Биржа и Стрелка Васильевского острова, 1806 год Павел Свиньин

Биржа и Стрелка Васильевского острова, 1806 год

Павел Свиньин

Одновременно со строительством нового Адмиралтейства началось возведение знаменитого архитектурного ансамбля на Стрелке Васильевского острова, где Нева разделяется на два рукава – Большую и Малую Неву. Приглашенный в Россию французский архитектор Ж. Тома де Томон построил здание Биржи; в разработке проекта застройки мыса принимали участие А. Н. Воронихин и А. Д. Захаров, причем последний предлагал частично засыпать русло Невы. Строительные работы вела артель С. К. Суханова, вытесавшая и Ростральные колонны; о Суханове журнал «Отечественные записки» писал: «Столица наша превратится вскорости в новые Фивы; позднее потомство будет спорить, люди или исполины создавали град сей. Честь и слава гражданину Суханову».

О Бирже Тома де Томона и Биржевой пристани на Стрелке оставил воспоминания П. П. Свиньин.

Бордовская Биржа, почитаемая самою великолепнейшей в Европе, должна уступить ныне в красоте и огромности новой С.-Петербургской Бирже, которая, кроме достоинств архитектуры, имеет прелестнейшее и выгоднейшее местоположение. Она выстроена на мысу, образованном с одной стороны Невою, а с другой главным рукавом ее, называемым Малою Невкою.

Здание состоит из продолговатого четвероугольника длиною в 55, шириной в 41, а вышиной в 14 1/2 сажень. Оно обнесено рядом дорических колонн, что составило прекрасную открытую галерею вокруг, имеющую по 14 столбов с длинных сторон и по 10 с обеих фасадов. Сии последние окружены еще сверху изваяниями, представляющими аллегорически Балтийское море и Неву. Внутренняя зала есть одна из прекраснейших в столице по обширности своей и пропорции. Она имеет 40 аршин в длину, 25 в ширину и украшена многими скульптурными эмблемами, изображающими мореплавание и торговлю. Свет получается сверху. Вход в оную со всех четырех сторон, по коим расположены восемь комнат. В иных из сих комнат поставлены столы с чернилицами и бумагой, прибиты разные объявления и постановления; в других продаются мелочные товары, как-то: вещи, нужные для шкиперов, ножи, самовары, чайники, пробошники, прохладительные питья и проч. Ежедневно в три часа пополудни собирается в залу русское и иностранное купечество со всего Петербурга. Здесь человек человеку (как говорит г. Карамзин в описании Лондонской биржи) даром не скажет слова, даром не пожмет руки. Когда говорит, то идет торг; когда схватятся руками, то дело решено и – кораблю плыть в новый Йорк (Нью-Йорк. – Ред.) или за мыс Доброй Надежды. Людей множество, но тихо; кругом жужжат, но не слышно громкого слова. Пробы товаров передаются от одного другому: их нюхают, пробуют на зуб, трут в руках, рассматривают на свет и – идут в другую комнату заключать условие.

Здание сие стоит на открытом месте. Со стороны Коллегий отделяется оно площадью, имеющей 148 сажень длины и 125 ширины. Пред главным же фасадом, обращенным к Неве, сделана обширная полукруглая площадь для складки товаров. Берега ее выложены гранитными плитами и имеют два круглых спуска, ведущих к поверхности реки. По концам площади возвышаются два величественных столба, украшенных статуями, корабельными носами и другими приличными изображениями, из коих замечательнее всех колоссальная фигура Нептуна с трезубцем, работы скульптора Тибо из пудожского камня. Во внутренности столбов проведены крутые лестницы, по коим можно взойти на самый верх их, заключающий довольно широкие площадки с железными перилами. Отсюда в ясную погоду представляются со всех сторон прекраснейшие виды. Каменные громады домов кажутся выходящими из вод, окружающих столицу, или отражаются в кристаллах их другим подземным городом. При закате солнца виден даже Кронштадт.

Во время торжественных иллюминаций Биржа, особливо столбы сии, освещается бесподобным образом. Пылающее пламя на верху сих последних в железных треножниках припоминает мореходцу то радостное ощущение, которое объемлет сердце его в бурную ночь у неизвестного берега при первом мерцании маяка.

Со времени основания Петербурга Биржа находилась на Петербургской стороне, где ныне деревянный рынок, и перенесена уже на Васильевский остров в 1735 году. В 1784 году на сем месте начато было великолепное здание для Биржи по плану известного архитектора Гваренги и выведена уже была величественная гранитная лестница его, но начавшаяся война остановила совершение оного, и оно оставалось в сем положении до 1804 года, когда император Александр конфирмовал новый план Биржи знаменитого архитектора Томона. Ему поручено было также построение оной, которое и окончилось в 1811 году; но открытие залы по политическим обстоятельствам воспоследовало не прежде 1816 года 15 июня. При сем торжестве присутствовал государь император со всею августейшей фамилией, а водоосвящение совершено было преосвященным митрополитом Амвросием. В сей день с.-петербургское купечество угощало здесь высоких посетителей обеденным столом с огромной музыкой и пушечного пальбой со всех судов, стоявших у Биржи.

Строение ее происходило под надзором особой комиссии, составленной из особ, знающих сию часть, и под председательством графа Н. П. Румянцева, бывшего в то время министром коммерции. Император Александр при закладке сам опустил первый камень, под который положили золотую медаль, изображающую с одной стороны портрет его императорского величества, а с другой Биржу со столбами и набережной; также все золотые медали и монеты всех цен, вычеканенные в его царствие. Государыни императрицы положили туда же агатовые доски с их коронованными именами.

Вдоль берега Невки выстроены таможенные кладовые и амбары для складки товаров и лавки. Я опишу их подробно в особой статье, а теперь прибавлю, что нигде пришествие весны столь не радостно и ощутительно, как на Бирже. Лишь только расторгнутся хладные оковы вод, как быстрые струи их и зефиры принесут сюда изобилие и прелести всех земель и климатов. Пришествие первого иностранного корабля в Петербург есть каждый год приятная эпоха для жителей: все спешат на Биржу приветствовать дорогого гостя, пришельца заморского, вестника воскресения природы. Скоро Биржевая набережная и лавки превращаются в апельсиновые и лимонные рощи, населяются златокрылыми и сладкогласными птицами американскими; наполняются вишневыми и фиговыми деревьями с зрелыми плодами. Скоро Биржа делается любимейшим гуляньем и всеобщим ходбищем! Всякий находит здесь предмет, занимательный по его вкусу и чувствам. Вот крылатая громада быстро несется по хребту кристальных вод и, поравнявшись с Биржею, останавливается на всем бегу своем. Там с треском вынимается якорь – и корабль, нагруженный избытками России, пускается за моря. Здесь оклики, встречи, приветствия; там пожелания доброго пути, прощания знаками, шляпами, платками! Здесь ожидание добрых вестей; там надежда на счастье и удачу!

Выгружение лошадей с корабля есть весьма любопытное зрелище. Их подымают на блоках в деревянных ящиках. Мгновенно привезенные Буцефалы обступаются знатоками, охотниками, покупщиками, и когда англичанин гордо рассказывает знаменитую родословную Свифта и Беци, другие восхищаются красотами их или жарко спорят о недостатках и пороках, так, что самый рев выгружаемого быка не отвлекает их внимания. Как страшно озирается во все стороны величественное животное сие; какие дикие взоры кидает оно из кровавых глаз своих; как ужасно потрясает оно тяжелыми цепями своими!

Последуем за этим молодым человеком, прошедшим быстро мимо нас с арапником в руках, в усах и казакине. Это должен быть собачий охотник, и он идет на корабль, привезший собак. Вот прекрасный терневский водолаз, лапы у него, как у утки, сросшиеся перепонкою, хвост косматый, как у лисицы; вот черненькие маленькие мышеловки с быстрыми глазками и желтенькими пятнышками; вот огромный домовый страж – датский барбос, на лапе у него отдыхает, свернувшись в кружок, верная шарлотка (испанской породы собака). В то время как вы дивитесь сей игре природы, охотник меряет правила у борзых и гончих. Недалеко слышен смех детей и простолюдинов, они забавляются кривляньями и прыжками длиннохвостых мартышек и краснощеких обезьян, бросающих в народ орехами и апельсиновою корой; а подле них висят в клетках разноцветные попугаи, кои лепечут с прелестными покупщицами на всех языках. В лавках же за накрытыми столиками пресыщаются сластолюбцы устрицами, запивая их пенящимся английским портером. Оне сей час привезены с голландских отмелей рыбаком, приплывшим сюда в 10 дней на маленьком ботике своем с помощью одного мальчика и собаки. Статный детина в русской рубашке открывает раковины с таким же искусством, как брайтонские и рош-канкальские привилегированные мастера. Но что это за прекрасные розовые личики в соломенных шляпках выглядывают из маленьких окошечек трехмачтового корабля? – Это груз выписанных англичанок в нянюшки, мамзели, компаньонки для первоклассных барских домов наших! Они дожидаются там, пока пропишутся, где следует, их паспорта... В светлую майскую или июньскую ночь прогулка по Биржевой набережной имеет несравненную ни с чем приятность, тою безмолвной тишиной и спокойствием, которая заступает царство беспрерывного шуму, волнений и движений. Все наслаждается сладким отдыхом, все спит крепким сном, который доставляется единым трудолюбием, который тщетно будет покупать золотом празднолюбец! Разве иногда раздается заунывный, тихий отголосок русской песни или трель соловья.

Рассматривая сии разнообразные картины, стечение всех народов, смешение всех языков, силу всех страстей человеческих, не можешь не быть пораженным могуществом той власти, которая производит все сие; которая одному велит снисходить в недра земли или спускаться на дно морское, другому – подыматься выше облаков; которая назначает круг действия гренландскому рыбаку и готтентотскому зверолову; которая дает щебню – цену золота и брильянтов; которая была началом всех важных открытий и усовершенствований: одним словом – торговли. А кто творец российской торговли? Кто заманил в отечество наше сию могущественную волшебницу? Кому обязаны мы всеми благами ее, всеми наслаждениями, ею рассыпаемыми? Петру! Петру Великому! Петр видел, что богатства России драгоценны только великим количеством своим; что их можно вывозить единственно морем; он знал, что без выгодной внешней торговли нельзя возбудить и усилить внутренней промышленности, – и завел пристани, сотворил флоты. Но для сего самого должно было ему завоевать сперва моря у сильных держав и победить природу.

Наслаждайся, Великий, взирая с горних мест на свое творение. Сей великолепный храм, посвященный торговле; сии гранитные набережные и обширная гладкая площадь основаны на том топком болоте, которое размерил ты рукою своею; сия роща мачт возвышается на том самом месте, куда сам привел ты в 1705 году первый голландский корабль.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.