Как два министра и царь Петербург озеленяли

Как два министра и царь Петербург озеленяли

Петербург украшают не только здания, созданные знаменитыми архитекторами, но и многокрасочные парки, в которых каждое насаждение уподобляется мазку на живописном полотне. К сожалению, имена их творцов часто предаются забвению…

История возникновения парка у стен Петропавловской крепости необычна. Она связана с именем знаменитого финансиста графа Е.Ф. Канкрина — человека одаренного, считавшего, что «не может быть хорошим министром финансов тот, кто в поэзии ничего не смыслит». Сам Канкрин своей деятельностью подтверждал это открытое им правило: он не был чужд поэтическим, художественным занятиям и успешно занимал министерский пост с 1823 по 1844 год. Любовь его к лесному делу, очевидно, тоже надо отнести к особенностям его натуры…

Время от времени Канкрину приходилось бывать в Петропавловской крепости: там находился подведомственный ему Монетный двор и хранились серебро и золото, призванные обеспечить ценность рубля. А перед крепостью тогда находился обширный пустырь — так называемый гласис. Назначение гласиса было чисто оборонительное: благодаря ему неприятель не мог скрытно приблизиться к стенам крепости. Решимость преобразовать это «неприятное для глаза грязное и пыльное поле» в парк возникла у Канкрина в 1841 году — после победы над Наполеоном в Европе, казалось, наступил уже вечный мир.

В январе 1842 года Канкрин во время своего очередного всеподданнейшего доклада испросил разрешение на устройство парка «как для украшения сего места и дороги на Каменный остров, так и на пользу публики». И здесь от царя Егор Францевич узнал, что в задумке с парком у него был предшественник — император Александр I, который поручил архитектору А. Менеласу сделать проект «гульбища» на всем гласисе Петропавловской крепости. Государь Николай Павлович предложил своему министру ознакомиться с этим проектом.

В своем кабинете (в здании Министерства финансов, что на Мойке, у Певческого моста) граф просмотрел старые проектные листы. Проект Менеласа показался ему чрезмерно дорогим (предусматривалось срытие кронверка) и неудобным для публичных гуляний. Министр тогда предложил архитектору своего ведомства, Антону Матвеевичу Куци, составить новый проект для парка на гласисе крепости. Наверное, при этом Канкрин передал архитектору свой эскиз для предполагаемого парка и подробно изложил воодушевлявшие его идеи.

Николай I любил, когда дело быстро делается; а в данном случае уже на следующем своем докладе Канкрин предложил высочайшему благовоззрению исполненные архитектором Куци чертежи и сметы. Может быть, и при государе Николае Павловиче эти чертежи тоже благополучно пролежали в каком-нибудь ящике царского стола до следующего царствования, если бы не инициативность во все вникающего министра финансов — графа Е.Ф. Канкрина. Для задуманного им парка он не требовал из утвержденного и расписанного государственного бюджета ни копейки. Во вверенном ему министерстве образовались некоторые сбережения — из доходов от конфискованных у польских мятежников имений. Эти свободные деньги граф Егор Францевич и пожелал истратить не на что иное, как на превращение пыльного и грязного пространства, окружавшего Петропавловскую крепость, в радующий глаза и оздоровляющий парк. На весь обширный гласис у графа денег не хватало, и он брался устроить парк только в восточной части поля, примыкавшей к Петровским воротам крепости, предлагая назвать его Александровским.

Таким образом, парк предполагалось сделать поначалу только в восточной части гласиса. Как он должен был выглядеть? Внутри парка проводилась круговая дорога-бульвар «для езды верхом и в легких экипажах». Рядом с ней устраивалась пешеходная дорожка. Радиальные аллеи, проходившие между небольших прудов, выводили на центральную лужайку с беседкой, в которой можно было укрыться от дождя. Деревянный домик для кофейни, песочница для детей и другие удобства примыкали к каналу, окружавшему кронверк…

В феврале 1842 года, наконец, Николай I начертал на докладе Канкрина слово «согласен» — и преобразование гласиса началось. Документы тех давних лет рассказывают, что министр часто навещал новостройку и вникал во все мелочи. С садовником Гусевым составлялся список деревьев, кустарников, трав, предназначенных для посадки. Завозился чернозем. Купчихе Отто указывалось, что и по какой цене должно было быть в сданном ей на содержание кафе-ресторане (водка и ликер по 5-10 копеек рюмка). Давалось разрешение на устройство при парке заведения Искусственных минеральных вод, в котором можно было не только получать знаменитые целебные воды (Виши, Спасские, Киссингенские), но и принимать минеральные ванны. А 5 июня 1843 года «государь император в половине третьего часа изволил заехать с Троицкого моста в Александровский парк и прокатиться по большой ездовой дороге вокруг парка».

Парк был назван Александровским — в память Александра I, имевшего намерение его устроить. В Александров день в парке должны были ежегодно проходить гулянья. О первом из них, состоявшемся 30 августа 1845 года, сообщала популярная «Северная пчела». Газета эта имела обыкновение сообщать своим читателям интересные подробности:

«Поутру в Александров день небо несколько раз угрожало и даже спрыскивало дождем всех собравшихся на праздник, и даже не одна щеголиха из нашего купечества полагала распроститься со своею пестренькою полосатою шляпкою или манто из шелковой материи фасоне; но к обеду небо очистилось, и тихий, ясный вечер благоприятствовал новому гулянию, назначенному в тот день в Александровском парке. Отныне Петербургская сторона, предполагавшийся центр Петровой столицы, но велением капризной судьбы и обстоятельствами превратившаяся в полупустынное предместье, имеет свой день гулянья! «И на нашей улице праздник!» — восклицают смиренные жители безвестных, безымянных и упраздненных улиц, застроенных большей частью одними заборами. Да, вблизи от того места, где великий преобразователь России проживал в смиренном домике на берегу реки широкой; в виду куполов церкви Св. Троицы, построенной по тому же образцу, каким был храм, в котором молился Петр и из которого с послами и сподвижниками своими заходил в аустерию; вблизи отсюда в рождающемся парке будет отныне собираться вся наличная в нынешнее время года столичная публика для празднования тезоименитства цесаревича наследника.

Кружась в небольшом парке этом, только по возвращающимся довольно часто одним и тем же праздничным экипажам замечаешь тесноту его, так искусно раскинуты в нем аллеи, извивающиеся между зеленью и пушистыми кустарниками. Разумеется, что по короткости дня нельзя было ожидать к гулянью другой публики, кроме той, для которой обеденное время настает в два часа, а не в пять часов пополудни. Вот почему на гулянье была большей частью публика купеческая и коренные жители Петербургской стороны; но и этой публики было достаточно для наполнения парка… В Александровском парке на небольшом пространстве играли несколько хоров… вокруг оркестрантов собиралась густая толпа слушателей. В людях, в костюмах, в экипажах господствовал обычный вид воскресной публики, любящей больше всего пестроту и вычуру. Посреди ея особенно красовался какой-то щеголь, или джентльмен-рейдер: он разъезжал в кабриолете голубого цвета с красными фонарями; на нем была венгерка синего бархата с черными тесьмами и шнурками, а на голове белая фуражка… Иностранцы смотрят и не верят глазам своим, не могут надивиться порядку и благочинию при таком многочисленном собрании народа».

Таким образом, первое гулянье в новом парке прошло благополучно.

А уже через несколько дней та же газета сообщила другую новость, но уже печальную. Извещали о кончине «всеми глубокоуважаемого и искренне сожалеваемого генерала от инфантерии графа Канкрина». Теперь становилось понятным, почему Егор Францевич так торопился с устройством этого парка: в его живописности он хотел успеть оставить добрую память о себе.

К сожалению, устроенный Канкриным Александровский парк был в 1903 году разрезан на две части спрямленным после постройки Троицкого моста Каменноостровским проспектом. Из пяти вырытых в парке прудов, остался один.

Инициатива графа Канкрина имела свое естественное продолжение. Отдавая часть гласиса Министерству финансов (для нехарактерных для этого учреждения забот), Николай I решил заботы о благоустройстве оставшейся его большей части передать другому учреждению. Таковым было избрано Главное управление путей сообщения и публичных зданий. Избрано оно было, наверное, и потому, что в августе того же 1842 года главноуправляющим этого важного ведомства был назначен граф П.А. Клейнмихель.

Кто же был этот назначенный свыше соперник Е.Ф. Канкрина в деле устройства нового парка в центре города? «Любимец и даже создание слишком известного Аракчеева», Клейнмихель был, по воспоминаниям современника, «человек умный и деятельности необыкновенной, но не всегда славившийся добротою». Он особенно отличился при воссоздании Зимнего дворца после пожара 1837 года (был восстановлен за год). Как главный распорядитель этой постройки Клейнмихель был тогда пожалован графом. Теперь Его Величеству угодно было повелеть Петру Андреевичу не только «на эспланаде (гласисе. — A.A.) против Петропавловской крепости устроить парк», но и «при этом случае проложить дорогу к Тучкову мосту для соединения сего парка с устроенным уже Петровским парком…»

Составить проект для такой работы граф Петр Андреевич поручил старшему городскому архитектору A.M. Ливену. Андрей Мартынович предложил проложить шоссейную дорогу по всей длине проектируемого парка, а от нее отвести садовые дорожки. Клейнмихель уже в марте 1843 года смог представить проектные листы и сметы на благоусмотрение императора. Николай I утвердил проект, но денег на его реализацию не выделил, а обязал главноуправляющего вести работы за счет городских доходов и внутренних резервов своего ведомства (так же, как устраивал свой парк министр финансов).

Кто из двух министров быстрее устроит свою часть парка? Наверное, между министерскими чиновниками по этому поводу заключались пари. Большинство, должно быть, ставило на Петра Андреевича, который свои постройки совершал с быстротой удивительной. Однако министр внутренних дел Л.А. Перовский — личный враг П.А. Клейнмихеля — отказался делиться с ним доходами С.-Петербурга, мотивируя это тем, что «сих доходов едва достаточно для удовлетворения необходимых расходов города». А разных сбережений по ведомству путей сообщения было явно недостаточно для того, чтобы вести насаждение парка с должным размахом.

В конце августа 1845 года народным гуляньем в Александров день был открыт парк, созданный по инициативе министра финансов. Парк ведомства путей сообщения, поручившего его устройство садовому мастеру Шредеру, приуспело к этому времени лишь до границы Введенской улицы. В следующем году благородные озеленительные работы продолжались. А в августе сюда приехал и сам государь «в коляске, запряженной четверкою лошадей в ряд». При этом неожиданном посещении преобразуемой эспланады Николай I осмотрел все и как будто остался доволен. Особенное на него впечатление произвели недавно посаженные высокие деревья. С производителем работ инженер-капитаном Плисовым царь имел доверительную беседу. О содержании ее было немедленно доложено главноуправляющему:

«Государь всемилостивейшее изволил объявить мне: «Очень хорошо, очень хорошо, благодарю, я даже не ожидал, чтобы так разрослось, верно, грунт хорош?»

Я имел счастье доложить, что для посадки деревьев и кустов употреблен привозной чернозем.

Его величество изволил сказать: «Понимаю, тем лучше, благодарю. Окончен ли парк?»

Я имел счастие доложить, что окончен.

Государь император изволил спросить, «будет ли продолжаться парк в следующем году».

Я имел счастие доложить, что продолжение парка внесено в предположение 1847 года.

Его величество изволил повелеть окончить устройство парка до Невы».

Клейнмихель воспринял это повеление. Западная, завершающая, выходящая к Неве часть парка должна была быть похожа на начальную восточную. Здесь также устраивалась круговая дорога-бульвар для езды верхом и в легких экипажах, к которой выходили радиальные аллеи с красивыми клумбами и удобными скамейками. Садовым мастером был назначен Альварт.

Однако неожиданно появились весьма влиятельные лица, желающие придать этому удобному во всех отношениях месту другое назначение.

Петербург середины XIX века давал возможность своим обывателям наслаждаться зимой необычным зрелищем — конными бегами по льду замерзшей Невы. Зрелище это собирало массу народа, были соответствующие призы и азартные заклады. Организовывал эти состязания Комитет императорских Царскосельских рысистых бегов. В апреле 1847 года председатель Государственного комитета коннозаводства граф Левашев обратился к устроителям парка (Клейнмихелю и царю) с ходатайством. Великосветские наездники просили разрешить им устраивать подобные скачки и летом «в той части Александровского парка, которая находится против Сытного рынка». Эта часть еще была свободна от зеленых насаждений. Предлагали поместить здесь ипподром со всеми его принадлежностями — скаковыми дорожками, трибунами и царской ложей в центре. Однако с этой затеей, упорно пробиваемой и потому затянувшейся, ничего не вышло. Ходатаям Клейнмихель затем сообщал: «Государь император не соизволяет устройство конского бега в части Александровского парка».

Объявляя главноуправляющему о таком своем решении, Николай, наверно, думал не только о первоначальном замысле, но и том, что делать, когда строители доберутся, наконец, «до Невы»: отпраздновать ли окончание многотрудных работ или продолжить их? Клейнмихель должен был завершить дело прокладкой дороги до Тучкова моста (до Петровского парка). Но возможно было и другое завершение этой многолетней эпопеи. Завершение более впечатляющее, более достойное его царствования…

Из окон углового кабинета царя на третьем этаже Зимнего дворца открывалась великолепная панорама на широкую Неву с разными сооружениями на ее противоположном берегу. Великолепие панорамы портило то, что было видно между Биржей и Петропавловской крепостью — одноэтажные, хаотично разбросанные здания Мытнинских провиантских складов и такие же неприглядные обывательские дома. Можно было поставить на их месте что-либо многоколонное, с башнями, грандиозное. Но государь Николай Павлович унаследовал от своей бабки Екатерины художественный вкус, то есть чувство меры. Он решил, что лучше всего украсит здесь панораму и завершит ее зеленая полоса высоких деревьев.

В августе 1847 года Николай I утвердил проект, заказанный им и исполненный капитаном Савловским. Проект этот предусматривал продолжение Александровского парка вплоть до соединения его с Петровским парком: вдоль берегов Невы и Малой Невы, на ширину до Князь-Владимирского собора.

А в 1850 году строители наконец достигли берега Невы и повернули на запад, за пределы Кронверкского проспекта, осуществляя задачи нового проекта.

В 1852 года стали устраивать парк уже на территории разобранных Мытнинских провиантских магазинов. С другой стороны, у Тучкова моста, начали возвышать низменные заболоченные острова, готовя их к новому парковому назначению (это там, где ныне дворец спорта «Юбилейный»). Таким образом, работы развернулись на двух фронтах — навстречу друг другу.

Но началась война со сражениями в Крыму и блокадой неприятелем столицы со стороны Балтийского моря, и уже было не до насаждений деревьев, кустарников и цветов. В разгар войны умер Николай I, и проект нового впечатляющего ансамбля в центре города — на этот раз паркового — остался неосуществленным. Стоит пожалеть об этом. Он встал бы в один ряд с другими столичными архитектурными ансамблями той эпохи — у Зимнего дворца, Михайловского дворца, Александринского театра…

В описываемое нами время подобное явление произошло и в Париже: здесь тогда тоже между крепостной стеной, с древних времен окружавшей город, и правым берегом Сены создавался парк, известный Булонский лес. С 1852 года он стал обычным местом прогулок парижан. Но то, что удалось Наполеону III, не совсем получилось у Николая I. А то, что было сделано, было затем испорчено его преемниками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.