намека на нее не проникло как в эфиопские, так и в другие летописи. Первый раз запись о том, что царица Савская прибыла из Эфиопии, встречается у Михаила Тинийского спустя пять веков после Калеба.

Те аллюзии и анахронизмы, что встречаются в КН, на самом деле указывают на ее более позднее происхождение. Шахид и другие, придерживающиеся версии VI века, говорят о них, но объясняют факт их наличия позднейшими вставками. Здесь можно перечислить упоминание Каира, получившего это название в 973–974 годах, как города царя Египта во времена царя Соломона. Также рассказ об опустошении Давидом "области Завы с Хадейей, так как враждебность существовала между ними с давних пор". Это дает нам отсылку на поражение мусульманского царства Хадья, которое было особенно актуально во время "перевода" Йисхаком КН, так как в 1316–1317 годах Амда Сион выиграл здесь войну. Имя Йисхака (скорее всего, настоятеля церкви Аксума) есть в списке земельных пожалований на следующий год. Третья временная аллюзия, которая встречается не только в колофоне, но и в 34 главе КН, говорит нам о правлении в Эфиопии представителей не израильской династии, нарушителей Закона, то есть династии Загве XII–XIII веков. И наконец, упоминание Шоа как части эфиопского государства, чего совершенно точно не было во времена Калеба (КН 39), но что отражает ситуацию, существующую во время правления Соломонидов, основная территория которых была в этой провинции.

Если эти детали — поздние добавления к какому-то более старому источнику, возникает резонный вопрос: почему были сделаны они, но не были сделаны другие? Заявление, что правящий царь Эфиопии — прямой наследник легендарной династии, только добавило бы славы его составителям, если только у них не было некоего первоначального скрытого смысла и они не поддерживали другого кандидата.

Здесь возможны две интерпретации. Йисхак и его помощники действительно перевели, как это указано в колофоне, древний текст, сохранившийся со времен Лалибелы. Мы не знаем, какая часть этого первоисточника реально вошла в текст, но они могли расширить оригинал по своей воле, включив те самые анахронистические добавления, упомянутые выше. Или они могли сочинить новую книгу (нельзя исключать того факта, что старые тексты все-таки могли использоваться и информация колофона хотя бы отчасти правдива) с другой целью. Авторы ограничились историей о Соломоне и царице Савской, но добавили апокалипсис Калеба, основывающийся на пространных коптских апокалипсисах, предсказывающих, что Эфиопия одолеет мусульманское превосходство в данном регионе. "Слава Царей" сделала эфиопского монарха святым царем, обладателем скрижалей Закона, самой ценной реликвии древнего Израиля. Правда, в тех версиях, что дошли до нас, не указывается точно, кто же был этим правителем.

Возможен вариант, что книга создавалась Йисхаком и его помощниками, чтобы завоевать расположение амбициозного местного правителя по имени Йеабика Эгзиэ. Если это так, то принятая интерпретация в корне неверна. КН была создана по воле северного правителя, мечтой которого было свергнуть южную династию. В апокалипсическом пассаже превозносятся именно северяне. В отличие от коптских апокалипсисов врагами являются не мусульмане, а иудеи, место которых заняли аксумские правители, цари Сиона.

ПОСЛЕ КАЛЕБА

Сыновья Калеба упоминаются в поздних царских списках и житиях и известны только через них. Мы видели, как описывается в КН их наследование отцу после того, как императоры "Рима" и Эфиопии пришли к согласию. Но Габра Маскал и Израил практически не упоминаются эфиопскими летописцами.

Габра Маскал стал очень популярным персонажем житий Девяти святых и других произведений агиографического жанра XIV–XV веков. Местные легенды обычно именно ему приписывают основание церкви. Его реальное существование до сих пор остается под вопросом. Можно точно сказать, что упоминаний о нем нет в основных источниках аксумской эпохи.

Габра Маскал, "Служитель Креста", — это аутентичное имя эпохи Загве и Соломонидов. Насколько мы знаем, в Аксуме оно было практически неизвестно, ближайшим подобием ему может служить имя, найденное в текстах Калеба и его сына Вазеба, Габра Крестос, служитель Христа. Поразительно, что и царь Лалибела, упомянутый в колофоне КН, и Амда Сион, император Эфиопии (1314–1344), во время правления которого он был создан, как и его отец Видим Раад (1299–1314), — все носили тронное имя Габра Маскал. В следующем веке император Йисхак (1414–1429) принял его, и это имя предлагалось, правда не было выбрано Баэда Марьямом при его вступлении на престол. Если компилятор XIII–XIV веков искал подходящее царское имя для самого прославленного правителя Аксума, то это словосочетание могло легко прийти ему на ум.

Один интересный факт связывает Аксум в период после правления Калеба с царем Израилом и с КН. Имя "Израил, царь аксумитов" неизвестного правителя есть на очень редких бронзовых монетах и на тридцати трех золотых монетах, хранившихся в глиняном сосуде, найденном в древнем аксумском порту Адулисе. Несколько экземпляров монет царя Израила также были найдены в самых разных местах. Анализ данных экземпляров показал, что они могут датироваться временем после правления Калеба. Не похоже, чтобы Израил был прямым наследником, хотя его центральная позиция на данных монетах остается загадкой. КН указывает, что после войны между сыновьями Калеба его старший сын, бывший правителем в Аравии, "царем Найрана", наследовал мистическое духовное королевство, в то время как Габра Маскал остался фактическим правителем. Мы должны были ожидать скорее монеты с чеканкой Габра Маскала, "царя Аксумитов", а не Израила. Тем не менее фактические свидетельства указывают на противоположное.

Апокалипсис Сиона (КН 117) уделяет много внимания этим таинственным сыновьям Калеба. Габра Маскал, "Служитель Креста", вызывает ассоциацию с христианством. Он открыто правит над Сионом. Израил, функции которого месть и наказание отступников, представляет иудейский канон Ветхого Завета. Вместе они правят реальным миром и скрытым измерением духа, каждый своим небесным инструментом, Сионом или колесницей. Апокалипсис КН представляет этих двух царей в качестве символов, как и эфиопский ковчег, триумфа Эфиопии над божественным мировым порядком. Но нет доказательств реального существования этих сыновей Калеба. Как и ковчег Эфиопии, они могут оказаться плодом выдумки авторов, скомпилировавших КН.

Странно то, что ковчег, предположительно хранящийся в Аксуме уже на протяжении тысячелетия, не упоминается при описании иудео-христианской войны между Химьяром и Аксумом, если не принимать во внимание предательскую клятву царя Юсуфа. Еще более странно, что его присутствия нет и в источниках, повествующих о других важных моментах эфиопской истории. Эфиопская традиция сохранила рассказы о существенных событиях из истории монархии, предположительно ведущей свое начало от "израильской" династии Эбна Лахакима, или Менелика. Но и в драматических перипетиях, касающихся падения аксумской династии, установления примерно в 1137 году н. э. династии Загве и прихода к власти Соломонидов стараниями Йекуно Амлака, святых Иясу Моа и Такла Хай-манота в 1268–1270 годах, мы можем найти только одну отсылку к ковчегу.

Во второй половине XI века Михаил Тинийский записал в биографии патриарха Космы III (923–934), что "аль-Хабаша… — это большая страна, царство Шеба, из которого царица Юга пришла к Соломону, сыну царя Давида". Родинсон считает, что тема царицы из Аравии, перешедшей море, была привнесена местными иудеями[48]. Наличие этой легенды в Коране подтверждает данную версию. Историю царицы Савской в наиболее полной версии можно найти в "Книге Есфири". Первое упоминание рождения сына Соломона и царицы Савской — это, скорее всего, "Алфавит Бен Сира" IX или X века. Здесь он отождествляется, невзирая на временные рамки, с Навуходоносором, царем Вавилона, разрушившим первый храм Иерусалима. В этот период история не дает нам никаких отсылок к происхождению эфиопской династии.

ЦАРИЦА ГУДИТ

Царица Гудит (Йодит) делит место с мусульманским захватчиком XVI века Ахмад Граном в рейтинге ужасных монстров эфиопской истории. Сказано, что она пронеслась по Эфиопии со своей армией, грабя и разрушая. Белай Гидай приписывает информацию о ковчеге в это время КН:

Как написано в Кебра Нагаст, во время войны, развязанной Йодит в христианской Эфиопии, чтобы спасти ковчег Завета от уничтожения, священники увезли его из Аксума и спрятали на острове на озере Звай в Шоа… Некоторые из аксумитов остались на этом острове, и с тех пор большинство современного населения, живущего на озере, заявляет, что они потомки аксумитов и говорят по-тигрейски[49].

На самом деле в КН нет ни одного упоминания о Гудит, как и вообще обо всех исторических событиях Эфиопии, — основная причина того, почему Ирфан Шахид посчитал невозможным датировку КН позднее VI века. Историю о Гудит можно найти в других источниках, летописях, где она появляется во многих версиях, с путаницей в датах, именах и событиях. Существует эфиопская легенда о том, что ковчег был спрятан на острове озера Звай, но она происходит не из Кебра Нагаст, и даже не из короткой компиляции, известной под названием "Кебра Нагаст озера Звай"[50]. Вместо этого она появляется среди летописей, не так давно собранных священником церкви Такла Хайманота в Аксуме. В этой компиляции можно найти рассказ о деяниях Гудит и уходе ковчега в Звай.

Царица Гудит была создана на основе образа реального исторического персонажа, покорившего часть Эфиопии, включая Аксум. Ее существование подтверждается арабскими летописями примерно 960 года. Она действительно могла разрушить церковь в Аксуме, но только очень поздние источники, середины XX века, связывают ее нашествие с ковчегом.

Население Тигре озера Звай добавляет таинственности в эту историю. Почему северяне живут так далеко на юге, за сотни километров от своей земли? Звай — это не Шоа, оно находится еще дальше к югу. Заманчиво предположить, что они живут здесь с X века из-за ковчега, сохраняя свой язык, но у нас есть ясное указание на другую версию. В документе XIV века описывается, как монахи-миссионеры Филипос и Аноревос посетили озеро Звай и на одном из островов нашли "язычников, которые вообще не имели какой-либо религии и ели мясо как убитых, так и мертвых животных". Они обратили местное население в христианство, и к концу века здесь уже процветал монастырь. Население Тигре, которое должно было там жить уже на протяжении четырех веков, не упоминается. А позднее монастырь пришел в упадок. Франциско Альварес упоминает "озеро, подобное морю" в Хадье. Император Лебна Денгель (1508–1540) однажды совершил путешествие в Хадью, вместе со своей армией и несколькими португальцами и генуэзцами, которые позднее рассказывали Альваресу:

…монахи [островного монастыря] практически все умерли от лихорадки, и только несколько из них выжило, но не на острове, а в монастыре около озера… И в этот раз пресвитер Иоанн приказал построить здесь много монастырей и церквей, оставив большое количество священников и монахов жить в этом царстве[51].

Возможно, что некоторые из переселенных монахов были из Тигре. Монахи придерживались целибата и не могли оставить потомства, или, по крайней мере, предполагалось, что не могли, но текст подчеркивает, что сюда пришли и миряне. Позже император послал на озеро Звай много книг, чтобы сохранить их от набегов Ахмада Граня.

КОПТСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Даже самые разрозненные остатки пергамента, несколько сохранившихся строк могут помочь нам проследить происхождение КН. Дэвид Хаббард заметил, что одна особенность предания КН, описание способа, которым Соломон соблазнил царицу Савскую, "встречается только в эфиопских и коптских летописях и практически в неизменной форме вошло во все эфиопские легенды, касающиеся царицы Савской". Если правда то, что "параллелей данному сюжету нигде нет"[52], то это может быть весомым аргументом в пользу коптского происхождения части КН, объясняющим, почему в колофоне упоминается коптский оригинал, переведенный на арабский язык в 1225 году.

Коптский источник, относящийся к истории Соломона и царицы Савской, фрагмент X или XI века, опубликованный Эрманом в 1897 году, содержит большое количество магических подробностей. Если именно он был использован, то только после серьезного редактирования Йисхаком и его помощниками. В дошедшем до нас кратком и плохо сохранившемся отрывке из этого потерянного текста царица, имя которой не называется, разговаривает с Соломоном:

Затем он [взял?] кубок с вином и дал его ей, [поместив?] туда свое кольцо… [Она] сказала ему: "Если я выпью кубок с вином, что находится у тебя в руках, то унижу себя перед тобой. Я буду… и говорю с тобой, о, Соломон, [царь] царей. Если… царица… Этот кубок [вина]… [я] унижу себя перед тобой.

[Есть] колонна, опора в моем царстве, о Соломон, царь царей. Если ты пошлешь за ней и доставишь ее сюда, то она будет полезна [?] в [?] твоем дворце.

Собери мне всех духов, что находятся под твоим владычеством… колонна"…Первый поспешил и сказал: "…до вечера". Второй…: "…также". Полудух поспешил… и сказал: "От вздоха к вздоху [я] принесу тебе колонну".

И когда слово все еще было у Соломона на устах, смотри, а полудух уже вернулся и колонна была в его крыльях, и обернулся он в пути и как… и…

Вся мудрость, [что есть] в мире написана на той колонне и… солнце и [луна] стоят на ней. Это чудо видеть ее[53].

С точки зрения Эрмана, эта сцена повествует о Соломоне и царице Савской, что следует из контекста: Соломон, магия и чужестранная царица, пьющая вино с Соломоном в его дворце. Царица пришла увидеть Соломона, и, как обычно в подобного рода историях, была задействована магия. Чудесная колонна, принесенная "полудухом", по-видимому, не смогла быть быстро доставлена первыми двумя демонами, но "полудух" (перевод, буквальная калька с коптского, реальное значение его неизвестно) смог выполнить задачу за время одного вздоха. Хаббард замечает, что форма данной истории неизвестна в исламских источниках (хотя принесение колонны напоминает, как демоны принесли трон царицы Савской Соломону, сцену, встречающуюся в других версиях).

Мог ли подобный текст циркулировать в коптском и вообще восточнохристианском мире еще до Михаила Тинийского? Царица из коптского текста и эфиопская идентификация Шебы Михаилом Тинийским могут подразумевать коптское происхождение позднейшей эфиопской версии.

Мы можем вспомнить, что когда Альварес перечислял языки, от которых, насколько он знал, произошла КН, это были не коптский и арабский, как в официальной версии колофона, а еврейский, греческий и сабейский (что обычно обозначало древнеэфиопский, но могло говорить и об арамейском). Записи Альвареса имеют непосредственное отношение к истории процитированного выше коптского фрагмента. Он мог частично происходить от более раннего греческого текста, датированного примерно 200 годом до н. э., связывающего Соломона и царицу Савскую, — "Завета Соломона".

Этот псевдоэпиграфический текст, по-видимому, одним из первых представил Соломона в его ставшей классической ипостаси могущественного волшебника, повелителя демонов и духов. "Завет" повествует о том, как Соломон построил храм и как к нему явилась царица-колдунья Юга (царица Савская). Она была заворожена великолепием храма и царской мудростью и богатством. В это время Соломон получил письмо от арабского правителя, умоляющее его поймать Эфипа, духа, порождающего разрушительные ветры в стране. Соломон послал слугу вместе со своим кольцом с печатью пленить духа, которого тот принес в Иерусалим в сосуде. Царь спросил духа, что тот умеет делать. Он мог двигать горы и "нарушать клятвы царей". Более того, он был достаточно силен, чтобы поднять камень на вершину храма. Вместе с демоном Красного моря Соломон установил в храме большой столб.

Эта история вскоре стала известна на множестве языков: "Легенда о камне и духах, поддерживающих столб в храме, снова появляется в грузинских источниках IV века. В них фигурирует огромная деревянная колонна, поднятая демонами, когда царь и его рабочие не смогли сделать этого. Духи поддерживали ее в воздухе, прежде чем опустить на место"[54].

По-видимому, эти истории, рассказанные в "Завете Соломона", сохранились тем или иным путем, пока посредством коптского языка не были включены в КН. Есть еще одно пересечение "Завета" с КН, касающееся описания того, как Соломон стал служить ложным богам. Макшара, дочь фараона, пригласила его к себе, но только в том случае, если он не заденет нити, натянутой на ее двери. Соломон для этого убил трех насекомых саранчи на алтаре ее богов. В "Завете" женщину не зовут Макшарой, и есть отличия в деталях, но Соломон использует насекомых с той же странной целью:

И когда я ответил, что ни при каком случае не буду поклоняться незнакомым богам, они сказали девственнице не спать со мной до тех пор, пока я не соглашусь и не принесу жертву их богам. Я был разгневан, но лукавый Эрос принес и положил рядом с ней пять кузнечиков со словами: "Возьми этих кузнечиков и раздави их всех вместе во имя бога Молоха; и тогда я буду любить тебя". И я сделал это. И в тот же миг Святой Дух покинул меня, и я стал слабым, а в речах глупым. И после того я должен был из-за нее построить храм идолам Ваала, Рафы, Молоха и многим другим.

ХАЗАРСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

Достаточно непонятным остается неожиданное появление ковчега в Хазарии, иудейском царстве, находящемся между Черным и Каспийским морями. Здесь ковчег был воссоздан заново в результате соглашения с Господом. Хазарский ковчег не пересекается с историей эфиопского ковчега, но он интересен как часть истории иудаизма в единственной стране, кроме Южной Аравии, где он стал государственной религией.

Хазарский каган был обращен примерно в 740 году, и иудаизм оставался здесь государственной религией на протяжении нескольких столетий. Хазары не говорили, что являются иудеями по крови, но существовали более серьезные последствия их иудаизации, как утверждают некоторые авторы (среди них Артур Кестлер со своим "Тринадцатым коленом"). Возможно, именно хазарские евреи дали начало восточноевропейским евреям. Иудейская диаспора существовала в Хазарии еще до крещения правящей элиты, в которой было немало ее представителей, и таким образом большинство иудеев, живших позднее на территории Польши, России и других стран, были именно потомками хазар, а не изгнанными из Израиля.