Глава 7. Историческая ономастика

Глава 7. Историческая ономастика

Предмет и задачи исторической ономастики. Ономастика — наука, изучающая собственные имена. Историческая ономастика изучает их историю. Поскольку собственные имена — это часть языка, ономастика, в том числе и историческая, входит в науку о языке — лингвистику. Но закономерности развития имен собственных (онома) отличаются от закономерностей развития имен нарицательных, апеллятивов. Их возникновение и изменения подчинены не только законам фонетики или морфологии, но и обусловлены развитием общества. Так, например, не с законами языка, а с пребыванием в течение одного с небольшим века на престоле трех Александров и двух Николаев связана популярность этих имен среди русского дворянства. Внешнеполитические планы правительства Екатерины II вызвали к жизни и имя ее внука Константина (тезка последнего византийского императора!) и целую серию греческих названий городов на юге Российской Империи (Одесса, Севастополь, Никополь и т. д.). Таким образом, собственные имена сами являются фактами истории, и их изучение с этой точки зрения — задача историка. Вместе с тем, собственные имена — это и исторический источник, дающий историку при умелом анализе ценный дополнительный материал.

Разделы ономастики связаны с разными категориями собственных имен. Географические названия (топонимы) изучает топонимика, названия народов (этнонимы) — этнонимика, личные имена (антропонимы) — антропонимика, имена божеств (теонимы) — теонимика, названия небесных тел (космонимы или астронимы) — космонимика или астронимика, клички животных (зоонимы) — зоонимика и т. д. Необходимо и одно терминологическое уточнение: совокупность географических названий принято называть топонимией, совокупность личных имен — антропонимией и т. п., изучающие же их дисциплины — соответственно топонимикой, антропонимикой и т. д. Из всех разделов ономастики для историка наибольшее значение имеют топонимика, этнонимика и антропонимика.

У ономастики существуют некоторые общие закономерности, относящиеся ко всем ее разделам. Первая из них — деэтимологизация имени собственного. По мере все более частого употребления из него постепенно выветривается его этимология, происхождение. Называя свою знакомую Любовью Львовной, мы не думаем ни о чувстве любви, ни о грозном хищнике. Для нас это просто имена. Мы не вспоминаем ни об артиллерии, говоря о Пушкине, ни о разновидности утки-нырка, говоря об авторе «Мертвых душ». Только в малознакомом названии или имени мы почувствуем его этимологию, да еще напомнить о ней может случайное сочетание имен (например, в выходных данных книги проставлены автор Медведев, редактор Волков, корректор Зайцев и художник Лисицын[66]).

Здесь мы вплотную подошли к проблеме нескольких пластов значения в собственном имени. Первый пласт крупнейший ученый в области ономастики В.А. Никонов предлагает называть доономастическим значением имени. Так, например, доономастическое значение слова Париж — город племени паризиев. Это доономастическое значение не всегда можно точно определить, оно часто незаметно неспециалисту, а порой даже специальные разыскания не дадут возможности его выяснить.

Второй же пласт значения — ономастический. Он наиболее прост. Москва — столица России. Париж — столица Франции. Сергей Петрович Иванов — мой сосед, инженер одного из заводов и отец моего приятеля.

Однако у собственных имен возникает и третий план значений. В.А. Никонов называет его отономастическим. Он появляется не всегда и по крайней мере не для всех. Название деревни Ивановка не возбудит никаких ассоциаций у большинства населения России. Но тот, кто там родился, или вырос, или хотя бы провел отпуск, не раз скажет: «Тишина, как в Ивановке», «Чистый воздух, как в Ивановке», «Милый старик, как в Ивановке». Когда Пушкин называл прославившийся безнравственностью библейский город Содом «Парижем Ветхого завета», он употреблял одно из отономастических значений, хотя его не свести только к нестрогим нравам. Уже в XX в. трагический смысл приобрели отономастические значения географических названий: Хиросима, Хатынь, Куропаты, Чернобыль… Отономастическое значение имеют и личные имена. Раскольников, задавая себе вопрос, вошь он или Наполеон, не думал о славе полководца и императорской короне. Здесь условно употреблялось слово Наполеон в его отономастическом значении.

Функция каждого имени собственного двояка: оно должно отличить один географический объект, одного человека и т. д. от другого, выделить из ряда. Но вместе с тем, оно и ставит в ряд этих лиц или эти объекты. Если мы встретим в тексте имена абсолютно неизвестных нам людей — Дмитрия Павловича Карцева, Пьера Матье, Генриха Шлоссера, мы сразу поймем, что речь идет о людях, мужчинах, о русском, французе и немце. Точно так же мы поймем, что Ивановск — город, Ивановское — село или поселок, Ивановка — деревня. Сделать эти выводы нам помогают, помимо знания имен, еще и форманты. Под формантами в ономастике принято понимать те повторяющиеся части имен собственных, которые его формируют как имя собственное. Они могут быть суффиксами, окончаниями, сочетанием суффикса и окончания, наконец, даже именем существительным. Так, формантами являются и суффиксы — ов-, — ев-, — ин- в русских фамилиях и географических названиях (с окончаниями — а-, — о- в именах женского и среднего рода), суффикс — ск-, существительные град, город (Новгород), бург (Гамбург) и т. д. в названиях городов. Порою происхождение форманта неясно, но он, тем не менее, будет играть свою роль при указании на характер имени собственного и при изучении его происхождения.

Форманты могут быть продуктивными и непродуктивными. Продуктивными являются форманты, которые и сегодня образуют новые слова. Так, например, формант — ская- продуктивен для названий улиц (Анадырская, Киевская и т. д. улицы в Москве); для названий городов продуктивны форманты — ск- и —град — (например, Целиноград — переименование Акмолинска, Златоград — выдуманное название города в кинофильме Г. Панфилова «Прошу слова»). Непродуктивные форманты существуют в старых названиях, но не используются для образования новых. Так, сегодня невозможно возникновение названия города Ярославль от имени Ярослав. Вероятнее были бы формы: Ярославов, Ярославск, Ярославград. Формант — ль- стал непродуктивным. Непродуктивны и многие речные форманты, оставленные в наследство народами, прежде жившими на данной территории.

Для ономастических исследований анализ формантов имеет первостепенное значение: он позволяет устанавливать существование определенных систем имен собственных, рассматривать имена не изолированно, а выясняя их внутреннее родство.

Поскольку ономастика является также частью лингвистики, для понимания дальнейшего изложения необходимы некоторые сведения по истории языков.

Все языки мира делятся на большие языковые семьи, связанные единством происхождения; семьи, в свою очередь, подразделяются на группы языков. Назовем некоторые из них. Весьма многочисленна индоевропейская семья. В нее входят славянские языки, балтские (литовский и латышский и исчезнувшие ныне языки других балтских племен и народов — прусов, ятвягов и т. д.), германские (немецкий, английский, голландский, скандинавские языки), кельтские (ныне их осталось совсем немного — ирландский, уэльский и т. д., когда-то же на кельтских языках говорили многочисленные европейские племена от Альп до Дуная, в том числе предки французов — галлы), романские (французский, итальянский, испанский и т. д.), иранские (осетинский, таджикский, фарси и т. д.; в древности на иранских языках говорили скифы, сарматы, аланы), индийские и не входящие в языковые группы армянский, албанский и греческий языки.

В уральскую семью входят прежде всего финно-угорские языки. Они, в свою очередь, делятся на финские (финский, карельский, эстонский, удмуртский, коми, марийский, мордовский и т. п.) и угорские (венгерский, хатынский, мансийский). Когда-то на финно-угорских языках говорили многочисленные племена Восточной Европы — меря, чудь, весь и т. д. К уральской же семье относится группа самодийских языков, из которых наиболее известен ненецкий.

В алтайской семье самая многочисленная группа тюркских языков. В древности на этих языках говорили гунны, хазары, печенеги, половцы, волжско-камские болгары и более мелкие народы — берендеи, торки, белые и черные клобуки. Ныне на тюркских языках говорят в Поволжье и Приуралье татары, башкиры и чуваши, в Средней Азии — казахи, киргизы, туркмены, узбеки, каракалпаки и т. д., на Кавказе — азербайджанцы, кумыки, балкарцы, карачаевцы, в Сибири — алтайцы, хакасы, якуты, тувинцы и т. д. Один из наиболее крупных тюркоязычных народов — турки. На языках монгольской группы алтайской семьи говорят монголы, калмыки и буряты, на языках тунгусо-маньчжурской группы — эвенки, нанайцы, удэгейцы, маньчжуры.

Историческая топонимика. Географическое название, как и всякое имя собственное, социально. Оно возникает из практической потребности людей назвать тот или иной объект. Какая же из характеристик объекта окажется той, что дает основу для названия, зависит от уровня и характера социально-экономического и политического развития и от социальной психологии? Так, село может быть названо по сравнительно редкому природному признаку (например, Дубровка), по местной церкви (Рождественское), по имени или фамилии владельца (Пушкино). Но до развития боярского вотчинного землевладения название по владельцу было невозможно.

Точно так же слащаво-сентиментальные названия помещичьих усадеб типа Кинь-Грусть, Отрадное, Мон-Плезир, заставляющие вспомнить сразу и Манилова, и щедринского градоначальника Грустилова, обязаны своим появлением моде 2-й половины XVIII — 1-й половины XIX в.

В названии ярко проявляется закон ряда: название должно выделять из него. Деревня Дубровка появится лишь там, где дубравы — исключение среди хвойных и березовых лесов, а Борки — там, где преобладают лиственные леса. Давно подмечено, что топонимы, в которые входят термины колодец, вода (на разных языках), характерны для сухих местностей, где воды мало, а каждый колодец — особая ценность. Историк, не учитывающий этого обстоятельства, может порой привести аргумент, который на самом деле опровергает его концепцию. Так, один из крупнейших историков академик Б.Д. Греков, отстаивая точку зрения о смердах как основном населении древнерусского государства, ссылался на то, что топонимы с корнем смерд (как установила Е.А. Рыдзевская) исключительно широко распространены на Руси. К сожалению, Б.Д. Греков не учел закона относительной негативности названий. Как заметил И.Я. Фроянов, если бы смердами называли всех крестьян, не имело бы смысла особо выделять волости и села с названиями Смерда, Смердыня и т. п. В самом деле, мы не найдем (или почти не найдем) на карте России сел с названиями Пахарево или Крестьяниново[67].

Итак, выделяя из ряда, топоним отражает признак, сравнительно редкий для данной местности, но присущий называемому объекту. Этот принцип наименования получил название относительной негативности географических названий.

Важным топонимическим термином является понятие топонимического субстрата. Слово субстрат в буквальном переводе означает подслой. Вероятно, именно так его бы и стоило назвать, но термин субстрат уже устоялся в научной литературе. Субстратом принято называть пласт названий, происходящих из языка народа, раньше жившего на данной территории. Например, многие топонимы Германии имеют славянское происхождение: Шверин (славянское Зверин), Дрезден (по славянскому племени дреджан от дрязга — лес; река Дрезна в Московской области), Лейпциг (из Липск), Росток (розтока — место разделения реки на два рукава), Баутцен (из славянского Будышин), Любек (по славянскому племени любичей). Эти и другие названия составляют славянский субстрат в немецкой топонимии. В свою очередь, в русской, украинской и белорусской топонимии можно найти иранский, балтский, угро-финский субстраты. Изучение субстрата дает возможность проследить исторические судьбы территории, процессы этногенеза.

Главная опасность, подстерегающая начинающего топонимиста, — излишнее доверие к легендам о происхождении тех или иных географических названий. Так, в Рузском районе Московской области жители верят в легенду, что название местного села Аннино происходит от того, что Иван Грозный якобы заточил в церковь этого села свою сестру Анну. В действительности же у царя Ивана не было сестер, а церкви, в отличие от монастырей, никогда не служили местами заточения. Название же, вероятно, происходит от имени владелицы. Некоторые топонимические легенды носят комический характер: о Яхроме, возле которой княгиня, оступившись, жалобно закричала: «Я хрома», о Ворскле, уронив в которую подзорную трубу Петр I воскликнул почему-то по-старославянски: «Вор скла» (т. е. стекла) и т. д. Для всех них характерно, что в представлении их создателей название возникает как следствие случайно произнесенной фразы. Распространителям таких легенд обычно остается неизвестной подлинная история топонима, бытовавшего, как правило, задолго до жизни тех деятелей, которым приписывается историческая фраза.

Другая ошибка близко связана с предыдущей: попытка подобрать, не задумываясь о формантах, законах языка, истории народа и территории, подходящую этимологию. В этом случае этимологизатор создает новую топонимическую легенду, отличающуюся от народных в худшую сторону: в ней нет элементов фольклора. Так, один литератор пытался произвести название села Кидекша от русского глагола покидать, не обращая внимания на необъяснимый из славянских языков формант — кша (Икша, Шилекша, Колокша и т. п.), относящийся к древнейшим угро-финским формантам на территории нашей страны и возникший еще во II–I тыс. до н. э.

Невнимание к истории может подвести и серьезного ученого. Так, один из крупнейших русских лингвистов академик А.И. Соболевский пытался связать с ираноязычными скифами название деревни Сибирь в Смоленской губернии (ученый ошибочно, как впоследствии выяснилось, считал скифским и название Сибирь). Однако на самом деле смоленская деревня была самой глухой из вотчин графов Шереметевых, куда они ссылали провинившихся крепостных, домашней шереметевской «сибирью» (одно из отономастических значений слова Сибирь — место ссылки).

Изучать топонимические субстраты легче всего по названиям рек и озер (гидронимам): эти названия, особенно крупных рек, наиболее стойки. Одним из древнейших языковых слоев в гидронимии является иранский, оставленный скифскими и сарматскими племенами, обитавшими в степной зоне в I тыс. до н. э. — I тыс. н. э. С этими ираноязычными народами связаны названия крупнейших рек степной зоны — Дона, Днепра, Днестра и Дуная. В их названии присутствует корень дн, дон. Слово дон на осетинском языке (а он — прямой наследник аланского, в свою очередь восходящего к сарматскому) и сегодня означает воду. Термин вода во многих языках служил для обозначения реки, а наиболее крупные водные потоки обычно называли просто реками. Так и сегодня в бытовой речи жители сел зачастую называют свой районный центр просто городом, а ближайшую реку — рекой.

Для лесной же зоны более характерен финно-угорский субстрат. Финно-угорские племена занимали еще во II–I тыс. до н. э. обширные пространства Восточной Европы. Одним из древнейших финно-угорских формантов является уже упомянутое окончание — кша, — кса (Икша, Колокша, Шилекша, Ковакса, Юндокса и т. д.), которое в древних языках этой группы, вероятно, означало реку или ручей (например, в современном марийском языке икса — ручей). Названия рек, оканчивающиеся на — кша, — кса, распространены на огромной территории от правобережья Оки до Белого и Баренцева морей, но преимущественно, как выяснил археолог В.В. Седов, там, где находят памятники волосовской археологической культуры эпохи позднего неолита. Тем самым устанавливается, что эта культура оставлена древнейшими финно-угорскими племенами на территории России. С этими племенами связаны также форманты — ма, значение которого пока не выяснено (Ухтома, Андома, Кема и т. д.), и — ога, — ега, — уга, — юга, означающие реку (в современных финно-угорских языках йокки, йогги — река): Андога, Линдега, Ветлуга, Уфтюга и др. По наиболее распространенной гипотезе таково и происхождение названий рек Ока и Юг, означавших просто река.

Невозможным оказалось объяснение ни из финно-угорских, ни из славянских языков многочисленных названий рек, кончающихся на — жма, — зьма, — сьма, — шма (Клязьма, Вязьма, Кинешма, Кесьма и др.). Эта группа формантов относится, вероятно, к неизвестному еще дофинноугорскому субстрату. В.В. Седов обратил внимание, что ареал распространения этих речных формантов близок к ареалу распространения памятников льяловской археологической культуры эпохи неолита (III–II тыс. до н. э.). Так географические названия доносят до нас голоса людей, живших 4–5 тыс. лет тому назад.

В западной части Центра России существует значительный балтский субстрат. Для балтских названий характерны окончания — са, — за, — ья, — рь, — ль, — ра, — нь, нередко оформленные в ходе дальнейшего развития славянским окончанием — ка, например Бутынь — Бутынка. Языковед В.Н. Топоров провел большую работу по выделению балтских гидронимов за пределами Литвы и Латвии. Среди них такие совершенно обрусевшие названия, как Пахра, Таруса, Руза, Гжать, Гжель, Искона, Протва и др. Гидронимы балтского типа широко распространены в Беларуси, Северной Украине и на запад и юго-запад от Москвы (в Московской, Калужской, Тульской, Смоленской, отчасти в Рязанской областях).

Однако основная часть и названий рек, и тем более населенных пунктов Восточной Европы, славянского происхождения. Они легко поддаются этимологизации, широко и повсеместно распространены.

Сложен вопрос об этимологии имени Волга. Упоминаемое античными авторами древнее ее название Ра, несмотря на существование различных гипотез на этот счет, остается неясным. В тюркских языках Волга именовалась Итиль (Идель, Атал, Атиль), что означает река. Отсюда вполне вероятно предположение, что русское название реки происходит от славянского влага (русское — волога) и первоначально могло также означать просто река. Однако существует и другая гипотеза — о финно-угорском происхождении гидронима: в эстонском языке валге означает белый, светлый; тогда Волга может переводиться как река Белая или Светлая. Высказывалось предположение и о более древнем, дофинноугорском происхождении названия. Этому разнобою во мнениях удивляться не приходится: чем крупнее географический объект, тем обычно древнее и его название, а чем древнее название, тем труднее установить его этимологию.

Возникало немало мнений и о происхождении названия Москва. Прежде всего, название столицы России означает город на реке Москве, и, таким образом, вне зависимости от этимологии названия реки, имя самого города уже славянского происхождения. Вопрос стоит об этимологии гидронима. Окончание — ва, характерное для многих финноугорских гидронимов (Лысьва, Сылва, Косьва и т. п.), наводило на мысль о финском происхождении. Но топонимы этого типа характерны для Приуралья, а не Подмосковья. Высказывалась и гипотеза о славянском происхождении топонима. Однако в последнее время наиболее обоснована гипотеза о происхождении названия из балтских языков, что вполне согласуется с распространенностью балтских топонимов вокруг Москвы. Но все же и сегодня вопрос не может считаться окончательно решенным.

Интересны сведения о происхождении названий некоторых наиболее крупных рек:

Амударья — Дарья — в иранских языках — река; Аму — древний город, стоявший на берегу реки.

Амур — вероятно, от тунгусско-маньчжурского амар — река.

Ангара — полагают, что из тунгусско-маньчжурских языков, где ангар означает ущелье, проем, устье.

Аргунь — из монгольского ёргунн — широкий.

Енисей — на языке местного населения Сибири (селькупов, эвенков, хантыйцев) иондесси означает большая река.

Или — по-монгольски сверкающая или блестящая.

Индигирка — по жившему на ее берегах якутскому племени индигиров.

Кама — в удмуртском и некоторых других финно-угорских языках слово кам означает река.

Лена — вероятно, из эвенкского Елюёне — река.

Нева — в финском языке нева — болото. Вероятно, название связано с болотистыми берегами.

Прут — вероятно, иранского происхождения; в переводе — либо брод, либо брызжущая.

В названиях населенных пунктов — ойконимах выделяются разные типы наименования. Широкое разнообразие их заставляет ограничиться сведениями по истории названий городов и сел России, Украины и Беларуси.

Названия древнейших русских городов часто связаны с именами их основателей или владельцев. Так, имя полулегендарного Кия, вероятно, отразилось в названии Киев — город Кия. Мы не знаем, кем были Черниго, Житомир, Дорогобуд, Могило, от имен которых возникли названия Чернигов, Житомир (первоначально — Житомирь; суффиксы — ь, — рь — древние славянские суффиксы принадлежности), Дорогобуж (д, смягчаясь, переходило в ж), Могилев. Но известно, что Владимир Мономах был основателем Владимира (первоначально — Володимерь), а Ярослав Мудрый — Ярославля. Христианским именем Ярослава Мудрого была названа построенная им крепость Юрьев.

Другой распространенный тип городских названий — по реке, на которой стоит город. Этот список почетно открывает Москва. Среди городов, названных по рекам, — Ветлуга, Вичуга, Большая и Малая Вишера, Вологда, Волоколамск (Волок на Ламе), Воронеж, Вязьма, Вятка (ныне Киров), Гдов (на р. Гда), Гжатск (ныне Гагарин, на р. Гжать), Гусь-Железный и Гусь-Хрустальный (на р. Гусь), Даугавпилс (русское Двинск, по р. Даугава, по-русски — Западная Двина), Донецк (по р. Донец), Задонск, Иркутск (в устье р. Иркут), Истра, Канск (на р. Кан), Кинешма, Киржач, Кондопога, Кострома, Курск (по ручью Кур), Лопасня (ныне Чехов), Нерехта, Омск (по р. Омь), Орел (по р. Орель, ныне — Орлик), Новый и Старый Оскол, Пинск (по р. Пина), Полоцк (по р. Полота), Россошь, Севск (по р. Сев), Сестрорецк (по р. Сестра), Слуцк (по р. Случь), Сызрань, Тайшет, Тамбов, Тирасполь (по античному названию Днестра — Тирас), Тобольск, Томск, Торопец (по р. Торопа), Трускавец (по р. Трускава), Туринск (по р. Тура), Ужгород (по р. Уж), Уссурийск, Усть-Каменогорск (по р. Каменной), Устюг (устье р. Юг), Уфа, Шацк (по р. Шача), Шуя, Яхрома и т. д.

Распространен тип названий по занятиям жителей, постройкам, пунктам сбора дани или налогов и т. п. К таким названиям относятся имена многочисленных поселений древних солеваров: Солигалич, Соликамск, Сольвычегодск и др. С солеразработками, вероятно, связано и название украинского Галича (по нему — Галиция). Корень галь означал в древности, возможно в кельтских языках, места солеразработок. Так, старинным центром добычи соли был Галле (ФРГ). Вероятно, и название Галича Мерьского (по племени меря) или Костромского дано переселенцами из Галича на Днестре, которые на новом месте занялись привычным промыслом — добычей соли.

К названиям такого же типа следует отнести и Винницу — винокуренный завод, Бронницы (поселение изготовителей кольчуг), Гусь-Хрустальный и Гусь-Железный, Устюжну Железнопольскую, Мытищи — место сбора пошлины — мыта.

Названия многих городов сохраняют имена тех сел, из которых они возникли (Иваново, Александров — бывшая Александрова слобода, Ковров и др.).

Кроме названий, возникавших стихийно, есть названия, которые дает государственная власть в честь тех или иных исторических личностей, государственных деятелей и т. д. Появление таких названий в России относится еще к рубежу XVI–XVII вв. В царствование Бориса Годунова в 1599 и 1600 гг. были основаны два города с одним и тем же названием Царев-Борисов: один — на реке Протве возле Можайска, другой — в устье реки Оскол. Оба они потом запустели и ныне как города не существуют. Петр I, основывая в 1703 г. в устье Невы новый город, будущую столицу империи, назвал его по имени своего небесного покровителя Санкт-Питербурхом (первоначальное название было голландским и лишь впоследствии превратилось в немецкое Петербург; но народ продолжал называть город Питером, а не Петером).

В течение XVIII–XIX вв. многие города получили названия в честь царей и цариц: Елисаветград и Елизаветполь в честь Елизаветы Петровны; Екатеринодар, Екатеринбург, Екатеринослав в честь Екатерины I и Екатерины II; Павлоград и Павлодар в честь Павла I; Александровск в честь Александра I, Ново-Николаевск и Николаевск-на-Амуре в честь Николая I. В начале Первой мировой войны Санкт-Петербург стал Петроградом: тем самым хотели уйти от немецкого названия. В первые годы советской власти целью переименований было еще не столько создание новых мемориальных названий, сколько отказ от старых, «идеологически чуждых». Так, Царевококшайск стал Краснококшайском (ныне Йошкар-Ола), а Спасск (церковное название) — Беднодемьянском. Нередко за идеологически вредные принимали названия, лишь случайно с ними совпадавшие. Так, не имел никакого отношения к династии Романовых город Романов, названный по владельцу, одному из ярославских князей. Однако он был переименован в Тутаев, по фамилии местного деятеля большевистской партии. Ныне городу возвращено его старое название. Никак не были связаны с царями ни Царское Село (первоначально — Сарское, по финскому названию деревни), ни Царицын (по реке Сарысу, переосмысленной в русской речи как Царица).

С середины 20-х гг. XX в. переименования городов стали принимать характер кампании, что привело к насильственному изменению городской и отчасти сельской топонимии страны. Городам присваивались имена партийных и государственных руководителей, писателей, ученых. Петроград — назван Ленинградом. Ныне городу возвращено его старое название — Петербург. Именем Сталина были названы города Царицын — Сталинград (ныне — Волгоград), Юзовка — Сталино (ныне — Донецк), Душанбе — Сталинабад (ныне возвращено старое название) и еще не один десяток городов и поселков. Имя М.И. Калинина было присвоено при его жизни Твери — Калинин. (Ныне Калинин снова переименован в Тверь.) После смерти Калинина Кенигсбергу присвоено имя Калининград областной. «Свои» города были у К.Е. Ворошилова, А.И. Микояна, Л.М. Кагановича, В.М. Молотова. Несколько городов получили имена С.М. Кирова, В.В. Куйбышева и Г.К. Орджоникидзе уже после их смерти. А Нижний Новгород стал Горьким еще при жизни писателя. Ныне городу возвращено старое название. Некоторые города приходилось переименовывать по нескольку раз. Так, Елисаветград сначала стал Зиновьевском, а потом Кировоградом; Гатчина получила название Троцк, затем — Красногвардейск, а во время войны ей было возвращено прежнее имя. После принятия в 1956 г. решения о запрете называть населенные пункты именами живых людей вернули старые названия городам, названным в честь Молотова, Кагановича, Ворошилова, Микояна.

Переименования активно продолжались после войны. Так, все города Восточной Пруссии, ставшей Калининградской областью, получили новые названия, никак не связанные с историческим прошлым региона. Были уничтожены старинные нивхские названия на Южном Сахалине: их по невежеству приняли за японские. Смерть видного советского или иностранного государственного деятеля приводила к исчезновению с карты исторического названия и появлению непривычного нового: Брежнев, Устинов, Андропов, Черненко, Димитровград, Тольятти, Торез, Георгиу-Деж.

В настоящее время большинству городов в России возвращены их исторические имена. Однако во многих местах продолжаются переименования по идеологическим причинам. Так, с карты Казахстана исчезло древнее название города Гурьева.

Названия сельских населенных пунктов образовывались по нескольким типам. Один из них — названия по местным географическим условиям (Дубровка, Борки, Березники, Криница, Залесье, Пруды и др.). В актах феодального землевладения XV–XVI вв. часто встречаются такие описательные названия сел и особенно деревень. Например, деревни, расположенные возле реки Норы, в документе называются общим словом — «деревни Норские». В дальнейшем одна из них могла остаться Норской, а другие — получить собственные названия по определенным отличительным признакам.

Многие сельские поселения получали названия по именам основателей, причем эти названия также возникали стихийно, естественно. Крестьянин по имени Волк или Семен ставил новое поселение — починок, состоявший обычно из одного крестьянского двора. Его так и называли — Волков или Семенов починок. Впоследствии починок превращался в деревню, сохранявшую имя основателя, — деревню Волкову или Семенову[68]. Такое называние деревень по мирским нехристианским именам часто вводит в заблуждение начинающих, да и не только начинающих, топонимистов. Название деревни Лосево вовсе не означает, что здесь водились лоси, а Солнцево названо не за обилие солнечных дней: деревни основаны людьми по имени Лось и Солнце.

Весьма распространены названия по феодалам-землевладельцам. Они возникают в Северо-Восточной Руси не ранее XIV в., когда частновотчинное землевладение становится распространенным. Первоначально это были не столько названия, сколько описательные определения: например, село Васильевское Матвеева или Офремова нива Иванова сына Хитрово. В дальнейшем из таких определений появились названия: село Васильевское или Матвеево, нива Офремова, или Иванова, или Хитрово.

Другой тип названий, характерный в первую очередь для сел, — по местной церкви. Таковы села Архангельское, Рождественское, Воскресенское, Петропавловское, Борисоглебское, Покровское, Никольское, Богородское, Троицкое и др. Зачастую село имело два, а то и три названия: по церкви, по владельцу, да порой и по предыдущему владельцу. Бывало, название по владельцу появлялось тогда, когда село уже уходило из его собственности. Так, среди вотчин стародубских князей Ковровых было село Рождествено, пожертвованное ими в Троице-Сергиев монастырь. Но в монастырских вотчинах было уже несколько сел с таким названием. И чтобы отличить его от других, село стали называть Рождественым Ковровым, впоследствии просто Ковровым. Ныне это город Ковров Владимирской области. Названия сел и деревень, происходящие от имен владельцев, образовывались при помощи разных формантов. В равной степени возможны названия Иваново, Ивановское и Ивановка. В.А. Никонов нанес на карту распространенность разных формантов названий сельских населенных пунктов и выяснил, что массовое распространение названий с формантом — ка (Ивановка, Петуховка) относится к территории южнее созданной в конце XVI в. засечной черты. Таким образом, этот формант более поздний, и названия при его помощи возникали у селений, которые были основаны, главным образом, после конца XVI в. Поэтому название деревни Ивановка указывает на ее более позднее возникновение, чем название Петрово. Четко разделяются территориально форманты названий селений и на Украине. Так формантный анализ помогает изучить ход освоения тех или иных территорий, процесс расселения. Как справедливо отмечает В.А. Никонов в книге «Введение в топонимику», суффикс в топонимии — «своего рода «меченый атом», позволяющий проследить передвижение народных масс».

Географическое название часто помогает понять и само направление движения. Так, село Заозерье расположено за озером лишь по отношению к определенному маршруту расселения, с другой стороны оно будет скорее Предозерьем. Даже если бы мы не знали, на каком берегу Москвы-реки началась жизнь города, одно название части города — Замоскворечье дает возможность установить, что город Москва возник на противоположном берегу.

Неотъемлемую часть топонимики составляет микротопонимика, изучающая названия более мелких объектов, которые нанесены не на карты, а на планы местности. К микротопонимам относятся названия отдельных рощ, полей, лугов, троп, даже иногда домов. Важно собирать эти названия: ведь они обычно известны только местным жителям, нигде не зафиксированы и быстро исчезают из памяти. А эти микротопонимы дают обширный материал для краеведения, изучения социальной психологии и народного быта.

К микротопонимии относятся (хотя с этим согласны и не все исследователи) названия внутригородских объектов: улиц, проспектов, переулков, проездов, площадей, мостов и т. д. Эти названия, как и имена крупных географических объектов, — живая память о прошлом, в них отражается история города. К сожалению, внутригородская топонимия еще плохо изучена, преобладают популярные работы, авторы которых подчас просто перелагают старые городские предания. На примере происхождения названий улиц и переулков Москвы, изученным сравнительно лучше, можно понять основные принципы наименования городских объектов.

Названия многих древнейших улиц Москвы связаны с дорогами, которые вели в разные части страны, а в пределах города становились улицами. Так, Тверская улица вела в Тверь, Смоленская — в Смоленск, Ордынка — в Орду и т. д. Этот принцип наименования городских улиц сохранился и в наши дни. Существуют в Москве Можайское, Волоколамское, Звенигородское, Варшавское шоссе и др.

Во многие московские топонимы входит слово «ворота» — память о воротах в башнях городских укреплений. Ильинские ворота напоминают о башне Китай-города, Яузские, Покровские, Мясницкие, Сретенские, Петровские, Никитские, Арбатские, Пречистенские — о башнях Белого города. Об укреплениях напоминает и Валовая улица, названная так по внешнему кольцу укреплений Москвы XVI в. — Земляному валу. Но большинство названий с термином «вал» — Даниловский, Грузинский, Дорогомиловский и т. д. — возникли в связи с другим валом — Камер-Коллежским (1742), построенным Камер-коллегией, ведавшей казенными доходами. Вал должен был препятствовать беспошлинному ввозу в Москву ряда товаров. На пересечениях вала с улицами стояли заставы: Пресненская (ныне Краснопресненская), Бутырская, Калужская (ныне площадь Гагарина) и т. д.

По мере роста город включал в свои пределы села и деревни, дававшие начало названиям городских улиц. О бывших селах напоминают Садово-Кудринская улица деревни (по селу Кудрину), Марьина роща (по роще деревни Марьино). В числе московских улиц оказались носители названий, происходящих от имен вошедших в Москву сел, поселков, а то и городов: Черемушки, Лужники, Медведково, Матвеевское, Давыдково, Очаково, Кунцево, Химки, Коньково, Бирюлево, Чертаново, Загорье и т. д.

Средневековый город складывался из слобод, населенных посадскими людьми-ремесленниками. Названия многих из них также вошли в наименования улиц: Кузнецкой слободы (Кузнецкий мост), Новокузнецкой (Новокузнецкая), Кожевенной (Кожевенная улица), Мясницкой слободы (Мясницкая), Оружейной (Оружейный переулок), Бронной (Бронная улица), Котельнической (Котельническая набережная), Гончарной (Гончарная набережная), Таганской, где жили изготовители чугунных котлов — таганов (Таганская площадь) и т. д. Некоторые слободы назывались по местностям, откуда происходили их жители. Выселенцы из Дмитрова жили в Дмитровской слободе (в районе Большой и Малой Дмитровки, ныне улицы Пушкина и Чехова). Память о Новой Дмитровской слободе жива в названии Новослободской улицы. Выходцы из городов Беларуси — мещане (по-белорусски горожане) образовали в Москве Мещанскую слободу. Ныне из Мещанских улиц сохранилась лишь одна; в прошлом нынешний проспект Мира носил название Большой Мещанской улицы.

Некоторые улицы названы по монастырям: Никольская — по Никольскому греческому монастырю, Петровка — по Высоко-Петровскому монастырю, Рождественка — по Рождественскому монастырю, Даниловская площадь — по Данилову монастырю и т. д.

Распространены были и названия по приходам. Приход некогда заменял адрес. Даже в XIX в. Пушкин, описывая приезд Татьяны в Москву, так называет адрес: «у Харитонья в переулке». Ныне это Большой Харитоньевский переулок.

Распространенной моделью были названия по именам владельцев наиболее крупных домов. Они возникали стихийно, как указание на адрес. В XVIII — начале XIX в. это чаще домовладельцы-дворяне (см. Вадковский, Оболенский, Языковский и другие переулки), для более позднего времени — купцы (Усачевская улица, Лаврушинский, Девяткин, Хухриков и другие переулки). Некоторые названия были даны по именам начальников стрелецких полков, охранявших Москву: Зубовская площадь, Левшинские переулки (в честь полковников Зубова и Левшина).

Часть улиц носит названия по гидронимам. Многие московские реки были заключены в подземные трубы. По самой крупной из них — Неглинной была названа Неглинная улица; пересекающая ее улица Кузнецкий мост когда-то действительно была мостом, возле которого селились кузнецы. Сивцев вражек — на месте оврага, по дну которого текла река Сивка, СадовоЧерногрязская улица названа по реке Черногрязке. Одной из московских рек была и Пресня (Краснопресненская застава, улица Красная Пресня и т. п.).

Значительные изменения в топонимии Москвы произошли уже в годы советской власти. Части послереволюционных топонимов в последнее время возвращены исторические имена.

Стало частым наименование улиц Москвы по городам страны. Эти названия стремятся располагать в соответствии с географией. Так, Севастопольский и Балаклавский проспекты, Симферопольский бульвар, Азовская, Одесская, Херсонская, Керченская улицы находятся на юге Москвы, а Беломорская, Петрозаводская, Таймырская, Анадырский проезд — на севере.

Этнонимика. Важным разделом ономастики является этнонимика, изучающая названия народов, племен и других этнических групп. Названия народов — этнонимы — тесно связаны с топонимами, ибо либо этноним дает название топониму (Якутия — страна якутов), либо наоборот — название племени или народа происходит от топонима, например полочане — славянская этническая группа, жившая на р. Полоте.

Самоназвание народа часто отличается от того, как этот народ называют его близкие и далекие соседи. Так, самоназвание финнов — suomalaiset. Русских соседние литовцы называют креву — по одному из восточнославянских племен — кривичей. Самоназвание часто возникает из слова люди. В период родо-племенного строя та или иная этническая группа порой считала людьми только себя; все остальные были не люди. Например, именно такого происхождения слово ненцы из ненець — человек. Далее приведены сведения о происхождении названий некоторых народов.

Русские. Название происходит от слова Русь, означавшего в древности, видимо, южную часть древнерусского государства. Термин носил более политический, чем этнический, характер: так, в «Повести временных лет» говорится о славянских племенах «в Руси». Удовлетворительная этимология пока не найдена.

Украинцы. Часть территории нынешней Украины называлась в XII в. украиной, т. е. окраиной, пограничной территорией. К XVII в. это название перешло и на остальную часть территории нынешней Украины, а слово украинцы стало самоназванием народа. До воссоединения Украины с Россией украинцы, жившие на землях, подвластных Речи Посполитой, называли себя чаще русскими, противопоставляя себя тем самым полякам и литовцам и подчеркивая свою близость к русскому народу. В России в XVI–XVII вв. украинцев часто называли черкасами.

Белорусы. Часть территории, населенной этим народом, со 2-й половины XIV — начала XV в. носила названия Белой Руси, что противопоставляло ее Черной Руси (территория части современной Западной Беларуси) и Червоной Руси (Юго-Западная Украина). Происхождение этих «цветовых» обозначений пока не выяснено. С XVII в. термин белорусы утвердился за населением всей нынешней Беларуси.

Эстонцы. Древнее самоназвание народа — maarahvas — народ (нашей) земли. Эстами (aestui, aestii) их и их соседей — балтийские народы называл еще Тацит, а затем и скандинавы. Полагают, что название это происходит из балтских языков, в которых оно означало жители у воды. С середины XIX в. слово эстонцы (eestlased) стало самоназванием.

Латыши (самоназвание — latviesu). Существует гипотеза, что название происходит от племен латгалов; этимология этнонима латгалы не выяснена.

Литовцы (самоназвание — lietuviai). Предполагают, что этноним происходит от древнего названия Немана (Нямунас) — Лейта, или Лиета, от литовского глагола litus — течь. Однако эта этимология не доказана.

Армяне (самоназвание — хай). Под названием хай известны с глубокой древности; с VI в. до н. э. упоминается этноним армяне. Предания рассказывают о родоначальниках армян — Хайке и его сыне Арменаке, но этимология как самоназвания, так и этнонима армяне не выяснена.

Азербайджанцы (самоназвание — азербайджанлылар). Название по исторической области (у античных авторов — Атропатана). Точной этимологии топонима нет.

Грузины (самоназвание — картвели). Легенда возводит самоназвание к герою-родоначальнику Картлосу. Русское название грузины от персидского гурдж, по названию древнего народа, жившего на этой территории. Этимология этнонимов неясна.

Казахи. Точной этимологии нет; возможно, от тюркского слова казак — вольный (отсюда же — русское казаки).

Киргизы (самоназвание — кыргыз). Древний этноним монгольского происхождения, этимология которого пока не установлена.

Туркмены. Существует несколько этимологий, связанных с разным переводом слова мен: тюркоподобные, чистые тюрки и т. д.

Узбеки. Происхождение этнонима связывают с именем золото-ордынского хана Узбека (1313–1342), под властью которого была и часть Средней Азии.

Таджики. Точной этимологии нет; согласно одной из гипотез, в основе — название ираноязычного племени тай, впоследствии — тази.

Англичане. По германскому племени англов, участвовавшему в V в. в англо-саксонском завоевании Британии. Полагают, что этноним происходит от древнегерманского ang — угол, поскольку англы жили на юге Ютландии, на самом ее краю.

Арабы. По названию Аравии (у римлян — Арабия). Арабское Билад аль-араб означает Страна степей.

Испанцы. Этноним по стране, этимология же названия страны неясна. Вероятно, из баскского слова ezpana — берег, но есть и другие гипотезы.

Итальянцы. По стране Италии, которая получила свое название от обитавших на Апеннинском полуострове племен италиков.

Немцы. Так называют этот народ многие славянские народы (русские, украинцы, белорусы, поляки, чехи и т. д.), а также венгры и румыны. В России XV–XVII вв. термином немцы называли все народы, говорящие на германских языках (шведы — свийские немцы, голландцы — голландские немцы), а иногда и шире — всех западноевропейцев. Распространенная этимология — немые, т. е. не говорящие на славянском языке, но, возможно, это переосмысление. Самоназвание — Deutsch из древнегерманского Thiuda — люди. Почти все соседи называют немцев не по самоназванию, а по одному из германских племен: итальянцы — tedesco (от тевтоны), французы — allemagne (от алеманов), финны — Saksa (от саксов) и т. д.

Поляки. От жившего в равнинной местности западнославянского племени полян (ср. с киевскими полянами).

Румыны. По романам, переселенцам из Римской империи.

Турки. О происхождении этнонима существует много гипотез. По одной из этимологий — из терюк — человек, по другой — из названия шлема (так, одно из тюркских племен именовалось «черные клобуки»). Рассматривали этноним и как политический термин, обозначавший определенный союз племен.

Французы. По названию страны, которое происходит от западногерманского племени франков (полагают, что от слова, означавшего свободные), составившего ядро Франкского государства (VI–IX вв.), на основе которого сложилась впоследствии Франция.

Японцы (самоназвание — ниппон). От названия страны Япония (Ниппон), что в переводе означает Страна солнца или Страна восходящего солнца.

Как видно, лишь меньшинство этнонимов получает удовлетворительную этимологию. Это вполне понятно: этнонимы либо сами уходят корнями в седую старину, либо связаны с очень древними топонимами.

Историческая антропонимика. Вспомогательная историческая дисциплина, изучающая личные имена и их системы в историческом развитии как факты истории общества и разрабатывающая методы использования антропонимических данных как исторического источника.

Не имея точного представления о характере системы личных имен того или иного периода или народа, историк рискует допустить фактические ошибки, он зачастую может даже спутать тезок или разделить надвое одно и то же лицо, выступающее под разными именами.

Особое значение имеют не отдельные личные имена, а именно системы личных имен. Так, современная русская антропонимическая система включает в наименование лица три элемента: имя, отчество и фамилию, при этом двойные имена не приняты, а двойные фамилии встречаются редко. Исландская антропонимическая система состоит лишь из имени и отчества (в форме имени отца с прибавлением слова сон — сын) без фамилии, т. е. сын Свейна Бьернсона будет уже Свейнсоном. В большинстве же западноевропейских стран система именования состоит из имени и фамилии, но без отчества; вместе с тем там широко распространены двойные, тройные и т. д. имена. Своеобразна испанская система, где двойная фамилия обязательна и образуется из первых фамилий отца и матери. В антропонимическую систему входят и набор имен (именник), и большая или меньшая их распространенность, и мотивы наречения имени, и способы именования человека вне официального круга общения и т. д.

Антропонимические системы изменчивы. Быстрее всего меняется именник, хотя многие имена могут веками оставаться в числе фаворитов. Но может меняться и вся система как целое. Так, в России до XV–XVI вв. господствующий класс, а до середины XIX в. и значительная часть крестьянства были лишены фамилий. Зато в систему входили и вторые нехристианские имена, и дополнительное именование по деду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.