Николай Александрович Романов. Крах российского самодержавия

Николай Александрович Романов. Крах российского самодержавия

Празднование 300-летия дома Романовых началось со службы в Казанском соборе Санкт-Петербурга. Блестящий кортеж из карет царя и его свиты неторопливо продвигался по Невскому проспекту, несмотря на ранний час, заполненному толпами народа, пылко проявляющего верноподданнические чувства. Толпа, неистово и громогласно провозглашая здравицы, прорвала солдатские кордоны и окружила экипажи императора и императрицы.

Собор был набит до отказа. Впереди, согласно регламенту, расположились члены августейшей фамилии, послы иностранных держав, министры и депутаты Думы. Следующие после службы в соборе дни были посвящены официальным церемониям, балам и приемам депутаций, которые прибывали со всех концов необъятной империи одетыми в национальные костюмы и преподносили царствующей чете дары. В честь императора Николая Александровича, его супруги Александры Фёдоровны и всех великих князей Романовых знать Санкт-Петербурга устроила грандиозный бал, на котором присутствовали тысячи гостей из самых знатных и родовитых семейств. Чуть позже Их Величества изволили посетить представление оперы Глинки «Жизнь за царя». Когда венценосные супруги прошли в свою ложу, весь зал стоя приветствовал их аплодисментами.

Торжества продолжались. В мае 1913 года император с семьей отправились по следам Михаила Романова, чтобы проделать тот же путь, что прошел и первый царь династии, с рождения и до восшествия на престол. По Волге на пароходе они поплыли в родовую вотчину Романовых – Кострому, где юный Михаил был призван на царство.

Великая княгиня Ольга Александровна позже писала об этой поездке так: «Где бы мы ни проезжали, везде встречали такие верноподданнические манифестации, которые, казалось, граничат с неистовством. Когда наш пароход проплывал по Волге, мы видели толпы крестьян, стоящих по грудь в воде, чтобы поймать хотя бы взгляд царя. В некоторых городах я видела ремесленников и рабочих, падающих ниц, чтобы поцеловать его тень, когда он пройдет. Приветственные крики были оглушительны!».

Путешествие, а с ним и празднование 300-летия царствования дома Романовых закончились, как тому и положено было быть, в Москве. На 20 метров оторвавшись от казаков Его Императорского Величества Конвоя, солнечным июньским днем Николай II верхом въехал в Первопрестольную. Спешившись на Красной площади, государь-император проследовал с семьей и свитой через ворота Кремля в Успенский собор, где была проведена торжественная служба.

Торжества и восторг подданных заставили государя позабыть о волнениях 1905 года и воскресили его веру в неразрывную связь царя и народа, любовь простого люда к своему императору. Казалось бы, столь бурное обожание Николая II, проявленное в юбилейные дни, должно было способствовать укреплению и процветанию монархии, однако уже тогда и Россия, и Европа стояли на краю больших перемен.

Николай II

За последующие пять лет рухнули три европейские монархии, три императора или умерли, или вынуждены были отправиться в изгнание. Рухнули старейшие династии Габсбургов, Гогенцоллернов и Романовых, распались Россия и Австро-Венгрия.

Мог ли Николай II хоть на миг представить, что ожидает его и его семью через четыре года, на какую смерть эти ныне восторженные толпы обрекут его и его близких?

Уинстон Черчилль писал: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в поле зрения. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления окончились, снарядный голод побежден; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми.

Алексеев руководил армией и Колчак – флотом. Кроме этого, никаких трудных действий больше не требовалось: удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами – держаться; вот и все, что стояло между Россией и плодами общей победы. Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна». Если бы не… Впрочем, история сослагательного наклонения не знает.

Николай II (1868, Петербург – 1918, Екатеринбург) получил домашнее воспитание на традиционной религиозной основе. Воспитатели и учителя будущего императора и его младшего брата Георгия получили от императора Александра III такой наказ: «Ни я, ни Мария Фёдоровна не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру. Учите хорошенько, спуску не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности. Если что, то адресуйтесь прямо ко мне, а я знаю, что нужно делать. Повторяю, что мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доносчику – первый кнут. Это – самое мое первое требование».

Семья Николая II

Первые 8 лет он изучал программу гимназического курса. Особый акцент делался на изучении политической истории, русской литературы, иностранных (французского, немецкого и английского) языков, которыми цесаревич Николай овладел в совершенстве. «Я редко встречал так хорошо воспитанного молодого человека, как Николай II», – записал в своих «Воспоминаниях» известный российский государственный деятель С. Ю. Витте.

Николай II любил музыку, театр, балет, оперу, уже в зрелом возрасте полюбил чтение. Это был хорошо сложенный, спортивный человек. Он всегда со всеми был вежлив, никогда ни на кого не повышал голос, со вкусом одевался, прекрасно танцевал.

Еще пять лет в жизни цесаревича были направлены на изучение военного дела, юридических и экономических наук, необходимых для монарха. Гранит этих наук Николай II грыз, направляемый русскими учеными с мировым именем: Бекетовым Н. Н., Обручевым Н. Н., Кюи Ц. А., Драгомировым М. И., Бунге Н. Х.

Учился он, правда, неохотно (28 апреля 1890 года в связи с окончанием учебы даже записал в своем дневнике: «Сегодня окончательно и навсегда прекратил свои занятия»), да и выдающимися умственными способностями Николай II одарен не был. В октябре 1904 года в Петербурге даже имел хождение следующий анекдот: «Почему вдруг понадобилась конституция, ограничивающая монархию? Ведь уже десять лет мы имеем „ограниченного“ царя!». Однако же дураком он также отнюдь не являлся. Дабы будущий император познал армейский быт и порядок службы, отец направил его в полк. Два года Николай служил младшим офицером в рядах лейб-гвардии Его Императорского Величества Преображенского полка, затем еще два летних сезона он командовал эскадроном кавалерийского гусарского полка и закончил «военную кафедру» в артиллерии. Военная служба Николаю понравилась, возможно, потому еще, что почти каждый день заканчивался славной офицерской попойкой. 31 июля 1890 года он написал в своем дневнике: «Вчера выпили 125 бутылок шампанского». Алкоголик из него, правда, не получился. Наоборот, впоследствии Николай II практически не пил.

Тогда же Александр III начал вводить его в курс государственных дел, приглашая на заседания Государственного совета и Кабинета министров. Этой науке Николай Александрович учился также не слишком охотно.

Н. А. Романов

Смерть императора Александра в ноябре 1894 года застала Николая Александровича командиром батальона лейб-гвардии Его Императорского Величества Преображенского полка в звании полковника. Эти погоны он носил до февраля 1917 года, даже будучи Верховным главнокомандующим Вооруженными силами России.

Закончить обучение сына и наследника Александр III, человек нравов достаточно простых, решил несколько эксцентричным способом – 23 октября 1890 года Николай отправился в морской круиз через Египет, Индию и Японию на Дальний Восток, откуда в Питер он должен был вернуться сухопутным путем через Сибирь. В путешествии его сопровождали конногвардейский офицер князь Н. Д. Оболенский, кавалергардский офицер B. C. Кочубей, князь Э. Э. Ухтомский, затем к ним присоединился наследник греческого престола Георг по прозвищу Атлет. Приглядывать за ними должен был генерал князь В. А. Барятинский.

Но 29 апреля 1891 года, когда пьяная компания шлялась по борделям в портовом квартале Оцу, что в Японии, рядом с городом Киото, японец Ва-цу ранил Николая саблей в голову. Подробности инцидента не разглашались. «Ранение сопровождалось с внешней стороны не особенно картинными действиями, то есть такими, которые не могли увлечь зрителей симпатиями в ту или иную сторону», – писал Витте, ссылаясь на беседы с очевидцами.

В личном плане жизнь Николая II ничем не отличалась от жизни большинства молодых великосветских оболтусов. «Зимний сезон сменился летним. Начинаются усиленные военные учения, смотры, подготовка к большим маневрам, переезд в лагерь… встреча с балериной Матильдой Кшесинской», – писал он в своем дневнике в 1890 году. Иметь любовницу из балерин или актрис считалось в высшем обществе правилом хорошего тона.

М. Кшесинская

Конечно, жениться на Кшесинской Николай не мог, о чем честно ее предупредил, однако же на содержание ее взял полностью. Дом любовницы стал для него и его друзей местом приятного времяпрепровождения.

Кшесинскую Николай не любил по-настоящему, хотя она и была ему приятна. В 1894 году он без церемоний объявил Матильде о своей помолвке с принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской, впоследствии ставшей его женой под именем Александры Фёдоровны.

Правда, Кшесинская, к чести ее надо заметить, отнюдь не растерялась. «В моем горе я не осталась одинокой, – позже писала она. – Великий князь Сергей Михайлович… остался при мне и поддержал меня». Позднее Кшесинская завлекла в свои сети великого князя Андрея Владимировича, от которого в 1902 году родила сына. Законными мужем и женой они стали уже в эмиграции, в 1921 году, в Каннах оформив свой брак. К тому времени Николая II уже не было в живых.

Считается, кстати, вполне обоснованно, что Николай Александрович Романов искренне любил свою жену и был счастлив в браке, несмотря на то что характер у нее был очень непростой.

Посол Франции в России Морис Палеолог, который присутствовал на обеде, данном Николаем II в честь президента Франции Пуанкаре, записал в дневнике 20 июля 1914 года: «В течение обеда я наблюдал за Александрой Фёдоровной, против которой я сидел… Несмотря на свои сорок два года она еще приятна лицом и очертаниями… Но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы… До конца обеда, который продолжался долго, бедная женщина, видимо, борется с истерическим припадком».

По политическим причинам Николаю Александровичу сватали французскую принцессу Елену Орлеанскую, но он продолжал настаивать на своем и добился того, чтобы женой его стала милая сердцу Николая Александровича Алиса Гессен-Дармштадтская.

В 1894 году Николай II взошел на престол. Началось его правление с катастрофы на Ходынском поле, когда в толчее погибло более 1300 человек, а еще больше людей получили травмы различной степени тяжести. При этом гуляния отменены не были, продолжались выступления клоунов, работали балаганы. На вечер того же дня у французского посла Монтебелло был запланирован бал в честь Николая II и его жены. По утверждению московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, «многие советовали государю просить посла отменить визит и в любом случае не приезжать на этот бал, но государь с этим мнением совершенно не согласен. По его мнению, эта катастрофа есть величайшее несчастье, которое не должно омрачать праздник коронации; ходынскую катастрофу надлежит в этом смысле игнорировать».

18 мая 1894 года в дневнике Николая II появилась следующая запись: «Сегодня случился великий грех, …потоптано около 1300 человек! Отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали, и затем Аликc и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном „народном празднике“. Собственно, там ничего не было… Поехали на бал к Монтебелло. Было очень красиво устроено». А вот запись от 19 мая: «В 2 ч. Аликc и я поехали в Старо-Екатерининскую больницу, где обошли все бараки и палатки, в которых лежали несчастные пострадавшие вчера… В 7 ч. начался банкет сословным представителям в Александровском зале». Железные нервы были у человека! По свидетельству современников, все неприятные известия Николай II принимал с видом скучающего безразличия, чему (видимому безразличию) многие верили.

Царствование императора Николая II совпало с началом бурного развития капитализма и одновременного роста революционного движения в России. Примером для подражания для него был царь Алексей Михайлович, прилежно хранивший традиции старины и самодержавия. В одном из самых первых публичных выступлений в качестве монарха он заявил: «Пусть же все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный родитель».

И правда, за «начала самодержавия» Николай II держался мертвой хваткой: ни одной сколько-нибудь существенной позиции за время своего царствования он не сдавал, вплоть до отречения от престола в 1917 году.

Витте в 1913 году написал в своих «Воспоминаниях»: «Этот лозунг – „Хочу, а потому так должно быть“, – проявлялся во всех действиях этого слабого правителя, который только вследствие слабости делал все то, что характеризовало его царствование – сплошное проливание более или менее невинной крови, и большей частью совсем бесцельно». Тут Сергей Юльевич несколько передергивает: как председатель совета министров с октября 1905 по апрель 1906 года он несет ничуть не меньшую ответственность за репрессии против участников революции. Конечно, являясь умным и дальновидным политиком, он отлично осознавал, что одними только репрессивными мерами остановить революционный процесс невозможно, что надо идти на какие-то уступки, проводить реформы.

С. Ю. Витте

Так появился манифест 17 октября, подписанный Николаем II практически под дулом пистолета – великий князь Николай Николаевич обещал пустить себе пулю в лоб в случае его неподписания. И хотя тот практически ни чем не ограничивал самодержавной власти, Николай II и императрица восприняли его как личное унижение.

Да, Николай не был сильным и волевым правителем. «У Николая нет ни одного порока, – записал 27 ноября 1916 года посол Франции в России Морис Палеолог, – но у него наихудший для самодержавного монарха недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется». Талантливый, честолюбивый и волевой Витте, до смерти обиженный отставкой, дал царю саркастическую характеристику: «Нужно заметить, что наш государь Николай II имеет женский характер. Кем-то было сделано замечание, что только по игре природы незадолго до рождения он был снабжен атрибутами, отличающими мужчину от женщины». Слабость Николая II признавала даже его жена, Александра Фёдоровна.

В частности, 13 декабря 1916 года она писала ему: «Как легко ты можешь поколебаться и менять решения, и чего стоит заставить тебя держаться своего мнения... Как бы я желала влить свою волю в твои жилы... Я страдаю за тебя как за нежного, мягкосердечного ребенка, которому нужно руководство» (письмо № 639 – все свои письма к мужу Александра Федоровна нумеровала).

Впрочем, ей-то грех было жаловаться – именно благодаря этим своим качествам императрица могла держать его под своим изящным каблучком. Наставник цесаревича Алексея, француз Пьер Жильяр, постоянно находившийся при Романовых с конца 1905 по май 1918 года, вспоминал: «Задача, которая выпала на его долю, была слишком тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению к государыне. Поэтому он в конце концов стал все более подчиняться ее влиянию».

В письмах к мужу Александра Фёдоровна просила и требовала, чтобы он проявлял волю и твердость характера:

«Будь тверд... помни, что ты император» (№ 305 от 4 мая 1915 года);

«Они (министры) должны научиться дрожать перед тобой» (№ 313 от 10 июня 1915 года);

«Покажи им (депутатам Думы) кулак... яви себя государем! Ты самодержец, и они не смеют этого забывать» (№ 351 от 11 сентября 1915 года);

«Ты помазанник Божий» (№ 623 от 5 ноября 1916 года);

«Покажи всем, что ты властелин... Миновало время... снисходительности и мягкости» (№ 631 от 4 декабря 1916 года);

«…Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом – сокруши их всех!» (№ 640 от 14 декабря 1916 года).

Рожденным для эпохи бурных перемен Николай Александрович, конечно, не был, но не надо думать, что даже монарх масштаба Петра I, с его сверхъестественной энергией, в конкретно взятых условиях конца XIX – начала ХХ века продемонстрировал бы намного лучшие показатели. Пётр I жил и действовал в стране, близкой к дремучему Средневековью, и его методы властвования, с постоянными казнями недовольных и мордобоем нерадивых, навряд ли подошли бы стране с началами буржуазного парламентаризма. Более того, будь этот период в жизни России спокойным, лучшего императора, чем Николай II, подыскать было бы трудно. Справедливости ради, впрочем, следует отметить, что в немалой степени Николай сам был виноват в сложившейся обстановке. Уже в ноябре 1896 года он едва не втравил Россию в войну за турецкое наследство. Поводом стала записка А. И. Нелидова, посла Российской империи в Блистательной Порте, о том, что внутреннее положение Оттоманской империи крайне неустойчиво и вскоре можно ожидать ее распада.

Посол советовал заранее принять меры, которые позволили бы России завладеть Константинополем и черноморскими проливами. 23 ноября Николай II провел специальное совещание, где присутствовали все военные руководители – военный министр генерал П. С. Ванновский, начальник Генерального штаба генерал Н. Н. Обручев, управляющий Морским министерством вице-адмирал П. П. Тыртов, управляющий делами министерства иностранных дел К. П. Шишкин, министр финансов С. Ю. Витте и сам А. И. Нелидов.

Было принято решение спровоцировать в Турции инциденты, дающие России право высадить войска и завладеть верхним Босфором. В Севастополе и Одессе решили готовить войска для возможной высадки десантов. Против данной акции выступил только Витте. Позже выяснилось, что Черноморский флот не мог обеспечить столь крупную десантную операцию.

Французское правительство, прознав через свою агентуру о планах Николая II, пригрозило сообщить об этих планах Англии. Войны с Британией он не желал, и от этого плана пришлось отказаться.

Поняв, что расширить империю в сторону Малой или Средней Азии, а тем более Европы было нереально, Николай Александрович обратил свой взгляд в сторону Китая и Японии. По свидетельству С. С. Ольденберга, биографа Николая II, «ключом к внешней... политике первого периода царствования императора Николая II следует считать вопросы Дальнего Востока, „большую азиатскую программу“». Он планировал «укрепление и расширение русского влияния в этих областях как задачу именно своего управления».

Витте отмечал, что «в душе молодого царя неоднократно рождалась мысль… о подчинении китайского богдыхана, подобно бухарскому эмиру, и чуть ли не о приобщении к титулу русского императора дальнейших титулов, например богдыхан китайский, микадо японский и проч. и проч.».

12 августа 1898 года Россия выступила с предложением о проведении международной конференции в Гааге с целью ограничить гонку вооружений и решать все спорные межгосударственные вопросы путем мирных переговоров.

На самом деле, это было желание доказать миролюбивые устремления России, особенно в период усиления ее экспансии на Дальнем Востоке, а также попытка уменьшить военно-техническое отставание российской армии.

После длительных предварительных переговоров такая конференция состоялась 6–18 мая 1899 года в Гааге. В ней учавствовали 27 государств. И хотя на ней были приняты три конвенции о законах и обычаях войны, каких-либо результатов в главных вопросах – разоружения, сокращения военных расходов – достигнуто не было.

В то же время Российская империя вынуждена была укреплять свой политический вес в мире, в том числе и с помощью военной силы. В 1900 году Россия, защищая свои интересы в Маньчжурии, вела против китайских повстанцев («боксеров») боевые действия. Для участвовавших в ней войск эта война не стала серьезным испытанием – слишком уж велико было качественное превосходство российской армии над бунтующими китайскими крестьянами. В то же время эта кампания убедила императора в возможности влиять на ситуацию в мире с помощью имеющихся у Российской империи вооруженных сил.

Германия, стремясь отвлечь внимание Николая II от европейских дел, поддерживала дальневосточную экспансию России, что в результате привело к позорной Русско-японской войне и обострению отношений с Англией и Францией.

21 декабря 1904 года Николай II записал в дневнике: «Получил ночью потрясающее известие от Стесселя о сдаче Порт-Артура японцам… Тяжело и больно, хотя оно и предвиделось… На все воля Божья!». Россия к войне с Японией оказалась не готова, Порт-Артур был взят, армия вынужденно отступила, а корабли Тихоокеанской эскадры Рожественского – будем честны сами с собой – японцы перетопили как котят (что бы там ни писали наши квасные патриоты и при всем уважении к героизму русских матросов при Цусиме адмирал Того не потерял в бою ни одного корабля, наша же эскадра была полностью уничтожена). «И не Россию разбили японцы, не русскую армию, а наши порядки или, правильней, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением», – писал Витте.

Поражение в войне спровоцировало волнения 1905–1907 годов, позже названных Первой русской революцией, и восстание на броненосце «Князь Потемкин Таврический». После восстания на броненосце Николай II 20 июня 1905 года записал в дневнике: «Черт знает, что происходит в Черноморском флоте. Лишь бы удалось удержать в повиновении остальные команды эскадры! За то надо будет крепко наказать начальников и жестоко мятежников».

Революция чрезвычайно напугала царствующую чету. В октябре 1905 года даже рассматривался вопрос об установлении в России военной диктатуры. Николай II предлагал сделать диктатором главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича, который, однако, отказался от этого предложения, сославшись на то, что в центральных районах России слишком мало войск – многие части, принимавшие участие в Русско-японской войне, еще не успели вернуться с Дальнего Востока.

На крайний случай рассматривался даже вариант бегства царской семьи из России, о чем прямо говорят слова обер-гофмаршала двора, генерал-адъютанта графа П. К. Бенкендорфа: «Жаль, что у Их Величеств пятеро детей… так как, если на днях придется покинуть Петергоф на корабле, чтобы искать пристанище за границей, то дети будут служить большим препятствием». О такой возможности заявлял и друг юности Николая II, князь Э. Э. Ухтомский.

В то время императорская семья проживала в Петергофе, на рейде которого постоянно находилась подводная лодка «Ерш». «Она уже пятый месяц торчит против наших окон», – записал царь в дневнике 11 октября 1905 года. Кстати, командир этой лодки Огильви обедал 1 октября у императора, а 11 октября царь и царица сочли необходимым посетить ее. К услугам царской семьи были предоставлены германским императором Вильгельмом II несколько миноносцев, прибывших из Мемеля.

В своей внутренней политике, особенно после событий 1905 года, Николай II сделал ставку на самые реакционные силы России, особенно на промонархический «Союз русского народа», или, как называл его членов император, «истинных русских людей». Витте же, например, характеризовал их далеко нелестными эпитетами, например так: «Политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, не имеют ни одной жизнеспособной и честной политической идеи и все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы. Партия эта, находясь под крылом двуглавого орла, может произвести ужасные погромы и потрясения, но ничего, кроме отрицательного, создать не может… Она состоит из темной, дикой массы, вожаков – политических негодяев… И бедный государь мечтает, опираясь на эту партию, восстановить величие России. Бедный государь… И это главным образом результат влияния императрицы» и так: «Черносотенцы преследуют в громадном большинстве случаев цели эгоистические, самые низкие, цели – желудочные и карманные. Это типы лабазников и убийц из-за угла… Черносотенцы нанимают убийц; их армия – это хулиганы самого низкого разряда… Государь возлюбил после 17 октября больше всего черносотенцев, открыто провозглашая их как первых людей Российской империи, как образцы патриотизма, как национальную гордость».

Активный деятель «Союза» журналист из Киева Б. М. Юзефович тоже нелестно, но уже в 1908 году отозвался об этой организации: «Какие там все сомнительные, грязные личности, начиная с председателей; как жаль, что государь отмечает этот „Союз“ преимущественно перед другими партиями, гораздо более чистыми и корректными».

Впрочем, не все было плохо в его правление, отнюдь не все. В России было принято самое лучшее по тем временам трудовое законодательство, обеспечивающее нормирование рабочего времени, вознаграждение при несчастных случаях на производстве, обязательное страхование рабочих от болезней, по инвалидности и старости.

Вообще же период царствования Николая II стал временем самых высоких темпов экономического роста за всю историю государства Российского. В 1880-1910 годах рост валового национального продукта был больше 9% в год. Россия вышла на первое место в мире по темпам экономического роста, опередив даже стремительно развивающиеся Соединенные Штаты Америки. По производству сельскохозяйственных культур Россия занимала первое место, производя более половины выращиваемой во всем мире ржи, более четверти пшеницы, овса и ячменя, более трети картофеля, на долю Российской империи приходилось 2/5 всего мирового экспорта сельхозпродукции. Россия стала основным экспортером продуктов крестьянского хозяйства, «житницей мира».

Эти успехи были логическим продолжением отмены крепостного права в 1861 году Александром II и Столыпинской земельной реформы в годы правления Николая II. Результатом земельной реформы стало то, что в руках крестьян оказалось более 80% пахотных земель в европейской части России, а в азиатской части – почти вся. В то же время площадь помещичьих латифундий неуклонно сокращалась.

Абсолютная монархия не препятствовала экономическому прогрессу и культурному росту России. По манифесту 17 октября 1905 года, хотя и неохотно, но подписанному императором, подданные российской короны получили права на неприкосновенность личности, свободу слова, печати, собраний и союзов. В стране росли политические партии, издавались тысячи периодических изданий, была созвана Государственная дума. Россия становилась правовым государством – судебная власть была практически отделена от исполнительной.

Интенсивное развитие промышленного и сельскохозяйственного производства, а также положительный торговый баланс и профицитный бюджет позволили России иметь устойчивую золотую конвертируемую валюту и привлекли множество иностранных инвестиций в экономику.

Почему же, спрашивается, несмотря на столь впечатляющий экономический рост страны, в России сложилась революционная ситуация, приведшая к падению монархии? Дело в том, что Россия всегда была немного «подавлена» своими размерами; успехи, достигнутые в результате экономических реформ, не сразу вели к реальному росту благосостояния общества, особенно беднейших его слоев. Интеллигенция, радея о «бедном русском крестьянине», в открытую противопоставляла себя монарху, поддерживая бог знает кого, но только не власть, недовольство пролетарских масс умело подхватывалось, раздувалось и использовалось настроенными на террор и экстремизм левыми партиями, раскол в обществе становился все глубже и глубже, а неудачная война с Японией только усилила кризис, что в результате привело к революционным событиям 1905 года. С особой силой кризисные явления в обществе стали проявляться с началом растянувшейся на несколько лет Первой мировой войны, к которой Россия традиционно готова не была.

Подлили масла в огонь и военные неудачи, и огромные человеческие потери. Кроме того, успеху революции в немалой степени способствовало то обстоятельство, что привыкших ходить в атаки в первых рядах русских офицеров, составлявших к тому времени некую касту, просто повыбивали пулеметным огнем. В офицеры начали производить низшие чины, склонные, в силу «подлого» происхождения, преклонять слух к агитации революционеров. России просто не хватило времени, чтобы плоды экономических и социальных преобразований созрели. В России наступило время террора и власти люмпен-пролетариата. Дворянство, духовенство и буржуазия были уничтожены как класс, поддержавшая переворот интеллигенция была выслана или уничтожена, в полной мере пожав плоды собственного предательства.

Одним из гвоздей в крышке гроба монархии, о котором стоит обязательно упомянуть, стал Григорий Ефимович Распутин, сумевший полностью подчинить себе царицу, а через нее и царя. Николай II был человеком глубоко верующим, Александра Фёдоровна добавила к этому свой мистицизм. Приближенная фрейлина Александры Фёдоровны и Николая II Анна Александровна Вырубова (Танеева) написала в воспоминаниях: «Государь, как и его предок Александр I, был всегда мистически настроен; одинаково мистически настроена была и государыня… Их Величества говорили, что они верят, что есть люди, как во времена апостолов… которые обладают благодатью Божией и молитву которых Господь слышит». Вообще-то такое настроение неудивительно – их единственный сын и наследник престола, цесаревич Алексей, был болен гемофилией и любой, даже самый незначительный порез, был чреват для него смертью от потери крови, а небольшой ушиб вполне мог стать причиной если и не смерти, то инвалидности. Отсюда и огромное количество убогих, кликуш и богомольцев, постоянно присутствующих при царском дворе – несчастным родителям оставалось надеяться только на чудо. Этим чудом и стал Распутин.

Это был человек хотя и необразованный, но очень умный и хитрый, к тому же совершенно непостижимым способом он умел останавливать кровотечение и снимать опухоли от ушибов у цесаревича, чем, естественно, был очень ценен для его августейших родителей. Все было бы хорошо, если бы не вмешивался он в политику. Изучив все слабости царской четы и умело их используя, Распутин приобрел совершенно неоправданный вес при дворе. Доходило до того, что по его слову назначались и смещались министры, а в августе 1915 года с подачи Распутина даже великого князя Николая Николаевича сняли с поста Верховного главнокомандующего, хотя именно благодаря ему Распутин вошел в ближний круг царской семьи и приобрел такое влияние. Когда же Николай Николаевич понял, что тот оттеснил с ведущих позиций при дворе его жену Стану, он попытался подвинуть Распутина, что привело к открытому разрыву между ними. Распутин к тому времени уже давно не нуждался ни в чьем покровительстве.

Александра Фёдоровна писала в 1916 году своему царственному супругу: «Я всецело верю в мудрость нашего Друга, ни-спосланную Ему Богом, чтобы советовать то, что нужно тебе и нашей стране» (письмо № 580). «Слушай Его, Бог послал Его тебе в помощники и руководители» (письмо № 583). И Николай II слушал. Правда, не всегда. 10 ноября 1916 года он, по вопросам, связанным с назначением министров, писал жене: «Прошу тебя, не вмешивай нашего Друга. Ответственность несу я, и поэтому я желаю быть свободным в своем выборе».

В декабре 1914 года посол Франции Морис Палеолог писал о «всегда больной» царице, «подавленной своим могуществом, осаждаемой страхом, чувствующей, что над ней тяготеет ужасный рок» (учитывая ее печальный конец, совершенно правильно чувствующей), а в январе 1915 года он записал в дневнике следующее: «Болезненные наклонности Александра Фёдоровна получила по наследству от матери… Душевное беспокойство, постоянная грусть, неясная тоска, смены возбуждения и уныния, навязчивая мысль о невидимом и потустороннем, суеверное легковерие – все эти симптомы, которые кладут такой поразительный отпечаток на личность императрицы… Покорность, с которой Александра Фёдоровна подчиняется влиянию Распутина, не менее замечательна».

Бывший министр иностранных дел С. Д. Сазонов заявлял: «Император царствует, но правит императрица, инспирируемая Распутиным».

30 декабря 1916 года терпению дворянства пришел конец – группа дворян во главе с великим князем Дмитрием Павловичем убила Распутина. Однако же дело было сделано, большая часть аристократии уже отвернулась от своего императора.

«Императрица, – написал в своем дневнике Палеолог, – потребовала себе окровавленную рубашку „мученика Григория“ и благоговейно хранит ее как реликвию, как палладиум, от которого зависит участь династии».

28 июня 1914 года член революционно-террористической организации «Молодая Босния», серб Гаврило Принцип застрелил наследника престола Австро-Венгрии эрцгерцога Франца Фердинанда. 28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну. Министр иностранных дел Российской империи С. Д. Сазонов открыто выступил против Австро-Венгрии, получив гарантии поддержки со стороны французского президента Р. Пуанкаре. 30 июля Россия начала всеобщую мобилизацию, Германия использовала это как повод для объявления войны России. Война с Российской империей началась 1 августа, а 3 августа Вильгельмом II была объявлена война Франции. После вторжения немцев в Бельгию (4 августа) Великобритания объявила войну Германии. Так началась Первая мировая война.

Затянувшаяся война привела в результате к Февральской буржуазной революции. Жители Петрограда испытывали в течение зимы недостаток продуктов питания, поскольку доставка продовольствия и топлива была сильно затруднена отсутствием нужного количества транспортных средств. В столице начались волнения, которые правительство, вместо того чтобы наладить поставки, попыталось подавить силой, не учитывая то, что в Петрограде в тот момент дислоцировались лишь обучавшиеся запасные части, разложенные пропагандой, организованной левыми партиями. В Ставке вначале не осознавали масштаб волнений в Петрограде. 25 февраля Николай II отдал приказ командующему Петроградским военным округом генералу С. С. Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки». Войска открыли огонь по демонстрантам, произошли случаи неповиновения приказам, и после трех дней слабого сопротивления войска перешли на сторону революционеров.

Еще в августе 1915 года был организован так называемый Прогрессивный блок партий, который насчитывал в своих рядах 236 членов Думы из общего количества в 442 человека. Блок сформулировал условия для перехода от абсолютизма к конституционной монархии, однако Николай II отклонил эти условия. К февралю 1917 года обстановка в стране еще более обострилась. Председатель Думы М. В. Родзянко постоянно слал в Ставку тревожные сообщения, от имени Думы предъявлял правительству настойчивые требования о внесении изменений в структуру власти. Многие советовали императору пойти на уступки, дав согласие на формирование правительства Думой, которое будет Думе же, а не ему подотчетно, с монархом же будут лишь согласовывать кандидатуры министров. Николай не пошел на этот шаг, и Дума приступила к образованию независимого от царской власти правительства.

27 февраля город почти весь был в руках повстанцев. В тот же день Николай II записал в своем дневнике: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия. После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд».

28 февраля император направил на Петроград воинские части во главе с генералом Н. И. Ивановым, однако они были задержаны революционными войсками на пути в Петроград и присоединились к восставшим. Так свершилась Февральская буржуазная революция.

Не имея информации о фиаско генерала Иванова, Николай II в ночь с 28 февраля на 1 марта тоже принял решение выехать из Ставки в Царское Село. Царский поезд был задержан в Малых Вишерах. Тогда император отдал распоряжение направиться в Псков, под защиту штаба Северного фронта, главнокомандующим которого был генерал Н. В. Рузский. Тот, связавшись с Петроградом и Ставкой в Могилеве, посоветовал Николаю II попробовать локализовать восстание в Петрограде, заключив договоренность с Думой, и сформировать ответственное перед Думой правительство. Император отложил это дело на утро, все еще рассчитывая на солдат генерала Иванова.

2 марта, утром, генерал Рузский доложил Николаю II, что генерал Иванов не смог справиться с поставленной задачей. Председатель Думы М. В. Родзянко заявил по телеграфу, что теперь уже стоит вопрос о сохранении династии Романовых на троне и что это возможно теперь лишь при условии передачи трона цесаревичу Алексею при регентстве младшего брата Николая II, Михаила. Николай II поручил генералу Рузскому по телеграфу узнать мнение по этому вопросу командующих фронтами. За исключением командующего Черноморским флотом адмирала А. В. Колчака, который от отправки телеграммы отказался, идею отречения Николая II поддержали все, включая командующего Кавказским фронтом дядю Николая II, великого князя Николая Николаевича.

Из дневника Николая II. 28 февраля, вторник. «Лег спать в три с четвертью часа утра, т. к. долго говорил с Н. И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Ушли из Могилева в пять часов утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Смоленск, Вязьму, Ржев, Лихославль».

1 марта, среда. «Ночью повернули со станции Малая Вишера назад, т. к. Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузского. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам, Господь!»

2 марта, четверг. «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим фронтов. К двум с половиной часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!»

2 (15) марта 1917 года Николай II поставил свою подпись на акте об отречении от престола. Когда вечером 2 марта к нему явились по поручению Временного комитета Государственной думы Гучков и Шульгин, для проведения переговоров об отречении и его условиях, император уже был готов к этому и смирился со своей участью. Гучков заявил, что спасти династию теперь может только отречение Николая II в пользу его сына, на что Николай Александрович «самым спокойным тоном, как если бы дело шло о самой обыкновенной вещи», ответил, что здоровье его сына слишком слабо, и поэтому он решил отречься в пользу своего брата Михаила. Это решение он принял в три часа дня. Это же время он поставил на акте отречения.

Из дневника Николая II. 3 марта, пятница. «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилев. Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне. В 9.30 перебрался в дом. Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша (младший брат царя) отрекся в пользу выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто его надоумил подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше».

8 марта 1917 года Николай Романов попрощался с армией и уехал из Могилева. 9 марта он прибыл в Царское Село. Еще до его отъезда из Могилева эмиссар Думы в Ставке сообщил, что Николай Александрович «должен считать себя как бы арестованным».

Из дневника Николая II. 9 марта 1917 года, четверг. «Скоро и благополучно прибыл в Царское Село – 11.30. Но боже, какая разница, на улице и кругом дворца, внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все еще лежали больные в темной комнате. Но самочувствие у всех хорошее, кроме Марии, у которой корь. Недавно началась. Погулял с Долгоруковым и поработал с ним в садике, т. к. дальше выходить нельзя! После чая раскладывали вещи».

С 9 марта по 14 августа 1917 года семья бывшего императора проживала в Александровском дворце Царского Села под арестом.

Большевики все больше мутят воду, и Временное правительство, опасаясь за жизнь царственных арестантов, переводит их в глубь России, в Тобольск. Им позволяют взять из дворца необходимую мебель и личные вещи, разрешают добровольно сопровождать их к месту нового размещения всем желающим из обслуживающего персонала.

Накануне отъезда их навестил глава Временного правительства А. Ф. Керенский и привез с собой Михаила Александровича Романова. Братья видят друг друга и говорят в последний раз в жизни – больше им встретиться не суждено. Михаила Александровича вышлют в Пермь, где в ночь с 12 на 13 июня 1918 года он будет убит.

14 августа, в 6 часов 10 минут, поезд с членами императорской семьи и обслуживающим персоналом под вывеской «Японская миссия Красного Креста» на максимальной скорости отбыл к месту назначения. Охрана из 337 солдат и 7 офицеров ехала за ними во втором составе. Все узловые станции по пути их следования были оцеплены войсками, а публика с них удалена.

17 августа составы благополучно добрались до Тюмени. Арестованных перевозят в Тобольск, для чего используется три судна. Под жилье семье Романовых определили дом губернатора, специально к их приезду отремонтированный.

В апреле 1918 года Президиум ВЦИК четвертого созыва принял решение о переводе Романовых в Москву – Троцкий планировал грандиозный процесс над бывшей императорской фамилией, подобно тому что был во Франции над королем Людовиком и в Британии над королем Карлом. Сам он собирался представлять обвинение.

Однако судьба не дала разыграть этот фарс. 30 апреля поезд с царской семьей, следуя из Тюмени, прибыл в Екатеринбург. Временно был реквизирован дом, принадлежащий горному инженеру Н. И. Ипатьеву, в котором разместили Романовых и 5 человек из последовавшего в ссылку за отрекшимся императором обслуживающего персонала: доктор Боткин, лакей Трупп, комнатная девушка Демидова, повар Харитонов и поваренок Седнев.

В первой половине июля 1918 года в Москву выехал уральский военный комиссар Исай Голощекин. Целью его поездки было окончательное решение вопроса о дальнейшей судьбе царской семьи. СНК и ВЦИК дали добро на расстрел. 12 июля Уралсовет в порядке заочного производства вынес решение о казни семейства Романовых, а также о мерах по уничтожению трупов. 16 июля по прямому проводу решение было передано в Петроград Зиновьеву. После разговора с Екатеринбургом Зиновьев послал в Москву телеграмму такого содержания: «Москва, Кремль, Свердлову. Копия – Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите в Москву, что условленного с Филиппом суда по военным обстоятельствам ждать не можем. Если Ваше мнение противоположно, сейчас же, вне всякой очереди, сообщите в Екатеринбург. Зиновьев». Телеграмма была вручена адресату 16 июля в 21 час 22 минуты. Как видно из телеграммы, Уралсовет просил еще раз письменно подтвердить решение о казни, ссылаясь на «военные обстоятельства» – в ближайшие дни ожидали падения Екатеринбурга перед наступающими в этом направлении Чехословацким корпусом и белой Сибирской армией.

Ответная телеграмма из Москвы от СНК и ВЦИК с подтверждением решения о казни была немедленно отправлена в Екатеринбург.

16 июля 1918 года Романовы и обслуга легли спать, как обычно, в 22 часа 30 мин. Час спустя в особняк Ипатьева явились двое особоуполномоченных от Уралсовета, которые вручили решение о казни командиру отряда охраны Ермакову и коменданту дома Юровскому, которым предложили незамедлительно привести приговор в исполнение. Под предлогом опасности от возможного артиллерийского обстрела Романовых и обслугу перевели в подвал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.