Раскол ОУН. Бандеровцы и мельниковцы

Раскол ОУН. Бандеровцы и мельниковцы

Как раз накануне накануне нападения Германии на СССР в руководстве ОУН происходит раскол. Возникают две группировки — Мельника и Бандеры. Правда, раскол созревал уже давно. Вот что вспоминал генерал Николай Капустянский, один из лидеров ОУН: «Полковник Мельник реформує наше політичне представництво в Німеччині, яке очолює сотник Ріко Ярий, жадає докладного звіту від нього в господарюванні сумами, що були зібрані за океаном… Все це, а також непризначення до президії сотн. Ярого викликало з боку цієї… занадто амбітної людини велике невдоволення. Ярий нам в кулюарах з обуренням кинув: «Ну, тепер буде війна!» З того часу він і почав монтувати опозицію та, спираючись на німецькі чинники, довів до розколу в ОУН». Ну, а «монтировать оппозицию» было несложно, особенно при наличии таких амбициозных, агрессивных и к тому же молодых конкурентов, как Бандера и его группа. Бандера к этому времени был освобожден немцами из польской тюрьмы и появился в Кракове.

Согласно характеристике абверовца Эрвина Штольце, Бандера был «карьеристом, фанатиком и бандитом». Поводом для раскола в ОУН послужило заявление Бандеры и его единомышленников, высказанное в адрес руководства краковского провода ОУН.

Барановского, Сушко, Грибивского и других членов провода обвинили в сотрудничестве с польской разведкой. От Андрея Мельника потребовали отстранения этих оуновцев от занимаемых ими руководящих постов в проводе. Мельник отказался выполнить эти требования. В ответ на это Бандера и его сторонники объявили Мельника неспособным далее возглавлять «национальную борьбу за независимость Украины», обвинив его в потворстве провокаторам, медлительности и неумении использовать ситуацию для ведения активной борьбы против Советского Союза, а также запретили ему проводить любую акцию под «фирменным» названием ОУН. Бандеровцы подчеркивали: «Кожне відхилення від тієї перестороги Організація поборюватиме, як диверсію».

Мельниковцы, в свою очередь, приняли решение об исключении С. Бандеры, Я. Стецька, Р. Ярого из ОУН и обязали их прибыть в созданный Мельником «революционный трибунал». «Ми довго мовчали, бо багато справ, що їх старанно крила верхівна кліка, просто не знали, а щодо інших — були збаламучені цією ж клікою, до якої мали тоді беззастережне довір’я, — писалось в одной из листовок А. Мельника. — Але згодом нам стало ясним, що кліка злочинних дурнів веде ОУН до загибелі… Вона морально розкладається. Деморалізували її гроші, реквізиції і злодійства. Деморалізував її масовий наплив різних злочинно-кримінальних елементів. Деморалізував її злочин супроти своїх же братів, який ліг в основу діяльності людей, витворюючи з-між них донощиків-провокаторів та душогубних братовбивників».

«Рік 1941,— писав один из ближайших к Мельнику членов руководства ОУН, 3. Кныш, — записався назавжди в історії нашого руху, як початок жорстокої ери, що не закінчилась ще й сьогодні. Започаткував він диявольський танець пристрастей, розбудив сковану моральними ланцюгами людську бестію та озброїв руку Каїна, що тужила за донцовським «щастям ножа».

В своих воспоминаниях прежний адъютант Р. Сушко, Иван Бисага, который находился в Кракове с первых дней раскола, вспоминает, какими позорными средствами пользовались националисты в борьбе за руководящее положение в организации. «Тільки набагато пізніше я зрозумів, що і Мельник, і Бандера служили Гітлеру з собачою відданістю, але гризлись між собою за провідне місце… Члени ОУН-бандерівці вбивали членів ОУН-мельниківців, вбивали один одного, братів по крові, заради високого крісла, в яке повинен був сісти один з двох: Мельник чи Бандера. Не знаю чому, зараз важко пояснити, я став на сторону Мельника і пізніше дізнався, що близько 400 чоловік з нашого боку було вбито бандерівцями. Мельниківці не залишились у боргу і, в свою чергу, винищили сотні дві з лишком бандерівців… Працюючи разом з Капустянським, Сушком, Бойдунником, Барановським та ін., я почав розуміти, що ОУН (і мельниківці, і бандерівці) проводять свою роботу з дозволу і при допомозі фашистів».

Но кровавые расправы продолжались и позже. «У партійному засліпленні та в ненависті до вірних Проводові націоналістів боївки Степана Бандери вимордували зрадливим способом тисячі українців. Жертвою бандерівського терору впали: О. Сеник-Грибівський, М. Сціборський, Р. Сушко, Я. Барановський, У. Соколовськкй, І. Шубський, два брати Пришляки, сотні нижчого організаційного активу та близько 4000 рядових членів, симпатиків та бійців. Відповідальність за смерть тих людей тяжить на Степані Бандері та його помічниках».

Основные кровавые акции против мельниковского актива планировались и возглавлялись Николаем Лебедем. Как руководитель СБ бандеровского провода, он лично определял будущие жертвы и добивался их ликвидации. По личному указанию Лебедя были уничтожены Роман Сушко, Ярослав Барановский и много других. Лебедь вместе со своим заместителем М. Арсеничем детально обсуждали каждую «истребительную операцию». Исходя из интересов бандеровской верхушки, через свою агентуру Лебедь ревниво следил за отношениями между конкурентами-мельниковцами и немецкой военной разведкой. Незадолго до нападения Германии на СССР в письме к члену своего провода И. Гамбрусевичу Лебедь писал: «Мельниківці говорять між собою таке: нім. ком. (немецкое командование — М. Б.) запропонувало проводові ОУН творити зав’язки укр. вій. (української військової — М. Б.) сили. Вій. провід обняли ген. Кап. (генерал Капустянский — М. Б.), Сінклер, Ом. — Пав. — старший (Омелянович-Павленко-старший. — М. Б.) і Курманович. Вишкіл відбувається в одній місцевості на терені генерал-губернаторства. Що на ділі — фактично не знаємо ще».

Мельниковцы также усилили террористическую работу против бандеровцев. Об этом обстоятельно рассказал заброшенный перед самой войной в советский тыл агент абвера и эмиссар Мельника Александр Куц. Подготовку тайных убийств бандеровских вожаков Андрей Мельник поручил Ярославу Гайвасу. Его помощниками были назначены Яцура («Ворон») и Куц. Физическому уничтожению подлежали Бандера, Лебедь, Улитка, Старух и Габрусевич.

Эти убийства должны были быть списаны на НКВД и поляков. Куц пишет: «Підготовка терористичних актів велась дуже обережно, бо вони мали виглядати як здійснені від імені НКВД або польських терористичних груп. Для ефективної зашифровки мельниківців і переконання еміграції, що терористичні акти проти Бандери і його однодумців здійснені НКВД і польськими терористами, я і Гайвас заготовили спеціального листа. Цей провокаційний лист містив погрози Бандері і найближчим йому учасникам організації. Передбачалось розмножити цей лист та надіслати його особам, яких ми намітили знищити. Одночасно, щоб це не впадало в очі, ми вирішили направити такі ж листи на адресу деяких видатних українських діячів-«небандерівців».

З тією ж метою ми намітили здійснити провокаційний напад і від імені поляків вбити одного з відомих українських націоналістів, який не належав би до бандерівців, але був відомий як ворог поляків. За вказівкою Гайваса терористичний акт проти Бандери ми намітили на початок весни 1941 року, після того, як зійде сніг і відтане земля. Це було передбачено для того, щоб на випадок потреби без перешкод можна було закопати трупи».

Раскол в ОУН завершился образованием так называемого «революционного провода» (РП ОУН). Во главе отколовшейся части стали Степан Бандера и его приближенные Николай Лебедь, Ярослав Стецько и другие. По имени Бандеры эту фракцию стали еще называть ОУН-б или просто бандеровцы.

ОУН-м с А. Мельником во главе прибрала к рукам тайная полиция — гестапо, а ОУН-б оказалась под крылом абвера. Однако это условное разделение не мешало гестапо пользоваться услугами бандеровцев, а абверу — услугами мельниковцев.

Борьба между ними велась, прежде всего, за руководство националистической эмиграцией и за монопольное право выступать перед фашистскими властями в качестве единственных представителей «украинского движения», с целью получить от своих покровителей побольше субсидий. В ходе этой борьбы обе фракции совершали убийства бывших своих единомышленников, захватывали друг у друга помещения, транспорт и т. д.

Нацисты тоже были заинтересованы в этом расколе, так как посредством его получали возможность прибрать оуновцев к своим рукам.

Бывший шеф безопасности и СД в городе Ровно Миллер, касаясь этого раскола, цинично пояснил: «Мы выдали миллионы рублей и приложили большие усилия, чтобы вместо Мельника поставить Бандеру. Мы не пожалеем ничего, чтобы сделать десять Бандер».

Правда, уже перед началом Великой Отечественной войны, при подготовке нападения на СССР, немцы пытались примирить обе враждующие стороны.

Бывший начальник отдела абвера Берлинского округа Эрвин Штольце 29 мая 1945 года во время допроса показал: «В процессе активизации украинской националистической деятельности, которую мы проводили через свою агентуру, уже в начале 1940 года нам стало известно о трениях в руководстве националистического подполья, в частности, между нашими агентами Мельником и Бандерой, и о том, что эти трения ведут к расколу националистического движения.

Немецкой разведке в период подготовки к войне против СССР, когда необходимо было все для подрывной деятельности, эти трения, тем более раскол, были невыгодны. Поэтому по указанию Канариса летом 1940 года мною принимались меры к примирению Мельника с Бандерой, чтобы собрать всех украинских националистов для борьбы против советской власти.

Летом 1940 г. я принял Бандеру, который в разговоре со мной обвинял Мельника в пассивности, доказывал, что он, Бандера, является избранным вождём украинских националистов, — однако для пользы дела он примет все меры, чтобы помириться с Мельником.

Через несколько дней я принял Мельника, с которым провёл аналогичный разговор. Мельник обвинял Бандеру в карьеризме, доказывал, что он своими необдуманными действиями погубит подполье, созданное на территории Советской Украины, особенно в западных областях.

Мельник доказывал, что он, как преемник, получил от Коновальца руководство националистическим движением, и просил помочь ему остаться руководителем для единства организации. Мельник также обещал принять все меры для примирения с Бандерой.

Несмотря на то, что во время моей встречи с Мельником и Бандерой оба они обещали принять все меры к примирению, я лично пришел к выводу, что это примирение не состоится…

С нападением Германии на Советский Союз Бандера активизировал националистическое движение в областях, оккупированных немцами, и привлек на свою сторону особо активную часть украинских националистов, по сути, вытеснив Мельника из руководства. Обострение между Мельником и Бандерой дошло до предела. В августе 1941 года Канарис поручил мне прекратить связь с Бандерой и, наоборот, во главе националистов удержать Мельника…

Вскоре после прекращения связи с Бандерой он был арестован за попытку сформировать украинское правительство во Львове.

Для разрыва связи с Бандерой был использован факт, что последний в 1940 г., получив от абвера большую сумму денег для финансирования созданного подполья в целях организации подрывной деятельности, пытался их присвоить и перевёл в один из швейцарских банков, откуда они нами были изъяты и снова возвращены Бандере».

Как показал на допросе Штольце, Мельник ознакомил Лахузена с планом усиления диверсионной и шпионской работы националистов в СССР и Западной Украине и вручил ему перечень денежных затрат, которые просил возместить из фондов абвера. При встречах со Штольце Мельник просил разрешить ему организовать при ОУН специальный отдел разведки, который, по его мнению, активизирует подрывную деятельность оуновцев и обеспечит связь с немецкими разведчиками. Просьба Мельника была удовлетворена. Руководителем разведотдела немцы поставили своего агента — бывшего полковника УГА Романа Сушко.

После войны советские органы выяснили, что Мельник был не только агентом абвера, но одновременно сотрудничал и с Главным управлением имперской безопасности (РСХА). Об этом рассказал на допросе лейтенант Зигфрид Мюллер. Во время допроса 19 сентября 1945 года он показал: «В 1940 году, во время моей работы в 4-ом отделе (гестапо) Главного управления имперской безопасности Германии, один из лидеров украинских националистов, Мельник, посещал начальника 4-го отдела Шройдера в служебном помещении гестапо, где получал необходимые указания по работе.

Мельника я сам часто видел в стенах гестапо, а со слов Шройдера мне было известно, что он предложил Мельнику создать в Берлине «Управление по украинским делам», деятельность которого направлялась бы немецкой разведкой.

От Шройдера я также знал, что гестапо старалось путем создания «Управления по украинским делам» в Берлине консолидировать украинское националистическое движение и через Мельника поставить его под свой постоянный контроль».

На вопрос — «Какие были отношения между Мельником и Бандерой в «Управлении по украинским делам?» — лейтенант Мюллер ответил, что «во время беседы Мельника со Шройдером последний предложил Мельнику договориться с Бандерой о его участии в работе «Управления по украинским делам». Шройдер говорил, что кадры украинских националистов нужны будут Германии для использования их на Востоке, под общим руководством Главного управления имперской безопасности Германии, по работе среди украинского населения.

В ноябре 1940 года я перешел работать в абвер, где узнал, что Мельник, кроме связи с гестапо, работает в германской военной разведке. Он являлся резидентом «Абверштелле-Берлин». Об этом я знаю, поскольку сам работал в должности референта по разведке против СССР в «Абверштелле-Берлин».

Далее Зигфрид Мюллер рассказал, что, когда он работал в 1-м разведывательном отделе «Абверштелле-Берлин» на должности референта по разведке против СССР, «вместе со мной в одном кабинете работал капитан Пулюи, у которого Мельник был на личной связи и представлял ему разведывательные данные о Советском Союзе. Все шпионские сведения про СССР Мельник получал от своих сторонников — украинских националистов на территории Западной Украины, а также от резидентуры в г. Новый Золь (Чехословакия).

В делах Пулюи я видел личное обязательство Мельника о сотрудничестве с «Абверштелле-Берлин» с приложением его фотографии. Пулюи работал с Мельником под псевдонимом «Доктор Кухерт».

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, развязав тем самым вторую мировую войну. Вместе с немцами границу Польши перешел и отряд Романа Сушко. Сразу же после оккупации Польши гитлеровцы пригласили украинских националистов на работу в созданную ими так называемую «украинскую полицию». А незадолго до нападения на Советский Союз немцы приступили к массовой подготовке из оуновцев полицейских кадров для будущего оккупационного аппарата в Украине. В этих целях были созданы в городах Холме, Перемышле и Берлине школы «украинской полиции». Их возглавили офицеры гестапо Мюллер, Ридер, Вальтер и другие. До начала военных действий против СССР эти школы успели подготовить около 400 полицейских.

Одновременно с этим немецкая военная разведка развернула в широком масштабе подготовку агентов для шпионско-диверсионной и повстанческой деятельности на советской территории. Так, в специальном лагере на озере Химзее, в Германии, из украинских националистов готовили диверсантов, а в военно-тренировочном центре Квинцгуте проходили подготовку шпионы.

Наряду с этим из оуновцев создавались специальные военизированные отряды и группы для подрывной деятельности в советском тылу. Одно из таких формирований, в количестве 200 человек, было создано летом 1939 года в городе Винер-Нойштадте, Австрия.

О финансировании ОУН гитлеровской разведкой свидетельствовал также бывший руководитель референтуры связи и СБ центрального провода ОУН Мирон Матвиейко. Он писал: «Уже тогда Бандера, Лебедь, Стецько, Щухевич, Ленкавский продали свои души, а тем самым и всю ОУН гитлеровскому абверу. Все тогдашние «освободительные» акции, которые проводились под руководством Бандеры, щедро финансированы гитлеровской военной разведкой».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.