Валаам, 1850-е годы Анонимный источник, о. Игнатий Брянчанинов

Валаам, 1850-е годы

Анонимный источник, о. Игнатий Брянчанинов

С середины XIX остров Валаам стал приобретать статус туристической достопримечательности. Туда все чаще отправлялись, чтобы не только припасть к святыням, но и насладиться природными красотами Ладожского озера и самого острова. Показательны в этом смысле описания пути на Валаам в «духовном путеводителе» 1852 года под названием «Остров Валаам и его окрестности».

Остров Валаам лежит в северо-западной части Ладожского озера. Сюда отправляется пароход «Петр Великий», обыкновенно по пятницам из г. Шлиссельбурга; на пути он заходит к Коневцу и оставляете этот остров поутру. Утро на озере свежее и дольше, чем на суше, но влажность воздуха легко перенести, после долгого плавания накануне. Северо-западные воды представляют взорам путника одну круглую равнину, окайменную только с западной стороны зеленой полосой Финляндского берега или островов его, из которых Хвощаной (попросту Вощаной, отстоящий на 40 верст от Коневца) встречается заметнее других. Но под влиянием впечатлений Коневской обители, осмотренной в то же утро, однообразие вод менее чувствительно. Внимательный и любопытный взор может найти развлечение и в пустынной природе...

На здешних бурных водах и природа подает большую помощь пловцу: она обилует здесь каменистыми островами, которые только и служат для причала судов на время бури, и кроме того хранит постоянную и самую удобную пристань на озере – о. Валаам. Напротив, осенью, до глубокой зимы, свирепствуют здесь юго-западные ветры. Тогда нередко наступают вдруг раньше морозы, которые сводят лед при берегах озера, и судно, запоздав по какой-либо крайней необходимой причине, подвергается опасности другого рода. Эти ветры разбивают прибрежный лед и носят льдины с такою силою, что они подрывают, в полном смысле слова, судно, попадающееся между ними. <...>

Во время установления льда сообщение между Валаамом и прибрежным г. Сердоболь прекращается более чем на месяц, и Валаамская обитель только в половине января может расчищать дорогу для проезда на санях в г. Сердоболь. Кроме этого, по словам прибрежных рыболовов, известно, что юго-западная часть озера не замерзает иной год до февраля и марта месяцев, а юго-восточная остается раскрытою всю зиму, так что в сильные морозы здесь видят исходящие водяные пары. <...> Зато Валаам придает всю занимательность Ладожскому озеру. Он появляется дымчатой полосою на краю безбрежных вод, блистающих солнцем. Бывалый путник, усмотрев ее, равнодушно проговаривает: «Вот и Валаам»; а небывалые, – с вестыо этой, думая увидеть главы церквей тамошнего монастыря, тщетно собираются толпою на передовом краю парохода. Из той полосы становится потом темный, лесистый остров. Перед ним, будто из воды, выходит островок Мигорки, который издали кажется в виде нескольких деревянных строений; а встречаясь справа парохода, представляет гранитную глыбу, поросшую мхом и многими сосновыми кустами. Вслед за этим островком и прародитель eго, о. Валаам, обнаруживает каменный берег, покрытый хвойным лесом.

Этот юго-западный берег Валаама содержит перерыв в виде ворот и круглый, пространный водоем, наподобие двора. Пароход устремляется в перерыв, когда может доставить удовольствие путникам видами здешней природы; иначе – он идет слева острова. Но кому случилось быть на этом водоеме, тот сохраняет на всю жизнь первое приятное впечатление от Валаама. Здесь глубокая тишина, воздух насыщен запахом зелени, воды гладки; среди вод, под влиянием сияющего солнца, играет рыба; а в тени берегов, между судами, бесстрашно плещутся утки. Кого не поразит этот внезапный вид тихих вод, после шумной и пустынной равнины озера? На мысе правого берега возвышается крест, под красивым круглым навесом, с фонарем вверху, указывающий гавань. Прямо, у высокого лесистого берега, галиоты, соймы и другие озерные суда, укрывшиеся от бурного ветра, выжидают попутного. На подошве того же берега, рассеянные пустые избы занимают временно рыбаки, приплывающие осенью, с разных берегов озера, ловить рыбу вокруг острова, в помощь инокам. В двухэтажном домике, стоящем левее этих изб на вершине берега, меж темных елей, пристают сами иноки и изготовляют рыбу впрок; а поодаль возвышается остроглавая часовня, в которой рыболовы непременно начинают и оканчивают свой труд молитвою. Часовня эта во имя Св. Андрея Первозванного. <...>

Малолюдство и бедность Валаамской обители побудило преосвященного митрополита Новгородского и С.-Петербургского Гавриила искать способы к приведению ее в прежнее благолепие. Узнав о добродетелях старца Назария, жившего в Capoвской пустыни (Тамбовской губернии), Преосвященный вызвал его на Валаам. Старец Назарий, прибыв на Валаам в 1785 г., водворил прежде всего Саровское общежитие, установленное по примеру строгой Цареградской обители Св. Маркелла. Валаамский устав подтвержден был впоследствии митрополитом Амвросием в 1803 г. и митрополитом Михаилом в 1812 г., которым разрешено в следующем году избирать настоятеля из среды братства. Потом игумен Назарий начал заботиться о внешнем устройстве обители, пользуясь пособиями Преосвященного. Уже в 1785 году, по словам очевидца ак. Озерецковского, здесь выделывали кирпич 42 человека ярославцев... пережигали известь из мраморного щебня, братого на о. Ювен, и клали из кирпича соборную церковь и четырехсторонние кельи, расширенные с каждой стороны на 62 сажени. Тогда было до 20 иноков; все они, вместе со старцем Назарием, пололи, косили и жали, а в зимнее время точили кленовые ложки, четки и вырезывали кресты из кипариса; и пользуясь, кроме пожертвований, рыбными ловлями, жили не только сами без нужды, но и помогали бедным. <...>

До сих пор на Валааме бывает наибольшее стечение простого народа, по-прежнему, около Петрова дня... О благочестии иноков того времени свидетельствует скит, основанный старцем Назарием, для искавших строгого поста и постоянной молитвы; равно многие кельи построены самими иноками в лесах, для совершенного уединения и безмолвия. Сам игумен Назарий, изнеможенный бременем лет и трудов, жил в уединенной келье... Иеросхимонах Никон около 20 лет кряду, бывши 73 лет, жил в пещере, собственноручно изуроченной в утесе на берегу озера. Инок Никита, быв 60 лет, скитался в пещере в лесу, в двух верстах от монастыря, а до 1815 г. считалось 6 отшельников на острове.

Епископ Игнатий Брянчанинов, побывав на Валааме в 1846 году, оставил описание монастыря и природных условий острова.

Остров Валаам, бесспорно, живописнейшее место старой Финляндии. Он находится на северной оконечности Ладожского озера. Подъезжаете к нему – вас встречает совершенно новая природа, какой не случилось видеть путешествовавшему лишь по России: природа дикая, угрюмая, привлекающая взоры самою дикостию своею, из которой проглядывают вдохновенные, строгие красоты. Вы видите отвесные, высокие, нагие скалы, гордо выходящие из бездны: они стоят, как исполины, на передовой страже. Вы видите крутизны, покрытые лесом, дружелюбно склоняющиеся к озеру. Тут какой-нибудь пустынник вышел с водоносом в руке почерпнуть воды и, поставив на землю водонос, загляделся на обширное озеро, прислушивается к говору волн, питает душу духовным созерцанием. Вы видите огражденные отовсюду гранитными, самородными стенами заливы, в которых спокойно дремлют чистые, как зеркало, воды, в то время как в озере бушует страшная буря, здесь спрятался галиот или сойма от крушения, ждет в затишьи попутного ветра, а хозяин судна уже с равнодушным любопытством смотрит на яростные, ревущие волны озера, недавно хотевшие разрушить его судно, в которое он вложил все достояние, всю судьбу свою и своего семейства. Вы плывете по излучистым проливам, где часто две противоположные стены сходятся так близко, что оставляют лишь тесный проход для одного галиота. Вы опускаете лот, измеряете глубину в этой узине: глубина тут – многие сажени. Вы входите с северной стороны в губу, далеко вдавшуюся во внутренность острова; плывете по этой губе: с правой стороны – дремучий лес на каменных, громадных уступах, выходящих отвесно и навесно из темных вод. Этот лес и эти камни отражаются густою тенью в водах губы, отчего тут воды особенно мрачны и ландшафт принимает самый грозный вид. Губа постепенно расширяется и наконец образует овал значительного размера. Вы отторгаете взоры от этой картины необыкновенной, наводящей на душу невольный ужас, но ужас приятный, с которым не хочется расстаться; обращаетесь к противоположной стороне: пред вами – обширный монастырь на высокой, длинной, гранитной скале, как легкое бремя на плечах гиганта. Скала прежде покрывалась беловатым мхом. Монахи очистили мох; теперь гранит свободен от седин, висевших на смуглом челе его; он величествен и грозен в обновленной юности и наготе своей. Из трещин скалы выросли липы, клены, вязы; по скале вьется плющ, а под скалой разведен фруктовый сад, над которым колеблются и шумят зеленеющие вершины дерев, как бы готовых низринуться на сад, но удерживаемых далеко ушедшими в скалу корнями. Разительная, великолепная картина! Как приятно видеть селение человека, его руку, клочек земли, политый его потом, украшенный его трудами, среди огромных масс дикой, могучей природы! Пристаете к гавани, выходите на берег: по крутому скату горы устроена гранитная лестница; по ней поднимаетесь к монастырю, стоящему на вершине горы на обширной площади. На эту площадь с южной стороны ведет крутая отлогость; к западу, к губе, площадь образовывается отвесною скалою.

План монастырских зданий состоит из двух четвероугольников, из которых один помещается в другом. Поднявшись по гранитной лестнице на площадь, вы идете по аллее к святым вратам, находящимся в наружном четвероугольнике; против этих ворот – другие, во внутреннем четвероугольнике. Входите в них: перед вами на правой стороне – соборная церковь Преображения Господня, в верхнем этаже; в нижнем – Валаамских чудотворцев Сергия и Германа, где и почивают их мощи под спудом. Собор соединяется посредством галереи с теплою церковию Успения Божией Матери; в галерее помещается ризница. На другой оконечности, составляющей собою юго-восточный угол – церковь Святителя Николая. На левой стороне, противоположной той линии, на которой стоят храмы, – келий настоятеля и некоторые братские. Против вас – братская трапеза и кухня; а в той линии, в которой врата, и где, предполагаю, вы стоите, – келий чредных иеромонахов. Над святыми вратами наружного четвероугольника – церковь Петра и Павла. В линии этой, с левой стороны – гостиница; с правой – келия духовника и обширная рухольня (так в монастырях называется кладовая) монастыря. В противоположной линии – больница монастыря со значительным числом келий, в которых помещаются все престарелые и увечные. При больнице – церкви: в верхнем этаже – Пресвятой Троицы, в нижнем – Живоносного Источника. В линии, обращенной к губе, с одной стороны – продолжение гостиницы, с другой – канцелярия монастыря. В восточной линии, с одной стороны – продолжение рухольни, с другой – монастырская библиотека, сравнительно с другими монастырями богатая, имеющая довольно рукописей, почти исключительно состоящих из творений святых отцов, писавших о монашеской жизни. Для истории Валаамского монастыря не найдется в этой библиотеке обильных материалов. Она собрана в конце прошедшего и начале нынешнего столетий; древние рукописи уничтожены, как и все древнее в Валаамском монастыре, пожарами и шведами. Нет здания на всем острове, ни даже часовни, которым исполнилось бы хотя бы сто лет.

Начало 1850-х годов было омрачено в истории города событием, которое произвело на горожан самое тяжелое впечатление: 22 декабря 1849 (по старому стилю, 3 января 1850 года – по новому) рано утром на Семеновском плацу состоялась гражданская казнь членов кружка М. В. Буташевича-Петрашевского. Петрашевцам прочли смертный приговор, надели предсмертные рубахи. Осужденные не знали, что они были накануне помилованы, поэтому прощались с жизнью. Смертная казнь была заменена каторгой и ссылкой в Сибирь. Среди переживших это испытание был Федор Михайлович Достоевский.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.