ВВЕДЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Черкесы (адыги) относятся к числу тех народов, чья история изучена до сего дня очень слабо. Трудно назвать хотя бы один период, который нашел более или менее полное отражение на страницах исторических трудов. Так, например, в годы первой мировой войны адыги — добровольцы сформировали два полка так называемой «дикой дивизии». Что мы знаем об их боевом пути? Ничего, или почти ничего. Только случайно попадается в руки книга Н. Н. Брешко — Брешковского «Дикая дивизия» или строчки из биографии югославского коммунистического вождя Броз Тито: «На том участке фронта, где находился мой батальон, русские были остановлены ружейным огнем, но соседний батальон, на правом фланге, не устоял. Здесь был осуществлен прорыв черкесской конницей из «дикой дивизии». Черкесы окружили нас, спешились и с пиками в руках атаковали с тыла наши окопы. Мы даже и не заметили, как они появились и ринулись прямо в наши окопы. Один из них с двухметровой пикой кинулся на меня, однако я, как искусный фехтовальщик, отразил нападение штыком. Вдруг я почувствовал страшный удар в спину. Обернувшись, увидел искаженное лицо другого черкеса и огромные черные глаза под густыми бровями».

В период после изгнания черкесов с Кавказа до 90 % их проживало в Турции, т. е. фактически черкесы, как народ, проживали в Турции, но их история там покрыта мраком неизвестности для отечественного читателя, для кавказского адыга. Между тем, черкесский народ в период с 1865 г. по 1922 г. был вовлечен во многие события: последняя русско-турецкая война 1877—78 гг., младотурецкая революция 1908 г., балканские войны, война за независимость 1920–1922 гг.

Фридрих Энгельс, внимательно следивший за ходом русско — турецкой войны, писал своему приятелю Вильгельму Бракке в Брауншвейг 24 апреля 1877 г.: «Я надеюсь также, что Абдул — Керим пошлет, как обещал, 20 ООО черкесов в Румынию, чтобы разрушить железные дороги и произвести основательную фуражировку».

Французские авторы «Истории XIX века» отмечали, что решающую роль в движении младотурок играли не собственно турки, а черкесы и курды.

Во время греко — турецкой войны, — пишет Магомет Ечерух, — выдвинулся полковник генерального Штаба Ахмет-бей (черкес), благодаря таланту которого кампания была выиграна. Будучи военным агентом в Греции, он подготовил все необходимое, и по его плану Эдхем — паша вступил в Лорису».

Русский политический деятель П. Н. Милюков в начале века путешествовал по Балканам: «В Дьякове местный паша принял нас очень торжественно и предложил гостеприимство в своем конаке….В конаке паша обратился ко мне по-русски, говором простого казака: оказалось, что он — черкес, переселенец с Кавказа. Прием был крайне любезный; нас хорошо угостили и отвели прекрасные спальни».

Приведенные выше примеры хорошо иллюстрируют фрагментарный характер наших представлений по истории черкесов 1865–1922 гг.

Столь пространное вступление понадобилось для того, чтобы показать бедственное состояние адыговедения, как науки. Оно развивалось долгие годы под давлением искусственных, навязанных сверху, локальных рамок исследования. И на сегодняшний день имеются «Очерки истории Адыгеи», аналогичные издания по истории Кабарды и Карачаево — Черкесии, но отсутствует единая история адыгской (черкесской) нации.

Между тем, первая история нашего народа, написанная Шорой Ногмовым, была создана как история всего народа, а не какой?то отдельной области. Это естественное направление получило дальнейшее развитие за рубежом. Здесь следует назвать таких авторов, как Трахо, Намиток, Рушди, Иззет — паша, Шаукат Муфти.

Локальные установки сужают проблематику исследований, которые могут и должны стать предметом научного осмысления адыгских историков. За пределом их внимания осталась и такая актуальная для адыговедения проблема как зарождение казачества, первые века его истории. А. А. Гордеев в своей «Истории казаков» отмечает: «Ген. Ригельман, собиравший материалы по истории казаков, писал, что в конце 18 и начале 19 веков донские казаки считали, что они не русские люди, а происходящие от черкесов и других горских людей, но обрусевшие, живучи в России».

Современник Ригельмана Семен Броневский, характеризуя XIII век в истории черкесов, пишет: «Они удержали за собою восточный берег Азовского моря до Дона, овладели Керчею в Крыму, делали частые набеги, как в сем полуострове, так и в других странах Европы. От них произошли сии шайки Козаков, в то время появившихся; они же основали в Египте славную династию Султанов, под именем Боргитов или Черкассов, коих родоначальником был Султан Баркок».

В адыговедении есть несколько тем, которые привлекают внимание ученых всего мира. Это древнейший период, связанный с хаттами и майкопской культурой; это адыгский фольклор и прежде всего нарты; это русско — кавказская война и последовавшее в результате ее массовое выселение горцев в Османскую империю. К ряду таких проблем, имеющих мировое звучание в науке и литературе, необходимо отнести и историю черкесских мамлюков, которые долгое время находились в центре мировой политики и возглавляли мощнейшее государство средневековья.

Тем не менее, существует лишь одно специальное монографическое исследование о черкесах в Египте. Это статья крупнейшего мамлюковеда Давида Айалона «Черкесы в мамлюкском королевстве». Но хронологические рамки этой работы ограничены периодом мамлюкского султаната (1250–1517 гг.), тогда как история адыгских мамлюков началась в X в. и завершилась в XIX в. Кроме того, автор не знаком с историей феодальной Черкесии и ее культурой. Поэтому труд его получил односторонний характер — сугубо мамлюковедческий. Причем он идет целиком в русле писаний арабских авторов — хронистов, которые необъективно и зачастую совершенно негативно освещали деятельность черкесов в Египте. Несмотря на ряд недостатков нельзя не отметить огромный вклад израильского ученого в разработку данной проблемы.

Большой фактический материал содержится в книге Уильяма Мьюра «Мамлюкская династия Египта», где впервые было дано описание правления всех черкесских султанов периода Бурджи.

Справочный характер носит работа Уильяма Поппера «Египет и Сирия при черкесских султанах».

В книге Ахмада Даррака «Египет в правление Барсбая», изданной французским востоковедческим институтом в Дамаске, всесторонне исследован период правления этого видного черкесского султана (1422–1438 гг.) Наибольший интерес представляют две первых главы этой книги. Первая представляет собой очерк политической истории мамлюкского султаната начала XV в., во второй главе («Султанские мамлюки») дается характеристика положения правящего слоя Египта, черкесской аристократии, из среды которой вышел Барсбай.

Современный египетский историк Хаким Амин Абд ас — Саид, автор книги «Киям даулят ал — мамалик ас — сания» («Становление второй мамлюкской династии»), наибольшее внимание уделяет личности Баркука и его правлению. Его работа переведена на адыгейский язык историком — мамлюковедом из Алжира Салахдином Дагуфом. Абдсаид использовал все известные опубликованные и рукописные источники, а также монографии и статьи европейских авторов. Особенно интересен раздел его книги, в котором говорится о борьбе черкесских мамлюков во главе с Баркуком против Тамерлана.

Из османоведческой литературы наибольшая информация по черкесским мамлюкам содержится в монографии Н. А. Иванова «Османское завоевание арабских стран», в которой детально описан ход второй османо — мамлюкской войны 1516–1517 гг. Следует выделить также и статью В. В. Бартольда «Халиф и султан», где впервые в отечественной историографии использованы данные хроники Ибн Зунбуля — активного сторонника последних черкесских султанов. Большой интерес представляет «История Отоманской империи» Йозефа Хаммера. Здесь имеется ценный материал о жизнедеятельности знаменитого османского полководца черкесского происхождения Оздемир — паши, родственника предпоследнего мамлюкского султана Кансав Гура.

В адыговедении тема черкесских мамлюков разработана чрезвычайно слабо. В виде вступления, например, это сделано в книге Расима Рушди «Трагедия нации» и в виде отдельной, но небольшой по объему, главы в книге Шауката Муфти «Герои и императоры в черкесской истории». При написании данного очерка были использованы также газетные публикации С. Дагуфа и И. Цея.

Использованные в работе опубликованные источники делятся на две основные группы: записки европейских путешественников и хроники египетских историков.

Наибольшую ценность, безусловно, представляют хроники. Последние крупные историки арабского средневековья жили и творили в мамлюкском Египте.

Таки ад — Дин Ахмед ал — Макризи (1364–1442) за свою жизнь создал много трудов по истории Египта и мусульманских стран. Свой главный труд «Книга поучений и назиданий, (содержащихся) в описании кварталов и памятников (Каира)» Макризи писал около 20 лет. У него содержится немало интересных подробностей по внутриполитической истории мамлюкского султаната и роли черкесов в бахритскую эпоху.

Учеником Макризи был Абуль — Махасин Ибн Тагриберди (1409–1470). Он был сыном мамлюкского эмира Тагри Верди, грека по происхождению. Отец хрониста занимал высокие придворные должности при султанах Баркуке и Фарадже, поэтому Ибн Тагриберди был с детства интегрирован в черкесскую среду. Это наложило отпечаток на его последующую деятельность как историка. Он с симпатией отзывается о черкесах, а его труд «Блестящие звезды о правителях Египта и Каира» — основной источник по истории Египта первой половины XV века.

Наибольшее значение для настоящей проблемы имеет хроника Мухаммеда ибн Ахмеда ибн Ийаса ал — Ханафи (1448–1524) «Бадаи аз — зухур фи вакаи ад — духур» («Диковинки цветов в событиях веков»), Ибн Ийас, как пишет академик Ю. Крачковский, «единственный арабский историк эпохи османского завоевания и последний историк мамлюкского периода, завершающий богатую серию исторических произведений, которые за это время говорят о несомненном расцвете такой литературы». Особый интерес представляет то обстоятельство, что этот хронист происходил из знатного черкесского мамлюкского рода. Его прадед Оздемир в правление бахритского султана Шабана II занимал пост наместника Триполи, а затем наместника Халеба. Ибн Ийас не пишет ничего о деде и отце. Они, по мнению Марголиуса Д., не занимали военных постов в государстве и вели мирный образ жизни.

Из всех источников именно хроника Ибн Ийаса дает наиболее точный и подробный материал по черкесским мамлюкам. Без этого труда не может обойтись ни один автор, пишущий о событиях конца XV — начала XVI века. В хронике содержится обширный антропонимический материал, совпадающий с кавказской черкесской антропонимией. Из всех мамлюкских хронистов лишь одному Ибн Ийасу удалось создать труд, выходящий за рамки обычной хроники. Читая его, словно окунаешься в ту эпоху, проникаешься мамлюкским духом. Кроме Ибн Ийаса история глазами черкеса — мамлюка представлена, пожалуй, еще у Ибн Зунбуля. Но, к сожалению, мы не располагаем его работой в достаточном объеме, а имеем лишь отдельные, хотя довольно обширные, выдержки, содержащиеся в монографии Давида Айа — лона «Пороховое дело и огнестрельное оружие в мамлюкском королевстве» и книге К. М. Базили «Сирия и Египет под турецким правительством в историческом и политическом отношениях».

Среди египетских историков менее всего черкесы представлены в хронике Абд ар — Рахмана ал — Джабарти (1754–1824) «Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий». В данной работе использованы два тома этой хроники, переведенные на русский язык X. И. Кильберг и И. М. Филынтинским. Джабарти очень редко указывает на этническую принадлежность мамлюкских беев и это значительно затрудняет изучение истории черкесской общины Египта периода бейликата.

Записки европейских путешественников прекрасно дополняют сочинения египетских авторов. Все европейцы уделяют в своих работах большое внимание этническому составу мамлюков, что выгодно отличает их труды от большинства арабских хроник.

В ряду этих источников в первую очередь следует назвать биографию Баркука, написанную итальянцем Бертрандо де Мижнанелли на латинском языке в 1416 году. Она переведена на английский и опубликована Вальтером Фишелом в журнале «Арабика». Труд итальянского купца и дипломата, лично знавшего черкесского султана, отличается большой степенью достоверности и содержит ряд фактов, которых нет в работах других авторов. Так, например, только у Мижнанелли встречается второе имя одного из сподвижников Баркука, Бараки, в форме Барче, что говорит о его черкесской принадлежности. Впрочем, и более известное имя Барака вполне согласуется с черкесским Бэрыкъуэ или Бэрыкъо. О том, что султан самого авторитетного в мусульманском мире государства в детстве пас свиней также можно прочесть только у Мижнанелли.

По периоду бейликата (1711–1798) необходимо отметить сочинения Вольнея и Лузиньяна. В работе последнего, например, дается этнический состав «дома» ал — Каздоглийя в период правления Али — бея.

Черкесские мамлюки оставили глубокий след в истории и культуре стран Ближнего Востока и Египта. На протяжении сотен лет они составляли мощную партию правящей вэрхушки и занимали господствующие позиции в мамлюкской системе. В разное время им приходилось соперничать с представителями тех этносов, которые на определенный период становились в ряд важнейших поставщиков военной силы: турки и суданцы (фатимидский период), курды (аййубидский период), кипчаки (вторая треть XIII в.), монголы (бахритский период), греки (правление Фараджа и Хушкадама), боснийцы (XVII в.), грузины (вторая половина (XVIII в.), арнауты (правление Мохаммеда Али) и, наконец, сами египтяне (восстание Араби — паши). Конкуренты приходили и уходили, а черкесы оставались феодальными сеньорами в этой стране. Таким образом, мы можем заключить, что история черкесских мамлюков — это история мамлюкского института от зарождения его до самого конца.