Украинские националисты в оперативных играх спецслужб

Украинские националисты в оперативных играх спецслужб

Вернемся к ЗП УГВР. Специально для связи с американской разведкой эта организация послала в Париж своего представителя Мирослава Прокопа, который встречался там с сенатором США Вандербильдом. А в 1947–1948 годах член ЗП УГВР Зенон Пеленский вел во Франкфурте-на-Майне неофициальные «переговоры» с американской оккупационной военной администрацией. «Угэвээровцы» уверяли американцев, что оказывают влияние на «вооруженное националистическое подполье», от которого получают «достоверную информацию» — в отличие от 3Ч ОУН, которые-де не пользуются доверием подполья.

Однако в 1950 году американцы затребовали от руководства ЗП УГВР более конкретной работы. И вот, «оппозиционеры» разработали план — как укрепить свои позиции и перед американскими спонсорами, и в среде оуновцев за рубежом. Они были намерены изобразить наличие на Украине «массового движения сопротивления», себя — во главе оного, и таким образом отстранить «от вымени» таких конкурентов, как Бандера, Стецько, Ленкавский…

Но не дремали и конкуренты. Мирон Матвиейко получил от Бандеры почти идентичное задание. «Бандера і Стецько, — писав впоследствии Матвиейко, — добре знаючи, що ніякого підпілля на Україні немає, вирішили послати мене на Україну, щоб передати в 3Ч ОУН відомості про нібито діюче підпілля і нібито існуючий провід ОУН на західноукраїнських землях. Це, на думку Бандери і Стецька, дало б їм можливість гендлювати цими «інформаціями» перед чужоземними розвідками й отримувати за них гроші».

После консультаций с американской разведкой «угэвэровцы» стали готовить шпионскую группу. Первым в неё включили Василия Охримовича, проводника Тернопольского областного и краевого провода ОУН «Галичина». Он уже имел соответствующую выучку и даже был преподавателем на немецких шпионских курсах в Кракове (1940 г.) и Львове (1942 г.)…

И вот, в начале июня 1950 года, в американской шпионской школе, разместившейся в районе Кауфбойрена (ФРГ), появився новый курсант под псевдонимом «Грузин». Это был Охримович. Он дал письменное обязательство сотрудничать с американской разведкой и выполнять шпионские задания на территории Украины.

По окончании курса шпионских «наук» под руководством офицеров американской разведки Охримович с документами на имя Гарольда Эвальда поселился на конспиративной квартире в селе Обербойрен вместе со своими коллегами «Маком», «Рубаном» и «Осипом». Вот как рассказывал сам Охримович об одном из разговоров между ним и американским разведчиком Блэком: «Блек тоном господаря запропонував мені зайнятись збиранням відомостей, які цікавлять американську розвідку, і спробувати передавати їх за кордон… Найбільше його цікавили відомості про кордони України, навіть подробиці, як зовні виглядає кордон, як організована охорона кордону тощо. Потрібні були відомості про важливі укріплення, аеродроми, військові бази… Паспорти, військові квитки та інші радянські документи бажано при першій можливості переправляти за кордон, вони мають велику цінність для американської розвідки».

19 мая 1951 года Василий Охримович, «Мак», «Рубан» и «Осип» были заброшены военным транспортным самолетом на советскую территорию с базы военно-воздушных сил США в Висбадене (Западная Германия). «Грузин» сразу же передал подготовленный руководством организации «мандат» «генеральному секретарю закордонних справ УГВР» Николаю Лебедю. Вот его текст.

«Підтверджуємо мандат ваш і всього ЗП УГВР репрезентувати УГВР і весь український визвольний рух в світі. Задачі ЗП УГВР полягають:

1. Репрезентувати за кордоном УГВР, український визвольний рух на українських землях.

2. Проводити за кордоном політико-демократичну та інформаційну роботу по лінії визвольної боротьби українського народу.

3. ЗП надається свобода рішень по використанню допомоги (иностранных разведок — М. Б.), її форми, розміри і вишкіл.

4. ЗП УГВР є верховний орган для всіх учасників УПА і підпілля, які опиняться за кордоном. При ЗП УГВР по лінії УПА функціонує місія УПА.

Від імені Презид. Колегії М. Лісовий,

Голова Генерального секретаріату УГВР,

полковник В. Коваль (псевдоним В. Кука — М. Б.)

Цей мандат є тимчасовий, бо УГВР в краю має намір вислати за кордон свого компетентного представника для урегулювання вирішення всіх актуальних питань відносно до становища в краю.

В. Коваль».

Охримович передает и вторую, такую желанную для руководства ЗП УГВР, часть «мандата»:

«Провід організації українських націоналістів на українських землях підтверджує, що Бийлихо (псевдоним Бандеры — М. Б.) відійшов від постанов III Надзвичайного Великого Збору ОУН; він ні формально, ні фактично не є провідником ОУН… Провід ОУН на українських землях уповноважує Лева Ребета, Матлу і Бандеру взяти тимчасово керівництво 3Ч і реорганізувати 3Ч згідно з пропозиціями проводу ОУН на Україні. З пропозицією ознайомити Бандеру.

Голова проводу ОУН на українських землях Ю. Леміш

(опять же В. Кук — М. Б.)»

Вскоре шпионскую группу задержали.

Не желая делить власть с Ребетом и Матлой, Бандера и его соратники в конечном итоге заявили, что так называемое «поручение с родины» является самой обычной фальшивкой. Они потребовали предъявить письменный оригинал «мандата». Бандеровская газета «Шлях перемоги» писала: «В Україні нема справжнього проводу ОУН, під цей провід підшилися більшовики. Підписи під постановою краю про відступництво С. Бандери від постанов III Великого Збору ОУН не є правдивими. Вони є фальшивими… Взагалі є ще сумніви, чи існує ще і діє пов’язана система ОУН в краю… Наказ, що його отримала ЗП УГВР, не є вірогідним».

В дальнейшем Бандера охотно сотрудничал с английскими и западногерманскими спецслужбами; но «любовь» непосредственно с американцами у него не получилась, и вот почему. В 1947 году советские оккупационные власти в Германии выразили протест командованию войск США по поводу безнаказанной деятельности в американской оккупационной зоне ОУН-б и так называемого «Антибольшевистского блока народов». Оказавшись в неудобном положении, янки были вынуждены обещать, что они примут все меры для того, чтобы покончить с антисоветской деятельностью противников Советского Союза в своей зоне.

Но обещания выполнены не были. Вместо этого американцы принялись фабриковать доказательства того, что антисоветская деятельность националистов решительно прекращена.

Оуновцам намеревались предоставить типографию с украинским шрифтом, обеспечить их бумагой, краской и другими необходимыми техническими средствами для организации печатного органа и издания антисоветской пропагандистской литературы. В означенной типографии следовало напечатать как можно больше «нелегальной» литературы — открыток, брошюр и других антисоветских документов. Когда все это будет готово, говорилось в секретных американских документах, в предварительно обусловленное время американская военная жандармерия «обнаружит» «нелегальную» типографию, сделает в ней тщательный обыск, изымет все технические средства, литературу, а также «арестует» печатников. Все это зафиксируют многочисленные фото— и киножурналисты. И всем сторонам будет выгода! Американцы покажут, что они старательно исполняют союзнический долг, а бандеровцы — получат огромный «пиар»…

Все уже было готово, но… Известный Ярослав Стецько настолько увлекся американской задумкой, настолько его распирало желание поделиться грандиозностью замысла, что он в конечном счете не выдержал и проболтался об этом коллегам по ОУН: Ростиславу Ендику, Любомиру Ортинскому, Владимиру Козаку, Модесту Рипецкому, Богдану Пидгайному. Стецько и не подозревал, что тайная операция американцев и ОУН станет известна английской разведке через ее агента Пидгайного, французской — через Ендика, а через Козака и Рипецкого — и другим разведкам… Естественно, узнали и советские «органы». Фальшивка сорвалась…

Тогда американцы решили пользоваться услугами «конкурирующей» ЗЧ УГВР. Тем более, что они координировали свои действия по использованию украинских националистов с англичанами. Об этом писал выдающийся советский разведчик Ким Филби в книге «Моя тайная война»:

«Как СИС, так и ЦРУ имели своих соперничающих марионеток из прибалтийских стран, чьи интересы были обычно непримиримыми. Я с удовольствием наблюдал, как эти борющиеся группировки из-за своей грызни то и дело попадали в тупик….

Разногласия относительно Украины были еще более давними и такими же непримиримыми. Еще до войны СИС поддерживала контакт со Степаном Бандерой, украинским националистом профашистского толка. После войны это сотрудничество получило дальнейшее развитие. Но беда заключалась в том, что, хотя Бандера был порядочной «шишкой» в эмиграции, его утверждения о наличии у него множества сторонников в Советском Союзе никогда серьезно не проверялись; были только негативные примеры, то есть показывающие, что таких сторонников нет. Первая группа агентов, которую англичане снабдили радиопередатчиком и другими тайными средствами связи, была направлена на Украину в 1949 году и — исчезла. В следующем году послали еще две группы, но о них также не было ни слуху, ни духу. Тем временем американцы начали серьезно сомневаться относительно полезности Бандеры Западу. Неудачи засланных англичанами групп, естественно, не рассеивали этих сомнений.

Нападки американцев на сотрудничество между Бандерой и СИС стали особенно резкими в 1950 году. Работая в США, я потратил много времени на передачу язвительных посланий из Вашингтона в Лондон и обратно относительно сравнительных достоинств различных малоизвестных эмигрантских групп. ЦРУ выдвинуло три серьезных возражения против Бандеры как союзника. Его крайний национализм с фашистским оттенком являлся препятствием, мешавшим Западу вести подрывную работу в Советском Союзе с использованием лиц других национальностей, например, русских. Утверждали также, что Бандера уходит корнями в старую эмиграцию и не имеет связей с новой, «более реалистичной» эмиграцией, с которой американцы усиленно заигрывали. Наконец, его прямо обвиняли в антиамериканских настроениях. Заявление англичан, что Бандера используется только в целях сбора разведывательной информации и что такое его использование не имеет какого-либо политического значения, было отвергнуто американцами. Последние возражали, что, каков бы ни был характер связи СИС с Бандерой, сам факт этой связи может поднять его престиж на Украине. Американцы высказали опасение, что любое усиление последователей Бандеры чревато опасностью раскола «движения сопротивления» на Украине, с которым вели работу они сами.

Слабость американской позиции заключалась в том, что она подкреплялась лишь голословными заявлениями и почти ничем другим. Результаты деятельности «более реалистичной» части эмиграции и «движения сопротивления» на Украине выглядели не менее плачевно, чем результаты сотрудничества между англичанами и Бандерой. Правда, ЦРУ заявляло, что зимой 1949/50 года оно приняло нескольких курьеров с Украины, однако низкопробное качество их «информации» скорее говорило о том, что это были бродяги, побывавшие в чужой стране. В 1951 году, после нескольких лет упорной работы, ЦРУ все еще надеялось послать на Украину своего «политического» представителя с тремя помощниками для установления контакта с «движением сопротивления». ЦРУ наскребло даже резервную группу из четырех человек, чтобы послать ее в случае, если первая группа бесследно исчезнет.

Чтобы преодолеть англо-американские разногласия по поводу Украины, ЦРУ настаивало на проведении широкой конференции с СИС. Эта конференция состоялась в Лондоне в апреле 1951 года. К моему удивлению, английская сторона заняла твердую позицию и наотрез отказалась выбросить Бандеру за борт. Все, чего удалось достичь и что было принято с нескрываемым раздражением американской стороной, — это решение вновь рассмотреть упомянутый вопрос в текущем году, в конце сезона, благоприятного для выброски парашютистов. Надеялись, что к тому времени в распоряжении сторон будет больше фактов. В течение месяца англичане выбросили три группы по шесть человек в каждой. Самолеты отправлялись с аэродрома на Кипре. Одна группа была сброшена на полпути между Львовом и Тернополем, другая — неподалеку от верховьев Прута, около Коломыи, и третья — в пределах Польши, около истоков Сана. Чтобы избежать дублирования и перекрытия районов, англичане и американцы обменивались точной информацией относительно времени и географических координат своих операций. Не знаю, что случилось с этими группами, но об этом, пожалуй, нетрудно догадаться».

Как указывается в справке СБУ № 113, «наприкінці 40-х — початку 50-х років підпілля ОУН зазнало значних людських втрат. Його поповнення майже не здійснювалося. Перед керівництвом проводу ОУН-б стала проблема збереження залишків підпілля, особливо керівних кадрів, створення легальних, не оформлених організаційно груп, виховання молодих «революціонерів» із числа старшокласників і студентської молоді, а також розповсюджування своїх ідей як на всю Україну, так і на Білорусію та Литву.

На нараді членів Центрального проводу ОУН, що відбувся літом 1948 р. в Ілозівському лісі Миколаївського району Дрогобицької області, перед керівниками нижчих ланок ОУН були поставлені такі завдання: «Во что бы то ни стало сохранить уцелевшие оуновские кадры, свести до минимума боевые действия, усилить конспирацию, националистическую закалку и переключить кадры ОУН, главным образом, на организационную и пропагандистскую работу. Усилить работу по созданию новых и укреплению существующих легальных звеньев ОУН среди молодёжи и, прежде всего, учащейся молодёжи». (Текст постановления ОУН в архивном документе дан на русском языке — М. Б.)

Сейчас как-то не принято говорить о том, что УПА не была ни армией, поскольку армия создается государством, ни партизанским образованием, поскольку до 85 процентов «бойцов» мобилизовались туда насильственно, под угрозой расправы с родными. Остаток был сформирован из идеологических кадров ОУН или СБ — «службы безопасности»…

В послевоенное время организационную структуру ОУН на Украине возглавлял провод ЗУЗ (западноукраинских земель) во главе с Шухевичем. После его гибели 5 марта 1950 года во главе провода встал Василий Кук. Ему подчинялось несколько «больших» краевых проводов, окружные проводы, затем надрайонные, районные и кустовые, которые состояли из «роев».

(Примечательно, что организационная структура подготовки к «оранжевой революции» была построена так же, как подпольная сеть ОУН. В этом откровенно сознались «полевые командиры» Майдана. Стецькив, Луценко и Филенко так описывали свою подготовку к «революции» в декабре 2004 года: «Мы поделили Украину на 76 кустов. А каждый куст — на рои. В каждом рое — по 10–15 человек. И те 320 человек, которые приехали, были кустовые и роевые командиры. В августе они получили приказ набрать армию волонтеров. И мы собирались набрать 35 тысяч таких волонтеров, которые в час Х должны были высадиться в Киеве и начать украинскую революцию»…)

После разгрома вооруженных бандеровских формирований одним из основных способов противоборства компетентных органов с зарубежными центрами ОУН и их кураторами — спецслужбами Англии и США — стали радио— и оперативные игры. Они должны были ввести собственную агентуру в среду противника, а также вывести на территорию Украины как можно больше эмиссаров националистов и зарубежных спецслужб. Наиболее значимыми были оперативные игры с английской, американской, итальянской разведками «Звено» (1951—60 гг.), «Тропа» (1951—60 гг), «Западня» (1951—53 гг.), «Капкан» (1953—54 гг., «Трасса» (1952—56 гг.), «Бумеранг» (конец 60–88 гг.).

Классикой оперативных игр считают радиоигру «Звено». В ночь на 15 мая 1951 года были сброшены на парашютах три группы разведчиков — «Модди», «Долли» и «Сокол». Псевдоним «Модди» носил выпускник английской разведшколы Мирон Васильевич Матвиейко, один из руководителей Центрального провода оуновцев, служивший во время войны в абвере-3 (контрразведка вермахта), а с 1947 года возглавлявший службу безопасности ЗЧ ОУН. Посланцев из-за границы ждали. На первых допросах (они проходили в Киеве и Москве) Матвиейко дал показания о зарубежных центрах ОУН и их сотрудничестве с иностранными разведками.

«Модди» откровенно писал о том, что руководители ОУН «високопарними гаслами про боротьбу за самостійну Україну насправді розчинили і розмісили багато розколів, гризні, міжусобиць, щоб тільки задовольнити власні вождівські амбіції та пристрасті і в такий спосіб мати змогу перекочовувати від американської розвідки до англійської, від англійської до італійської, а там ще й до боннської і наввипередки один перед другим стати торговцями-продавцями живого товару — голів своїх друзів.

В июне 1951 года при участии Матвиейко начинается масштабная радиоигра с английской разведкой и ЗЧ ОУН под кодовым названием «Звено», которая продолжалась по октябрь 1960-го. Благодаря этому только с 1951 по 1954 годы органы госбезопасности захватили четыре курьерские группы (восемь человек), ликвидировали 33 агентов СИС и ЦРУ, добыли трофеи — 10 радиостанций, оружие, ценные оперативные документы. Пятерых эмиссаров использовали в оперативных играх.

Значительные результаты принесла оперативная игра, известная под кодовым названием «Бумеранг». Ее вели 1-е и 5-е управления КГБ УССР и МВД Польши с конца 60-х, когда лидерам бандеровской ОУН и ее СБ подставили группу квалифицированных агентов, как посланцев «локальної ланки націоналістичного підпілля».

Фабула операции была такова. В конце 60-х функционер ЗЧ ОУН, родственник Шухевича Т. Билинский («Адам») получил от одного из лидеров ЗЧ ОУН И. Дмытрива («Рубижного»), руководителя Союза украинцев Британии, задание отыскать во Львове и привлечь к тайному сотрудничеству врача Святослава Панчишина, чтобы назначить его на пост руководителя подпольной сети в Украине. Панчишин принадлежал к авторитетной в Галичине интеллигентной семье, дядя его входил в состав образованного 30 июня 1941 года «правительства» ОУН-б. Получив от западного эмиссара проверочное задание, Панчишин обратился в компетентные органы, и с этого момента была начата оперативная игра.

Операция продолжалась до 1988 года. В ходе нее советские спецслужбы установили контроль над стратегией и тактикой разведывательно-подрывной деятельности ЗЧ ОУН и их хозяев в отношении Украины, проводили их дезинформацию, выявили и нейтрализовали более 20 эмиссаров из США, Англии, Франции ФРГ и т. д. Существование подполья имитировалось настолько квалифицированно, что Панчишин «вырос» до члена центрального провода ЗЧ ОУН и председателя «верховного суда ОУН в Украине». Но в 1988 году операция была свернута в связи с перестройкой и появлением горбачевского «нового мышления». Лидер СССР решил показать, как сильны в Советском Союзе «дух перемен» и желание наладить с Западом дружественные отношения. Естественно, эти намерения оказались наивными, если не преступными…

Однако еще до того, 14 сентября 1988 года, в Киеве, на организованной Министерством иностранных дел и Союзом журналистов УССР пресс-конференции для советских и иностранных журналистов, выступили люди, которых проводники ОУН считали своими единомышленниками. Это были член Центрального провода ОУН-революционеров, председатель организационного суда и руководитель Службы безопасности (СБ ОУН) в крае, львовский врач Святослав Панчишин и киевский журналист Юрий Иванченко, которого также собирались, но не успели ввести в провод ОУН. Непосредственным толчком к созыву пресс-конференции стал провал эмиссара 3Ч ОУН, подданной Великобритании Любови Штокало, которая летом 1988 года приехала в Польшу для встречи с «подпольщиками». Перед советскими и иностранными журналистами была раскрыта одна из самых длительных спецопераций заграничного центра ОУН.

Но и до этого было много разных «прерванных визитов». Это дела эмиссара ОУН из Бельгии Ярослава Добоша, эмиссара из Англии Андрея Климчука, итальянца Бернардо Винченцо, француженки украинского происхождения Ирины Зеленой и многих других.

В 1972 году в кругах украинской интеллигенции разразилась настоящая буря. Внучка классика, Зиновия Франко, на допросах в КГБ вдруг написала серию обвинений против ряда деятелей украинской культуры. После этого и начались знаменитые аресты украинских «национально сознательных» интеллигентов. Ее презирали и одновременно жалели…

Но вот 2 июня 1972 года в Киеве состоялась пресс-конференция гражданина Бельгии Ярослава Добоша. На ней гость из Бельгии сделал заявление, многое изменившее в умах: «Я, Ярослав Добош, підданий Бельгії, народився в 1947 році в Західній Німеччині. Перед свої приїздом у Радянський Союз я проживав у Бельгії… і навчався на третьому курсі факультету соціології Лювенського католицького університету.

В 1965 році я закінчив «Папську малу українську семінарію імені святого Йосафата», а в 1967 — факультет філософії «Університету Урбаніяна», проживаючи в той час в Українській великій семінарії в Ватікані. Під час навчання в згаданих мною учбових закладах я виховувався в дусі ненависті до комуністів і комуністичної ідеології.

Повернувшись в 1967 році в Бельгію, я знову потрапив у націоналістичне середовище, і це було причиною, що вступив в націоналістичну організацію — «Спілку української молоді» (СУМ). (Это название мы скоро вспомним в связи с женой одного очень высокопоставленного лица… — М. Б.) Ця організація складається з молоді, котра проживає на Заході і котра є націоналістично настроєна. Її мета — боротьба проти Радянського Союзу за створення так званої «самостійної України», тобто України без комуністів і комуністичної влади. Фактично керує цією організацією ЗЧ ОУН («Закордонні частини організації українських націоналістів»). Після смерті Бандери ЗЧ ОУН очолює Ярослав Стецько…

Знаючи мене, як одного з активних членів, а також діячів «Спілки української молоді», та про моє вороже ставлення до комунізму, до комуністичної ідеології та взагалі до комуністичної системи, Коваль у листопаді 1971 року запропонував мені виконати завдання ЗЧ ОУН, тут, на Україні, на що я погодився.

Це завдання полягало в тому, щоб в містах Києві і Львові по паролях, дотримуючись конспірації, зустрітися з Іваном Світличним, Зіновією Франко, Анною Коцуровою, Леонідом Селезненком та Стефанією Гулик і від них одержати політичну та іншу інформацію з метою використання її проти Радянського Союзу на Заході. А також я мав передати деяким з них гроші…

Я також повинен був проінформувати Івана Світличного, Леоніда Селезненко, Зіновію Франко, Анну Коцурову, Стефанію Гулик про те, як антирадянські націоналістичні організації на Заході проводять боротьбу проти Радянської держави з метою активізації їх діяльності тут, на Україні. На виконання цього завдання мені було асигновано Ковалем 25.000 бельгійських франків і 150 американських доларів…

Перебуваючи в Києві, я 29 та 31 грудня минулого року та 1 січня цього року з метою конспірації зв’язався з телефонів-автоматів і по паролях з Іваном Світличним, Зіновією Франко і Леонідом Селезненком. Мав з ними зустріч в обумовлених місцях. Тоді ж Селезненко допоміг мені зустрітись з Анною Коцуровою.

Всіх тих осіб, під час зустрічі з ними, я проінформував про антирадянську діяльність українських організацій на Заході: про те, що українські націоналісти в своїх діях проти Радянського Союзу спілкуються з сіоністами, а від них одержав політичну та іншу інформацію, яка мені була потрібна, і відповідні документи…» («Вісті з України», № 27 (721), 8.06.72 г.).

Зиновию Франко долго вызывали на допросы. Она тогда оговорила многих людей из числа творческой интеллигенции, которые ни сном ни духом не слышали ни о каких ЗЧ ОУН. Но благодаря этой провокации многие из них попали «под пресс» компетентных органов, у иных была сломана судьба или карьера.

Впрочем, как говаривала одна деятельница того времени, «чем больше людей посадят, тем быстрее возникнет независимая Украина»… Вот и работали провокаторы, искусственно создавая «диссидентов», а потом защищали их через финансируемые ЦРУ «свободные» голоса.

Еще одна пресс-конференция состоялась в Киеве 22 ноября 1983 года. На ней были представлены многочисленные материалы и документы, разоблачающие подрывную деятельность ЗЧ ОУН. Главный герой этой пресс-конференции — Михаил Кухтяк. Все началось с переписки с родственниками, которых судьба забросила когда-то в США и Канаду. Михаил Евгеньевич обстоятельно писал им о себе, о родных, о любви к Украине и ее людям. Политических тем не касался.

Видимо, на Западе внимательно следили за перепиской и решили: аполитичен, следовательно, есть возможности для обработки. И вот руками бандеровцев из так называемых «зарубежных частей» организации украинских националистов (ОУН) спецслужбы США приступили к операции «Орест». Цель ее была далеко идущей — возродить подпольную сеть бандеровских групп в Западной Украине.

Из США и Канады в Ивано-Франковск зачастили «туристы» — «знакомые» и «друзья» родственников Михаила Кухтяка. Как из рога изобилия, на его семью посыпались иностранные вещи и дорогие сувениры. Передав подарки, гости завязывали «задушевные» разговоры, осторожно выспрашивали о судьбе бывших националистов, пытались внушить: дескать, далеко не все хорошо у вас. А потом, как бы невзначай, следовали просьбы: раздобыть «самиздатовскую литературу» и т. д. И вот наступил момент, когда очередной гость от родственников признался, что он член провода ЗЧ ОУН. Кухтяк обратился в КГБ — и потом согласился играть роль подсадной утки для зарубежных спецслужб. Ему были переданы из-за рубежа 20 тысяч долларов и различные вещи «на продажу» стоимостью в несколько десятков тысяч рублей. На Ивано-Франковщину были пересланы и адреса для связей с ОУН. Среди них значились адреса посольства США в Москве, американского клуба, отделения агентства ЮПИ в советской столице. Кухтяку предлагалось также установить связь с Бернардом Левиным, политическим обозревателем лондонской «Таймс». Ярослав Стецько писал Кухтяку в поручениях: «В консульстве США в Киеве работают Ральф Портер и Дэвид Соуртс, владеющие украинским языком. Они симпатизируют ОУН и к тому же хорошо играют на бандуре. Рекомендую пересылать через них сведения политического, военного и экономического характера. Главный упор при сборе разведывательных данных делайте на вооружение и организационную структуру Советской Армии. Укажите также, где и когда целесообразно организовать на Украине диверсии и террористические акты»… («Комсомольская правда», 23 ноября 1983 года).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.