КУРСОВАЯ ЛИНИЯ

КУРСОВАЯ ЛИНИЯ

Под сводами зала гремит музыка. Возле пушистой елки в вихре вальса кружатся пары. Нарядные девушки — сегодня плавное украшение бала. В этот новогодний вечер многие из них впервые за последние годы пришли на торжество не в военной форме. Девушки из медсанбата, тыловых подразделений и связистки буквально преобразились.

А за стенами праздничного клуба, где проходит новогодний бал авиаторов, все погрузилось в темноту — нигде ни огонька. Мужчины все в форме, при оружии. Многие в летной форме — в унтах, меховых кожанках, при шлемах и рукавицах. Что можно снять с себя, сложили тут же вдоль стен. Этим недолго веселиться: скоро заступать на дежурство. Да и остальных может позвать в любую минуту сигнал боевой тревоги.

Рядом, в нескольких сотнях метров, продолжается будничная аэродромная жизнь. Нет-нет да и прочертит небо сигнальная ракета. Это не новогодний фейерверк. Там, на посту, несут свою непрерывную службу в новогоднюю ночь те, кому поручено стоять на страже воздушного рубежа заполярного города. Временами слышится то нарастающий рокот мотора — значит самолет пошел на взлет, то размеренно затихающий — вернулся с задания и спешит на стоянку.

У Виктора Стрельцова вылетов на сегодня не предвиделось. Вначале всеобщий шум веселья захватил и его. Один танец сменялся другим, приглашал и он, и его. Потом вдруг пропал интерес к вечеру. Стало душно Игорь тоже скучал, и Виктор предложил ему пройтись по улице. К ним присоединился Николай Сова.

В лицо ударил свежий морозный воздух. Всего несколько шагов прошли, а холод уже начал донимать. Пошли быстрее и сразу же согрелись. На ходу перекидывались фразами, но больше отмалчивались: каждый думал о своем. Стрельцов — о брате Дмитрии. Еще в середине декабря он получил письмо из Омска с обратным адресом госпиталя. Писал незнакомый ему лейтенант Андриенко — сосед Дмитрия по палате. Он сообщал, что Митя поступил после ранения в госпиталь в тяжелом состоянии, а затем положение усугубил столбняк. Только недавно миновал кризис. Сам Митя настолько слаб, что не может писать. Просит Виктора пока домой о его состоянии не сообщать. Теперь Виктор со дня на день ждал новых известий от брата, а их все не было. Мать жаловалась в письме, что от Дмитрия давно нет вестей. А разве мог он сейчас, после гибели Бориса, написать ей правду или неправду?

Сослуживцы знали о состоянии Стрельцова. У летчиков от друзей нет секретов: письма из дому читали обычно коллективно.

— Понимаете, ребята, — заговорил Виктор, — это у него уже четвертое тяжелое ранение. На нем места живого нет, а тут еще этот злополучный столбняк.

Николай и Игорь старались успокоить его и подбодрить.

Так начался для боевых друзей новый, 1944 военный год.

Летчики 95-го полка, как и прежде, воевали всюду: проводили караваны судов, прикрывали торпедоносцы, самостоятельно наносили удары по врагу, выполняли спецзадания.

В эти дни в полк прибыло пополнение: восемь молодых летчиков, выпускников авиационных училищ. Они рвались в бой, горя желанием поскорее встретиться с врагом. Удивить же они пока могли лишь неуемным рвением и бесшабашной храбростью. В училище, далеко от фронта, прошли программу полетов на пикирующем бомбардировщике «ПЕ-2». А летать надо на «ПЕ З» в основной роли дальнего истребителя. Да и аэродром здесь ограничен не только по размерам, но и подходами к нему. Сопки, обступившие плотным кольцом, затрудняли выход на посадочный курс. Особенно они коварны в зимних условиях, когда белизна снега намного скрадывала высоту.

Подполковник приказал дежурному вызвать капитана Хомдохова и старшего лейтенанта Стрельцова. В ожидании Жатьков задумчиво ходил по кабинету. Да, решение только такое — всех молодых летчиков зачислить в 1-ю эскадрилью. Здесь наиболее опытные кадры, здесь молодежь и получит все необходимое: практику полетов в сложных условиях, взлета парой, захода и посадки с малых высот, подход к аэродрому по общим ориентирам и многое другое.

Вошли Хомдохов и Стрельцов. Доложили. Жатьков пригласил офицеров присесть, несколько минут медлил с разговором. Командир полка уже не впервой признавался себе, что явно симпатизирует комэску и его заместителю.

Капитан Хомдохов, атлетического телосложения, с очень красивым лицом, черными как смоль волосами, большими и внимательными синими глазами, покорял всех с первой же встречи. Кабардинец по национальности, он был темпераментным и горячим в любой обстановке, но настолько умел управлять собой, что никогда не выходил за рамки, в бою был выдержан, хладнокровен, рассудителен и тактически грамотен. Любая задача такому по плечу.

Под стать ему был и заместитель, всегда спокойный и рассудительный.

Подполковник Жатьков, сам выходец из 1-й эскадрильи, бывший ее командир, ревностно следил за ее жизнью. Видел — эскадрилья в надежных руках, и в душе радовался этому.

— Хочу новичков направить к вам. Научите латать, пообкатайте как следует, а потом пустим в бой.

Комэск вспыхнул, краска залила его лицо:

— Товарищ командир! Это же нам почти полгода не участвовать в боях. Другие будут воевать, а мы? Жатьков улыбался:

— Башир Гидович! — обратился подполковник к командиру эскадрильи по имени и отчеству. — Летать на боевые задания экипажи эскадрильи будут. Правда, меньше, чем другие. Но кто лучше вас обучит?

И неожиданно задал вопрос Стрельцову:

— А ты как считаешь, заместитель комэска? Виктор, когда уловил смысл разговора командира полка, в первый момент мысленно запротестовал: «Как это сменить поле боя на учебное?» На днях он получил письмо от Дмитрия из госпиталя, который с горечью сообщал о том, что отвоевался совсем. Выходить-то его врачи выходили, но еще долго придется лечиться, по всей вероятности, и война закончится. Инвалидности не избежать. Просил Виктора воевать теперь за троих.

Вспомнились первые фронтовые вылеты. Трудное было время: враг стоял у стен Москвы, экипажи непрерывно уходили в бой. На свой аэродром возвращались уставшие, возбужденные, нередко удрученные потерей товарищей. Он же и его сверстники, только что приехавшие в боевую часть, с жадностью расспрашивали о вылетах, буквально засыпали вопросами. Их не гнали от себя бывалые фронтовики. Зачастую, не перекусив и не отдохнув до очередного вылета, пока техники подвешивали бомбы и заряжали боекомплект, охотно делились крупицами боевого опыта. Нынче же совершенно другая обстановка. Да и кому как не им учить? Преодолев последние сомнения, ответил:

— Без особого энтузиазма. Но если нам доверят, научим летать как следует.

Капитан Хомдохов добавил:

— Товарищ командир! Я понимаю, что надо. А вот не выдержал, высказался. Прощу извинить меня.

Командир полка поднялся, крепко пожал обоим руку. Подумав немного, добавил:

— Вы оба отменно знаете на самолете курсовую систему. Действует она безотказно. Поэтому и летаете уверенно в самых сложных метеоусловиях. Хорошо, если бы вы вот эту самую свою, выверенную, безотказную «курсовую систему» заложили в каждого молодого летчика. Чтобы он в деле почувствовал, что это его жизненный путь, раз и навсегда выбранная линия, чтобы с первых шагов испытаний нашел свое место в строю. Ведь любой успех определяют люди, вооруженные знаниями, в совершенстве владеющие техникой и оружием, убежденные в правоте дела, которое защищают. Сообща и займемся этим.

В тот день Виктор все еще находился под впечатлением беседы с командиром, которого искренне любил. Более того, даже кое в чем невольно подражал ему.

Требовательный, умеющий себя сдерживать в любой ситуации, обладающий талантом организатора, владеющий в совершенстве авиационной техникой, он пользовался всеобщим уважением. Анатолий Владимирович был всегда внимателен к каждому человеку, отзывчив.

Многому хотел Виктор у него поучиться. Догадывался, что, поручая ему подготовку молодых летчиков, подполковник думал не только о том, чтобы Виктор научил их хорошо летать. Это одновременно и проверка его командирских способностей.

Командир эскадрильи, собрав новичков, объявил им о том, что с этого дня они приступают к освоению программы допуска к самостоятельному вылету. Виктора представил как инструктора. Стрельцов заметил, с каким неодобрением встретили лейтенанты сообщение командира.

Оставшись с ними, познакомился с каждым, кратко рассказал о себе. Разговорились. И сразу посыпались жалобы:

— У нас же есть допуск к самостоятельным вылетам в качестве пилотов. Зачем же опять повторение?

Выслушав, спокойно разъяснил:

— Во-первых, повторенье — мать ученья. Во-вторых, здесь вы пройдете совершенно другую науку, науку умения летать на Севере, над сушей и над морем. Знаю, вы ехали с радужными мечтами, что, прибыв в действующую часть, сразу пойдете в бой. А тут разочарование: учиться заставляют. Сам это пережил. Могу только сказать: покорите северное небо — уверенно будете чувствовать себя всюду.

Постепенно нашли общий язык, установилось полное взаимопонимание. Сами за себя говорили и три ордена Красного Знамени на груди старшего лейтенанта.

С надеждой в голосе один спросил:

— А учить нас вы будете? Виктор ответил:

— Командир эскадрильи уже вам об этом объявил. Предупреждаю, скидок никаких не ждите, спрашивать буду строго. Летать придется над морем. Правда, и над сушей здесь не легче, ровной площадки и в полсотню метров не найдешь. Запомните: море ошибок не прощает.На воде вынужденной посадки не совершишь. Не спасет и парашют: в ледяной воде долго не продержишься. Отсюда и требования повышенные: жесткая летная дисциплина, мужество и хладнокровие в любой обстановке, надежное мастерство.

Для инструктора и для обучаемых занятия оказались не из легких. Выручало то, что помогал весь полк.

Трудность обучения молодежи усложнилась не только природными условиями, но еще и тем, что не было самолетов-спарок. Выходили из положения своими силами. Сначала летчика «провозили» на штурманском сидении. После нескольких вылетав молодой летчик садился за управление, а летчик-инструктор вылетал на месте штурмана и контролировал действия пилота. При необходимости инструктор мог взять у летчика штурвал. Но до этого не доходило.

Под руководством боевого летчика все учились старательно.

После допуска к самостоятельным вылетам экипажи новичков закрепляли за ветеранами, которые в качестве ведущих выходили с ними в учебные полеты, отрабатывали боевые порядки. Проводились учебные «воздушные бои» один на один, а затем пара на пару.

К весне экипажи новичков уже взлетали и садились с боковым ветром, при плохой видимости и в других сложных условиях. Затем перелетали на посадочную площадку в районе одного из прибрежных поселков.

Из-за отсутствии здесь системы привода учились опознавать очертания берегов в районе площадки, выходить на нее по мастным ориентирам. Изучив на карте расстояние по маршруту, в полете тренировались делать заход на малой высоте и посадку по расчету времени полета.

Постепенно задания усложнялись. Взлетали парами в сложных условиях, пристраивались на малые интервалы и дистанции с периодическим заходом в облака, с каждым полетом удлиняли время пребывания в них. Отрабатывали приемы захода в хвостовую полусферу «противника» и выход из-под его атак, бомбометание, стрельбы из пушек и реактивными снарядами.

Уже в первых вылетах хорошо зарекомендовали себя молодые летчики Б. Д. Коваленко, А. Н. Герасимов, П. Г. Сепов, В. С. Шептуховский, Ю. Л. Вартанов. Большая забота о подготовке пополнения дала свои результаты. Ни один экипаж из его состава не допустил в последующих боевых вылетах серьезных предпосылок к авариям и поломок авиационной техники.

В апреле подготовка группы была окончена. Молодых летчиков расписали по эскадрильям. А капитан Стрельцов — звание ему присвоили в канун 26-й годовщины Красной Армии и Военно-Морского Флота — приступил к исполнению своих прямых обязанностей.

Вылететь на задание — была первая его просьба. С увеличением светлого времени боевые действия авиаторов-североморцев активизировались. Всюду царил небывалый подъем, вызываемый все новыми и новыми радостными сообщениями с фронтов.

И вот полк облетела весть о подвиге экипажа соседней части. Уже несколько месяцев они живут рядом с 46-м штурмовым авиационным полком, питаются в одной столовой, по-фронтовому дружат. Хорошо знают друг друга. Немножко завидуют штурмовикам, которые летают на боевые задания значительно чаще. Ведь у них «ИЛы» — гроза для фашистов.

Это случилось 23 апреля, рано утром. По боевой тревоге подняли 2-ю эскадрилью 46-го полка. Поставили задачу нанести удар по конвою противника. Восьмерку штурмовиков повел заместитель командира эскадрильи капитан И. Б. Катунин. Это был его десятый боевой вылет.

Катунин длительное время был инструктором в авиационном училище, настойчиво просился на фронт и добился своего. Вскоре добился и первых боевых успехов: на счету его экипажа были четыре потопленных фашистских корабля и один сбитый самолет, который уничтожил стрелок — радист старший сержант А. М. Маркин.

Подробности последнего боя коммуниста Катунина и комсомольца Маркина рассказали очевидцы, вернувшиеся с задания.

Штурмовики точно вышли на караван, состоявший из 8 транспортов и 20 военных кораблей — в том числе 6 миноносцев. Его охраняли истребители. «ИЛы» устремились к конвою. Их встретили плотным огнем. Сотни разрывов встали на пути. Стреляла не только артиллерия миноносцев, сторожевиков, транспортов. Огонь вели и береговые зенитные батареи.

Ведущий распределил цели и напомнил по радио:

— Штурмовики с курса не сворачивают! Бомбы бросать с пикирования. Атакую головной транспорт!

Неожиданно его самолет резко бросило в сторону. Из мотора густо повалил дым, а затем вырвалось пламя.

В тот же момент в наушниках раздался спокойный голос Катунина:

— Бомбы бросать на цель. Выдерживать боевой порядок.

Первой вошла в пике командирская машина. Следом на цель один за другим стали пикировать ведомые.

Отделяются от горящего самолета черные точки — бомбы пошли в цель. Вот-вот ведущий возьмет штурвал на себя, и пылающий штурмовик пронесется над палубой транспорта. А там, в море, можно выброситься на парашюте или же приводнить самолет.

Но прежде чем вышли из пикирования остальные машины, самолет, направленный твердой рукой коммуниста Ильи Борисовича Катунина, врезался в огромный транспорт. Сильный взрыв потряс все вокруг. Столбы дыма и огня взметнулись над протараненным фашистским транспортом.

Еще один транспорт и сторожевик пошли ко дну, сильные повреждения получили два транспорта и сторожевой корабль.

…Всего несколько минут прошло с момента, как над, аэродромом взвилась сигнальная ракета на взлет. Набрав необходимую высоту, легли на заданный курс. Внизу проплывал привычный заполярный пейзаж: заснеженные сопки, на склонах покрытые низкорослым кустарником, бурые пятна заметанных снегом болот и озер. Грибами над покровом снега чернели разбросанные в беспорядке гранитные глыбы. На исходе второй весенний месяц, а заметных признаков наступления весны не видно. Ночью — мороз. Нередки заряды обильного снегопада.

Прошли береговую черту. Теперь впереди неспокойное Баренцево море. Оно кажется высеченным из гранита. Только накат волн изредка выбрасывает белый гребешок.

Стрельцов внимательно смотрит вокруг. Сегодня он должен в установленное время выйти на военно-морскую базу Киркенес и сфотографировать бомбовый удар штурмовиков. Появиться над целью он должен через три минуты после ухода штурмовиков.

Стрельцов ведет свой самолет все дальше в море. Кравцов периодически отсчитывает курс, дает поправки. Навстречу приближаются кучевые облака. Вначале проплывают отдельными разорванными кусками. Все чаще и чаще встречаются целые глыбы. Вскоре надвинулся огромный массив. Такие облака летчики, летающие в одиночку, любят. В их лабиринтах разведчику очень удобно маневрировать, легко подойти незамеченным к объекту.

Штурман точно вывел самолет на цель. Ударная группа уже отошла. Это было видно по разрывам снарядов, перемещавшимся на восток. Панорама для фотографирования соответствовала установленным требованиям.

Все необходимое зафиксировали на пленку. Задание выполнили хорошо.

В начале мая пришел приказ о назначении подполковника А. В. Жатькова командиром авиационной дивизии, в состав которой входил и 95-й авиаполк. Не знал тогда Стрельцов, что перед уходом Анатолий Владимирович написал представление на присвоение ему звания Героя Советского Союза.

Командир полка характеризовал Стрельцова как отличного летчика, растущего талантливого офицера, смелого, инициативного и грамотного воздушного бойца, на счету которого было 146 боевых вылетов.

В его боевом активе — прикрытие без потерь 94 отечественных и союзных конвоев, десятки полетов по обеспечению атак самолетов-торпедоносцев на корабли врага.

Заканчивалось представление так: «За 4 сбитых и несколько подбитых бомбардировщиков противника „Ю-88“ при прикрытии конвоев в море, за потопление 1 танкера, 1 транспорта, 1 мотобота, повреждение 1 миноносца и 1 мотобота, за уничтожение бомбо-штурмовымн ударами 9 танков, 45 автомашин с войсками и грузом, 2 железнодорожных эшелонов, 8 самолетов противника на аэродроме и другие успешные бомбардировки, за обеспечение потопления при взаимодействии с торпедоносцами 4-х транспортов общим водоизмещением 24 — 26 тыс. т, 1 танкера 4 — 6 тыс. т., 1 тральщика, за геройство и доблесть, проявленные в боях за Родину, достоин присвоения звания Герой Советского Союза».

Ходатайство поддержали командующий ВВС Северного флота генерал-лейтенант авиации А. X. Андреев, командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко и член Военного совета Северного флота контр-адмирал А. А. Николаев.

Май — единственный по-настоящему весенний месяц в Заполярье. После долгой зимней спячки просыпается природа, буйно тянется к изобилию света зелень. Солнце светит почти круглые сутки.

Естественно, с наступлением лета возрастая в этом суровом краю боевой накал сражений на земле, в небе и на море. Но 1944 год имел свои отличительные черты и на Севере.

Общая обстановка на северном театре позволила всю авиацию сосредоточить для боевых действий на морском направлении.

Положение на сухопутном фронте оставалось по-прежнему стабильным, а угроза вражеского нападения на наше побережье и базы практически исключалась из-за пассивности германского надводного флота и почти полного отсутствия у гитлеровцев ударной авиации, уничтоженной североморцами в прошедших боях. А восполнить потери фашистской Германии уже было не под силу.

Несмотря на ослабление авиации противника, в каждом вылете большое внимание уделялось истребительному прикрытию всех самолетов, даже одиночных.

В начале июня экипажи полка вылетали на прикрытие отряда боевых кораблей: крейсера «Мурманск», лидера «Баку» и трех эскадренных миноносцев. Отряд без потерь прибыл в назначенный пункт.

В двадцатью числах эскадрилья майора Б. Г. Хомдохова перелетела с полевого аэродрома на подготовленную площадку возле самой линии фронта. Через день туда же перебазировался весь полк. Отсюда экипажам во взаимодействии с 46-м Краснознаменным штурмовым авиаполком предстояло наносить удары по объектам противника.

В Заполярье наступило долгожданное лето. Хорошая погода, теплые дни и предстоящие боевые дела поднимали настроение у всего личного состава. Чувствовалось приближение решающих событий на этом отдаленном участке советско-германского фронта.

В эти дни Стрельцова назначили командиром эскадрильи (майор Хомдохов уехал на курсы в Москву). Молодой комэск, организуя боевую подготовку эскадрильи, много внимания уделял развитию спортивно-массовой работы. За два дня был оборудован спортивный городок, где 25 июня состоялся большой праздник. Открылся он массовым кроссом на 1000 метров , в котором участвовал весь личный состав полка. Центральным событием дня были соревнования по волейболу между командами подразделений.

Памятным для Стрельцова стал день 22 июня 1944 года. В составе делегации он выезжал на главную базу Северного флота для участия в торжественном открытии памятника героям-подводникам.

Авиация Северного флота в это время стала наносить бомбардировочные удары по портам и базам противника в Варангер-фьорде, при выполнении которых главную угрозу для наших самолетов представляла сильная зенитная артиллерия врага.

В течение полумесяца авиаторы-североморцы нанесли три мощных удара по Киркенесу.

В налетах участвовало от 100 до 130 самолетов.

После первого удара в районе Киркенеса стояла плохая летная погода. Противник, воспользовавшись этим, сосредоточия на базе большое число транспортов, мелких судов и кораблей охранения.

Воздушная разведка своевременно обнаружила скопление вражеских судов. 27 июня наша авиация под прикрытием истребителей нанесла массированный удар по Киркенесу восьмью тактическими группами бомбардировщиков.

Эскадрилья Стрельцова точно вышла на вражеский объект и в едином отрою легла на боевой курс. Наряду с опытными экипажами шло и несколько новичков. Летчики знали, что военно-морская база Киркенес имеет мощную противовоздушную оборону. В течение нескольких лет фашистские зенитчики хорошо пристрелялись во всех секторах, и первый их залп представлял особую опасность.

Командир уверенно вел эскадрилью. Его спокойные и четкие команды ободряли молодые экипажи, следовавшие в установленном для атаки боевом порядке.

До сбрасывания бомб оставались считанные секунды, когда гитлеровцы дали первый, наиболее мощный залп. Снаряды рвались точно под самолетами, но на несколько сот метров ниже. Большинство машин получило множество осколочных пробоин, а на самолете младшего лейтенанта Б. Д. Коваленко близким разрывом снаряда повредило мотор.

Стрельцов передал ведомым:

— Приготовились к залпу. Фрицы еще только примеряются, а мы уже у цели!

Через несколько секунд, строго выдержав боевой курс, все экипажи по команде ведущего освободились от бомб и, используя противозенитный маневр, вскоре вышли из зоны огня. Молодой летчик Борис Коваленко выполнил боевую задачу на поврежденной машине и обратно вел самолет на одном моторе. Командир эскадрильи шел все время рядом, помогая ему советами.

Эскадрилья нанесла удар по военным объектам в центре города. Сброшенные бомбы вызвали три крупных очага пожаров.

В июле — августе полк также вел напряженную боевую работу. Базируясь на одном из полевых аэродромов, летчики летали часто и много. В группах от двухсот до трехсот самолетов они участвовали в массированных налетах на порты и военно-морские базы врага.

В боевой обстановке 18 августа авиаторы отмечали День воздушного флота СССР. После торжественной части все свободные от службы собрались в клубе части на вечер боевого содружества. Летчики-истребители и штурмовики вместе воевали, вместе и отдыхали.

В разгар вечера дежурный офицер принес командиру дивизии полковнику А. В. Жатькову срочную телеграмму. Он пробежал ее глазами, поднялся на сцену и, призвав всех к тишине, зачитал:

«Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 22 июля 1944 года… капитану Стрельцову Виктору Сергеевичу за мужество и беспримерную отвагу в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками на фронтах Великой Отечественной войны присвоено звание Героя Советского Союза. Военный совет Северного флота поздравляет капитана Стрельцова с высоким званием Героя и желает новых успехов в его боевой деятельности и новых подвигов во имя полной победы над гитлеровскими фашистами.

Военный совет Северного флота».

Зал взорвался бурей аплодисментов.

— Качать Героя! — раздались голоса.

Взлетая в воздух и поглядывая на низкий потолок, Виктор чувствовал себя, пожалуй, в большей опасности, чем в боевом вылете.

Но однополчане вскоре бережно поставили на ноги любимца полка. Поздравлений и пожеланий в этот затянувшийся вечер Виктор Сергеевич получил бесчисленное множество.

Боевые задания следовали одно за другим. Экипажи 95-то авиационного полка надежно защищали морские коммуникации, внося свой вклад в подготовку Карельского фронта и Северного флота к решающему наступлению и полному разгрому немецко-фашистских захватчиков в Заполярье.

7 октября войска Карельского фронта перешли в наступление и, преодолевая упорное сопротивление врага, начали теснить его с захваченной советской территория. Части Северного флота развернули наступление 9 октября.

Перед началом операции в полку обсудили обращение Военного совета Северного флота, призвавшее североморцев с честью выполнить свою священную миссию: уничтожить немецко-фашистских захватчиков в Заполярье и освободить от оккупантов древний русский город Печенгу.

Стрельцов и в этот раз снова искал пути, обеспечивающие не только успешное решение поставленной задачи, но и нанесение противнику наибольшего урона.

21 октября 1944 года командир полка майор И. А. Ольбек, назначенный вместо полковника Жатькова, вызвал командиров эскадрилий майора Д. М. Кузнецова, капитана В. С. Стрельцова и их заместителей. Как только летчики узнали о том, кого вызвали в штаб для получения боевого задания, все поняли, что оно будет не из легких.

— По данным нашей разведки, — начал командир полка, — 21 — 22 октября с аэродрома Банак на аэродром Хебугтен должен вылетать немецкий транспортный самолет «Ю-52», на борту которого будут находиться представители гитлеровского генералитета. Они направляются в печенгскую группировку, отступающую под ударами советских войск. Приказано в течение этих двух дней в светлое время, с 11.00 до 16.00 патрулировать в районе горы Растегайсса и уничтожить «Ю-52». На задание будете ходить поочередно. В паре с каждым из вас пойдут ведомыми новички. Первая пара — Герой Советского Союза капитан Стрельцов — ведущий, ведомый — младший лейтенант Коваленко, время патрулирования с 11.00 до 13.00. В 13.00 вас сменит пара: ведущий — капитан Куликов, ведомый — младший лейтенант Торцан. Время патрулирования с 13.00 до 16.00. 22 октября с 11.00 до 13.00 патрулирует пара: ведущий — капитан Антонец, ведомый — лейтенант Сепов. Их сменят ведущий — майор Кузнецов, ведомый — лейтенант Герасимов. Маршруты полета: с аэродрома — курс в море на север до точки Н., поворот на запад, параллельно норвежскому берегу выйти в точку М. Здесь поворот строго на юг, выйти в бухту Тана-фьорд, вдоль реки Тана — в район горы Растегайсса и патрулировать на высоте 50 — 100 метров . Сменяться парами в указанном районе патрулирования, соблюдать полное радиомолчание, возвращаться обратно по тому же маршруту. Радиосвязь поддерживать только с моря. Вылет первой пары по моей команде. Объясните задачу экипажам, отработайте вопросы взаимодействия.

Не успел хмурый октябрьский день возвестить о себе серым рассветом, как утреннюю тишину разорвал хлопок выстрела ракетницы. Прорезая холодный воздух, яростно шипя и искрясь, в небо взметнулась сигнальная ракета.

Капитан Стрельцов передал ведомому:

— Двадцать шестой, за мной, на взлет! Взлетев, взяли курс в море. Видимость была почти нулевой. Самолеты шли на высоте 200 метров . Точность пилотирования ведущего и высокая подготовка штурмана капитана Кравцова, третий год летавшего бессменно с Виктором Стрельцовым, позволили безошибочно вывести самолеты в Тана-фьорд.

Два с половиной часа прошли незаметно: все внимание было приковано к тому, чтобы не упустить противника. А он так и не появился.

Как только подошла на смену пара капитана Куликова, Стрельцов лег на обратный курс.

— Игорь, взгляни на карту, что интересного имеется в районе противника по нашему курсу? Часть «гостинцев» с превеликим удовольствием можно отпустить фрицам. Не досталось генералам — пусть получают рядовые.

— Левее реки. Тана до одноименного местечка проходит шоссейная дорога, идущая до Варангер-фьорда, а там раздваивается: одна ветка на Варде, а другая — на Печенгу. Ложись, командир, на курс 280, посмотрим тыловую дорогу.

Отвернув влево, Стрельцов вышел на дорогу, подав ведомому условленный сигнал-команду: «Занять место в строю в кильватер».

Идя на высоте 700 — 800 метров , экипаж отчетливо видел полотно шоссейной дороги. Участок до местечка Тана был ровным как стрела. Еще издали заметили встречную колонну. Впереди шли четыре больших автобуса. Колонна двигалась плотно. Немцы не ожидали появления наших самолетов в этом районе, и нашу двойку приняли, очевидно, за «МЕ-110».

За время полета над сушей капитан Стрельцов дал ведомому по радио единственную команду:

— Атакуем с ходу!

Два краснозвездных самолета спикировали одновременно. И, открыв пушечно-пулеметный огонь, на бреющем пронеслись над оцепеневшими фашистами. Вмиг вся колонна была прочесана плотным огнем. Самолет Стрельцова взмыл вверх и с переворотом снова зашел на цель. Запечатлев все на фотопленке, снова занял место ведущего.

Впереди показалось местечко Тана. Правее от дороги Стрельцов увидел большое двухэтажное здание, во дворе которого стояло несколько легковых автомашин и крытые брезентом грузовики.

С близкого расстояния двумя сериями Стрельцов и ведомый разрядили весь запас реактивных снарядов.

Разворачивая самолеты на выход в море через фиорд, экипажи ясно видели на месте только что красовавшегося здания груду развалин в огне и дыму, а во дворе сполохи взрывов.

Удалившись в море, Стрельцов запросил ведомого:

— Как дела на борту?

— Докладывает двадцать шестой. На борту все нормально. Израсходовал три четверти боекомплекта. Зафотографировал ваш удар по зданию.

— Будь внимателен, следуй за мной в правом пеленге.

Совершив посадку, капитан Стрельцов доложил командиру о возвращении с задания, а также о проведенной штурмовке в тылу противника.

Когда в штаб доставили проявленные пленки, установили, что пара капитана Стрельцова взорвала двухэтажное здание, сожгла 4 автобуса, 2 автомашины, трактор, бензозаправщик, несколько автоповозок с боеприпасами, уничтожила пушку крупного калибра на гусеничной тяге. Это помимо живой силы противника.

Командир полка отметил разумную инициативу экипажей.

И «Ю-52» не ушел от возмездия. 22 октября в 11.25 его заметила пара, ведомая капитаном Ф. И. Антонцом. Атаковала и на втором заходе подожгла. Горящий самолет врезался в сопку и взорвался.

С фронта поступили радостные вести. Разгромленные фашистские части в районе Печенга и Линахамари поспешно отходили на Салмиярви и Киркенес. В этот же день, 22 октября, части 14-й армии Карельского фронта, преследовавшие отступавших егерей, овладели поселком Никель, перерезали узлы дорог Ахмолахти и Салмиярви. Успешно развивалось наступление наших войск и по дороге Петсамо — Киркенес.

А 25 октября наши войска освободили от оккупантов норвежский город и порт Киркенес, завершив Петсамо-Кирканесскую операцию.

В ней активно участвовали североморские авиаторы, действовавшие на всей коммуникации Варангер-фьорд — Хаммерфест. Объектами непрерывных атак были Киркенес и другие порты противника. Героические действия североморцев отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего от 15, 25 октября и 1 ноября 1944 года.

Войска Карельского фронта и Северного флота в октябре 1944 года разгромили немецко-фашистских захватчиков в Заполярье, освободив исконно русскую Печенгскую область и часть территории Норвегии. Эта победа привела к превращению боевых действий на северном театре на земле и в воздухе за полгода до капитуляции фашистской Германии.

Торжественно отпраздновав 27-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, полк приступил к выполнению боевой операции по прикрытию, в основном от подводных лодок, арктического конвоя, следовавшего из Карского моря в Белое на зимовку.

До конца 1944 года и в течение первых четырех месяцев 1945 года экипажи полка летали для поиска подводных лодок врага, продолжавших рыскать в водах Баренцева моря. Приходилось прикрывать и небольшие караваны судов.

На аэродроме базирования личный состав 95-то-авиаполка жил в землянках вблизи стоянок своих самолетов.

В ночь с 7 на 8 мая долго никто не спал: ждали важного сообщения Совинформбюро. Лишь под утро уснули, оставив включенными радиоприемники.

Когда в тишине раздались позывные московского радио, все мгновенно проснулись. Так в далекое Заполярье пришла радостная весть о капитуляции гитлеровской Германии. Эту долгожданную победу в небывало трудной борьбе добывали и летчики 95-го авиаполка. И те, кому выпало счастье дожить до нее, никогда не забудут этого памятного дня.

За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество Указом Президиума Верховного Совета СССР 95-й авиационный полк Северного флота был награжден орденом Красного Знамени.